5
Похоже, Баошань Санжэнь не настолько коварна, как предсказывал Сяо Синчэнь: нет, она все еще редкостная сука, раз сотворила такое с Сюэ Яном, но, по крайней мере, совершенно не таится. Она сидит за столом почти у самого входа в едальню, сосредоточенно разглядывая стоящую перед ней чашу, будто на ее дне скрываются ответы на все загадки этого мира. Хотя самая настоящая загадка тут в том, почему на эту тетку никто вокруг не пялится: она же охренеть как странно выглядит!
Воздух вокруг заклинательницы кажется густым и плотным, как подрагивающая прозрачная масса, внутри которой постоянно что-то неуловимо меняется. Сюэ Ян удивлен, как это ему вчера не показалось удивительным и было воспринято как должное. Заметь он сразу — непременно бы напрягся и даже подойти бы к себе не дал, от греха подальше... Но винить в этой промашке особо некого, разве что даосов, с которыми вечно все не по-людски, поэтому и думать об этом нечего.
— Верни мне мой член! — без долгих расшаркиваний заявляет Сюэ Ян, с размаху садясь рядом с вредительницей.
И для верности ударяет кулаком по столу, обозначая свою позицию: просто так он отсюда не уйдет. Но лучше не особо вопить, ведь привлекать внимание местных к своей деликатной проблеме не хочется, к нему и так в пути было обращено достаточно любопытных и жадных взоров. Хотя, судя по всему, как только он опустился на лавку, то стал будто невидимкой для окружающих — не иначе как техника чудотворной бабки с горы для отвода глаз простаков.
Баошань Санжэнь дергает уголком губ — истончившихся и высохших, как и положено древней старухе — и медленно поднимает взгляд, дабы поинтересоваться совсем неподходящим ей звонким насмешливым голосом:
— Что-то еще?
Сюэ Ян порядком опешивает, но на всякий случай послушно добавляет:
— Яйца тоже отдай.
Женщина выпрямляется и тщательно ощупывает свои белые одежды, прежде чем сокрушенно цокнуть языком:
— Что-то не нахожу их! Видать, где-то обронила — поищи вокруг, может, найдешь, — и заходится в тоненьком хихиканье.
— Заканчивай этот балаган! — разъяренно шипит Сюэ Ян, совсем не оценивший тонкий даосский юмор. Хотя он не может не признать, что издевается эта баба просто мастерски: довести его до кипения она умудрилась просто в один миг! — Иначе я...
— А что ты сейчас можешь? — заинтересованно склоняет голову набок Баошань Санжэнь. — Пойдешь на кухню или в поле? А может, ноги раздвинешь? Только, прошу, не передо мной. Девица из тебя, конечно, вышла симпатичнее, чем я ожидала, но это будет слегка... неудобно.
Все, что может Сюэ Ян — невразумительно хрипеть от возмущения. Приходит он в себя не сразу, лишь когда в его руках оказывается чаша — как оказалось, с простой водой, — а по плечу заботливо похлопывает почти детская ладошка.
— Так, давай начнем сначала, — жадно сглотнув, неохотно принимает свое поражение в этой схватке он.
Но это только потому, что при мелькнувшей мысли достать меч его все внутренности будто в узел завязало, что явно намекало на то, что это крайне хреновая затея. Даочжан не зря так восхищается своей наставницей — силищи в ней и впрямь немерено. А в открытую использовать против нее темную энергию тоже себе дороже, за это дело ему Шуанхуа в зад грозит.
— Начинай, — с великодушной улыбкой кивает Баошань Санжэнь.
— Сделай милость, застынь в каком-нибудь одном виде, а то глядеть невозможно, — кривится Сюэ Ян. Его это мельтешение по-страшному отвлекает и не дает сосредоточиться ни на мгновение.
Заклинательница пренебрежительно закатывает глаза, но просьбу исполняет. Когда воздух перестает рябить, рядом уже сидит женщина средних лет. Возле ее губ и между бровей наметились морщины, — однако они ее неожиданно не портят, — а в собранных наверх волосах несколько седых прядей.
— Скучный ты, — сообщает Баошань Санжэнь, подпирая рукой подбородок.
— Я бы не показался тебе скучным, будь у меня мои причиндалы на месте, — с кривой ухмылкой возражает Сюэ Ян. Дух противоречия-то еще при нем!
— Пока они были у тебя на месте, ты был глупым невоспитанным мальчишкой, так что оставь свои заигрывания при себе, на них не поведется ни одна женщина в своем уме. И не в своем тоже.
А вот даочжан очень даже ведется! Хотя он не женщина, и сложно сказать, в каком он там уме... Так, погодите, а бывшая наставница не донесет Сяо Синчэню, какие тут Сюэ Ян с ней беседы вел?! Он же без задней мысли, по привычке, ничего такого, честно-честно! И вообще, он же сейчас тоже баба, так что это и не считается вовсе, верно?
— Много ты понимаешь, — тем не менее, обиженно буркает Сюэ Ян.
— Уж побольше, чем мой нерадивый, но любимый ученик. Редкостное сокровище себе выискал, иначе и не сказать, — ехидно тянет Баошань Санжэнь и задумчиво добавляет: — Предвидь я, зачем он с горы спустится, ни за что бы не отпустила...
Это, между прочим, очень оскорбительно! Не такого уж и паршивого спутника жизни себе Сяо Синчэнь отхватил! Кто бы еще смог вытерпеть всю его даосскую блажь и довесок в виде вредной девки, скажите на милость? Никто, даже его разлюбимый Сун Цзычень сбежал бы при первой же возможности! А Сюэ Ян до сих пор сидит и никуда не торопится. Да у него и месть не такая уж и страшная — даочжан даже не в курсе, что ему за что-то мстят...
— В жизни никого не учил, — тщательно сдерживая желание заорать дурниной, чтобы хоть оглушить, цедит Сюэ Ян, — но сдается мне, что любимым ученикам глаза не выдирают. Избавь меня от брехни о мне о своей якобы любви.
— Смешно слышать это именно от тебя.
В проницательном взоре заклинательницы ясно читается: я все про тебя знаю — от того, в какой дыре ты родился, до того, какой рукой тебе сподручней задницу чесать. Сюэ Яна обдает холодной волной ужаса, съеденные по пути конфеты просятся наружу вместе с мгновенно собравшейся в глотке желчью, а перед глазами мутнеет. Он и представить не мог, что самым главным и последним препятствием на его пути станет какая-то старая карга!
— Да не трясись ты так, — с холодной усмешкой бросает Баошань Санжэнь. — Я не вмешиваюсь ни во что, что происходит за пределами моей горы, даже если у меня кровь в жилах стынет от того, что порою творят смертные. Когда мой ученик спустился в мир, он стал его частью, и его дела отныне меня не касаются, так что все, что ты натворил — исключительно на твоей совести. И желании или нежелании что-либо исправлять.
Сердце, заполошно бьющееся в тесные ребра, не сразу замедляет ход, позволяя вздохнуть. Впервые в жизни Сюэ Ян благодарен даосской принципиальности и непоколебимости. У него нет причин не верить этой воистину жуткой женщине — она действительно не намерена выдавать его Сяо Синчэню — однако кое-какой вопрос у него имеется.
— Не вмешиваешься? Я на твою гору не заходил, а девкой ты меня все равно сделала! — с возмущением замечает он все еще не до конца вернувшимся голосом.
Баошань Санжэнь смеется, запрокинув голову. Видимо, от веселья ее контроль над собственным обликом ослаб, поэтому на лавке рядом хохочет уже юная девица, по виду не старше Слепышки.
— Видишь ли, — отсмеявшись, она щелкает пораженного Сюэ Ян по носу и снова хихикает, — ты разозлил лично меня. Умей ты держать язык за зубами, я бы просто навестила своего ученика и пошла бы своей дорогой. Но ты же не умеешь! Так что изволь поплатиться за свою несдержанность моей несдержанностью.
— Исправлять это как? — устало вздыхает Сюэ Ян, мысленно прикидывая, что за безумное испытание может ему подкинуть сия не менее безумная особа. Все варианты, всплывающие в голове, откровенно пугающие и при этом невообразимо даосские.
— По лицу вижу — навыдумывал себе невесть чего, — замечает Баошань Санжэнь. — И не кривись так часто, да плечи расправь — ты же все-таки сейчас женщина! Не самая приятная, конечно, но тем не менее...
— То ты говоришь, что я красотка, то уже чучелом называешь! — встряхивает головой Сюэ Ян, подавляя желание нервозно заскебсти ногтями по столу. Дерево больно трухлявое — только занозы в пальцы собирать... — Это что же выходит, ты меня хотела уродиной сделать и добилась этого? Да как я на самом деле выгляжу?!
— А ты что же, нарядиться успела, а на отражение свое даже не взглянула? — собеседница удивленно вскидывает брови.
— Девка наша меня наряжала, а на морду свою глядеть... Страшно было. Вдруг и правда какое страхопудло получилось, — признается Сюэ Ян, отводя взгляд. — Это потом мне уже местные мне показали, что все не так паршиво, — он хлопает по кульку с остатками конфет, заткнутыми за пояс.
Баошань Санжэнь, вновь повзрослевшая до приемлемого возраста, чтобы одаривать жалостливыми едва ли не материнскими взорами, качает головой. А затем подхватывает опустевшую чашу, переворачивает ее и трет глиняное дно рукавом.
— Держи, — говорит она, протягивая посудину.
Сюэ Ян в недоумении забирает чашу и не может сдержать уважительного присвиста. Он о такой технике (в бою довольно бесполезной, если честно) даже не слыхал: дно вместо шершавой глины теперь словно отлито из гладкого полированного металла. Настоящее зеркало! Из отражения щурится девица с невероятно кислым выражением лица. Как и говорила Слепышка: не писаная красавица, но получше многих, несмотря на повышенную носатость! Встреть такую Сюэ Ян на улице, обязательно бы сказал вслед что-нибудь скабрезное в знак восторга! Это же не странно звучит?
— Не увлекайся, — с коротким смешком предупреждает Баошань Санжэнь, шлепком вынуждая опустить его руку с чашей, — а то решу, что тебе и так неплохо живется.
— Ах, точно! — вскидывается Сюэ Ян, отмахиваясь от неуместного приступа радости. — Как мне член вырастить?
— Да, почтенная госпожа Баошань, будьте добры, поделитесь сутью своего урока, который вы преподали моему спутнику, — вступает в разговор до боли знакомый голос. — И прошу прощения за то, что не поприветствовал должным образом.
— Даочжан! — не по-девичьи гаркает Сюэ Ян, подскакивая на месте.
Он оборачивается через плечо на стоящего за его спиной Сяо Синчэня и настороженно приглядывается к его напряженному лицу. Как он смог их разыскать? Даосская чуйка сработала или просил кого-то о помощи, что ли? Интересно, что он спрашивал у прохожих? И давно он здесь? Нет, скорее всего, только сейчас подошел... Но крайне своевременно! А то Сюэ Ян уже с такой задуренной головой, что того и гляди впрямь забудет, зачем вообще пришел.
— О, мой дорогой бывший ученик, — напевно произносит Баошань Санжэнь, расплываясь в улыбке. Ну ни дать ни взять, благообразная бабуля, которая за всю жизнь ни одного глаза ни с кого не вынула, а только и делала, что баоцзы для внуков лепила! — Безмерно рада с тобой повидаться. То есть повидать. Ты же меня не видишь, все-таки...
— Да, не вижу, — бесцветно отзывается даочжан, сокрушенно вздыхая, услышав вырвавшийся наружу смешок Сюэ Яна.
Так вот откуда у даочжана такой запас терпеливости и устойчивости к мерзким шуткам в свой адрес! А если честно, то удивительно, что Сяо Синчэнь, десяток с лишним лет просидевши в компании Баошань Санжэнь со всеми ее завихрениями, слез с горы всего лишь даосом. Коли не знать, так и за нормального человека принять можно.
— Делать-то мне что? — вопрошает Сюэ Ян, украдкой кидая взор в чашу-зеркало. И зачем на такие роскошные брови уголь мазать?!
— Ох, надеялась я, что ставши девицей, ты поумнеешь хоть немного и сам поймешь... — с горечью вздыхает заклинательница и обращается к даочжану: — Синчэнь, скажи мне, неужели тебе тоже нужно, чтобы я возвратила твоему спутнику прежний облик? Ведь в глазах Дао нету разницы меж шелудивым бродягой и прекрасной госпожой Сиши*...
— Не знаю, что там в глазах у Дао, но, как ты верно заметила, у даочжана их уже нет, так что речи твои не к месту! — прерывает грядущий поток философских занудств Сюэ Ян. — Чего тут спрашивать: нужно ему, нужно! Он меня нынче даже за задницу боится схватить, бежать готов на край света!
Даочжан, уличенный в трусости, давится воздухом и заливается краской. Переведя дух, он склоняется в резком неловком поклоне, подметая рукавами мол, и выдавливает из себя:
— Госпожа, нижайше прошу вас о помощи. Нам обоим.
Сюэ Ян испытующе глядит на молчащую Баошань Санжэнь, в раздумьях постукивающую пальцами по столу, и старательно гонит от себя невнятную обиду, подступившую от последних слов Сяо Синчэня.
— Хорошо, я скажу, какие условия нужно выполнить. Ему, — госпожа Баошань показывает на Сяо Синчэня. — А он тебе уже сам расскажет, как понял мои слова. Коли что, виноватить друг друга будете, умники... Уходи, — непререкаемым тоном велит она разочарованно простонавшему Сюэ Яну и кивает в сторону выхода из едальни.
Ну и хер с ними. Все равно уже сил нет терпеть, как тошно от этих даосов.
Сяо Синчэнь возвращается в похоронный дом к закату. Бледный и измотанный, но несомненно преисполненный наставнической мудростью на пару жизней вперед. Он позволяет схватить себя за руку и утащить в комнату, чтобы пасть жертвой шквала нетерпеливых расспросов.
— Ну, не томи, сколько шэнов дерьма мне положено выпить? — с истеричным смешком вопрошает Сюэ Ян. Возможные тяготы, которые для него приберегла гнусная даосская ведьма, к вечеру преобразились и приняли еще более отвратительные формы, чем ему представлялось поначалу.
— Не думаю, что это понадобится, но все равно будет непросто, — помедлив, отвечает Сяо Синчэнь, с нервной улыбкой силясь отстраниться. — Госпожа Баошань поведала, что тебе всего лишь нужно понять, что такое быть женщиной, и техника развеется.
— И всего-то? — недоверчиво фыркает Сюэ Ян, переварив услышанное.
— А ты знаешь, что именно нужно делать? — уточняет даочжан и со стыдом сознается: — Потому что, если честно, я не очень разумел... Я могу тебе как-то помочь?
— Еще как можешь! Снимай штаны.
---
*Это если что отсылочка к очень умной даосской цитатке! (Зря я, что ли, себе книжку с этим занудством купил?)
