№1 Девушка плохого парня [Russian Translation]

На следующее утро я просыпаюсь от раздражающего утреннего света, который, кажется, назойливо льется в мое окно. Я стону и переворачиваюсь на бок, зарываясь лицом в простыни, и мысленно проклинаю себя за то, что не задернула шторы перед тем, как лечь спать. Я натягиваю на голову свое пушистое фиолетовое одеяло и пытаюсь снова заснуть. Если ты О'Коннелл, то восьми часов сна никогда не бывает достаточно, поверь мне.

Однако, даже когда я пытаюсь погрузиться в глубокий сон, я чувствую, что что-то изменилось, и это меня раздражает. Мне все еще слишком тепло и уютно в своей постели, чтобы на самом деле встать и понять, почему сон - занятие, которым я дорожу больше, чем самой жизнью, - временами становится надоедливым. Тогда я чувствую это, причину, по которой мой глупый мозг отказывается отключиться и дать мне немного поспать, я знаю, в чем разница.

Мои простыни пахнут не так, как моющие средства с ароматом цветов персика, которые использует наша уборщица, на самом деле они так пахнут, но этот запах как будто заглушен чем-то более сильным, чем-то гораздо более восхитительным и манящим, и прежде чем я позволяю себе жадно вдохнуть еще больше восхитительного аромата, мой мозг начинает работать с перебоями, и в голове раздается тревожный сигнал. Этот запах не принадлежит мне, этот запах не может ассоциироваться ни с кем из членов моей семьи, потому что я знаю только одного человека, который мог бы оставить следы такого аромата, и я действительно не хочу думать о том, как и почему.

Сон покидает меня сразу же, как только я осознаю, что больше не сплю, а просто лежу и веду себя как одержимый преследователь, вдыхая запах своих простыней. Мой подъем с кровати совсем не похож на те сцены в фильмах, где солнечный свет озаряет лицо девушки, когда она грациозно встает и потягивается, с восторгом встречая новый день.

Вместо этого я стону и ворчу, топаю ногами по кровати, раздраженная, потому что мне действительно не помешало бы еще поспать. Я зеваю, широко открывая рот, и провожу рукой по спутанным волосам. Думаю, мне действительно стоит их подстричь в ближайшее время.

— Ну разве ты не идеальная маленькая леди?

Мои глаза все еще слипаются от остатков сна, поэтому мне приходится прищуриваться и сосредотачиваться, чтобы разглядеть человека, у которого хватает наглости доставать меня, когда я чувствую себя пещерной женщиной, которая ничего не ела. Конечно, это он, кто же еще это может быть? Коул прислоняется к двери, ухмыляясь мне, и выглядит до смешного хорошо, несмотря на то, что сейчас чертово утро. Я могла бы сказать, что забыла о том, что он спит со мной в одной постели, и могла бы сказать, что при виде него у меня не отвисает челюсть, глаза вылезают из орбит, а кровяное давление повышается, но это было бы ложью.

То, что он постоянно находится рядом со мной, кажется обычным делом, и это начинает пугать меня, зная, насколько я к нему привыкла.

— Я не в настроении. — Я ворчливо бормочу что-то и запираюсь в ванной, хотя все еще слышу, как он хихикает снаружи.

Несмотря на то, что вчера вечером я приняла душ перед тем, как лечь спать, я все еще чувствую себя грязной и поэтому позволяю горячей воде атаковать меня, поскольку она выводит меня из состояния зомби. Когда я становлюсь такой же сияющей и новенькой, как попка младенца, я чищу зубы и надеваю халат. К счастью, Коул решил оставить меня или, скорее, мою комнату в покое, хотя, если серьезно, кажется, что у этого парня какие-то отношения с моей кроватью - он никогда не уходит! Боясь, что он может ворваться в любую секунду, я запираю дверь и иду к своему шкафу.

Обычно у меня уходит около двух минут на то, чтобы выбрать наряд, учитывая, что я постоянно наряжаюсь как Эрни, наш бездомный, живущий дальше по улице, но по какой-то непонятной причине мне не терпится пройтись по нетронутой коллекции, хотя я делаю это только тогда, когда знаю, что буду часто видеться с Джеем.

Однако сегодня воскресенье, и, если только кто-нибудь снова не устроит вечеринку, я его не увижу, так почему же я не хочу надевать свою старую толстовку и джинсы? Когда я пытаюсь достать что-то из своей повседневной одежды, у меня словно отталкивает руку, и я хмурюсь.

Сегодня выходные, прекрасная возможность одеться по-домашнему, но я просто не хочу этого делать.

Вздохнув, я иду в самый дальний угол гардеробной и стараюсь не вздрагивать от количества розового в ней. Я люблю розовый, не пойми меня неправильно, но в шкафу его может быть так много, что он начнет выглядеть так, словно Розовую пантеру вырвало. Я действительно должна сказать своей маме, что черный - это новый розовый цвет...

Я выбираю темно-синий свитер большого размера с красными сердечками, черные джинсы-скинни и мои любимые ботильоны с заклепками. Одевшись, я завязываю волосы в беспорядочный пучок, и спускаюсь по лестнице, внезапно почувствовав, что у меня хорошее настроение.

Я застаю Коула за работой на моей кухне, там шумят блендеры, на плите стоят кастрюли и противень. Перед ним разделочная доска, и он, как профессионал, чистит овощи. Секунду я просто стою, завороженная его мастерством, и чувствую стыд из-за того, что в тот единственный раз, когда я попыталась приготовить, у меня взорвалась духовка.

Уверяю, это просто еще один обычный день в жизни Тессы О'Коннелл.

— Закончила пускать слюни, Коржик?

Я перестаю пялиться на него, когда до меня доходят его слова, и мне удается придать своим словам некоторую резкость, хотя в данный момент я не настроена с ним спорить.

— Извини, но я болею за команду Марты Стюарт.

Его ухмылка исчезает, и он сердито смотрит на меня. — Ты просто сексистка.

— На тебе старый фартук моей мамы, ты должен был это предвидеть. — Я усмехаюсь и сажусь напротив кухонной стойки.

— Это, — он указывает на свою футболку, — новая вещь и обошлась мне в пятьдесят баксов, мне все равно, выгляжу ли я как одна из домохозяек Нью-Джерси.

Я фыркаю, думая о том, насколько плохим на самом деле является это шоу. — С каждым днем ты все больше и больше походишь на девчонку.

Он громко ахает, и не успеваю я опомниться, как он швыряет в меня горсть муки. — Возьми свои слова обратно. — Он говорит, а я просто сижу в шоке, морщась от горького мучнистого привкуса во рту.

— Ты идиот! Я только что приняла душ. — Ною я, пытаясь стряхнуть муку с лица, волос и своего новенького свитера!

— Ты усомнилась в моей мужественности, неудачный ход, Тесси.

— Ты такой, такой...! — В отчаянии и, по большей части, в раздражении от того, что он превратил мой хороший, яркий солнечный день в день, когда я, возможно, настроена на убийство, я хватаю свой стакан с апельсиновым соком и выплескиваю ему в лицо.

Хотя, когда я осознаю, что натворила, у меня перехватывает дыхание от шока, и я прикрываю рот руками.

О мой Бог.

Я что, только что...?

Я не импульсивный человек, давай просто проясним это. Я всегда, повторяю, всегда обдумываю что-то более миллиарда раз, прежде чем действительно решаюсь на это. На самом деле я не просто думаю, я переусердствую. Я королева страны сверхдумающих, поэтому то, что я только что сделала, совершенно не в моем характере. Я каким-то образом умудрилась облить апельсиновым соком парня, который больше известен своими ночными похождениями, чем умением держать язык за зубами, и поверь мне, это означает, что я вырыла себе могилу и уже похоронила себя под ней.

— Мне очень жаль! Я этого не делала, я имею в виду, что делала, и я разозлилась, и мне очень жаль. — Мой голос звучит приглушенно, когда я закрываю лицо руками и смотрю сквозь пальцы, чтобы увидеть, дышит ли он огнем и не следует ли мне начать зачитывать свою последнюю волю и завещание, но, к моему удивлению, он выглядит удивленным...?

Хорошо.

— Что? — Спрашиваю я его, когда, наконец, открываю лицо, и он улыбается мне во всем своем облитом апельсиновым соком великолепии. Интересно, не получил ли он каких-нибудь серьезных повреждений мозга за то время, что я спала. Может быть, он нашел доступ к тайнику с травкой моего брата или взял немного маминых антидепрессантов, которые она разбросала повсюду.

Хотя они бы мне сейчас не помешали.

— Ты забрызгала соком мне все лицо, — размышляет он с несколько зловещей улыбкой.

— Да, Эйнштейн, я так и сделала, но это не объясняет, почему ты улыбаешься, как озабоченный парень на углу сомнительной улицы.

При этих словах он смеется, и его смех настолько заразительный, что я ловлю себя на том, что присоединяюсь к нему, хотя до сих пор не понимаю, почему он не душит меня голыми руками.

Когда он перестает смеяться, Коул берет кухонное полотенце и вытирает лицо. Рубашка, которую он так старался защитить, теперь испачкана, так что, очевидно, он делает то, что считает наиболее рациональным.

Он снимает её.

Мои глаза расширяются, а дыхание прерывается, когда он медленно избавляется от липкого материала. Это похоже на просмотр рекламы Abercrombie и Fitch, только лучше, потому что его тело намного лучше, чем у любой из их фотомоделей. Я сдерживаю вздох, когда он вытирает живот полотенцем, и чуть не падаю в обморок, когда вижу восемь кубиков.

Елки-палки, восемь долбаных кубиков.

— Постарайся не спалить дом дотла, пока я буду складывать это в стиральную машину. — Он посмеивается, выходя из кухни, а я остаюсь, чувствуя себя совершенно потрясенной. Я знаю, что видела его вчера без рубашки, но была ночь, и мы были в постели. Тогда, в том, что он полуголый, был какой-то смысл, но сейчас, средь бела дня, мое сердце и мозг просто не могут справиться с этим, они оба работают на пределе возможностей. Я смотрю на его широкую спину с гладкой кожей и рельефными мышцами, когда он уходит от меня в прачечную.

Я смутно осознаю, что включаю блендер и пытаюсь идеально взбить тесто для блинчиков, но при этом едва не замазываю пол. Мне действительно нужно научиться готовить как можно скорее, в следующем году я поступаю в университет, и я отказываюсь быть студенткой, которая питается раменом.

***

— Возьми лопатку ближе, — я подскакиваю, когда из-за моей талии высовываются руки и хватают меня за кисть, в которой я держу лопатку. Внезапно меня окружает тот же аромат, которым я наслаждалась утром, и нет ни малейшего сомнения в том, кто это за мной стоит. Звук его голоса говорит мне о том, что он ближе, чем я бы хотела, и тот факт, что его руки обнимают меня, серьезно подрывает мою решимость. Я не хочу, чтобы он знал, что его близость производит такой эффект, поэтому я выпрямляю спину и киваю, как будто слушаю его инструкции. Его пальцы нежно обхватывают мое запястье и помогают мне идеально подбросить блинчик в воздух, прежде чем он приземлится точно в центр сковороды.

— Я так и делала. — Улыбаясь про себя, я пытаюсь повернуться к нему лицом, но в то же время поворачиваю голову, и, прежде чем я успеваю что-то понять, Коул хватает миску с тестом для блинов и выливает его мне на голову.

Я взвизгиваю, когда холодная густая жидкость стекает с моей макушки и постепенно проникает под свитер, заставляя меня корчиться. Я отплевываюсь и давлюсь, а Коул хватается за живот, смеясь, как гиена, которой он и является.

— Это было, — он не может сдержать смех, и я вижу, как из-за этого у него слезятся глаза, — эпично! — Он выдыхает так, словно в этот момент ему не помешал бы полный баллон кислорода. Я прислоняюсь к стойке и сердито вытираю лицо, но до меня доходит, что в данный момент уже ничего нельзя исправить, и мне понадобится еще раз принять душ.

— Ты! — Я бросаюсь к Коулу, который пытается отдышаться, но безуспешно, хватаю миску со взбитыми яичными белками, пользуюсь его рассеянным состоянием и чуть не разбиваю миску о его голову, так что липкая жидкость размазывается по его драгоценным волосам.

Коул настолько помешан на своих волосах, что однажды, когда его парикмахер случайно состриг слишком много волос, он устроил поджог в магазине, когда тот закрылся.

Мораль этой истории такова: не трогайте волосы парня.

Перекрасьте мои волосы в рыжий цвет и назовите меня Храброй Сердцем, Дисней!

— Ты этого не сделала! — Он рычит и подходит ко мне, а я мило улыбаюсь.

— О-о-о, наш малыш не пострадал? — Я воркую и щипаю его за щеки, и, видимо, это то, что нужно, чтобы возбудить пыл Коула Стоуна, потому что он хватает меня за талию и перекидывает через плечо движением, быстрым, как молния.

— О, ты пойдёшь ко дну. — Он говорит, что его голос полон обещания и чистого зла.

Мне действительно неприятно это признавать, но я не возражаю против вида, который открывается передо мной прямо сейчас. Его обнаженная спина по-прежнему полностью на виду, и тот факт, что он ходит, заставляет мышцы напрягаться. У него низко сидящие джинсы, и, сколько я себя помню, я всегда теряла сон из-за мысли, что это его брат, но должна признать, что с ним тоже все в порядке...

— О нет, пожалуйста, не делай того, что, как я думаю, ты собираешься сделать. — Умоляю я, когда он легкой трусцой направляется к бассейну.

Я упоминала, что у нас есть бассейн? Наверное, мне следовало это сделать.

— Тебе следовало подумать об этом до того, как ты начала играть в "Адскую кухню". — От озорства в его голосе у меня мурашки бегут по спине, и я усиливаю удары по его спине.

— Отпусти меня, Стоун! — Я пытаюсь придать своим словам силу, но он только усмехается в ответ, я могу это сказать это по тому, как трясутся его плечи. Мы приближаемся к бассейну, и у меня что-то скручивается в животе. Кровь приливает к моей голове, когда я повисаю вниз головой, и из-за завесы моих волос я вижу, как мы приближаемся к краю бассейна, и хватка Коула на моей талии ослабевает, я зажмуриваю глаза и готовлюсь к падению. Я пытаюсь брыкаться и кричать, я пытаюсь угрожать отрезать ему мужские части, и даже пытаюсь торговаться с ним, предлагая ему рабские услуги, но он не двигается с места.

— Сделай глубокий вдох, Тесси! — Кричит он, и я готовлюсь к падению, но, к моему удивлению, он прыгает вместе со мной, и мы оба падаем в бассейн с громким всплеском. Вода поглощает меня, и Коул, наконец, отпускает меня, даже под водой я вижу широкую ухмылку на его лице, и свирепо смотрю на него, но вскоре мои глаза начинает щипать. Положив руки ему на плечи, я толкаю его вниз, одновременно выталкивая себя из воды. Оказывается, это не самый удачный ход, потому что он обхватывает меня руками за талию и прижимает к себе.

Он выныривает на поверхность, выглядя как мужчина-модель, которым он мог бы быть, и ухмыляется мне. Мне неприятно видеть, что он совсем не задыхается и не волнуется, как я. На самом деле, его радостное выражение лица меня очень смущает. Я больше не знаю, кто мы такие, у нас нет определенных отношений, и наше компромиссное положение этому не способствует. Мы прижимаемся друг к другу, его обнаженная грудь к моему промокшему свитеру, который на самом деле сделан не из самой толстой ткани. Мои плечи обнажены в том месте, где свитер начинает сползать, и я чувствую озноб по всему телу, и это никак не связано с водой.

— Я снова сделал тебя влажной, не так ли?

Оглядываясь назад, я должна была что-то сделать. Я имею в виду, что было так много вариантов на выбор, я могла бы прокомментировать его неспособность завести меня или использовать одно из множества остроумных замечаний, имеющихся в моем арсенале, я могла бы ударить его коленом в пах или сломать ему нос одним быстрым ударом, чему меня любезно научил проницательный Трэвис.

Но я ничего этого не сделала.

На самом деле, когда я вижу, как он смотрит на меня, его голубые глаза сияют, как солнечные лучи, отражающиеся в воде, а уголки его губ приподнимаются в подобии искренней улыбки, я не могу не захотеть быть ближе к нему. Все это так непривычно для меня. Каждое прикосновение, каждый взгляд, каждая улыбка новы для меня, поскольку в восемнадцать лет меня никто не целовал и я ни с кем не встречалась. Когда ты ссоришься с девушкой, которая держит всю школу в своих наманикюренных лапках, парни на самом деле не хотят находиться рядом с тобой.

Кроме Коула.

Я дрожу, когда его руки опускаются с моей талии, легко скользя вверх по коже моего бока, пока его ладонь не обхватывает мою шею, поворачивая мою голову к нему. Я знаю, он ждет от меня какой-то реакции, любого знака того, что я хочу, чтобы он остановился, но я не думаю, что сейчас я действительно в настроении нападать на него как ниндзя. Он как будто чувствует это, и его лицо озаряет теплая улыбка, от которой мое сердце начинает выделывать самые безумные хип-хоп движения. Я кладу руки ему на плечи, нуждаясь в поддержке, чтобы просто стоять прямо. В этой ситуации было много неправильных вещей, и первая и главная из них заключалась в том, что я нахожусь в объятиях парня, который, сколько я его знаю, только и делал, что превращал мою жизнь в сущий ад. Должен ли тот факт, что он в настоящее время страдает от синдрома ангела-хранителя, все изменить? Должна ли я доверять ему, зная, какова наша история? Должна ли я...?

— Перестань думать, Тесси, просто наслаждайся моментом. — Он подмигивает, наклоняет голову так, что наши лбы тесно прижимаются друг к другу вместе с нашими телами.

— Что... — начинаю я, но он прижимает палец к моим губам.

— Я сказал, наслаждайся моментом.

На этот раз я действительно прислушиваюсь к нему. Коул не двигает своим лицом ни на дюйм, потому что, если бы он это сделал, наши губы определенно соприкоснулись бы, и эта мысль пугает меня так же сильно, как, как ни странно, и возбуждает. Я смотрю в его глаза, пытаясь разгадать, какие секреты таятся в их сапфировых глубинах. У нас перехватывает дыхание, и расстояние между нами становится почти воображаемым. Есть тонкая грань, которую мы должны пересечь, прежде чем все изменится.

— Коул, это ты?

Или нас могут просто прервать.

Я замираю, мгновенно убирая руки с плеч Коула. В ответ его взгляд становится жестким и устремляется вдаль. Он видит человека, который только что окликнул его, и, кто бы это ни был, это он виноват в том, что его настроение резко изменилось на восемьдесят градусов. Хотя он немного отодвигается, чтобы наши лица не соприкасались, его рука все еще обхватывает мою шею, и кажется, что он не хочет ее отпускать. Я чувствую, что он бросает вызов человеку, наблюдающему за нами.

Я понимаю, кто этот человек, и, получив эту информацию, я жалею, что не могу утонуть в тех пяти футах воды, в которых мы сейчас стоим.

— У тебя всегда было самое неподходящее время, Джей-Джей.

Мое сердце бешено колотится в груди, когда я выпутываюсь из объятий Коула, который, понимая, что я чувствую себя крайне неуютно, отпускает меня. Я плыву к большим прямоугольным ступеням, ведущим из бассейна, и начинаю выбираться наружу. Полностью осознавая, что за мной наблюдают две пары глаз, и тот факт, что моя одежда насквозь промокла, а свитер теперь доходит мне до локтей, я обхватываю себя руками и направляюсь в дом, проносясь мимо Джея, который, к его чести, даже не смотрит на меня.

Я бегу в свою комнату и быстро сбрасываю с себя одежду, отбрасывая ее в сторону, а затем, забыв о необходимости принять душ, вытираюсь и натягиваю фиолетовый топ с v-образным вырезом и серые узкие джинсы. Я скорблю при виде своих ботинок, выливая из них всю воду, прежде чем заменить их какими-нибудь сандалиями. Моя пышная белокурая прическа в беспорядке делает меня похожей на льва с плохо подстриженной гривой, поэтому я распускаю ее по плечам и провожу по ней расческой, чтобы распутать спутанные пряди.

Мне даже все равно, как я выгляжу, когда я делаю два шага за раз, надеясь, что братья Стоуны еще не пустили друг другу кровь. Я нахожу их в своей гостиной, они стоят друг напротив друга: Коул, засунув руки в карманы, и Джей, скрестив их на груди. В то время как у первого, как всегда, высокомерный вид, у второго хмурое выражение лица, которое заметно смягчается, когда он видит, что я приближаюсь. Я останавливаюсь, увидев перед собой совершенно невероятную сцену; никогда бы не подумала, что Джей окажется в моем доме.

Джей в моем доме!

О, и он поймал меня на том, что я лапаю его брата без рубашки, подумаешь.

— Тесса, — улыбается он, но улыбка выглядит натянутой. Коул поворачивает голову, а затем отводит взгляд.

Ладно, что это значит?

— Что ты здесь делаешь? — Я пропускаю любезности, зная, что атмосфера на самом деле не располагает к ним.

— Вчера вечером ты казалась очень расстроенной, — я вздрагиваю, вспоминая это, но он не замечает. — Поэтому я решил проведать тебя.

Как бы мне ни хотелось упасть в обморок и прыгать вокруг, визжа, словно я под кайфом, из-за его слов, это просто кажется неправильным. Прошло почти четыре года с тех пор, как он приходил ко мне, и, поверь мне, за эти четыре года было много случаев, когда мне не помешал бы друг, тот, кого я знала всю свою жизнь, но он так и не появился. Я не злюсь на него, я никогда не смогла бы на него злиться, но меня вполне устраивает то, что у нас здесь происходит. Я тоскую по нему на расстоянии, а он остается недосягаемым, и это прекрасно работает.

— Ты увидел ее, она цела и невредима, так что, я думаю, пришло время попрощаться. — Голос Коула звучит резко, язвительно, и я почти чувствую исходящие от него волны ревности, но это только мое мнение, верно?

Ревность и Коул?

— Я не думаю, что это твое дело, Коул, так что отвали. — Джей говорит с едва сдерживаемым гневом. Я не думаю, что помогаю ситуации, когда наконец подхожу к ним и встаю рядом с Коулом. Он как будто чувствует, что я выбрала чью-то сторону.

— Черта с два я это сделаю, ты и так уже достаточно сделал. Если ты не можешь ей помочь, то не усугубляй положение.

— Что, черт возьми, ты имеешь в виду? — Джей рычит и идет вперед, выглядя довольно устрашающе. Я понимаю, что это может привести к чему-то, что может выйти из-под контроля, поэтому становлюсь перед Коулом и кладу руку на грудь Джея, когда он приближается к нам.

— Успокойся, Джей, не нужно злиться. — Мои попытки успокоить его, кажется, вылетают в трубу, когда на его лице появляется выражение боли и разочарования.

— Это он причинил тебе боль, а ты его защищаешь? Что он имеет против тебя, Тесса? Почему ты проводишь с ним так много времени? Я думал, ты его ненавидишь.

Я тоже так думала.

— Это долгая история, и ее нелегко объяснить, так что просто оставь это, пожалуйста.

— Так вы, ребята, теперь приятели, не так ли? Все эти годы он заставлял тебя проходить через ад, и я был тем, кто помогал бы тебе, но теперь, когда он проявляет к тебе хоть какой-то интерес, ты переходишь на другую сторону.

Я отшатываюсь от него, как будто он дал мне пощечину, и падаю прямо на грудь Коула. Он поддерживает меня и обхватывает рукой, прижимая к себе, где я опираюсь на него.

— Чувак, просто замолчи, пока я не разбил тебе лицо. — Коул угрожающе рычит, и лицо Джея немного вытягивается, когда он встречается со мной взглядом. Я знаю, он понимает, что причинил мне боль и что его нападение было неуместным. В этот самый момент я не узнаю его, в его глазах нет той теплоты, в которой я теряюсь каждый день, и на его лице нет улыбки, которая вот-вот вспыхнет. Он выглядит холодным, измученным, подавленным и потерянным.

Я не знаю, кто он такой.

— Тесса, мне жаль, что все вышло так, я не должен был...

— Это ты выбрал другую сторону, Джей, я всегда была твоим другом. — Говорю я, преодолевая чувство удушья в горле. Я не собираюсь плакать перед этими двумя, у них не будет повтора вчерашнего шоу, потому что я намного лучше этого.

Некоторое время он выглядит ошеломленным, а потом стыдливо опускает голову, он знает, о чем или, скорее, о ком я говорю.

Коул крепче обнимает меня, но это не то, что мне сейчас нужно. Мне нужно побыть одной.

Всего несколько недель назад я проводила все свое время, слоняясь по дому, выслеживая Джея на Facebook, и какой бы ни была моя жизнь, меня это вполне устраивало.

— Я думаю, вам, ребята, лучше уйти. — Тихо говорю я, прежде чем убрать руку Коула с плеча и отступить назад.

Спохватившись, я делаю паузу и добавляю. — О, а этот ключ под ковриком? Напомните мне спрятать его куда-нибудь получше.

С этими словами я бегу обратно в свою комнату и падаю на кровать. В жизни много всего бывает, о чем я подумаю позже. Она жесткая, несправедливая, непредсказуемая и много чего еще, но это, безусловно, не все о Коуле и Джее Стоунах.

Прежде чем кто-либо из них попытается помириться со мной, по словам самой Бет, "им нужно разобраться в своем дерьме".