Личное исключение

Девушка непроизвольно дернула ногой, а после и рукой, ощутив, как ее ногу схватила судорога. Она резко подорвалась с кровати и попрыгала на одной ноге, пытаясь унять тянущуюся боль в икре. Лата делала это все по инерции, причем с закрытыми глазами.

Но изрядно напрягающая вибрация мобильного телефона привела ее в чувства и заставила разлепить веки. Кисляк. Звонок ранним утром, причем на стационарный, ведь номер мобильного Лата не дала — его рук дело. И его можно понять да простить, ведь причина всего одна — они договорились. Лата взяла трубку и тут же скинула ее — их условный знак, что она уже выходит.

Неужели она заснула после этой безумной бессонной ночи за ноутбуком? По пережитым ощущениям казалось, будто она продремала минуты две, не больше. В любом случае, сейчас это уже практически неважно: главное — провернуть аферу, которую они задумали еще вчера вечером.

Вчера вечером она выслушала краткий монолог в одной из типографий, который напрочь отбил у нее желание связываться с ними, но два плаката получила — один оригинал, а второй — копия (мало ли что). Девушка достала их, аккуратно отложила и стала сумбурно натягивать на себя первые вывалившиеся из ящика вещи — все равно под пуховиком не видно. После ритмичных несуразных сборов на улицу в шесть часов утра Макеева замерла в одном положении и прислушалась: тишина, что комар, если пролетит, нос точно не сумеет подточить — уж слишком идеальная да гробовая, прерываемая лишь дуновением ветра.

Сережа никогда не отличался руладами, которые люди обычно выдают в глубоком сне, называя это грубее и проще — храп, поэтому в квартире было тихо. Наверное, сопит там. Ну и пусть! В этот день ему положено.

Шесть часов утра. Неужели Андрею не лень выползать из квартиры в такую рань? Безумец!

Хотя в этих утренних вылазках присутствовал определенный смысл: никто из особо прытких и мечтающих узнать все самое сокровенное и тайное не будет знать о их встрече.

Кисляк терпеливо стоял на одном месте в этом чертовом сквере, едва продрав глаза. Вот Лата так легко согласилась встретиться с утра, будто ей это сделать даже в радость и никак не в тягость. Серьезно? И у нее даже нету желания поваляться в кровати, пока есть время? Лениво понежиться, не думая о горестях и проблемах этого мира? Странная она, раз так!

Он лениво обернулся и отметил, что сквер, как ему и было положено в шесть часов утра, был безлюдным за исключением одного дебила в голубой куртке, который ждет такую же на голову приторможенную.

Лата старалась как можно более активней перебирать ногами, поддерживая свой объемный шарф и два плаката. Найти Андрея оказалось значительно легче, чем ей вообще думалось: в сквере было до одури пустынно, поэтому распознать до боли знакомую ярко-голубую куртку не составило труда. Лата подошла к нему сзади, и он буквально через несколько секунд обернулся: наверняка услышал хруст снега.

Его губы расползлись в широкой улыбке, которой он наверняка и заманивал девушек в свои сети.

— Привет, — первым издал парень.

Лата задалась нескромным вопросом: как вообще ему удается держать улыбку в такую рань?! Жаворонок что ли?! Ей таких уж точно не понять.

Девушка ответила ему взаимностью без всякого энтузиазма. Какой там вообще энтузиазм в полседьмого утра?!

Она спокойно протянула парню плакаты и заговорила:

— Держи. Надеюсь мои, как и ваши, старания не сделают его равнодушным и произведут впечатление.

— Иначе и быть не может! — смело заявил Андрей, — а почему два?

— Ну вдруг затеряется или, может порвется. Мало ли какой форс-мажор. В типографии на меня, конечно, смотрели как на сумасшедшую, но времени не было искать другую.

— Спасибо тебе большое! Очень выручила!

Лата покачала головой.

— Ой, Кисляк, ну чего же ты скромничаешь?! Скажи прямо: вытащила вас из глубокой задницы безвозмездно! — на это Андрей лишь усмехнулся, — А теперь прости, товарищ сообщник, но мне пора домой. — выказывая сожаление одним своим взглядом, Лата пожала плечами.

— Лат! Может я подвезу? — несмотря на ранее утро и лютый мороз, который кусал за щеки, Андрей радушно улыбался, показывая ей свои очаровательные ямочки. Еще бы пару минут лицезрения этих ямочек на щеках и она бы правда сдалась, но здравый разум, на которого Лата всегда полагалась в таких ситуациях, открыто заявил, что Кисляк будет иметь бледный вид и конскую улыбку, если попадется Макееву под руку в его праздничный день вместе с Латой, так что вариант с таким заманчивым предложением от Андрея придется отклонить.

— Как бы я бы не хотела добраться до своего жилища в тепле, но нет. Не думаю, что это хорошая идея.

А в голове теплилось дополнение, которое Кисляку не стоило слышать: «Разъяренный Макеев с самого утра — перспектива не очень».

— Прости за подъем в шесть утра, — вдруг воскликнул он.

В глазах парня читалась нескрываемая жалость и тлеющая печаль после того, как она озвучила свой ответ. Лата успела заметить перемену его настроения и даже ощутила некоторый прилив жалости к этому пареньку, но здравый разум победил все поползновения сердца и почек.

Лата кивнула ему и в этом безмолвном кивке прослеживалось открытое прощение, на которое Андрей вскоре, поджав губы, ответил очень положительно, — иного варианта и не существовало — а она обернулась.

— Лат! — Кисляк еще раз окликнул девушку. Она потерла ладони без перчаток, шумно выдохнула и обернулась. Чего он тянет время? Неужели ему неохота погреться у себя в машине, а не стоять тут на морозе, перепрыгивая с ножки на ножку? В глазах девушки читался явный вопрос, на который Андрей незамедлительно ответил:

— Спасибо тебе.

Новая фраза Кисляка даже не удивила Лату, но заставила повести бровью.

— Ты уже говорил это.

— Хорошего человека можно и два раза поблагодарить, — был его ответ.

Лата усмехнулась, — точно не поняла смысла его ответа, скосив все на открытую лесть — еще раз кивнула ему в знак прощания, а в ответ получила от него взмах руки, который также намекал на прощание, и только после того развернулась на все 180 градусов, чтобы уйти из этого безлюдного местечка прочь.

— Ог-г-гго! А это что такое? — Лата восхищенно воскликнула, увидев на лавке для запасных плакат, который еще вчера вечером изображала в фотошопе. Со стороны выглядело неплохо, а вот мнение со стороны ей точно расскажет Сережа.

Сережа на несколько секунд отвлекся от насыщенного рабочего процесса и с довольной улыбкой ответил Лате:

— А это мне парни подарили! Поздравили так.

В его голосе проскальзывали явные нотки гордости и радости.

Лата довольно вскинула брови, отмечая очевидное, но не менее важное:

— А ты этим и горд, я смотрю!

— А иначе тут никак! — мужчина счастливо покачал головой, все также солнечно улыбаясь. Лата была готова поклясться, что не видела эту улыбку уже очень много лет.

Мужчина слегка перевел тему, но улыбку с лица не стер, хоть и глядел абсолютно не на племянницу, но она знала, что фраза была посвящена именно ей:

— Лаат, ты к этому руку тоже приложила?

Лата оторвалась от детального рассматривания чудес фотошопа и ощутила, как ее губы искривились в хитренькой ухмылке: как тут могло вообще быть без нее?

Кисляк издалека заметил ее и подарил ей свою лучезарную улыбку вместе с подмигиванием.

Девушка подметила его старания на льду и, усмехнувшись, кратко ответила ему тем же, при этом задержав свою улыбку на лице дольше обычного.

— Я? — девушка попыталась создать удивленное лицо, но вышло коряво, да и Макеев, как потом она выяснила, по одному ее тону понял, что она лишь валяет перед ним комедию, — Боже упаси! Нет, конечно!

Мужчина усмехнулся, даже не глядя на нее: все с ней ясно.

— Ну понятно, — А затем продолжил: — А знаешь кто меня сегодня с самого утра поздравил?

Лата покачала головой, хоть и знала, что он не уделит должное внимание ее реакции, а обратит лишь на словесную, а затем добавила заинтересованное «ну-ну».

Сергей был краток, но лаконичен:

— Дима.

«Папа», — промелькнуло в голове у Макеевой, а на губах заиграла теплая улыбка от своей молниеносной догадки.

— Ого! — девушка радостно усмехнулась, — это они уже вылезли из своей тундры и добрались до цивилизации?

— Остроумно, но неправдиво, — отметил Сергей, а после отреагировал на поползновения Кисляка на площадке: — Да куда ты возишь?! В пас давай, в пас! — он откашлялся и снова переключился на Лату: — спрашивал как жизнь твоя молодая.

— Ну, а ты ему, конечно, не сказал, что я отдаю лучшие годы своему жизнью бумагомарательству и вот этой ледовой площадке, фотографируя бегающих мальчиков в обмундировании?

Макеев усмехнулся вновь. Вот умеет же сказануть!

— Нет, решил, что ты поделишься этим сама.

— Не думаю, что именно с папой: слишком мала вероятность того, что он оценит это сполна.

— Ну, может быть.