Замок.

День боксёрского поединка подкрался незаметно, и я ощутила, как мандраж, словно ледяные пальцы, сжимает сердце. Внутри меня бушевал хаос чувств, словно рой встревоженных голосов, перебивающих друг друга: страх, тревога, ревность, и мрачное предчувствие беды.

Это последнее эхом отдавалось в сознании, заглушая все остальные. Что же меня так встревожило? Назревала буря, что, впрочем, неудивительно, ведь за стенами замка вечно свирепствовали ветра и бушевали волны.

Но почему этот озноб в душе? Мне отчаянно хотелось прильнуть к Тони, поделиться с ним своими опасениями, доверить ему свою тревогу. Или, напротив, я боялась открыться, довериться, чтобы потом с горечью осознать, что я для него лишь мимолетное увлечение, а его сердце все еще тоскует по прошлому, по той, прежней жизни.

Это было бы справедливо, жестокая ирония судьбы. Конечно, он помнит свою первую любовь, ту, что была до меня. А я? Кто я? Воровка, укравшая лишь каплю его внимания, жалкие крохи его тепла. Я не смела надеяться, что мои чувства будут длиться долго. Но, с другой стороны... возможно, они будут жить, пока мы заперты в этом проклятом замке.

Как же я могу желать освобождения своему любимому, нежному другу, любовнику, герою? Могу ли я предать эту мечту ради спасения других? Могу ли я пожертвовать нашим счастьем на алтарь общего блага?

Наверное, подобные душевные терзания знакомы супергероям, когда им приходится совершать подвиг во имя спасения мира, бросая на этот жертвенный алтарь что-то сокровенное, близкое, родное, простое, человеческое счастье.

Убийца собрал всех присутствующих в зале, предназначенном для проведения состязаний. Здесь был оборудован ринг, а вокруг амфитеатром располагались места для зрителей.

— Желаете ли вы организовать тотализатор, господа, дамы? — с насмешливой интонацией осведомился Убийца в микрофон.

— Нет! — прогремел гул голосов в ответ. Но несколько отчаянных все же выкрикнули «да», и теперь их можно было легко узнать по вспыхнувшему румянцу на лицах.

Стоя в очереди, я поймала взгляд Тони. Он улыбнулся. Я ответила ему самой своей веселой и беззаботной улыбкой, и от этого притворства мне стало еще паршивее. Что со мной творится?

— Итак, дамы и господа! Первым на ринг выходит, в левом синем углу, в трусах и, слава богу, в супертяжелом весе, чемпион Гидры по рукопашному бою, превосходный наемный убийца родителей Тони Старка, Ба-а-а-а-а-ки Барнс, он же Зимний Солдат! — провозгласил Убийца. — А против него, в правом красном углу, в красных трусиках под одеждой... всесильная бессмертная ведьма в теле бесполезной простушки... Доктор Бен, она же Вла-а-а-а-а-а-да! Гонг!

Убийца прокашлялся. Баки и Влада стояли на ринге, и он ободряюще улыбнулся ей – если это застывшее, скованное гримасой подобие улыбки можно было назвать улыбкой.

— Ах да, чуть не забыл! Еще пара слов... Вот эти слова: голод, холод, требуха... Ах, нет, простите, не тот текст...

- Замолкни уже, стендап-комик, - проворчал Тони.

Убийца выкрутил динамик на полную раздался противный высокий звук.

-Тоска;

Ржавый;

Семнадцать;

Рассвет;

Печь;

Девять;

Доброкачественный;

Возвращение домой;

Один;

Товарный вагон.

— Влада! — не помня себя от страха закричала я. — Он убьет её!

Влада застыла, словно пораженная молнией. В огромных глазах плескался дикий страх, зрачки сжались до булавочных головок, а по телу пробежала судорога. Баки, до этого расслабленный, мгновенно преобразился. Взгляд его стал ледяным и расчетливым, словно у хищника, выслеживающего добычу. Он больше не был человеком – лишь бездушной машиной, ждущей команды.

— Я жду приказаний.

— Влада, беги! 

— Убей всех, солдат!

Баки вновь превратился в оружие, лишенное воли и совести, марионетку в чужих руках.

Влада попыталась что-то сказать, но Баки, словно выпущенная стрела, ринулся в атаку.

Ему навстречу, словно тень, метнулся Капитан, вцепившись мертвой хваткой в руку Зимнего Солдата. Тони, мгновенно облачившись в броню, принялся крушить несчастного Баки, которого использовали, как игрушку в дьявольской игре.

— Что ты наделал?! — взревел Стрэндж в поднявшемся хаосе, потрясая кулаком в сторону микрофона Убийцы. — Кто тебя просил, идиот?!

Я не разобрала, к кому он обращался, но в целом разделяла его негодование – только этого не хватало!

И тут двери с грохотом слетели с петель, явив миру Клауса Майклсона и Патриота с горящими адским пламенем глазами. Теперь битва разгорелась не на шутку, превратившись в настоящий апокалипсис. В отчаянных поисках Влады я растерянно застыла посреди зала, а мимо меня проносились красные вспышки испепеляющего лазера, золотые пентаграммы Стрэнджа сплетали защитные сети. Чья-то невидимая сила развернула меня, и я увидела смеющееся лицо Клауса. Но тут же другая сила крутанула меня обратно, и это был Железный человек, закрывший меня собой. Но и это не спасло: железный кулак Зимнего Солдата едва не проломил мне череп, но в тот же миг обрушилась стена справа, приковав все взгляды к замершей в проеме Дейенерис. С мрачным удовольствием она произнесла:

— Дракарис.

На миг даже враги оцепенели, а на губах её играла презрительная усмешка.

— Управляться с большими и опасными зверьми всегда было моим хобби.

— ХАЛК КРУШИТЬ! — из-за её хрупкой фигурки, окутанной клубами пыли и языками пламени, вынырнул Халк и с диким воплем обрушился в самую гущу сражения.

Тони, воспользовавшись отвлеченным вниманием Зимнего Солдата, выпустил в него заряд пульсара.

— Нет, Тони! — заорала я. — Это же Баки!

Старк поднял меня над полом, готовясь взмыть в воздух. Я смотрела на разверзшийся хаос. Зимний Солдат уклонился от выстрела Железного Человека, но прежде чем я успела выдохнуть, какая-то неведомая сила потянула нас вниз, а в Тони вонзился красный луч энергии, пробивший броню насквозь. Я рухнула с высоты, около двух метров, ударилась головой, подвернула ногу, но сильнее всего болела рука, принявшая на себя основной удар.

— Тони! — Я отчаянно пыталась найти его глазами, но пелена туманила разум. Я чувствовала, как кровь стекает по лбу, заливая ресницы, но боли от раны на голове не ощущала.

Передо мной возник Дин Винчестер. С надеждой встрепенувшись, я подумала, что он протягивает мне руку помощи, но Дин направил на меня пистолет, в нерешительности застыв, словно борясь с собой.

— Дин... — прошептала я одними губами, вглядываясь в его лицо.

— Протего! — Пуля замерла в сантиметре от меня, словно застряв в прозрачной, вязкой субстанции. Гарри Поттер поднял меня на ноги.

— Экспеллиармус! — Пистолет Дина вылетел из его рук и упал к ногам Гарри.

 — Гарри спасибо! — только и успела сказать я.

Гарри оттолкнул меня за спину, оглядываясь по сторонам, затем коротко кивнул бросился в гущу сражения. Ситуация вышла из-под контроля. В голове пульсировала лишь одна мысль: Тони. Он ранен. Где он? Жив ли? Страх сковал меня, парализовал. Это конец! Но где Тони? Я должна найти его. Сквозь пелену страха и боли я попыталась сделать шаг, но ноги не слушались. Я должна... Ради него...

Внезапно все стихло. Словно кто-то выключил звук. Расплывчатое зрение обрело кристальную ясность. Какофония криков и взрывов перестала терзать слух. Рука и остальные раны больше не болели. Я была не просто здорова, цела и невредима, но исполнена небывалой силы. Я видела всех сразу. Тони не было в комнате. Он выпал через пролом в стене в бушующий океан вместе с Патриотом, вцепившимся в него.

Находиться везде и сразу, в каждой комнате замка и даже за его пределами, в самых отдаленных уголках, не составляло ни малейшего труда. Можно было расширять это чувство до бесконечности, но я должна была сосредоточиться на Тони. Я приказала времени остановиться там, где он находился, объятый ледяной водой, лишенный воздуха, с пылающими ожогами, прожженными костями, мышцами и кожей. Тони страдал умирая еще мгновение и было бы поздно. Патриот был прижат последним усилием Железного Человека к камню.

Я чувствовала, как время, некогда замершее по моей воле, теперь билось о берег моего контроля, словно рыбка, выброшенная на сушу, – отчаянно, судорожно, стремясь вырваться из плена. Но его жалкие попытки были ничтожны. Я погружалась в тело Тони, словно в теплую воду, забирая его раны, принимая их как мимолетные вспышки боли, мгновенно исцеляющиеся, словно их и не было. Тони застыл, пораженный. Я слышала его мысли, чувствовала его чувства. Внутри него было... приятно. Почти как объятие, полное доверия и нежности, как заниматься любовью.

Я смотрела на Патриота. Таким ничтожным и несуществующим уже почти как целую минуту. Видела его лицо, глаза, каждую молекулу, клетку, и, наконец, атомы. И заставила их разделиться. Энергия, высвободившаяся при этом, ослепляла, как ядерный взрыв. Я впитывала ее, насыщалась ею, выпивала до дна, как путник в пустыне – долгожданный глоток воды.

Наслаждение переполняло меня внутри души Тони, но что-то мешало – его страх, липкий и парализующий. Я вытолкнула тело Тони на поверхность, из темной глубины, и все оборвалось. В одно мгновение.

Я сидела на полу посреди разгромленной комнаты, оглушенная воплями. Халк рвал Клауса на части.  Моя рука сломана, голова пробита, а нога, кажется, вывихнута. Сквозь слезы я увидела два огромных карих глаза, полных потрясения и испуга.

– Тони...

Баки, словно очнувшийся от кошмара, метался между союзниками и врагами, потерянный и растерянный, не зная, на чьей он стороне.

Тони поднял меня на руки, несмотря на мои слабые протесты. Он осторожно вынес меня из зала, прочь от хаоса и разрушения. Но слова застревали в горле, а сознание уплывало, уступая место темноте.

Тони смотрел на меня, словно видел впервые. В его взгляде читалось недоумение, страх и... что-то еще, неуловимо знакомое. Он медленно опустился на колени рядом со мной, осторожно коснулся моего лица. Его прикосновение было легким, почти невесомым, но от него по всему телу разлилось тепло.

– Что... что ты сделала? – прошептал он. И я поняла, что он помнит. Помнит все: воду, тьму, боль, а главное – меня внутри него. А я вот уже не понимала, было ли это явью или просто моей фантазией.

– Ничего.

Я не могла вымолвить и слова. Меня затошнило, голова раскалывалась. Он отпрянул, затем, когда меня перестало полоскать, поднял.

– Пойдем отсюда.

Мне показалось, что за одну секунду он переместил нас в какую-то темную комнату.

Тони сдавленно ахнул. Он уронил меня на пол. затем чья-то жесткая рука за крику потащила меня куда-то и посадила на стул.

- Брахиабиндо, - сказал человек, в котором я узнала Северуса Снейпа, меня сразу же полели металлические цепи.

– Империус! – Я вздрогнула, как будто бы услышала выстрел.

– Вот два зелья, сыворотка правды, пейте, – приказал Снейп, но я его не видела.

Было очень темно. Я стала пить. На вкус как водка. Передо мной вырисовалось лицо Тони.

– О, Тони!

– Я хочу говорить с доктором Джеки, – холодно сказал Снейп.

– Но я не...

– Ложь!

– Это сыворотка правды, как она может лгать? – вступился Тони.

– Империусу можно сопротивляться, яды и зелья можно внутри себя преобразовывать и создать из любого соединения безвредное или же ликвидировать свойства. Конечно, такое умение не всем подряд доступно, только очень могущественным ведьмам и сестрам ордена Бене Гессерит.

Снейп стал более отчетливым. В темной комнате я сидела на стуле, а Тони – напротив, за столом. Его лицо было искажено мукой, его руки прикованы огромными цепями. Я была как будто в сильнейшем алкогольном опьянении.

Снейп вытащил револьвер, открыл барабан, вытряхнул все патроны, затем вернул один на место и протянул пистолет мне.

– Стреляй себе в висок, – приказал он. Голос его дрогнул.

Я подчинилась. Щелчок.

– Зачем ты это делаешь? – Тони, весь бледный, поднял расширенные от страха глаза на Снейпа.

– Гермиона мертва, – сказал Снейп.

Его лицо потемнело, превратившись в маску. – Она погибла из-за вас, из-за ведьм, из-за всех. Почему вы не оставили нас в покое? Почему?

– Это неправда, она не мертва! – воскликнула я. Но я не знала правды, я не видела ее тела, не видела ничего. Я выкрикнула это, чтобы образумить Снейпа. Ведь я не меняла состава сыворотки, я просто Джеки, Джеки из Миллерово, неудачливая писательница.

– Я видел ее тело своими глазами, – отрезал Снейп. Он дал пистолет Тони, направил на него палочку и сказал: – Стреляй себе в висок.

– Нет!!!!!!! – закричала я. – Пожалуйста, хватит!

– Так превратись в доктора Джеки, останови его! – зло сказал Снейп. В глазах у него стояли слезы.

Щелчок. Ничего не произошло.

Я дышала часто и быстро, а воздуха не было. Лицо горело, как намазанное керосином.

– Ты любишь его? – тихо и медленно спросил Снейп.

– Да - сказала я мотая головой как китайский болванчик.

Он заставил пистолет проплыть ко мне по воздуху.

– Стреляй в него.

– Я не буду.

– Стреляй! – Палочка Снейпа направилась на Тони. – Круцио, прекрати его мучения.

Тони выпрямился, молча сжав зубы. Секунды тянулись бесконечно, а меня словно ломало на части от пытки Снейпа, как будто он направил палочку против меня.

– Чьи же мучения я должна прекратить? – сказала я. Слёзы охлаждали мои красные, горящие щёки.

Я направила дуло на Снейпа, на его потухшее лицо, с которым он глядел на Тони.

Выстрел. Снейп упал.

- О Господи! Я не хотела, я не знаю, что делать, - я бросила пистолет, он с грохотом упал на стол, я закрыла лицо руками, куда попала пуля, жив ли Снейп, мне было слишком трудно посмотреть, я безостановочно сипло втягивала воздух, а он предательски оставался снаружи, не проникая в легкие.

Тони, освободившись от цепей, подбежал ко мне, обнял крепко, словно боясь, что я исчезну. Он целовал мои волосы, шептал успокаивающие слова, но я не слышала ничего, кроме звона в ушах. Я убила человека. Пусть и безумного, но человека.

Тони поднял мое лицо, заглянул в глаза. В его взгляде не было осуждения, только тревога и понимание.

- Тихо, тихо, все кончено, - говорил он, вытирая мои слезы. Он собрался отстегнуть мои кандалы, которые только сейчас стали ощущаться неподъемными, как будто килограмм под сто.

Пока я растирала руки, Тони пошел к Снейпу, и я не видела тела профессора за громоздким столом. Тони поднялся, мрачно покачав головой, я все поняла без слов, он взял пистолет и зачем-то открыл барабан.

- Что со Снейпом?

- Как ты могла знать, что в этот раз он выстрелит? Там же был только один патрон...

- Я не знала.

Тони замер, уставившись на револьвер. В барабане не было пули. Ни одной. Он медленно перевел взгляд на меня, в его глазах плескалось недоверие, он посмотрел на Снейпа.

– Это был твой план? – прошептал он, отступая назад. – Ты знала, что он блефует?

Я молчала, не в силах произнести ни слова.

– Кто ты? – продолжал Тони, его голос звучал холодно и отстраненно. – Кто ты на самом деле? Джеки?

Я закрыла глаза, стараясь унять дрожь. Я не знала ответа. Я сама не понимала, что происходит. И, возможно, это было самым страшным.

- Давай потом это выясним.

- Нет, сейчас.

Он отошел шага на три, раскрыл ладонь, там были патроны.

- Что это? - спросила я.

- Патроны, их ровно десять.

- И что?

- Столько и должно быть.

- Я не понимаю.

- Какой пулей был убит Снейп, если на самом деле он не зарядил пистолет и лишь пугал нас?

- Почему ты думаешь, что он не по-настоящему зарядил револьвер?

Тони со стуком хлопнул по столу револьвером, и я вздрогнула.

- Скажи мне правду, - тихо сказал он, не глядя на меня.

- Тони, что ты хочешь, чтобы я тебе сказала? Давай конкретнее, ты пугаешь меня.

- Кто ты?

- Ты знаешь.

- Нет, не знаю, - он повысил голос, на его белом, как мел, лице выступили капли пота.

– Джеки, просто Джеки, - прошептала я, чувствуя, как реальность ускользает. 

Тони покачал головой, не веря ни единому слову. Он медленно подошел ко мне, взял мое лицо в ладони. В его глазах была боль и растерянность, смешанные с каплей надежды. Отпрянув, он зарядил пистолет. Я оцепенев смотрела на его действия, не предпринимая попытки к бегству.

– Если любишь меня, скажи правду.

- Это жестоко, Тони. Перестань.

Он приставил револьвер к своей голове. Я смотрела на него, он на меня. Я пыталась прочесть в его взгляде, выстрелит он или нет, но в голове было пусто. Я смотрела и не видела ничего, только холодное дуло пистолета, направленное ему в висок. Целый мир сузился до одного маленького крючка, на котором лежал его палец.

- Я ведьма, да, я та самая, и честно-честно я доктор Джеки, - сказала я, стараясь не моргая смотреть ему в глаза, но слезы мешали, они текли ручьем. - Пожалуйста, это правда, поверь мне, перестань так делать, мне страшно, Тони.

- Это неправда, - сказал он тихо, любовно и ласково. Он нажал на курок, я видела, что его глаза подернулись слезами. Щелчок. Щелчок. Щелчок. Щелчок. Пять, шесть, семь, восемь, девять, десять. Барабан пуст.

Тони отчаянно замотал головой, открыл барабан. Ни одной пули там не было. Он поднял на меня растерянный взгляд.

- Этот пистолет никогда не выстрелит в тебя, Тони.

- Ты?

- Сядь, любовь моя. - Я рассмеялась. Должно быть, смех помогает развеять напряжение, когда человеку страшно. Ведь Тони сейчас было очень страшно. - И не жалко тебе было этого жалкого воробышка? Ведь Джеки, с которой ты говорил до этого, правда ничего не знала. Жестоко было с твоей стороны так с ней поступить. Впрочем, чего ожидать от вас всех? Стоило нам с доктором Беном подсунуть вам этих жалких дурочек, которыми мы были в прошлом, как вы тут же стали вести себя как скоты. Ты ее соблазнил, очаровал, устраивал эмоциональные качели, в общем, проявлял свою поскудную власть как мог над слабой девчонкой, влюбившейся в тебя. Ты не заслужил такую милую чистую пташку, как та Джеки... Ты ее бы растоптал и конечно  бросил бы потом и мирно спал бы, пока она страдала бы. Ахахахах, я не виню тебя, солнышко. Я знала, что ты такой. Мне это нравится.

- Ты доктор Джеки?- его лицо исказилось он сдвинул брови схватился за сердце. Бедный мой милый, мой дорогой, сейчас ишемически приступ схватит.

- Да, родной.Я доктор Джеки. Я вселилась .... в воробышка.

- Ты чудовище.

- Ты даже злишься мило. Такой обаятельный.

- Как ты могла со мной, со всеми так поступить? Мы не твои игрушки, чтобы вынимать душу, ломать, играть, издеваться! Если ты меня воскресила, я не обязан играть в эти адские игры! Отпусти нас, отпусти меня!

- Бла-Бла-бла,мне плевать, что ты думаешь, Тони. Я делаю, что хочу, и да, раз я тебя воскресила, ты теперь мой, моя игрушка, называй как хочешь. Я решаю, жить тебе или умереть, плакать, смеяться, любить, страдать. Смешной дрессированный человечек. Убить, воскресить, снова убить... Ты теперь моя вещь. 

- Что? -он потрясенный и разбитый пошатнулся закрывая лицо ладонью. 

 Я проникла в его разум и с удовольствием прочла его мысли о себе: как он сожалеет, что он высвободил на свет такую злую суку, как я, и как он хотел бы вернуть бедную мышку Джеки, что была здесь всего минут пять назад.

- Ах, Тони, совсем теряю голову рядом с тобой, ты этого не просил, но я думаю, ты хочешь, чтобы маленькое ничтожество вернулось обратно.

- Зачем ты так говоришь? - он не смотрел на меня, качал головой, будто пытаясь проснуться.

- Я сделаю тебе такой подарок, тебе понравится, обещаю, только не вини ее, пупсик, она ничего не знала... А впрочем, посмотрим, как ты отреагируешь теперь.