Глава 7.
Например, сегодня вечером у него было то настроение, когда он мог бы отправиться в такое место, как Гарлем.
Начался Superday.
Первый раунд представлял собой групповое собеседование. Ведущий рассказал о некоторых кейсах по слиянию и поглощению, а затем задал вопросы. Десять испытуемых провели групповую дискуссию без руководства, в ходе которой один человек представил их письменное резюме на доске, а другой выступил с устной презентацией.
У Дин Чжитун было следующее самопознание: она не стремилась занимать лидерскую позицию и чью-либо сторону. Она просто высказывала свое мнение, участвовала в обсуждениях и планировала свое время. Если кто-то начинал спорить друг с другом, она пыталась сгладить углы и примирить ссорящихся.
Разумеется, никаких споров на месте не было.
Часто бытует ошибочное мнение, что в этой индустрии предпочитают выбирать людей с сильными личностными качествами, и кажется, что чем aggressive*, тем лучше, чем loud*, тем лучше. Но правда в том, что здесь такие люди совершенно не приветствуются, а проявление схожих личностных тенденций на групповом собеседовании в принципе опасно. Если возникнет спор, то это может привести даже к исключению всей группы. Почти все, кто смог пройти в этот раунд, являются выпускниками Лиги Плюща и прошли хотя бы одну стажировку в инвестиционно-банковской сфере — они настолько хорошо знакомы с подобными операциями, что совершить такую нелепую ошибку для них было практически невозможно.
Второй раунд представлял собой собеседование один на один. Объединив кейсы из первого раунда и дополнив их еще одной страницей материала, нужно было самостоятельно провести presentation*.
Дин Чжитун раскрыла все основные моменты, о которых она говорила во время группового обсуждения, и очень тщательно проанализировала их. Она также смогла ответить по существу на несколько вопросов, заданных интервьюером.
После небольшого перерыва начался третий раунд.
Он также проходил один на один, но интервьюер был уже на уровне MD*, и вопросы были совершенно нестандартными. С ней говорили только о финансовых новостях и проектах, над которыми она работала во время летней стажировки. На этом этапе уже невозможно было воспользоваться своим опытом собеседований, но она все равно успешно ответила на вопросы, благодаря своей усердной учебе. Будь то память или восприятие — у нее было и то, и другое.
Она не была уверена, был ли удовлетворен собеседник ее ответами. Лишь знала точно, что отвечала она непринужденно, красноречиво рассказывая на английском со своим шанхайским акцентом, что произошло, почему это произошло и какое влияние это оказало на весь рынок, что послужило причиной согласно преобладающему общественному мнению, согласна ли она с ними и по каким причинам. Еще один шаг вперед: как этот инцидент повлиял на М-Банк? Что бы сделала она, будучи в М-Банк?
Когда все три раунда тестов были пройдены, компания организовала фуршет, где собрались вместе и испытуемые, и интервьюирующие, чтобы подвести итоги, пообщаться и понаблюдать — это было похоже на четвертый раунд.
Это происходило в обеденном зале для персонала на 38-м этаже, откуда через целую стену из стекла от пола до потолка открывался вид на парк, улицу и большую часть городского пейзажа вдалеке. Послеполуденное солнце светило ярко, и небо приобрело резкий синий цвет, характерный для осени.
Дин Чжитун побродила по залу, везде продемонстрировав свое присутствие, и только после этого выделила себе время, чтобы перекусить. Тогда она увидела Цинь Чана, подошедшего к ней с чашечкой кофе в руке.
На этот раз она наконец-то смогла хорошо его рассмотреть.
Этот человек не являлся типичным примером элиты инвестиционно-банковского бизнеса: невысокий, с мягкими чертами лица, в обычной, но правильной одежде и с простым золотым обручальным кольцом на безымянном пальце левой руки. В целом выглядел он очень опрятно. Возможно, это было предвзятое впечатление, но ей все равно показалось, что он выглядел немного потерянным, напоминая ей того учителя математики из ее старшего класса.
Она поприветствовала его по-английски, но он первым перешел на китайский и заговорил, как бы интересуясь:
— Как самочувствие?
Дин Чжитун кивнула и неопределенно улыбнулась. Она не знала, как ответить на этот вопрос. Прокрутив в голове большую часть прошедшего дня, она не заметила никаких вопиющих ошибок со своей стороны, но и то, что она действительно каким-то образом выделилась среди остальных, никто не мог гарантировать.
Напротив, Цинь Чан успокоил ее, сказав:
— Нет никаких сомнений в том, что если человек может выступать так, как ты в тот день, несмотря на свое плохое самочувствие, то быть компетентным сотрудником IBD не должно быть для него уж слишком большой проблемой.
Дин Чжитун была смущена, не ожидая, что ей снова напомнят о том неловком дне.
Цинь Чан улыбнулся и продолжил:
— Уж поверь мне, если, в конце концов, ты действительно выберешь эту работу, в будущем подобных случаев будет бесчисленное множество.
Мягкость его голоса осталась прежней, как и его печаль.
Дин Чжитун тоже была готова пойти на риск, вспомнив тогдашнюю черноту перед глазами, и пошутила на подсознательном уровне:
— Случаев предсмертного опыта?
Цинь Чан покрутил в руках чашку и тихонько рассмеялся, как бы говоря: «Понимаешь».
Спустя много лет Дин Чжитун всегда помнила также этот момент и слова Цинь Чана.
Цинь Чан сказал, что она сама выбрала эту работу, а не работа выбрала ее.
Иногда она не могла отделаться от мысли, что если бы она сдалась в тот момент, это было бы похоже на запуск другой отправной точки в параллельном времени и пространстве, и все, что произошло позже, могло бы пойти совершенно иным путем.
После завершения Superday Дин Чжитун вышла из здания, где располагался М-Банк.
Она не осмеливалась гадать об успехе или неудаче, но ничего не могла с собой поделать, видя, как снуют туда-сюда прохожие, и представляя, что стала частью этого места — принюхиваясь к особому запаху метро по утрам, выстраиваясь в очередь перед тележками с едой на Бродвее в полдень, делая свою работу каждый день от рассвета и возвращаясь с работы поздно вечером. Конечно, больше всего она ждала бы дня получения премии.
Остановившись на этом, она не позволила себе продолжить думать об этом. Ей по-своему не везло, и, судя по прошлому опыту, все, к чему она стремилась, обычно не получалось.
Согласно первоначальному плану, в это время она должна была доехать на метро до автобусной станции, купить билет, забрать багаж, который она сдала на хранение, и сесть в автобус, чтобы вернуться в Итаку. Возможно, ей пришлось бы подождать окончания поездки, прежде чем отправить Гань Яну сообщение о том, что у нее возникли срочные дела и она не сможет пойти на его выступление в воскресенье.
Но именно в тот день, когда она шла по улице, в Брайант-парке, расположенном в квартале отсюда, осенние краски были в самом разгаре. По внезапной прихоти она проверила местную погоду на следующий день — облачно, 15 градусов по Цельсию и легкий ветерок.
Затем она получила очередное текстовое сообщение от Гань Яна. Он отправил ей координаты зоны болельщиков, расположенной ближе всего к Queen's — это было на мосту Пуласки — и приблизительное время, когда он там будет пробегать.
Дин Чжитун стояла на улице, некоторое время смотря на экран, ничего не ответила, бросила телефон на дно сумки и нырнула в подземку. Сидя в старом вагоне метро, она покачивалась в такт ему, прислушиваясь к вою колес, скользящих по рельсам. Этот звук эхом отдавался в длинном туннеле.
Приехав на междугороднюю автобусную станцию, она направилась в пункт хранения багажа, чтобы встать в очередь, достала свой рюкзак со сменной одеждой и туалетными принадлежностями, на мгновение замешкалась перед турникетом, но в итоге не стала заходить на станцию, а развернулась и снова вышла из метро, направляясь во Флашинг.
Вернувшись в гостевой дом, она сказал владелице, что хочет остаться на еще одну ночь и что она уже поела там. Послушав, как хозяйка пытается втянуть другого жильца в сетевой маркетинг, и дождавшись окончания ужина, чтобы вернуться в свою комнату, она достала свой мобильный и ответила двумя буквами: «ОК».
Подумаешь! Себя она убедила в том, что таким образом она зато не потратится на обратный путь, а плата проживания на одну ночь — это не так уж и много. Раз она уже здесь, то почему бы не сходить и посмотреть.
В это время Гань Ян также только что вернулся с улицы.
Его самой важной задачей в этот день было — отправиться на марафонскую ярмарку вместе с Ван И, чтобы забрать свое снаряжение, стартовый номер, спортивную футболку, чип синхронизации и сумку для личных вещей. Затем он объехал пять районов города, чтобы ознакомиться с беговой трассой, стартовой точкой и финишной чертой.
Ван И — его друг, с которым он познакомился после того, как начал заниматься бегом на длинные дистанции, и у того уже был опыт нескольких успешных финишей. Он был тихим и скромным, и круглый год ходил с одной и той же типичной короткой стрижкой прилежного парня. Он выглядел примерно на один возраст с ним, но на самом деле был на несколько лет старше. На тот момент он получал докторскую степень по биомеханике в Колумбийском университете.
Гань Ян был новичком и всю дорогу слушал, как Ван И рассказывает ему о мерах предосторожности: к примеру, о завтрашнем выезде в шесть утра, проверке стартовой зоны, обязательного указания контактной и медицинской информации для экстренных случаев на обратной стороне нагрудного номера, необходимой диагностики чипа синхронизации на предмет его исправности. Он поинтересовался, есть ли у него электролитные таблетки и энергетический гель, и даже:
— Это твой первый раз, обязательно нанеси побольше вазелина в области груди и промежности...
Прослушав его так весь день, немного уставший, Гань Ян увидел две буквы, отправленные Дин Чжитун на его мобильный телефон, и уголки его губ неосознанно поднялись. Да, как и ожидалось. Как только он вошел, начал раздеваться.
— Что ты делаешь? — Ван И испугался и настороженно посмотрел на него.
Гань Ян ответил:
— Пойду на небольшую пробежку.
— Уже почти девять вечера, и тебе завтра предстоит пробежать 42 км.
Гань Ян его не послушал и уже натянул спортивные штаны. Вскочив на ноги и надев кроссовки, он сказал:
— Далеко не убегу. Вернусь, как только поймаю это ощущение.
Ван И жил недалеко от Колумбийского университета. Район со 110-й по 117-ю улицы — средний и относительно спокойный, но в десяти минутах езды на северо-восток находится знаменитый район Гарлем — с темными переулками, полуразрушенными магазинами и подозрительными гангстерами, сбивающимися в группы по трое-пять человек. Всего в нескольких кварталах друг от друга существовали два разных мира.
Ван И был робким. С тех пор, как он однажды заплутал в том районе и кто-то крикнул ему: «Yo whassup man?*», он больше никогда не осмеливался выйти на ночную пробежку. Но Гань Ян, этот безрассудный парень, настаивал на том, что мышцы, натренированные в спортзале, мертвы, а километраж, отображаемый на беговой дорожке, бездушен. Он останавливался здесь пару раз и иногда, когда его охватывало волнение, ему уже приходилось прогуливаться по Гарлему.
Например, сегодня вечером Ван И наблюдал то его настроение, когда он мог бы отправиться в такое место, как Гарлем.
— Не будь таким самоуверенным. Между кварталами нет стены, — напомнил Ван И.
Гань Яну, однако, было все равно, и он сказал:
— Если что-то действительно случится, можно ведь просто убежать. Неужели после стольких лет практики реально все еще бояться не суметь убежать от людей, которые каждый день пьют и обкуриваются?
Ван И вернул ему вопрос:
— Откуда тебе знать, что они тоже не практиковались в беге?
Гань Ян также ответил ему вопросом на вопрос:
— Разве человеку, у которого хватает упорства и воли ежедневно бегать на длинные дистанции, нужно выходить на улицу с целью ограбить кого-нибудь?
Ван И всегда проигрывал ему. Он развернулся и пошел играть в игры, проворчав:
— Ладно-ладно, иди давай, иди-иди, иди куда хочешь. Не забудь захватить с собой несколько лишних двадцатидолларовых купюр, и еще мобильник свой не забудь. Если столкнешься с кем-то, кто вышел на охоту за деньгами, дашь ему купюры. Если же тебя ограбит какой-нибудь неадекват, позвони мне, я пришлю тебе одежду...
Сзади раздался звук закрывающейся двери, и, когда он обернулся, Гань Яна уже не было.
Наступила ночь, температура упала, и на улице были лишь редкие пешеходы. Гань Ян некоторое время разминался на обочине дороги, а потом побежал по тротуару, быстро подстраиваясь под наиболее комфортный ритм. Холодный воздух наполнял его легкие, а белый пар изо рта таял в ночи, как впадающая в море капля воды.
Это было его обычное время для ночной пробежки. Его биологические часы были очень точны: он вставал в шесть утра на утреннюю тренировку, а затем пробегал еще шесть километров в восемь вечера. Накануне марафона ему стоило бы отдохнуть, но сегодня вечером он все равно хотел немного побегать. Он не был уверен, было ли это из-за председателя Лю, марафона или Дин Чжитун. А возможно, вообще из-за всех троих сразу.
Буквально вчера он, как обычно, позвонил председателю Лю и поднял вопрос о своем выпуске.
Председатель Лю, естественно, считает, что его ждет блестящее будущее. Если у него нет никаких олимпийских медалей, так это ошибка судей. В конце концов, прозвучали все те же слова:
— Если сможешь остаться после выпуска в Штатах, то просто оставайся, но не ищи слишком тяжелую работу.
— Говорят, что те, кто богаче, и работают усерднее. Председатель Лю, почему это ты не хочешь, чтобы твой сын добился успеха?
— Я так усердно работаю, чтобы моему сыну не пришлось так много работать. Если ты считаешь, что Штаты слишком далеко от дома, то просто езжай в Гонконг. Там уже готов для тебя дом, который только и ждет, когда ты женишься и заведешь детей.
— Почему это звучит так, будто из скотобойни выпустили свинью, чтобы ее развести? — пошутил Гань Ян.
Ему прилетело от председателя Лю даже за тысячи километров:
— Что за чушь несет этот несносный ребенок?!
Гань Ян мягко рассмеялся.
Председателем Лю была его мать — Лю Юнъцзюань. Сколько он себя помнит, так ее называли люди с фабрики, и это уже вошло в привычку. В свои двадцать с небольшим ему было немного неловко говорить об этом, но, как и раньше, он раз в выходные все так же говорил по телефону с председателем Лю, обсуждая абсолютно все на свете.
Немного посмеявшись, он спросил:
— Ты обдумала то, о чем я говорил в прошлый раз?
— По поводу этого... Поговорим об этом позже, — отмахнулась председатель Лю.
— Когда «позже»? — Гань Ян, естественно, не позволил ей закрыть тему.
Председатель Лю ответила, включив свой деловой тон:
— Сначала позаботься о своей учебе, а потом, поработав некоторое время, можешь подумать и о собственном бизнесе.
— Как долго должно длиться это «некоторое время»? — Гань Ян попросил ее назвать конкретный срок.
Председатель Лю задумалась ненадолго и ответила:
— Один год.
Гань Ян тоже подумал немного и решил, что условия приемлемы, сказав:
— Ладно, тогда договорились.
Председатель Лю рассмеялась:
— Слово взрослого, безусловно, имеет значение.
Эту фразу он слышал с детства, доверие к ней гарантировано. Председатель Лю никогда раньше не хотела, чтобы он возвращался, и это был первый раз, когда она уступила ему. Он был в прекрасном настроении.
А завтра он впервые пробежит свой марафон. Дин Чжитун будет ждать его в зоне болельщиков на мосту Пуласки, чтобы подбодрить.
Он не знал, как это объяснить, но в целом это давало ему ощущение завершенности и одновременно с этим он с нетерпением ждал, что же будет дальше. Совсем как при просмотре японских манга-драм, когда в конце эпизода набирается строка символов, обозначающая незаконченное дело.
Примечания:
1* aggressive — агрессивный (с англ.)
2* loud — громкий (с англ.)
3* presentation — презентация (с англ.)
4* MD (аббр. от Managing Director) — управляющий директор (с англ.)
5* Yo whassup man? — Йоу, как дела, чувак? (с англ.)