13. Mistletoe
СоИ постукивала носком ботинка по плитке, но из-за шума блендера, которым пользовалась мама, шипения овощей на сковороде и папиного смеха этого совсем не было слышно. Никто из её семьи и не думал обращать внимания на её нервозность — все были слишком заняты приготовлением пищи.
Это были первые официальные семейные сборы с тех пор, как все приехали. Мачеха СоИ и сводный братец занимались закусками, БоЫн и мама главным блюдом — курицей в остро-сладком соусе и чапчхе, а папа, дедушка и Хёнджин накрывали на стол в гостиной и обсуждали алкогольные напитки. Одна СоИ была неприкаянной душой — в честь помолвки все относились к ней как к принцессе, не позволяя марать руки с таким красивым фамильным колечком или хоть как-нибудь отвлекаться от мрачных мыслей о бизнесе.
— Пс-с, — она издала тихий шипящий звук. — Пс-с, Хёнджин...
Если он и слышал её, сделал вид, что нет, и отхлебнул ещё немного тёплого пряного пива, которым господин Юн пытался изгнать из его тела простуду.
— Хёнджин, чёрт тебя дери! — «прикрикнула» она шёпотом, и вот тогда он извинился перед старшими и попятился к ней.
Сегодня он особенно убедительно играл роль очарованного жениха с этим внимательным, счастливым взглядом и тёплой улыбкой — ничего удивительного после стольких стаканов чудо-напитка.
— Ты что-то хотела? — он опёрся на металлическую полочку, где у дедушки хранились специи и большая банка жареного во фритюре лука, который, по его мнению, любое блюдо мог сделать лучше.
— Ага. Чтобы ты перестал болтать о лыжах, в которых ничего не смыслишь, и завёл тему про застройщика, банкротство и хорошую жизнь в Сеуле, — ответила СоИ, переступая с ноги на ногу и теперь другим носком елозя по полу.
Хёнджин думал, что он торопится, так как проект висел уже некоторое время, но СоИ разогналась всего за одну ночь, и решительность в её взгляде его немного пугала.
— Нельзя ни с того, ни с сего заговорить о продаже отеля, — попытался вразумить её он.
Как назло, именно в тот момент блендер с соусом из молотого кешью умолк, а Хёнджин не успел сориентироваться и понизить голос.
— Кто-то сказал «продажа отеля»? — осведомилась мама.
Не секрет, что и нынешние, и бывшие члены семьи Юн спали и видели, как «Принцесса Ёнпхёна» делает свои последние вдохи перед тем, как перейти в руки перспективного, а главное — богатого нового владельца. Они оправдывали это тем, что отель заживёт свою лучшую жизнь, когда перестанет быть частью маленького семейного бизнеса, что господин Юн, вложивший в «Принцессу» столько сил и времени, получит долгожданный отдых, но на стороне лукавили, надеясь, что это принесёт не только деньги, но и всеобщую свободу.
Все хорошо осознавали, что именно это место заставляло их держаться вместе, даже если они давно уже были порознь.
— Что за вздор? — фырканье дедушки заставило СоИ беспомощно посмотреть на своего «жениха».
И не только её. Все уставились на Хёнджина, за исключением отца БоЫн, который сегодня уже не в первый раз прогуливал помощь в отеле, прикрываясь удалённой работой.
— О чём вы? — папа СоИ отставил стакан с пивом и опустил освободившуюся руку на бедро своей жены. Он тянулся к ней, так как нуждался в опоре, пока его распирало от любопытства. — О «Принцессе»? Папа, ты всё-таки решил заняться продажей?..
Господина Юна сильно ранило облегчение в голосе сына. Другие могли не придавать этому значения, но это был слишком неожиданный и сильный удар для него, чтобы выстоять мужественно и не подать виду, что больно.
— Мы о курорте, — находчивость Хёнджина быстро превратила воодушевлённые лица в кислые мины. — Мы с СоИ говорили о том, что видели отель ближе к центру, который выставили на продажу. Как же он назывался?..
Он защёлкал пальцами, делая вид, что пытается вспомнить несуществующую вывеску.
— Просто какой-то отель, — буркнула она. — Один из тех небольших, что не могут выдерживать конкуренцию и давление большого бизнеса.
— Не то чтобы не могут, — Хёнджин смотрел на СоИ, вытворяя что-то невообразимое со своей мимикой. — Скорее не видят смысла бороться. В конце концов, как показывает практика, владелец с большим количеством бизнеса диктует условия, цены, темпы развития, и гнаться за этим может быть...
— Губительно, — подхватила СоИ, кивая на идею Хёнджина развить эту тему так аккуратно и как будто о ком-то другом, но с моралью, которая может убедить её дедушку.
— Определённо губительно, — согласилась мама.
— Хорошо, что владелец того отеля вовремя одумался, — Хёнджин выдохнул так, словно с его плеч свалился огромный груз. — Как только сделка о продаже будет заключена, а отель под снос продан, бывший владелец лишится забот о конкуренции и получит достаточно средств для того, чтобы он, его дети и его внуки жили в достатке ещё многие годы...
СоИ догадалась, что дедушка давно перестал их слушать, когда его глаза налились кровью и он едва ли не с рычанием выплюнул:
— Эти чёртовы застройщики уже пустили здесь корни! — он был так расстроен происходящим. — И, кем бы ни был тот владелец, как только он продал свою душу Дьяволу с чертежами новенького отеля, он потерял моё уважение! Скажите, если вспомните название отеля, чтобы я больше с тем кретином не здоровался.
За прошлый год таких появилось немало. Их всех купили за деньги и убедили, что строительство на территории Тэгвальнёна вдохнёт в городок жизнь, но господин Юн не сомневался, что это приведёт его самое любимое и дорогое место на земле к погибели. Потому что какая жизнь может существовать между высокими стеклянными коробками, которыми владеет человек, что никогда здесь не жил и не осознаёт всей прелести, всей важности маленького семейного Рождества, за которым сюда ездят из года в год?
— Курорт не должен и не может принадлежать миллионерам, — дедушка разошёлся не на шутку, перекрикивая звуки готовки в кухне. — Их заботят только деньги, а не благополучие гостей. Они не стремятся выстроить хорошие отношения и не думают о том, чтобы гость вернулся — им важна прибыль здесь и сейчас. В их глазах многочисленные отели — всего лишь квадратики в игре в «Монополию».
— Но... — Хёнджин чувствовал, как всё выпитое пиво бунтует в желудке из-за попытки возразить седовласому старику, приросшему к месту у плиты.
Он так крепко держался за это место. Он — тот, кто действительно пустил здесь корни — они окружали Хёнджина со всех сторон, продолжая глядеть на него в надежде на какое-нибудь авторитетное мнение.
— Вы видите в таком сотрудничестве только минусы, потому что не углублялись в этот вопрос, — заговорил он, даже в колючем на вид и на ощупь свитере с надписью «Merry Christmas» выглядя снобом, которого СоИ встречала каждое утро в офисе. — Но если бы вы изучали поступающие предложения, наверняка нашли бы среди них подходящие. И это не только про деньги. Это также про гарантию того, что на месте вашего объекта не появится ничего такого, что вы не хотели бы видеть, проходя мимо время от времени. Когда покупатель в отчаянии, продавец может выдвигать условия и вносить правки в контракт, вплоть до обещания не строить на месте его отеля ночной клуб, к примеру.
Хёнджин не должен был подсказывать господину Юну, как усложнить контракт лишними требованиями, но чувствовал себя обязанным компенсировать хоть часть неудобств, которые вызвало его вторжение в их семью.
Наказание в виде пункта «не строить на месте отеля бордель, казино или секс-шоп» казалось не таким уж и страшным, но положительно влияло на совесть Хёнджина.
— Тук-тук, — Минхо додумался заглянуть в кухню в такой момент, чем полностью разрушил напряжённую атмосферу обмотанным вокруг своей шеи золотистым дождиком и бодрым голосом. — Я закончил с расчисткой дорожек между зданиями. Во второй раз за сегодня, кстати... И ещё получил приличные чаевые от господина из тринадцатого номера за то, что почистил его машину. А госпожа с дочками из пятнадцатого просила передать, что в восторге от рождественских песен, что играют весь день в коридоре и ресторане. За ужином она использовала меня как Shazam, напевая песни и прося надиктовать ей названия... За это я тоже получил немного чаевых, — он зашуршал несколькими купюрами, показывая их всем. — Есть шанс, что мы поделим их сегодня и я смогу забрать свою часть?
Хёнджин немного завидовал его беззаботности. Уборка снега, рождественские песни, чаевые — как в мире могло существовать что-то настолько противоположное его стрессу, вызванному этой непростой задачей по покупке земли? Пока Минхо светился от радости после дня физической работы и морального истощения от постоянного общения с гостями, Хёнджин чувствовал себя выжатым лимоном — несмотря на внеплановый отпуск, первый в его жизни.
— Ты хорошо поработал сегодня, — господин Юн устал выгибать брови, стискивать зубы и кому-то что-то доказывать, потому позволил себе шумно выдохнуть и опереться на пустую часть столешницы. — Ты можешь забрать свои чаевые без делёжки.
— Правда?! — радость Минхо зашкаливала ровно до того момента, пока СоИ не взглянула на него через плечо, немного раздражённая тем, что он их побеспокоил из-за такой ерунды.
Он должен был молча забрать свои чаевые и сидеть на ресепшене, приветствуя возвращающихся с вечерних развлечений гостей. Что, если своим появлением он сорвал момент принятия дедушкой того факта, что продажа их отеля — лишь вопрос времени?
— Но это как-то нечестно, — Минхо никуда не собирался уходить, не решив этот вопрос. — Хёнджин и СоИ весь день помогали в отеле и планируют остаться на ночное дежурство. Они даже чистили люстры в коридорах. Думаю, что должен разделить свои чаевые с ними.
Его великодушие и особенно сладкий голос при упоминании СоИ заставили Хёнджина скривить губы.
Ему совершенно не нравился этот парень. Он был таким доставучим!
— Они тут не работают, чтобы с ними делиться, — дедушкины резкие слова намекали, что он всё ещё обижается. — Они часть семьи, а значит, любят это место достаточно сильно для того, чтобы пережить несколько дней работы без оплаты и непрошеных советов, верно?
СоИ угрюмо пробормотала что-то себе под нос, наверняка соглашаясь со всем, сказанным дедушкой, а вот Хёнджин не смог себя заставить издать и звука.
Когда он успел стать частью семьи? Он только свалился, как снег на голову, и надел на пальчик СоИ кольцо. Не более. Но его уже считали частью семьи? Частью большой, не очень дружной, но очень щедрой и доброй семьи?
— Ну, если вы настаиваете... — Минхо сверкнул довольной улыбкой. — Тогда я пошёл со всеми своими богатствами вниз. Хорошего вам ужина!
Его уход означал бы неловкую тишину на кухне или, что ещё хуже, продолжение разговора о продаже отеля — а господину Юну этого ужасно не хотелось.
— Подожди, — он не позволил Минхо закрыть двери. — Гости уже давно отужинали, ресторан закрыт и на рецепции нечего делать в такой час — все уже должны отдыхать под телевизор после дня на лыжах.
Хёнджин раньше всех понял, к чему господин Юн клонит, но никак не мог этого предотвратить.
— Ты можешь поужинать с нами, — предложил он Минхо.
А кем был бы Минхо, если бы отказался? Неблагодарным и голодным разгильдяем — тем, кем он был для своего отца, но не хотел быть для господина Юна.
— Я с удовольствием! — ответил он. — Мне помочь с сервировкой стола? А караоке на телевизоре настроить?..
***
У Хёнджина закладывало уши от фальшивого завывания БоЫн, и если бы не СоИ, которая кривилась вместе с ним, он бы решил, что остальные уже давно оглохли.
— Браво, браво, — мама хлопала громче всех, поддерживая и поощряя и выбор песни, и феноменальное непопадание ни в одну из нот падчерицы.
— Хотите, я спою ещё?
БоЫн потянулась за пультом, но господин Юн младший вырвал его первым — ради спасения своих бедных барабанных перепонок.
— Хёнджин, — внезапно он упомянул своего будущего зятя. — Уже очередь Хёнджина петь.
Было очевидно, что однажды этот момент настанет и с него попросят, но он не прекращал надеяться, что его пронесёт.
— Горло, — Хёнджин кашлянул. — Моё горло всё ещё болит...
— А болтать весь вечер с СоИ не болело, — едко подметил господин Юн.
Но он не знал, что говорила больше СоИ. У неё были претензии к подбору слов Хёнджина тогда, в кухне, от которых он должен был защищаться, и у неё были тревоги о будущем отеля, если его не продадут, которые он должен был развеивать.
— У меня горло не болит, — СоИ встала из-за стола, вытягивая руку в сторону микрофона, пока пробиралась через госпожу Ли.
БоЫн нехотя подвинулась с импровизированной сцены, которой служил расчищенный от столов и стульев уголок под небольшим плоским телевизором. По вторникам и четвергам караоке было вписано в программу и для гостей, но желающих участвовать в этом становилось всё меньше и меньше с каждым годом.
— Можно я выберу песню? — спросил Санмин, не упуская ни единой возможности включить то, что нравилось именно ему, а не эту рождественскую тоску, которую все предпочитали.
— Сейчас очередь СоИ выбирать, — ответила ему его мать.
— Что будешь петь? — спросил Минхо.
Сытый и ещё более довольный после плотного ужина, он подпирал голову руками, очень внимательно наблюдая за чужой девушкой.
Хёнджин старался не замечать всех этих взглядов, адресованных СоИ, но как кто-то мог быть настолько наивным, упрямым и слепым? Колечко на безымянном пальце для него ничего не значило? А то, что предполагаемый жених сидел прямо напротив него?
— Это, — СоИ указала на прикреплённый к стене телевизор, листая песни в программе.
До последнего никто не понимал, что за «это» имелось в виду, но как только зазвучали первые ноты «Mistletoe», Минхо захохотал, объясняя господину Юну, что СоИ указывала на веточку омелы, которую сама же и повесила в нижней части телевизора поверх переливающихся разными цветами гирлянд.
Хёнджин уже слышал эту песню прежде — в торговом центре или когда СоИ, задержавшаяся с бумагами на работе, мурлыкала её на весь офис. Мотив был примитивным, как и инструментал, но Хёнджин не мог отрицать, что ей эта песня подходила. В отличие от своей сводной сестры, она в ноты попадала, ещё и расхаживала по плитке, показывая своим немногочисленным зрителям, как нужно хлопать. Ей и не нужно было настаивать, чтобы запустить волну хлопков в такт, к которой и Хёнджин с радостью присоединился.
Он не знал снов, но мычал вместе с СоИ мелодию без задней мысли — просто потому что захотелось. Пока он сидел за столом, это было легко.
— Иди, — господин Юн младший подбил его локтем, повторяя: — Иди к ней.
Перепуганный перспективой опозориться перед такими людьми, Хёнджин отрицательно замотал головой, а отец СоИ закивал и вытолкнул его со стула на островок для выступающих. Это был неожиданный поворот для всех, но другие, судя по учащающимся аплодисментам, явно пребывали в предвкушении.
К системе был подключён только один микрофон, и у СоИ не оставалось другого выбора, кроме как протянуть его Хёнджину в приглашении присоединиться.
«Я не знаю слов», — проговорил он одними губами.
Он был растерян и не готов к внезапному выступлению, потому обиделся на хохот СоИ в микрофон и резкому повороту в сторону экрана. Слова там высвечивались на зелёном фоне, из белых превращаясь в чёрные, и принцип был точно таким же, как у караоке на корпоративах.
Хёнджин, ни живой и ни мёртвый от страха, залепетал в микрофон на тональность ниже СоИ. Поначалу он едва поспевал за музыкой, напевая второй куплет, но лёгкие похлопывания по плечу помогали ему держать темп и немного отвлекали от голосов, оставшихся позади.
Стоя спиной к семье Юн, Хёнджин понемногу набирался уверенности, а безумная улыбка СоИ подбадривала, как ничто другое. Она вела себя так, словно ей нравилось то, что он делал, и от этого ему не хотелось останавливаться.
Абсолютно влюблённая в эту песню, СоИ не могла не подпевать. Она наклонялась в сторону Хёнджина и целилась в микрофон, благодаря чему их голоса сливались и в этом сочетании все неточности были незаметны. Они звучали хорошо. Очень хорошо. Почти идеально.
СоИ запрокинула голову в коротком хохоте, не дотянув последнюю ноту так, как это сделал Хёнджин, и её безудержное веселье заставило его улыбнуться.
Впервые их общее дело было таким успешным. Этой песней можно было гордиться.
— Поцелуй! — затребовала мама в тишине, которая повисла после возвращения в меню с музыкой. — Пока вы оба под омелой, мы хотим поцелуй!
— Это необязательно, — сказал дедушка, пытаясь спасти смущённую парочку, что так и не решалась оборачиваться со своими выпученными от испуга глазами к семье.
— Необязательно, — согласился Минхо, всё больше сомневаясь в том, что хочет становиться свидетелем чего-то такого.
— Ещё как обязательно, — сказала Хёми, притягивая мелкого сына к себе. — Давайте. Я закрыла Санмину глаза...
Вот к чему они точно не были готовы, так это к поцелуям. Прежде всем хватало и их держания за руки, так что изменилось? Почему им потребовались другие доказательства их любви?
Хёнджин опять закашлялся. В этот раз громче и дольше, хватаясь за горло.
— Я ещё простужен, — напомнил он, наигранно морщась от давно отпустившей боли. — И не хочу заразить СоИ.
— У неё уже была уйма способов заразиться от тебя, как и у нас всех, но очевидно ведь, что ты уже не заразен, — подловила его мать СоИ. — Давайте! Мы хотим поцелуй до свадьбы. Не верю, что после помолвки вы не целовались, чтобы отпраздновать...
Хёнджин не сомневался, что из этого ещё можно выпутаться, что есть весомые причины, которые предотвратят поцелуй, но СоИ не видела смысла портить всем настроение. Дедушка и так был не в духе из-за неприятных разговоров, не хватало ещё, чтобы пошли слухи, будто у них с Хёнджином какие-то проблемы и потому они не хотят целоваться.
— Не вертись, — приказала она ему, опуская тёплые ладони на его щёки и заставляя его чуть-чуть склонить голову — так, чтобы она дотянулась до его губ, привстав на носочки.
СоИ контролировала поцелуй и его продолжительность, и хотя изначально она планировала обойтись быстрым безобидным чмоком, решила задержаться чуть подольше на его губах для убедительности. Это было сделано исключительно ради качественной актёрской игры — отличной, если судить по возобновившимся аплодисментам и радостным перешёптываниям.
Хёнджин не был уверен, дело в пиве или в действиях СоИ, но когда она отстранилась, оставив на его губах тёплый след от поцелуя, он почувствовал лёгкое головокружение. Как будто он был немного пьян.
— Следующая песня за мной, — огласила БоЫн, скрипя стулом, пока вставала.
Ей было трудно пережить минуту славы кого-то, кто ей не нравился, и она считала необходимым как можно скорее обратить всеобщее внимание на себя.
— Не сегодня, — огорчил её дедушка. — Уже почти одиннадцать. Будем заканчивать с шумами — гости должны отдыхать.
После его слов все внезапно засуетились, и началась великая уборка: посуда летала над столом, перемещалась в кухню и там загружалась в посудомоечную машину.
— Вы, двое, — дедушка уже устал хмуриться при взгляде на Хёнджина и СоИ и, наконец, смягчился. — Идите вниз и займитесь работой, раз вы сегодня дежурите.
СоИ не понимала, о какой работе шла речь, если он и Минхо лично закончили со всеми делами на сегодня, но с радостью потянула Хёнджина прочь из ресторана, таща его вниз по лестнице, подальше от шумной семьи.
— Можешь пока отдыхать на диване, а я посижу за стойкой, — сказала она, отпуская его руку на последних ступеньках. — Обычно к этому времени большая часть гостей уже вернулись в номера, потому претензий и ночных визитов быть не должно, но на всякий случай кто-то должен бодрствовать — хотя бы из-за ночной доставки еды, которая периодически бывает.
Она отправилась за стойку, сразу же заходя в систему на компьютере и проверяя, чтобы отопление хорошо работало, пожарная система и красная кнопка. Последнее на случай, если какие-нибудь сумасшедшие перепутают их маленький отель с банком и ворвутся посреди ночи, чтобы ограбить их пустую кассу.
— Может, хочешь выпить на всякий случай Парацетамол? — спросил Хёнджин, присаживаясь на широкий подлокотник дивана.
— Зачем? Ты даже не открывал свой рот, пока мы целовались.
— А должен был?
— Нет, конечно, — ответила СоИ, щёлкая мышкой по пустому от иконок участку рабочего стола, чтобы создать видимость занятости. — Я к тому, что не заболею. Я не такая нежная, как ты. Я выросла в здешних зимах и потому простуда мне не страшна.
— Да, ты права, — Хёнджин затопал ногами, не зная, чем себя занять, пока из-за стойки и компьютера даже макушки СоИ не было видно. — Ты не подхватишь простуду, поскольку поцелуй был ерундовым...
Она громко щёлкнула по пробелу.
— Нормальным был поцелуй. Видел, как рады были остальные?
Обсуждать эту тему сейчас было опасно, и она мигом закрылась, когда мама СоИ и БоЫн стали спускаться по ступенькам.
— Хорошей смены, голубки, — пожелали они им перед уходом.
Потом спустились дедушка и папина новая семья, обсуждая планы на завтра, что никак не вписывались в их рабочую смену в отеле. Их горячие споры о том, как папе необходимо попасть в сауну, а дедушке — съездить в прачечную, не утихали до самого их ухода, зато потом в отеле стало очень тихо.
Хёнджин поёрзал на подлокотнике, издавая минимальное количество звуков своими передвижениями, но периодически тихонько покашливая. Это было скорее нервное и постпростудное, но СоИ подумалось, что он так намекает на их внезапно оборвавшийся разговор.
— Если недоволен нашим поцелуем, не нужно было предлагать быть моим парнем, — сказала она.
— Я доволен, — возразил Хёнджин, не понимая, зачем они снова к этому возвращаются, но раз возвращаются, тогда он должен был ей сказать: — Просто думаю, что сделал бы это лучше, если бы ты подождала пару секунд...
— Лучше? — СоИ вскочила со стула, и тот откатился назад, стукнувшись о стенку позади. — Ты намекаешь, что мой поцелуй был недостаточно хорош? Слишком ерундовый, как ты выразился?
— Я не говорю ничего такого...
— Ты говоришь.
Подошвы её ботинок заскрипели по полу, когда она выдвинулась в сторону дивана. Её сложенные на груди руки и поджатые губы намекали на её недовольство его замечаниями.
— Ладно, говорю, — он сдался. — Но только потому, что это был поцелуй после помолвки. Разве так целуют после помолвки?
— Видно, что у тебя никогда не было серьёзных отношений, — СоИ опустилась на подлокотник с другой стороны. Теперь между ними было не несколько метров, а всего полтора — довольно близко на случай, если СоИ не выдержит и решит его придушить. — Так целуют даже после свадьбы.
— После свадьбы — да, — он повернул корпус в её сторону, собираясь спорить до последнего. — Но помолвка — это совсем другое. Как другие поверят, что я в тебя безумно влюблён, а ты влюблена в ответ, если твои поцелуи такие пресные?
— Они не пресные! — вспыхнула она. — Они — не нарушающие чужие личные границы, но всё ещё эффективные. В этом вся разница между нашими подходами — я действую осторожно и с уважением, а ты беспардонно врываешься с цветами, деловыми предложениями и «я сделал бы лучше».
— Потому что я сделал бы, — упрямствовал он, пересаживаясь с подлокотника на диванные подушки и похлопывая ладонью по месту рядом. — Сядь.
— Нет, — СоИ замотала головой, отказываясь быть частью его доказательств.
— Сядь, — повторил он. — Обещаю, что не буду делать ничего, что нарушит твои личные границы.
— Ты будешь дышать рядом со мной, а это точно нарушит мои личные границы.
— СоИ, не начинай, — попросил он. — Мы только вчера помирились.
Вот именно, они помирились сутки назад, а он снова выводил её из себя.
Без конца закатывая глаза на его предложения и просьбы, она всё же пересела на диван. Она нарочно сохраняла между ними дистанцию, а Хёнджин раздавил её своей задницей, подсев ближе.
— Идея обхватывать лицо, а не шею была отстойной, — сказал он. — Потому что если бы ты обхватила шею... Обхвати её, СоИ...
Она всем своим видом показывала, что не хочет, но вытянула руки, а когда Хёнджин нырнул в её объятия, таки нарушая её спокойствие своими горячими выдохами, прижала его ещё ближе.
— Теперь наклони голову, — попросил он.
— Попахивает серьёзным нарушением личных границ...
— Просто наклони.
Она наклонила, выжидающе пялясь в тёмные глаза Хёнджина, пока он тянулся к ней.
— Теперь плечи чуть повыше, — подсказал он. — Идеально.
Что в этом было идеального, СоИ не понимала. Они были слишком близко, от этого было слишком жарко, и при этом Хёнджин совсем ничего не делал.
— Между нами есть расстояние, но со стороны выглядит так, будто нет, — пробормотал он ей в губы.
— И это и есть твоё «лучше»? Ты пересмотрел театральных постановок по телику? Разве не знаешь, что это не работает и выглядит неестественно? — СоИ сильнее сжала руки на его шее. — Я думала это что-то стоящее, но ты идиот...
Она обзывала его так, словно они всё ещё были на работе и он отобрал у неё что-то значимое.
— Что «стоящее» ты ожидала от меня? — спросил он, чуть запрокидывая голову, чтобы лучше видеть её лицо, а не только её сжимающиеся и разжимающиеся губы.
— Не знаю, — она пожала плечами. — Нормального поцелуя? Потому что это театральное дерьмо никого не убедит.
— Но ты сказала, что я не должен нарушать твоих личных гра-...
— Мало ли, что я сказала, — она легонько стукнула его по плечу, по-прежнему не выпуская из своих объятий. — А ты обещал сделать всё для того, чтобы БоЫн завидовала. А как она может завидовать, если облизывается со своим Чаном каждый день, в то время как ты предлагаешь дышать друг другу в лицо, как будто мы целуемся? Мне стоит пересмотреть условия нашей сделки или просто расторгнуть её сейчас, потому что ты как-то плохо стараешься над продажей и над нашими отношениями...
Боже, как же Хёнджину хотелось, чтобы она перестала его критиковать. Они даже не поженились, а он уже мечтал о разводе.
— Ладно, — ответил он на её бесконечные возмущения.
— Ладно? Ты... сдаёшься?
— Сдаюсь, — подтвердил Хёнджин, опуская ладони ей на поясницу и притягивая её ещё ближе к себе.
Десять сантиметров превратились в ноль менее чем за секунду, и удивлённое мычание СоИ защекотало губы Хёнджина вибрацией. Он набросился на неё — неукротимо, жадно, будто всё это время сдерживал себя, а теперь сорвался. Его пальцы сжались на её кофте, а губы прижались так плотно, что между ними не осталось ни воздуха, ни сомнений.
СоИ попыталась отстраниться — на долю секунды, — но тут же ощутила, как его язык прорывается внутрь, смело, почти дерзко, и её сердце сбилось с ритма.
Он целовал её, как будто имел на это право. Как будто она была его от и до.
И самое страшное — она не протестовала.
Её руки соскользнули с его шеи, перемещаясь на плечи, пальцы сжались, ногти впились в свитер, но Хёнджин только сильнее втянул её в себя. Он хотел, чтобы она знала, что он может больше, глубже, отчаяннее. И она, сгорая изнутри, ответила ему с той же яростью.
Поцелуй стал жёстким, влажным, путающим дыхание. Их тела прижались настолько плотно, что между ними больше не существовало границ — личное стало общим. Только жар, дрожь, и вкус, которым невозможно было насытиться.
Они были так увлечены, что не заметили бы метеорита, свалившегося им на крышу, не то что Минхо, тихо прикрывшего двери кухни и появившегося на ступеньках. А вот он их заметил и немедленно отступил назад, прячась за стенкой.
Он больше всех не хотел этого видеть, но увидел.
Значит, зря он подозревал, что Хёнджин с СоИ неискренен? Зря пытался высмотреть в их отношениях червоточину?
— Так достаточно естественно? — раздался внизу голос Хёнджина.
— Для родителей и дедушки... — СоИ срочно нужно было перевести дыхание. — Да. Да, достаточно.
Минхо нахмурился, присаживаясь перед тем, как выглянуть в холл и поймать Хёнджина за тем, как он вытирал свои губы от слюней тыльной стороной ладони. Это был очень грубый жест.
— А для знакомых из города? — спросил он СоИ. — Мне целовать тебя так же при них или ещё более страстно?
— Ты можешь ещё более?.. — с нарастающим удивлением спросила она.
— Могу, если тебе нужно. Могу всё, что угодно, поскольку пообещал тебе. Просто проси нормально, как со всеми своими условиями до этого. Мне нужно чёткое ТЗ, чтобы быть идеальным фальшивым женихом для тебя.
Минхо чувствовал, что с ними что-то не так, просто до этого момента и предположить не мог, что.
— ТЗ, — повторила СоИ, махая перед лицом рукой. — Тебе нужно ТЗ, а мне Парацетамол. Кажется, я и правда что-то подхватила от тебя. У меня жар.
Хёнджин осторожно убрал от СоИ руки и усадил её удобнее на диване перед тем, как встать.
— Я схожу за аптечкой, — сказал он. — Она за ресепшном?
— Вроде на кухне... Я не знаю точно.
— Тогда поищу на кухне.
Минхо вновь скрылся за стеной, разгибая колени и на цыпочках отдаляясь от лестницы. Двери ресторана были прямо напротив, потому туда пробраться незамеченным он не смог бы, но в ближайшую кладовку заскочил до того, как Хёнджин поднялся.
Теперь он знал их секрет. Оставалось решить, что ему делать с этими знаниями.