ГЛАВА 5
— Мадам, — Джаред открывает дверцу с пассажирской стороны и жестом предлагает занять место в салоне.
— Сколько ни старайся, вечер станет вдвое приятным только тогда, когда ты исчезнешь, так что прибереги галантные штучки для других.
Он прижимает ладонь к груди и наигранно морщится, как будто получил укол в сердце.
— Ай, как больно.
Я равнодушно отмахиваюсь. Будь я проклята, если куплюсь на это.
Тишина в машине нервирует, и я рада, что Джаред включает музыку. С её наличием нам не придётся разговаривать, в планы не входит узнавать и привязываться к нему. Очевидно, что настоящими друзьями мы не станем, но могу сделать исключение, если он перестанет видеть во мне трофей. Я не настолько наивна, чтобы думать, будто стану единственной. Не хочу разочароваться, когда тот самый принц не перезвонит.
— Не хочешь разговаривать со мной? — Словно подслушав мои мысли, спрашивает он.
Я бросаю в его сторону косой взгляд.
— Какой фильм?
— Любишь ужасы? — Джаред дёргает уголком губ.
— Не люблю направления типа пилы или поворота не туда, — я съёживаюсь в кресле, окунаясь в мерзкие вспоминая после просмотра. — Люблю что-нибудь из разряда сверхъестественного. Так что за фильм?
— Счастливого нового дня смерти.
— С каких пор комедия стала ужасами?
— Так написано в буклете. Кто знает, может быть, сегодня пригласишь остаться на ночь.
Мне хочется рассмеяться, но издаю скупой смешок.
— Уверяю, я никогда об этом не попрошу тебя.
— Почему ты всегда выделяешь именно меня? — С издёвкой спрашивает он, барабаня большими пальцами по рулю. — Никогда не останешься со мной, никогда не попросишь меня. Решила сделать меня антагонистом?
— Я обобщаю, но так уж вышло, что прицепился ко мне именно ты, следовательно, я не могу брать в расчёт кого-то другого.
— Ты даже не знаешь меня.
— Нет необходимости знать тебя. Я делаю выводы из поступков, а ты очень любишь лапшу на ушах. Моих трусиков не будет на твоём победном стенде, сколько не пытайся.
— У меня нет такого стенда.
— Я не интересуюсь даже тем, существует ли он.
— Что ты хочешь этим доказать? Отсутствие симпатии ко мне?
Я издаю громкий стон.
— О Господи, ты наконец-то это понял?
— Я понял только то, что ты хорошо умеешь врать себе.
— Ладно, я тоже кое-что поняла.
— Удиви меня.
— До тебя долго и трудно доходит, но я очень терпеливая. Дождусь своего звёздного часа.
Я чувствую взгляд на себе, а следом Джаред разражается хохотом.
— Я очень целеустремлённый.
— Я тоже.
— Мы одинаковые, Лиз, и чем скорее ты это поймёшь, тем лучше.
Очередная перебранка завершается, и я ловлю себя на смешанных ощущениях. По странным обстоятельствам мне нравится раздражать его и идти наперекор.
Мы проезжаем мимо большой вывески Regal Cinemas, из-за чего появляется несколько вопросов, но все испаряются, когда Джаред находит парковочное место неподалёку. Путь до кинотеатра прокладываем молча, это лучше, чем новая попытка выяснить отношения, что у нас входит в привычку.
Я успеваю улизнуть, прежде чем он снова откроет рот. Словно Рокфор иду на запах сыра, только в моём случае — это аромат попкорна. Ни за что на свете не откажусь от самого большого ведёрка, зная, что не съем даже половину. И пока терпеливо жду заказ, скольжу взглядом по обстановке.
— Какая должность свободна? — Интересуюсь я, наткнувшись на объявление о вакансии.
Парень оборачивается, продолжая не глядя наполнять ведёрко попкорном.
— Бармен, хочешь попробовать? — Он дарит вежливую улыбку.
Ответ застревает в горле, когда по талии ползёт ладонь.
Я роняю взгляд и фыркаю, заметив на запястье знакомые часы. Это уже ни в какие ворота не лезет!
— Ещё один маленький солёный и колу, — голос Джареда гремит над головой. — Я оплачу.
— Я в состоянии оплатить свой заказ, — сдвигаюсь в сторону для создания дистанции и, сбросив его руку, раздражённо ворчу: — Хватит лапать меня.
— Если надумаешь, буду рад, — говорит незнакомец, игнорируя искрящее в воздухе напряжение.
Я быстро киваю.
Мне нужна работа. Родители оплачивают аренду квартиры, толика независимости скажется положительно как на них, так и на мне. Карманные деньги не появляются волшебным образом. Все с чего-то начинают, и именно за этим я в Нью-Йорке. Этот город не позволяет расслабиться.
— Над чем подумаешь? — Холод сквозит из тона Джареда, а его тяжёлый взгляд словно прицел на моём затылке.
— Не твоё дело.
— Так или иначе я узнаю.
— Вперёд, — процедив сквозь плотно сжатые зубы, я пробираюсь между оживлённой толпой в сторону залов и крепко держусь за ведёрко с попкорном, чтобы не запустить им в лицо Джареда. Из ушей вот-вот повалит пар, потому что он ни с того, ни с сего, возомнил себя хозяином, перед которым должна отчитаться.
— Проклятие, Лизи! — Он хватает меня за плечо и разворачивает. — Чего ты добиваешься?
— Например, чтобы ты не лез в мою жизнь.
— Я всего лишь спросил!
— Всё дело в том, как ты спросил и что сказал следом. Мне не нравится, когда кто-то ущемляет мою свободу. Я должна хотеть делиться с тобой личным, а не вестись на манипуляции. Узнать ты можешь и то, сколько раз в год я посещаю гинеколога.
— Я понял, — в его глазах появляется сожаление, и я немного смягчаюсь. В конце концов, я остро реагирую на всё, что вылетает из его рта даже если не желаю подобной реакции.
Неприятный осадок колеблется на дне желудка, и стоит женским пальцам скользнуть по его плечам, как он вихрем поднимается. Из-за спины показывается очередная кукла Барби, улыбаясь, вероятно, самой лучшей улыбкой. Я сбилась со счёта, сколько их. Поверить не могу, что с населением в восемь с половиной миллионов и дюжиной кинотеатров по городу, мы оказываемся в одном котле. Не понимаю, что, чёрт возьми, с нами не так?! Он уложил в кровать каждую третью девушку Нью-Йорка?
Джаред оглядывается, а следом обращает взгляд ко мне, но я отворачиваюсь. Тошнит от того, что он ничего не делает. Тошнит от того, что отдаёт себя людям, которые ничего в нём не видят. Тошнит, что он и с ними, и со мной.
— Привет, — сахарное мурлыканье пускает неприятную волну по позвоночнику.
Я сжимаю стаканчик колы и маневрирую между людьми, чтоб оказаться подальше от сладкой парочки, хотя вовсе не против, если прямо сейчас они оба исчезнут. В эту секунду твёрдо заявляю, что одновременно с симпатией зарождается ненависть.
— Что это было? — Джаред догоняет меня в тот момент, когда занимаю кресло.
— Не понимаю, о чём ты, — равнодушно пожав плечом, я делаю большой глоток охлаждающей жидкости.
— Ты ушла.
— Вежливо решила оставить вас наедине. Очевидно же, третий — лишний.
— Ты не третья.
Я трясу головой, чтобы выбросить сказанное из головы.
Постепенно в зале гаснет свет, но расслабиться так и не удаётся благодаря руке Джареда, которая касается моей. Спустя пять минут напрягается каждая клеточка тела, потому что он протягивает её по спинке кресла. Моего кресла.
Блестящая идея.
Он буквально играет с огнём.
Джаред поджимает губы, облизав языком и, тем самым, заставляет меня поёрзать в кресле. Чувствуешь жар между ног? — Звучит в сознании его насмешливый голос, и я вновь трясу головой.
Вон. Вон. Пошёл прочь из моих мыслей!
Хочется спросить у соседа, где и когда удалось потерять мозги, но идея такая же дерьмовая, как и найти ту блондинку. В конце концов, фильм завершается, и я пытаюсь вспомнить, на чём строился сюжет. Зашибись.
— Ты всё ещё не хочешь, чтобы я остался на ночь? – Шепчет Джаред, из-за чего покрываюсь мурашками.
— Обойдусь. Не хочу спать в мокрой постели, а пелёнка для тебя вряд ли найдётся.
Джаред смеётся, а по моему телу разливается тепло. Это очень и очень плохо. Это чертов Армагеддон.
К счастью, Барби не появляется на горизонте. Я обдумываю варианты, как пройти к бару без сопровождения. Такой шанс всё же выпадает.
Джаред отстаёт и скрывается в мужском туалете, а я срываюсь с места, и за долю секунды оказываюсь у бара.
— Можно попробовать? — Запыхаясь, тараторю я.
— Ты принята, — улыбается тот же парень. Он протягивает ладонь и представляется: — Макс.
Принимаю рукопожатие и киваю.
— Лизи, когда можно приступить?
— Завтра в семь. Оставишь свой номер?
Я хватаю листочек и дрожащими руками вывожу цифры. Кто знает, сколько Джаред прихорашивается перед зеркалом, любуясь собственным отражением. Надеюсь, как можно дольше.
Или нет.
Едва успеваю сунуть бумажку Максу, как на талию ложатся ладони. Этого хватает, чтобы вспыхнуть подобно спичке. Дьявол, он не понимает ни прямую, ни косвенную речь, судя по тому, как по-хозяйски может трогать меня, используя в своих целях. Сколько раз за пару часов нам удалось покусаться из-за отсутствия границ? Вряд ли хватит пальцев на одной руке.
— Ты, кажется, плохо понял! — Гнев бурлит под кожей, и я больше не сдерживаюсь, со всей силы ударив его по руке, когда спускаемся на первый этаж. — Это больше никогда не повторится, усёк?
— А с чего ты вдруг решила, что нет?
Я глазею на него несколько секунд широко разинув рот.
— Ты слишком самонадеян, Картер, — в конце концов, буркаю я.
— А ты слишком... — он прищуривается, вероятно, пытается взять пальму первенства в словесном бою, а следом удивляет меня, выпалив: — Почему Картер?
— Это твоя фамилия.
— Да, но ты всегда называла меня по имени.
— Когда ты раздражаешь меня, становишься Картером. Сейчас тот самый случай.
Клянусь, даже я ошарашена честностью, которая слетела с языка как само собой разумеющееся. К чёрту. Поздно что-либо менять и забирать слова.
— И чем я раздражаю тебя? — Джаред, полагаю, решил выяснить это что бы то ни стало.
— Я уже сказала: ты слишком самонадеян. Вообразил, что все должны терять голову из-за твоего обаяния. С чего-то решил, что я в числе ветреных-временных подружек, которых можно лапать, когда захочется. Давай очертим границы и всё пойдет как по маслу?
Джаред заводит руку за голову и рассеяно потирает шею.
— Ладно, но что, если я не хочу очерчивать границы?
— В таком случае, тебе не повезло.
В его глазах возникает недобрый блеск.
— Он пригласил тебя куда-то?
— Какое тебе дело?
— Мне есть до этого дело! — Он повышает голос, и люди начинают оборачиваться в нашу сторону.
— Я не обязана отчитываться. Я выполняла обещание. Это всё.
— Временно, — совершенно спокойно произносит Джаред, от чего брови взлетают к потолку.
Я шиплю и со злостью толкаю дверь, выбираясь на свежий воздух.
— Что это значит?
— Временно ничего не должна.
Ладонь чешется от желания зарядить ему хорошую пощёчину и почти уверена, что сделаю это, как только окажусь рядом с домом.
Как только задница касается кресла и щёлкают замки, двигатель начинает реветь. Джаред так резко даёт по газам, вылетев с парковочного места, что едва не бьюсь головой о приборную панель. Но, как оказалось, это только начало шоу.
Выехав на проезжую часть, он не на шутку разгоняется. Я люблю адреналин, но не тогда, когда дело касается моей жизни и жизни ни в чём неповинных людей. С той скоростью, с которой машина обгоняет другие по узким улочкам, в горле застревает битое стекло, тело бьётся дрожью, а в глазах чистейший ужас.
— Прекрати! — Я кричу так сильно, как только могу, и мёртвой хваткой цепляюсь за ремень безопасности, от чего горят пальцы.
— Что прекратить? — Сухо язвит Джаред, продолжая испытывать моё терпение, которое на грани.
— Высади меня и катись на хрен!
— Нет.
— Хорошо.
Это хорошо стоит самых невероятных усилий.
Я скриплю зубами и отворачиваюсь к окну, поджимая колени к груди.
Жгучие слёзы застилают глаза, пульс учащается, а сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Я в панике. Она словно едкий дым: просочилась в нос и достигла лёгких. Я сжимаюсь от ужаса. Тысячу раз проклинаю себя за согласие. За то, что пошла на поводу. За то, что позволяю ему. За то, что чувствую к нему что-то. Жизнь пролетает перед глазами так же быстро, как Джаред — мигающие светофоры.
У меня закладывает уши. Я ничего не слышу, кроме мерзкого гула.
— Прости, Лиз, — тишину режет раскаяние в его голосе, когда стрелка на спидометре падает. Я понимаю, что уставилась на неё и не моргала.
— Замолчи!
— Лиз...
— Заткнись! — Резко отрезаю я. — Я не желаю слышать тебя!
Как только машина останавливается на парковке, дрожащими руками пытаюсь с корнем вырвать ремень безопасности и покинуть капсулу смерти. Но не успеваю. Джаред ловит за запястье. Невыносимо ощущать его прикосновения. Понимать, что он рисковал нами ради забавы. Ради того, чтобы что-то доказать. Глупо, но интуиция сбивает с толку, говоря, что он не сделает больно.
Конечно, это ложь. Сделает, как и другим.
— Посмотри на меня, — просит он.
— Никогда не прикасайся ко мне, — я вырываю руку, игнорируя физическую боль.
— Я не хотел. Разозлился, что ты находишься со мной, но соглашаешься на свидание с другим.
— И ты решил покончить с нами?! — Я награждаю его смертельным взглядом. — Он не приглашал меня на свидание. Но даже если бы пригласил, тебя это не касается!
— Касается, черт побери, ты была со мной! — Рявкает Джаред.
Я выбираюсь из машины. Ветер приступает играться с волосами. Холод пронизывает до костей, я дрожу то ли от переизбытка эмоций, то ли от гнева, то ли из-за мрачной погоды. Это неважно. У меня только одно желание: оказаться дома, в безопасности под пышным одеялом.
— Даже на чай не пригласишь? — Выкрикивает Джаред, когда отклоняюсь к главному входу.
— Нет. Проваливай.
— Тогда я буду мёрзнуть прямо под твоим окном.
— В машине не замёрзнешь!
— Я не буду сидеть в машине. По прогнозам сегодня дождь и гроза. Если меня убьёт молнией, то не смогу ничего исправить, Лиз. А я хочу всё исправить!
Я хмурюсь.
Не знаю, по какой причине, но чувство вины накрывает, хотя в произошедшем нет моей оплошности. Я не желаю ввязываться в его игру. Ради всего святого, я не знаю о нём ничего! Но уверена, что Джаред привык держать слово, иначе почему добился совместного похода в кино? Он сорвал лекцию, опозорился на глазах у студентов, ходил за мной подобно тени. Не сдавался.
Я понимаю, что совершаю самую большую ошибку, но сглотнув, киваю в сторону входа.
— Пошли.
Джаред дьявольски улыбается, и это лишнее подтверждение моих слов. Он хочет загладить вину, и может сделать это только живым. Невыносимо думать об окоченелом трупе у входа.