Анонимные письма

Гарри сел на свою кровать, глядя на слова Тома. Он должен был что-то написать. Том ожидал ответа, и Гарри мог сказать по почерку, что он был в восторге и рассказал Гарри, чтобы разделить это волнение с ним. Но Гарри не мог за него порадоваться. Миртл все еще бродила в туалете. Значит, она все равно умрет, если Гарри не убедит Тома не позволять монстру Слизерина напасть на школу.

Тайную Комнату, если ты не понял. Я наследник Слизерина, и теперь у меня есть доказательства этому.

Ты собираешься рассказать всем о Комнате? Мне казалось, ты захочешь сохранить это в секрете.

Гарри наконец удалось ответить. Его руки вспотели, и он нервничал так, будто собирался обезвредить бомбу. И если он перережет не тот провод, все взорвется.

Я не буду рассказывать им о ее местонахождении. Да и никто из моих однокурсников не сможет туда попасть. Для этого необходимо уметь говорить на парселтанге.

Неужели там действительно монстр?

И да, и нет. Там древняя большая змея Василиск. Мне его жаль.

Гарри моргнул, глядя на пергамент. Том жалел его? Жалел змею? Он не мог найти даже каплю сочувствия к своим одноклассникам, но к гротескной змее — всегда пожалуйста.

Почему тебе его жалко?

Он находился там в ловушке более ста лет.

Может, выпустишь его в Запретный лес?

Мысль о змее, скользящей по лесу вместе с колонией гигантских паукообразных, не успокаивала Гарри, но на самом деле это не могло быть хуже, чем то, что уже было там.

Нет, он привязан к школе и не может уйти.

Ты наследник Слизерина, ты мог бы… отвязать его?

Мне нужно провести небольшое исследование, это было бы неплохой идеей.

Может быть, кто-нибудь из учителей сможет тебе помочь, если ты им об этом расскажешь.

И скажу, что я был там после отбоя? В месте, где мне находиться нельзя? Ты, наверное, шутишь. Кроме того, скорее всего, они его уничтожат.

Прости, глупое предложение.

Гарри ничего не мог сказать. Не то, чтобы он сам когда-либо обращался за помощью к профессорам.

Возможно, будет проще расширить границы, к которым привязан василиск, вместо того, чтобы полностью их устранять.

И прикажи ему не причинять вреда студентам. Было бы не хорошо отпускать на свободу что-то опасное.

Конечно.

Конечно. Гарри фыркнул.

Когда я учился в школе, произошло кое-что опасное, и школу чуть не закрыли. Я был почти вынужден рано вернуться к своим ужасным родственникам.

Гарри знал, что Том не захочет, чтобы его отправили обратно в приют раньше, чем нужно, и если он не сможет заставить его заботиться о безопасности учеников, он сможет заставить его осознать свое положение.

Они почти закрыли школу?

Да.

Что было такого опасного?

Тролль.

Гарри чувствовал себя виноватым из-за лжи, но он не мог рассказать Тому о комнате сейчас. После того, как не упомянул об этом раньше.

Школу чуть не закрыли из-за тролля. Какой уровень некомпетентности в Хогвартсе, если учителя не могут справиться с троллем?

Ну, это был не просто тролль. За троллем кто-то стоял. И, честно говоря, некоторые из учителей действительно оказались недостаточно квалифицированными. Видимо, проклятая должность удерживает людей от подачи заявок.

То, что проклятие все еще действует, — лучшее доказательство некомпетентности. Ты уже смог придумать, как его снять?

Я не работал над этим. Отвлекся на праздники.

Гарри неохотно признался в этом. Честно говоря, он даже не думал о своем исследовании несколько недель.

Работай над этим. Я буду очень разочарован, если ты не сможешь найти отгадку.

Отлично. Сегодняшняя ночь возвращала его к реальности после долгого отпуска.

Я убил тролля, когда мне было всего одиннадцать. Моя подруга оказалась в ловушке в туалете для девочек, а я и один из моих друзей вмешались.

Я закатываю глаза. Придумай, как снять проклятие, до тех пор меня это не впечатляет.

Ты такой противный.

Не пиши мне, пока не найдешь решение.

Что?! Это немного чересчур, тебе не кажется?

Нет. Спокойной ночи, Гарри.

Подожди, а как насчет Комнаты? Я хочу знать, что у тебя происходит.

Очевидно, этого не хватило в качестве аргумента. Пожелав спокойной ночи, Том не собирался писать больше, пока Гарри не скажет ему, что снял проклятие. «Ух». Гарри плюхнулся на кровать и провел руками по волосам. Почему Том выбрал такое неудобное время, чтобы быть снисходительным мерзавцем? Ему нужно как можно скорее снять это проклятие. Может быть, Гермиона сможет помочь. Он хмуро посмотрел на свои руки. Он не нуждался в ее помощи. Он зашел так далеко в одиночку, и на этот раз он хотел разобраться в этом сам, но с Томом, открывшим тайную комнату, лучше не тратить время зря.

— Я не собираюсь тебе помогать. — Гермиона возилась со своей сумкой, пытаясь нащупать застежку.

— Почему нет? Я застрял, и Том сказал, что не напишет мне, пока я не разберусь. Он ведет себя совершенно неразумно, тебе не кажется?

Руки Гермионы нащупали застежку, и ее лицо немного просветлело. Она сунула руку в сумку и достала свои записи по древним рунам. Теперь она была еще более организованной, невероятно гордясь своим новым методом различения учебников и конспектов. На переплете она нанесла выпуклые неровности, количество которых соответствовало порядку ее занятий.

— Мне нужно сделать домашнее задание.

Гермиона не могла видеть возмущение на лице Гарри, но она, должно быть, слышала его разочарование в голосе. Она не понимала, насколько это важно, и Гарри не мог сказать правду. Это невозможно без раскрытия личности Тома, а с этой тайной он уже давно смирился и не собирался никого в нее посвящать.

— Послушай, Гарри. Он, очевидно, думает, что ты можешь решить это самостоятельно, и я согласна с ним. Моя помощь тебе не нужна.

— Ты хочешь сказать, что ты тоже уже знаешь, как снять проклятие?

— У меня есть пара теорий. Я не уверена, что они будут работать, не попробовав их, но…

— Гермиона, ты не можешь дать мне хотя бы подсказку? — умолял Гарри.

— Это не конец света, если тебе придется несколько дней не писать Тому. Если ты не догадаешься до конца выходных, я помогу, — сказала Гермиона.

Воскресенье. До него оставалось четыре дня! Он не мог ждать так долго, ему придется разобраться в этом самостоятельно, несмотря ни на что.

Два дня и две долгие ночи спустя Гарри наконец подумал, что у него есть способ снять проклятие. Только это казалось слишком легким, и Гарри сомневался, что это сработает, потому что, по его опыту, никогда ничего не было легко.

Том, я думаю, что понял.

Думаешь? Не уверен?

Что ж, я не могу быть уверен на сто процентов до следующего года, пока не увижу, как тот же профессор останется на своей должности.

Это не то, что я имел ввиду. Я говорил о том, что ты сомневаешься.

Это кажется слишком простым, что и заставляет меня сомневаться.

Я сказал тебе, что это просто.

Если проклятие наложено на саму должность, теоретически, если должность упразднена, пуф, проклятие исчезло. Затем откройте новую должность с другим названием.

И тебе потребовался всего месяц, чтобы это понять.

Ты не должен превращать свою похвалу в оскорбление. Возможно, тебе стоит поработать над этим, если действительно планируешь стать профессором.

Я буду иметь это в виду.

Кажется, у тебя не очень хорошее настроение. Тебя что-то беспокоит? Может, я смогу помочь.

Я сомневаюсь, что ты разбираешься в политике и социальных интригах, связанных с тем, чтобы быть слизеринцем.

Нет, в этом нет необходимости.

Планирование не требуется постоянно, но время от времени оно необходимо. Многие студенты происходят из старых родовых семей, и поступают в школу уже с багажом, накопленных их предками за века. В большинстве случаев мне удается держаться подальше от этого, но если стоять в стороне постоянно, то в результате становишься «ленивым паршивцем, забывающем свое место».

Ну… звучит устрашающе.

Как гриффиндорцы справляются со своими проблемами, кулаками и криками?

Затем мы немного плачем, обнимаемся и идем есть что-нибудь, потому что вспышка гнева отнимает много сил.

Вы действительно смешны.

Держу пари, ты улыбаешься. Хоть немного?

Уголок моего рта дернулся.

Считаю это победой.

Мне нужно идти, Гарри. Я рад, что могу снова тебе писать.

Я тоже! Я буду носить свой пергамент с собой сегодня, если ты захочешь написать в течение дня. Ты можешь выпустить пар и не навредить никому из своих товарищей-змей или Хагриду.

Они бы это заслужили, не говоря уже о Хагриде.

— Ты выглядишь усталым сегодня. — Гарри быстро спрятал пергамент под книгу и, обернувшись, увидел, что лицо Джинни побледнело. — Что… кто?

— Я просто занимаюсь. — ответил Гарри.

— Почерк. — Джинни указала на то место, где Гарри скрывал пергамент Тома Риддла, ее рука слегка дрожала. — Это его.

— Кого? — спросил Гарри, пытаясь расслабиться и притвориться невинным.

— Тома Риддла. Дневник. Ты должен уничтожить это. — Джинни выглядела настороженной, спеша объяснить Гарри, насколько серьезна эта ситуация. Ее палочка была поднята, как будто сам пергамент представлял собой какую-то угрозу. Затем ее лицо стало холодным и она сузила глаза. — Ты знаешь… Ты все это время знал.

— Дневник уничтожен. Это не то, и это не опасно. Это просто двусторонний пергамент, благодаря которому я могу поговорить со своим… — Его кто? — своим другом. Тот, о котором я говорил.

— Ты врешь. Я знаю это. У тебя никогда не получалось врать, Гарри. И посмотри, как ты его защищаешь! Ты практически прикрываешь его своим телом.

Рон выбрал этот момент, чтобы ворваться в гостиную.

— Фред и Джордж прислали мне список новых продуктов, над созданием которых они работают. Они хотят, чтобы я поспрашивал и выяснил, какие из них больше всего интересуют студентов. — Он посмотрел на список с улыбкой на лице. — Некоторые из них звучат просто великолепно. Перо-ответ. Я бы хотел получить его уже завтра. Ты можешь сохранить ответы в перо, а затем, когда будешь писать тест, оно будет писать правильные ответы. Интересно, как они планируют это осуществить.

— Джордж и Фред тебе прислали? — спросил Гарри. Ему казалось, что сердце бьётся где-то в районе горла.

— Да, они оба. — ответил Рон, все еще читая список. И чем дальше он читал список, тем шире становилась его улыбка.

— Великолепно, — повторил он.

Гарри, честно говоря, забыл о Джинни. Ему хотелось подпрыгнуть и обнять Рона, и прямо сейчас увидеть Фреда, и тоже крепко обнять.

— Акцио пергамент. — скомандовала Джинни, и пергамент Гарри выскользнул из-под книги, под которой он его спрятал, и упал в протянутую руку Джинни.

— Эй! Верни его. — Гарри вскочил, его собственная палочка была направлена на Джинни.

— О чем это вы двое? — спросил Рон, вытаскивая собственную палочку. Он колебался между Гарри и Джинни, словно не зная, кого он должен защищать.

— Джинни, верни его. — Голос Гарри казался злым и отчаянным.

— Нет. Нет, пока ты не скажешь правду. — Джинни подняла пергамент. — Или я сожгу его. — Она указала палочкой на бумажного заложника. У Гарри перехватило дыхание, она не могла его уничтожить. Это был способ общения Гарри с Томом, его способ спасти своих близких. Он пытался успокоиться, Том всегда мог сделать новый и отправить его, но где-то в глубине души иррациональный страх подсказывал ему, что это неправда.

— Хорошо. Я знаю, кто на другом конце. Я пытаюсь предотвратить смерть и войну. — Гарри сделал шаг ближе, пытаясь забрать пергамент, но Джинни только отодвинула его подальше от него. — И это работает.

— Он опасен, Гарри! Ты не можешь серьезно с ним разговаривать. Он ведет себя так, будто ему небезразлично, но это не так, он просто использует полученную информации, чтобы когда-нибудь причинить тебе боль. Писать ему опасно. Это… — Она помахала пергаментом. — опасно.

— Ты собираешься его порвать. — Гарри стиснул зубы — Возможно, но для меня это того стоит.

— О чем вы двое говорите?! — спросил Рон — Джинни, верни Гарри его вещи.

— Он пишет Тому Риддлу, тому самому Тому Риддлу, дневник которого чуть не убил меня. Тот самый Том Риддл, который стал лордом Волдемортом. — Рон даже не вздрогнул от этого имени, но немного побледнел от услышанного.

— Гарри не стал бы писать Тому Риддлу. Ты бредишь. Отдай пергамент. — сказал Рон, протягивая руку. — Кроме того, он мертв, как он может с ним переписываться?

— Да, он это признал. — сказала Джинни. Рон отвернулся от Джинни и вопросительно посмотрел на Гарри.

— Он не тот же Том Риддл. Ему всего шестнадцать. Он никому не причинил вреда, не вел дневник и не строил злые планы стать темным лордом. Он все еще невинен. И я меняю прошлое, вы двое просто не помните, потому что только я могу вспомнить, как это было раньше. Фред был мертв! Только вы двое не знаете, а я знаю, и поэтому риск стоит того.
Джинни снова побледнела, а Рон начал заикался. — Ф-фред… мертв.

— Да. Вместе с другими.

Гермиона вошла через портрет, ее выдра растворилась при входе.

— Гермиона. Я рад что ты здесь. — сказал Рон, бледный и неуверенный.

— Я ходила в библиотеку. У меня была отложена книга, которую кто-то вернул сегодня. Она сделала паузу, ощущая напряженное молчание. Напряжение исходило от них троих.

— В чем дело? Все в порядке? Кто-то ранен?

— Гарри все это время писал Сами-Знаете-Кому. Вот кто такой Том. — сказал Рон, глядя на Гермиону, чтобы как-нибудь исправить ситуацию.

— Это нелепо. Волдеморт мертв. — Гермиона казалась неуверенной.

— Он мертв. — заверил Гарри — Но… заклинание родственной души, я думаю, отправило мне письмо Тома из прошлого. Я сначала не знал этого. Прошло много времени, прежде чем я понял кто это.

— Гарри, ты не можешь больше писать ему. Ты мог сказать ему что-то, что могло бы все изменить.

— Это то, что он пытается сделать. — сказал Рон.

— Гарри, — начала Гермиона, но Гарри перебил ее.

— Это не ваше дело. Джинни, отдай его, сейчас же. — сказал Гарри, стараясь звучать как можно более настойчиво.

— Нет, — категорически сказала она.

— Я не спрашивал. — Он угрожал. Он действительно собирался проклясть Джинни? Он взволнованно провел рукой по волосам. У Тома никогда не было бы этой проблемы. Его сверстники осторожно положили бы пергамент на стол и убежали. — Просто верни его. Я осторожен, я знаю, что делаю, и это работает. Я уже спас трех человек, возможно, четверых. — Он не упомянул, что четвертым был Том. — Кроме того, Том не так уж плох в этом возрасте. Проблема в крестражах.

— Чтобы их создать, нужно кого-то убить. И он был готов убить кого-нибудь еще в школе, чтобы сделать это. — сказала Гермиона так же недоверчиво, как и двое других.

— Он… не собирается создавать крестражи и никого убивать тоже. — Он на это надеялся.
Джинни посмотрела на пергамент, когда аккуратный почерк Тома скользнул по бумаге.
— Давай посмотрим, что скажет Том Риддл: «Думаю, теперь я знаю, почему я пытался убить тебя», — прочла Джинни, нахмурившись, напомнив Гарри Рона.

— Гарри, ты рассказал ему о будущем?! — пискнула Гермиона.

— Эээ, не совсем. Это шутка. То есть, я сказал ему немного, потому что должен был, чтобы он не создавал крестражи, но я не говорил ни о войне, ни о Волдеморте. Иногда он бывает драматичным. — Гарри попытался скрыть в голосе нежность, которую он испытывал к Тому, но не думал, что ему это удалось.

«Этот придурок-полукровка действительно сидел со мной за обедом. За столом Слизерина. Он портит мою репутацию. А потом этот неуклюжий олух пролил сок мне на колени. Он недоразумение. Как ты с ним дружишь?» — продолжила читать Джинни.

Гарри ухмыльнулся. Хагрид был хорошей тренировкой терпения для Тома.

— Джинни, верни его. Я не собираюсь менять свое мнение по этому поводу. — Гарри снова протянул руку.

Как раз вовремя, Рон выбрал этот момент, чтобы вспомнить непристойную фотографию, присланную ему Томом.

— Сами-Знаете-Кто прислал тебе фотографию с обнаженкой. — выпалил Рон, выглядя так, словно не знал, смеяться ему или испытывать полное отвращение. Гарри почувствовал, как все его лицо покраснело до самых ушей.

Джинни вернула пергамент Гарри и вылетела из гостиной, оставив его с двумя друзьями, которые не собирались сдаваться так легко. С возвращением двустороннего пергамента Гарри почувствовал себя немного лучше и начал контролировать ситуацию, хотя знал, что вот-вот начнется длинная лекция и споры. Все трое стояли молча, Рон и Гарри смотрели друг на друга. Гарри почти слышал, как мысли Гермионы быстро щелкали в голове.

— Э… Я просто… пойду закончу свое задание… В другом месте. — Гарри попытался ускользнуть, но Рон и Гермиона начали одновременно.

— Гарри, о чем ты думал?

— Почему ты не сказал нам, что делаешь?

— Ты не можешь продолжать писать ему.

— Какие еще изменения были внесены?

Гермиона выглядела разъяренной, а Рон выглядел обиженным и все еще сбитым с толку, как будто это все еще не могло быть правдой.

— Откуда ты вообще знаешь, что действительно пишешь Сам-Знаешь-Кому?

Гарри провел руками по волосам. Это была катастрофа.

— Слушайте, вы двое. Мне жаль, что я не сказал вам, как только узнал, но это было тем, что я должен был сделать один. Это не то, с чем вы, ребята, можете мне помочь, и теперь это… Личное. И я все еще считаю, что поступаю правильно. — Ни один из них не выглядел удовлетворенным этим ответом. — Кроме того, это тот же человек, которому я писал все это время, тот, на которого ты, Гермиона, сказала, что он оказал хорошее влияние, и ты, Рон, заставлял меня поверить, что он моя родственная душа. — Гарри все еще не верил в это ни на минуту.

— Теперь я беспокоюсь, что он вообще на тебя влияет. — сказала Гермиона. Она все еще выглядела так, как будто взорвется в любую секунду.

— Не знаю, возможно, это из-за крестража и заклинания запуталось. В то время я не знал всей информации. — проворчал Рон.

— Я тоже, но теперь, когда я узнал его, я думаю, что могу что-то изменить, и я собираюсь продолжать писать ему. — Гарри попытался казаться уверенным и непоколебимым в своем решении, но его голос прозвучал неуверенно, и его плечи снова опустились. Гарри схватил остатки своих вещей со стола и убежал, и, к его удивлению, никто его не остановил. Гарри услышал протест Гермионы, но Рон успокоил ее.

— Отпусти его. Нам больше нечего ему сказать. — Гарри почувствовал бы большее облегчение от того, что Рон был спокоен, если бы он не уловил выражение едва сдерживаемого гнева в его глазах.

Гарри скрывался от остальных одноклассников до конца дня.

Мои друзья узнали, что ты из прошлого, и очень недовольны мной.

Гарри не знал, почему он сказал это Тому, но у него не было никого, кто бы с ним согласился.

Ты теперь перестанешь писать мне, раз они узнали и не одобряют?

Нет, мне все равно, что они не одобряют. Я буду продолжать писать тебе. Думаю, я бы просто хотел, чтобы они не расстраивались из-за этого, но это нереально. Говорят, я не должен связываться с прошлым.

Ты можешь изменить свое прошлое и настоящее.

Я знаю. И я этого хочу.

Ведьмы и волшебники боятся неизвестных и рискованных возможностей магии. Это позор, потому что мы были бы способны на гораздо большее, если бы только нас не сдерживали ограничения слабого общества. Люди слишком боятся рисковать и придерживаются установленных рамок, вместо того, что бы их расширять.

Я не боюсь рискнуть. Я думал, что ты согласен с идеей чистотой крови, и я чувствую, что эта идея — противоположность перемен. Они сильнее, чем кто-либо, придерживаются традиций и установленных правил.

Зачем мне заботиться о чистоте крови? Я действительно забочусь о старых магических родословных, потому что они были могущественными когда-то, но с годами они становятся все слабее, и я хочу знать, почему.

Я виню в этом кровосмешение.

Твоя теория была принята к сведению.

Гарри рассмеялся. Гарри знал, что Том скоро уйдет, у него сегодня были обязанности старосты.

Перед тем как ты уйдешь, ты спрашивал собираюсь ли я перестать тебе писать.

Ты уже передумал?

Нет, я не передумал. Я не собираюсь. Если по какой-то причине я перестану писать, это произойдет не потому, что я решил перестать или я сдался, а потому, что я не могу этого сделать по какой-либо причине.

Как ты думаешь, твои друзья заставят тебя перестать?

Конечно, нет. Я просто думал о том, что ты сказал ранее об изменении моего прошлого и настоящего, и подумал, что если что-то изменится, то, возможно, я физически не смогу написать или что-то в этом роде. Это все в моей голове, но я бы не хотел, чтобы ты подумал, что я внезапно перестал тебе писать, потому что я бы не стал этого делать.

Я понимаю, что ты хочешь сказать.

Хорошо.

Гарри вернулся до начала комендантского часа и забрался в кровать как можно тише. Завтра он поговорит с Роном. Он устал за сегодня и все еще не знал, что сказать. Может, поможет хороший ночной сон.

Гарри узнал кладбище, на которое он приземлился. Вид надгробия навсегда врезался в его память.

— Где мы? — Это было единственное, о чем Седрик Диггори успел спросить, прежде чем их палочки были вырваны из их рук, и он услышал знакомый нечеловеческий голос.

— Убей второго.

— Нет! — закричал Гарри, рванув к Седрику в попытке оттащить его назад, но он всегда был слишком медленным. Было слишком поздно. Он повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть зеленую вспышку и застывшие глаза Седрика.

Затем Гарри сразу привязали к холодному камню. Он смотрел вниз на большой кипящий котел и Хвоста, склонившегося над ним, в то время, как хрупкая форма Волдеморта шипела ему указания. Все это время в Гарри кипели страх и ненависть.

Волдеморт, по-прежнему лишенный признаков человечности и красивой внешности, стоял перед Гарри.

— Присоединяйся ко мне, Гарри. — Он приподнял лицо Гарри, чтобы посмотреть на него, мягче, чем ожидалось. — Вместе мы сможем добиться перемен и нас никто не остановит.

— Я бы никогда не присоединился к тебе! К тому, кто убивает, не задумываясь. Ты убил моих родителей! — Гарри отвел лицо от руки Волдеморта, его прикосновение было таким же отвратительным, как и все остальное. — Я лучше умру.

— Может быть, так и будет лучше, но… нам еще предстоит дуэль. Я должен знать, правду ли ты говорил.

— Дуэль? — Гарри понятия не имел, о чем идет речь. Только часть его понимала, и это вызвало боль, которая пронзила его голову, как будто его мозг разрывали на части.
Палочка Гарри была в его руке, а Волдеморт стоял напротив него.

— Мы кланяемся друг другу, мы должны делать это как следует. Гарри, поклонись.

Затем «Империус».

— Поклонись мне, Гарри.

Но Гарри не хотел кланяться. Он не хотел дуэли. Не хотел, чтобы Седрик был мертв, а его убийцей становился Том. Он хотел спросить Тома почему, но вместо этого закричал — Нет! — И стряхнул Империус.

И тут же упал на землю, хватаясь за тело Седрика, оказавшееся под ним, и сильно зажмурил глаза, не в силах смотреть на мертвого друга. Но даже так вместо темноты мог видеть только смотрящего на него сверху вниз Волдеморта.

Смотрящего разочарованно и холодно.

Гарри проснулся тяжело дыша и дрожа. Он давно не видел этого во сне. Вернее, такой версии кошмара у него никогда не было. Развернувшиеся события были и новыми, и, в то же время, теми же самыми. Гарри произнес Люмос и без раздумий вытащил фотографию Тома. На ней был тот человек, с которым он переписывался, а не тот, кто снился ему в кошмарах. Они не одно и то же. Гарри удалось методом проб и ошибок добиться, чтобы изображение отображало только в первые несколько секунд. Том моргнул, а затем улыбнулся.

Том. Обещай мне, что не будешь делать крестражи. Мне нужно знать. Мне нужно… поверить, что ты не будешь.

Ты рано встал. Все в порядке?

Нет. Все не в порядке. Обещай мне, пожалуйста.

Пока альтернативных вариантов я не нашел.

Тогда просто позаботься о себе и умри, как все. Волшебники могут дожить до 200 лет. Зачем тебе нужно больше времени? Узнай, как читать быстрее, или достань маховик времени. Или придумай способ усвоить знания из книги, не читая ее. Ты бы заработал миллионы. Я знаю, что у тебя неограниченный потенциал. Я верю в это, но если ты пойдешь по этому пути, то… Ты погубишь себя. Когда я узнал, кто ты, я не хотел продолжать переписываться с тобой, но передумал, потому что решил, что у меня есть шанс. Что я смогу все изменить. Для себя, для тех, о ком я заботился. Я даже представить не мог, что в конечном итоге ты станешь тем, кого я захочу спасти больше всего.

Гарри закончил писать и посмотрел на пергамент, беспокоясь, не сказал ли он слишком много, и все еще чувствуя себя потным и дрожащим из-за своего кошмара.

Я обещаю.

Гарри посмотрел на два крошечных слова, которые так много значили, с полным недоверием. Он обещал. Что нужно сказать на такое обещание? Спасибо?

Аминта — это то, как я решил назвать нашу змею. Это значит защитница.

Мне нравится.

Я работал над ее способностью укреплять защитные заклинания. Я думал о том, чтобы использовать ее для помощи в вызове патронуса, когда она станет старше и сможет больше контролировать свои способности.

Гениально.

Я знаю.

В итоге Гарри остался разговаривать с Томом. Он все равно не думал, что смог бы снова заснуть, и был уверен, что Том пытался отвлечь его и заставить почувствовать себя лучше. Он все время вел легкую, чуть юморную беседу.

Я буду писать тебе в течение дня, если хочешь.

Да, я хочу этого.

У меня есть зацепка по поводу расширению границ для василиска. Аминта будет счастлива, она ревнует и капризничает. Я угрожал отдать ее этому болвану, если она не будет вести себя хорошо, но это работает только в четверти случаев. Она еще совсем дитя.

Держи меня в курсе.

Завтрак был напряженным. Рон и Гермиона не хотели разговаривать с Гарри, а Джинни смотрела на него убийственным взглядом.

— Вот почему я не сказал вам, ребята. Я знал, что вы не поймете.

— Я понимаю кое-что из этого, но… Ты состоишь в отношениях с человеком, который убил твоих родителей. Он ослепил Гермиону! — громко сказал Рон, привлекая внимание окружающих.

— Шшш. — Гарри взглянул на Симуса, который теперь открыто наблюдал за ними. — Я сказал вам, что не чувствую к нему подобного, и ЭТОТ Том еще ничего такого не делал. Что, если он этого и не сделает? Разве это не стоило бы риска. — прошептал Гарри.

— А кто будет платить за риск? Я хочу вернуть свое зрение, и я хочу, чтобы все эти жизни были спасены, но без риска для других. Что, если ты рискуешь жизнью Рона или разницей между победой и поражением в войне? — спросила Гермиона.

Гарри ничего не мог сказать. Гермиона была одной из тех, кто заплатил за риск, но он не мог в этом признаться. Конечно, он понимал, что она права, но Том пообещал ему. Возможно, Гарри был наивным идиотом, но даже сама мысль о том, чтобы бросить все сейчас, казалась ему ножом, крутящимся в его груди.

— Я не могу остановиться сейчас. — Слова были еле слышны. — Я не могу отказаться от него, потому что… — У Тома больше не было никого, кто бы заботился о нем. Гарри не мог просто так бросить его. — Это будет еще хуже. Это сведет на нет достигнутый мною прогресс, и он не поймет, почему я перестал ему писать. — Гарри выжидающе посмотрел на своих друзей. — Ему будет больно.

— Рон, он выглядит таким же влюбленным и потерянным, как я себе представляю? — спросила Гермиона.

— Да, и это чертовски ужасно. — сказал Рон.

— Я не влюблен. — возразил Гарри.

— Ты влюблен, Гарри, и хоть я этого не понимаю, но это единственная причина, по которой я не совсем зол на тебя за то, что ты такой идиот.

— Эй. — Гарри надулся.

— Том Риддл… — Рон замолчал, словно пытаясь выдавить слова. — Это его родственная душа. Полагаю, он ничего не может с собой поделать. — Рон звучал так, как будто он пытался убедить себя больше, чем заступиться за своего друга.

Гермиона же выглядела так, будто хотела возразить так же сильно, как и Гарри, но вместо этого она сжала рот в тонкую линию, и Гарри последовал ее примеру. Если мысль, что они родственные души, поможет Рону смириться с тем, что Гарри продолжает писать Тому, то он не собирался ничего говорить.

— Пойдем, Рон. Мы не собираемся его убеждать, а я слишком взволнована, чтобы есть. — Она протянула руку, и Рон вскочил на ноги, чтобы проводить ее. Он бросил на Гарри сердитый взгляд, прежде чем отойти от стола, но Гарри заметил, что этот взгляд был не таким злым, как вчера, а это означало, что он начал по чуть-чуть смягчаться. Гарри уронил голову на стол. Теперь и ему совсем не хотелось есть.

Это были выходные, поэтому у Гарри даже не было занятий, чтобы как-то отвлечься от собственных мыслей, и домашнее задание тоже не смогло удержать его внимание ни на секунду. Так что он бродил по территории замка, наслаждаясь свежим воздухом, пока не начал мёрзнуть, и пара наложенных согревающих чар тоже не помогли. Они, в общем-то, никогда не помогали так сильно, как теплый огонь.

— Гарри, в такой морозный день, как сегодняшний, ты рискуешь заморозиться здесь вусмерть! — Хагрид подошел к нему в своем обычном толстом плаще, тяжело накинутом на его широкие плечи. Открывающийся им пейзаж выглядел так, будто сейчас был всего лишь прохладный осенний день.

— Я дышал свежим воздухом. — прокомментировал Гарри, но к концу предложения его зубы уже стучали друг о друга. Пожалуй, он замёрз сильнее, чем он думал.

— Заходи внутрь и согрейся, прежде чем отправишься обратно в замок. — Гарри напрягся в ожидании похлопывания по спине, для которого замахнулся Хагрид, но полученный толчок был менее решительным, чем обычно. — Я буду чувствовать себя лучше, зная, что ты не замёрз.

Гарри согласился зайти. Он действительно еще не был готов вернуться в замок, а Хагрид предлагал отвлечься, поставив перед ним дымящуюся чашку чая и накинув ему на плечи теплое одеяло. Все еще было так странно видеть, как Хагрид свободно использует магию. Его палочка, зажатая в толстом кулаке, двигалась грациозными движениями, которые казались странно знакомыми. Тлеющие угли в огне оживали.

— Спасибо, Хагрид.

— Это, не за что. — Стул страдальчески заскрипел под тяжелым весом Хагрида, когда тот уселся напротив Гарри. — Что с тобой происходит? Кажется, ты подавлен. Ты не ссорился С... Э-э-э… С кем-нибудь, а?

Гарри удивленно поднял глаза, услышав странный вопрос. Кто-то рассказал Хагриду о Томе? Если он и был в курсе, то выглядел не таким уж и обеспокоенным.

— На самом деле, нет. Просто Рон и Гермиона расстроены тем, о чем я им не рассказал. Я не могу их винить, но я также не могу… Делать то, что они от меня хотят.

— Что ж, я бы не стал из-за этого расстраиваться! — Голос Хагрида прозвучал громко и весело, а Гарри подпрыгнул. — Такие друзья, как Рон и Гермиона, не будут долго злиться, если будут видеть, что это делает тебя счастливым. Кроме того, каждый заслуживает второго шанса. Альбус Дамблдор так считал, и я не тот, кому спорить с этим. Я получил свой второй шанс, это точно, и я не был бы здесь, если бы Дамблдор не дал мне его.

Гарри отпил чай и моргнул. Он действительно не понимал, о чем говорил Хагрид, но совет, похоже, был верным.

— Эм, ты имеешь в виду, как профессор Дамблдор позволил тебе стать смотрителем и преподавать?

— Да, и спас меня от Азкабана. Не все, кто следовал за Сам-Знаешь-Кем, были плохими, и есть множество причин, по которым людей вводят в заблуждение или обманывают, или, как в случае с Драко Малфоем, просто запугивают.

Гарри снова моргнул. Почему они вдруг заговорили о Драко Малфое?

— Не могу поверить, что они хотели отправить тебя в Азкабан в таком юном возрасте. — Гарри нахмурился, глядя на свой чай. Хагриду было всего тринадцать, и это было неправильно. В школе его не подставили, воспоминания Гарри изменились, и он попытался осознать, какая версия была реальной в продолжающемся потоке изменений, а какая нет. Возможно, он в конечном итоге спасет Тома ценой собственного разума.

— Они сажали туда и людей намного моложе меня. Я был достаточно взрослым, чтобы понимать что делаю. — На этот раз настала очередь Хагрида нахмуриться, только теперь его глаза наполнились слезами. — Я должен был понимать, что делаю, и вот ты здесь, простил меня даже после того, как все узнал, и никогда не относился ко мне иначе. Даже после всего, что я делал. Твои родители были бы так горды тобой. И Дамблдор гордился бы тобой, Гарри, за прощение Драко Малфоя. Не беспокойся о том, что думают другие, ты всегда умел поступать правильно, и если ты хочешь быть в отношениях с ним, тогда это то, что тебе следует делать. Ты заслуживаешь счастья после всего, через что тебе пришлось пройти.

— Что? — Гарри был счастлив, слушая его, пока он не услышал это. — Я не в отношениях с Драко Малфоем. Конечно, я простил его, но это не значит, что он мне нравится. Мы почти не ладим. — Гарри вскочил на ноги, одеяло упало на пол. — Почему ты думаешь, что у меня отношения с Малфоем?

— Э… ты не… — Хагрид пожал большими плечами, — Я что-то слышал от других профессоров.

— Другие профессора! — Гарри представил себе, как другие профессора сидят за столом в какой-то комнате с закусками и кофе и обсуждают любовную жизнь студентов. — Разве им не о чем больше поговорить?

— Это не так, Гарри. Это было просто что-то упомянутое вскользь перед Рождеством. Профессорам на все это наплевать. Я думаю, они беспокоились о том, что Малфой младший вернется сюда, и были счастливы, что вы с ним стали… Э-э-э. Друзьями.

— Ну, они ошибаются. Я не дружу ни с ним, ни с кем-нибудь еще. — Малфой? — Он мерзавец.

— Извини. Я думал, что Рон и Гермиона были расстроены из-за этого. — Нет. Гарри не мог нравиться такой мерзавец, последователь Темного Лорда, как Малфой. Ему пришлось пойти и привязаться к самому будущему Темному Лорду, Тому Риддлу. Гарри выпустил пар и снова уселся в кресло. Вот почему Слизнорт предполагал насчет книги зелий и учебника Слизерина. Гарри тогда подумал, что это странно, что он подмигнул ему, как будто знал, что это будет идеальным подарком. Малфой пустил бы слюни на эту книгу зелий, и он действительно спрашивал Малфоя, что он хочет на Рождество. Прямо перед тем, как попросить у Слизнорта совета относительно подарка.

— Все в порядке, Хагрид, но я действительно не заинтересован в Малфое. Должно быть, это недоразумение.

— О, тогда чем же Гермиона и Рон расстроены? — Гарри открыл рот, но не смог придумать, что сказать.

— Э-э-э. У маленькой змейки все отлично. Друг, о котором я тебе рассказывал, обучает ее усилению защитных заклинаний. — Гарри выдавил из себя фальшивую улыбку.

— Это здорово, Гарри. Я рад, что она нашла хороший дом. Остальные почти готовы к освобождению.

— Думаю, мне пора вернуться.

— Хорошо. Только иди сразу в замок, не останавливайся подышать свежим воздухом, слишком холодно.

— Да, сэр.

Гарри вернул одеяло на стул и наложил на себя еще одно согревающее заклинание, прежде чем покинуть теплую хижину Хагрида.

— Ты сказал, что люди заслуживают второго шанса. Как ты думаешь, это касается всех?

— Всех.

— А как насчет Тома Риддла? Даже он? — Хагрид на секунду закрыл рот.

— Ну, он мертв, так что не может получить второго шанса, не так ли? А если бы он был еще жив… Я думаю, он зашел слишком далеко. Ты сделал то, что должен был, в то время не было ничего, что ты мог бы изменить. — Гарри кивнул.

Он не мог обратиться к другим людям, чтобы решить какой сделать выбор. Он уже его сделал и не собирался получать одобрение от других. Он вырыл себе могилу, и он бы лёг в нее, если бы пришлось. Гарри вошел в замок через главный вход, а затем повернул налево. Ему предстоял долгий путь обратно к башне, но кроме того, он хотел кое-что проверить.
Как всегда, трофейная комната была пуста. Гарри просмотрел ряды мемориальных досок и трофеев, знакомый с их расположением после того, как он провел несколько отработок, полируя их. Его взгляд, наконец, остановился на мемориальной доске, которую он искал.

Том Риддл

За особые заслуги перед школой волшебства Хогвартс.

Проявив смелость и поставив безопасность других превыше своей, он спас жизнь сокурсника и помог сделать школу более безопасным местом.