3
Октябрь 2022 г.
Ван Ибо уже ждет его на поле для квиддича, когда Сяо Чжань приходит наперевес со своей метлой, переодевшись в тренировочную форму. Кружит черной точкой около колец, то резко взмывая вверх, то почти камнем устремляясь вниз. Счастливчик с хорошим вестибулярный аппаратом, а впрочем, других в квиддич и не берут. Никто не обрадуется, если во время игры на него начнут извергать содержимое чужого желудка.
Как самый главный параноик, Сяо Чжань успевает заскочить к декану своего факультета, чтобы получить разрешение на тренировочный полет, ну так, на случай, если кто-то решит докопаться, а такие люди точно будут. Это у них сегодня занятия закончились раньше по расписанию, а вот кто-то из учеников может с легкостью разглядеть две парящие над полем для квиддича фигуры и пожаловаться профессорам, ну так, для профилактики.
Когтевранец задирает голову и усмехается, наблюдая за тем, как Ван Ибо носится по стадиону неугомонной юлой, то и дело выделывая сумасшедшие петли, от которых у простого ученика захватило бы дух. Он до сих пор помнит свой первый полет, когда спирает дыхание и душа уходит в пятки. Помнит тот восторг и тот страх, словно это было вчера. Помнит, как долго пытался привыкнуть сидеть на тонком древке и боялся упасть в любой момент, как болели ягодицы и ноги после каждой тренировки. Сейчас тоже иногда болят. Тогда все это выглядело жутко и страшно, а потом чувство свободы опьянило. С тех пор каждый полет на метле как глоток свежего воздуха.
Сяо Чжань замечает стоящий неподалеку открытый сундук и, поняв намек, берет квоффл. Он взвешивает его на руке и перехватывает поудобнее, бросая короткий взгляд на парящую над трибунами фигуру. Ван Ибо в небе – очень красивое и завораживающее зрелище. Тот выглядит гораздо раскованнее и счастливее, чем на земле. Как будто у него за спиной вырастают крылья. Они с метлой выглядят как единое целое. Она подчиняется ему беспрекословно, не артачится во время трюков и позволяет делать то, из-за чего другие игроки в квиддич не раз падали с огромной высоты. Безусловный талант, подкрепленный годами тренировок.
Ван Ибо сам однажды признался, что летает практически с пеленок. В детстве он частенько крушил все дома, потому что детская метла не поднималась достаточно высоко и не развивала большой скорости, но даже этого было достаточно, чтобы вызывать у мамы головную боль. Больше у родителях слизеринец ничего не рассказывал. А если и говорил, то не в присутствии Сяо Чжаня. Он все факты узнавал чисто случайно, потому что оказывался в ненужном месте в ненужное время.
Когтевранец коротко усмехается своим мыслям, а затем обхватывает ногами метлу и, оттолкнувшись от земли, взмывает вверх одним плавным выверенным движением. Ван Ибо наконец-то замечает его присутствие на поле и, сделав плавный вираж, пикирует к нему, выхватывая мяч прямо на лету. Сяо Чжань тут же пускается в погоню, чувствуя, как в крови начинает бурлить азарт.
Таких полетов ему особенно не хватало летом. Он обожал матчи за выбросы адреналина, когда от любого принятого тобой решения зависит результат команды, когда ты обязан следить за счетом и при этом не упускать из виду крошечный золотой мячик, когда в попытках поймать его ты разгоняешься до такой степени, что на глазах выступают слезы, а где-то там, на хвосте маячит твой соперник и загонщики. Сейчас же Сяо Чжань не зависим от обстоятельств и волен поступать так, как вздумается. Это ощущается совершенно по-другому, тело наполняется легкостью, а грудную клетку затапливает какой-то пьянящей эйфорией.
Чтобы догнать Ибо и отобрать у него квоффл, приходится попотеть. Тот очень изворотливый и хитрый, им ничего не мешает, и это плюс для одного и огромный минус для другого. Без лишних препятствий слизеринец свободен в маневрах, у парня буквально развязаны руки в плане передвижения. Они едва не улетают за пределы Запретного леса, касаясь ногами макушек сосен, а затем возвращаются обратно с криками восторга, проносясь над Черным озером, смочив кончики пальцев в ледяной воде, и минуют домик лесничего. В этом и заключается прелесть гонок один на один, чувство свободы захватывает тебя с головой. Ты буквально испытываешь себя на прочность, понимаешь, каков уровень мастерства у тебя и твоего противника.
Ван Ибо был чертовски хорош.
Сяо Чжань все-таки отбирает у него мяч и заливисто хохочет, уворачиваясь от летящего в его сторону экспелиармуса. Очень коварный прием, который в играх, между прочим, запрещен. Конечно, их не досматривают при входе на стадион, но тщательно следят за ходом игры. Не зря же в архиве числится более семи сотен различных вариантов нарушения правил.
Сяо Чжань улетает со своей добычей на другую сторону поля, зная, что Ибо следует за ним по пятам, вновь наставляя палочку. Собственный пульс оглушительно громко стучит в висках, но за свистом ветра не разобрать даже этого. Сяо Чжань резко пикирует вниз, уходя от белой вспышки света, и поворачивает голову, показывая своему преследователю язык. Решил гоняться со слизеринцем, будь готов к подлянке, этот урок он уже усвоил на ура после дуэли, а потому не позволяет себе расслабиться. Теперь приходит очередь слизеринца охотиться за квоффлом в надежде отобрать, и тот откровенно бесится, когда ему это не удается. Внутренне Сяо Чжань ликует, а после легким броском закидывает квоффл в одно из колец, точно зная, что с другой стороны Ван Ибо его поймает, чтобы в следующий момент перекинуть обратно.
Игра постепенно меняет направление, сказывается напряженный учебный день и затянувшее небо серые тучи, обещающие дождь. В какой-то момент они просто зависают в воздухе друг напротив друга, обмениваясь ничего не значащими фразами. Ван Ибо ложится на древко метлы грудью, умостив подбородок на сложенных в замок руках на рукоятке, и коротко усмехается, наблюдая за тем, как Сяо Чжань сначала спускается вниз, чтобы сложить мячи и запереть сундук, а потом возвращается обратно, паря неподалеку.
– Видел анонс новой метлы? – первым заговаривает слизеринец настолько невозмутимо, словно они это делали каждый день. И на секунду даже начинает казаться, что не было вовсе шести лет соперничества, постоянных ссор и драк. Как будто все это время они просто... дружили? Обменивались письмами летом, приезжали друг к другу в гости, ехали в одном вагоне каждый год в Хогвартс, вместе делали домашнее задание по выходным в учебном зале, шатались ночью по замку и сбегали в Хогсмит, делились переживаниями и подставляли плечо в трудную минуту.
Сяо Чжань на секунду задумывается о том, каково это, дружить с Ван Ибо, но на ум совершенно ничего не приходит. Он не знает эту сторону слизеринца, а фантазировать самому кажется чем-то глупым и бессмысленным. Чтобы не разочаровываться, не надо очаровываться, ведь так?
– Ты про тот дурацкий бренд, который взорвал британский рынок? – фыркает Сяо Чжань, зачесывая волосы со лба, которые, впрочем, с порывом ветра снова падают на глаза. Наверное, все же стоило подстричься перед поездкой в Хогвартс.
– Ага, новая модель – «Метла 2023», – усмехается Ван Ибо, облизывая потрескавшиеся от холода губы. – В декабре будет доступна к предзаказу, – что-то такое Сяо Чжань действительно слышал сегодня от других учеников, получающих «Ежедневный пророк». Лично его раздражали все эти газеты, так как в них стало ужасно много рекламы по типу:
«МАГИЧЕСКИЕ ПЕРЕВОЗКИ. НЕДОРОГО. ДОСТАВКА ГРУЗОВ ЧЕРЕЗ КАМИННУЮ СЕТЬ ЗА СЧИТАННЫЕ МИНУТЫ В ДЕНЬ ЗАКАЗА. ПИШИТЕ!»
Или:
«Только до конца октября обновленный маг-комбо всего за 2 сикля. Успейте заказать в закусочной Вилли Вонки! Предложение ограничено, не является офертой».
Какой-то нескончаемый магический спам.
А теперь еще и эти выскочки из Америки, с чего-то решившие, что на британском рынке приживется их линейка метел. Можно подумать, своих тут мало. Фурор они, конечно, произвели знатный, но Сяо Чжань до сих пор не понимает всей этой шумихи вокруг них. Метлы практически ничем не отличаются от отечественных, а ценник задран в три раза от рыночной стоимости.
– Предпочитаю классику, «Сапсан 2.0» стабильный и надежный. К тому же, знаю я эти новые модели, – недовольно кривит губы Сяо Чжань. – Добавили небось пару веток, древко перекрасили, вот вам и новая суперскоростная модель, а через неделю краска облупится, крепежи отвалятся, или, не дай Мерлин, упадешь с нее в полете, потому что откажет управление.
– Ага, как укороченная метла для девушек. Такое убожество, – брезгливо морщится Ван Ибо, словно ему сообщили, что на ужин придется съесть салат с пауками. Ох уж эти бесконечные войны высоких и низких, никакого компромисса.
– Ну не скажи. Эмме бы понравилось, – тепло улыбается своим мыслям когтевранец, припоминая, как подруга вечно сетовала на то, какие эти их «мужицкие» метлы неудобные, сидеть на тонком древке тяжело, длина сумасшедшая, даже не полетать толком. – Но она не играет в квиддич.
– Оно и к лучшему, – бормочет себе под нос Ибо, выпрямляясь и лениво потягиваясь – наверняка спина затекла из-за неудобного положения. Полеты полетами, а на метле все равно долго сидеть трудновато. – Спорим, она бы летала за мной по полю и пыталась убить бладжером.
– Так я делаю то же самое, – насмешливо приподнимает бровь Сяо Чжань, изо всех сил пытаясь не рассмеяться, представив себе эту картину.
Эмма с первого года обучения невзлюбила слизеринца. А после того, как они объявили друг другу негласную войну, и вовсе возвела в ранг врага, пригрозив кровавой местью за своего «зайчика». Сяо Чжань, когда узнал об этом, попеременно краснел и бледнел, даже не зная, из-за чего больше: прозвища или перспективы чужой скорой кончины от рук этой маленькой, но кровожадной женщины. Эмма только внешне казалась милой и безобидной из-за своего роста и очаровательной улыбки, но на деле была настоящим монстром. Вон как своего парня строит, тот боится ей слово поперек сказать. С такими лучше дружить, нежели враждовать, это Сяо Чжань понял практически сразу.
– Да, но она-то это делала бы взаправду, – сокрушенно качает головой Ван Ибо, а потом неожиданно смотрит на когтевранца в упор и тихо произносит. – Я бы хотел извиниться, – от былой атмосферы легкости между ними не остается и следа.
Улыбка сама собой исчезает с лица, а в груди расползается что-то противное, холодное и скользкое. Все тело наполняется напряжением и каким-то затаенным ожиданием. Кажется, пришло время для серьезных разговоров. Не то чтобы он ждал каких-то извинений, они, в конце концов, ничего друг другу не должны. Наверное, поэтому чужая серьезность настолько пугает сейчас. Сяо Чжань крепче вцепляется руками в рукоятку своей метлы, поджимает губы и тяжело сглатывает, не зная, что на такое нужно отвечать. Впрочем, ответ Ван Ибо и не требуется, потому что тот продолжает:
– Я не должен был использовать то заклинание против тебя. Я так сильно разозлился, когда у меня перестало получаться. Однако это не давало мне право нарушать наши договорённости. Где ты научился так драться? – Ибо бросает на него виноватый взгляд исподлобья и нервно облизывается в ожидании вердикта.
Сяо Чжань тяжело вздыхает и понимает, что, наверное, не злится. Ну, не так сильно, как вчера, или в течение дня, когда все на него пялились и шарахались в стороны, как будто когтевранец мог в любой момент на них наброситься или вытащить из рукава мантии змею. Да кто еще будет с нее больше визжать – вопрос открытый. Он старался держаться невозмутимо и холодно, улыбался, как ни в чем не бывало, смеялся, но только друзья знали, насколько тяжело ему давалось это притворство. Сяо Чжань не хотел, чтобы кто-то видел его слабым. Все эти злые языки пошепчутся и замолкнут, а когтевранец после этого случая точно будет знать, кому можно доверять, а кто лицемерное ничтожество.
– Нигде, – немного помолчав, все-таки отвечает он, когда замечает, как Ван Ибо начинает нетерпеливо ерзать на метле. – Нам нельзя колдовать вне Хогвартса, забыл? Я просто знаю твой стиль боя. Ты очевидный, в курсе?
– Насколько очевидный? – недовольно насупившись, интересуется слизеринец, бросая в его сторону странный взгляд. Ну только посмотрите на него, какое быстрое превращение из виноватого щеночка в обиженного.
– Я знаю, какое заклинание ты применишь в следующий момент, – тянет вверх уголок губ Сяо Чжань, довольный чужой реакцией. – А если не его, то определенный перечень других в зависимости от степени твоей взвинченности. Мы не первый год сражаемся друг против друга. Было бы глупо не изучить тебя как противника.
– Ты так серьезно подходишь к нашим дуэлям? – в удивлении вскидывает брови Ван Ибо, выглядя слегка растерянным. И непонятно, что для него оказывается сюрпризом, сам факт того, что Сяо Чжань изучал его технику боя или что они делали это оба.
– Я серьезно подхожу ко всему, за что берусь.
– Даже к отношениям? – неожиданный вопрос немного выбивает из колеи, и когтевранец чувствует, как начинают гореть щеки. Вообще-то, это очень личное и неуместное сейчас, а то, как пристально за ним наблюдает Ван Ибо, только еще больше нервирует Сяо Чжаня. Он и сам не знает, зачем вообще отвечает, наверное, чтобы не показать собственной слабости, но слова срываются с губ прежде, чем парень успевает подумать.
– Ну, не то чтобы у меня был в этом опыт, но, наверное, да? Если мне вдруг захочется встречаться с кем-то, то это должен быть тот, кто мне нравится и кому я буду доверять, в кого я буду влюблен, – Сяо Чжань немного смущен и поворачивает голову в сторону замка, а потому не видит, с какой жадностью Ван Ибо ловит каждое его слово. Это немного странно. Они вот так легко разговаривают один на один, не задевая чужих чувств и не задирая друг друга обидными шутками. Даже непривычно немного. Сяо Чжаню совсем не хочется придушить Ван Ибо.
– Эй, вы, наверху, спускайтесь, – доносится до них крик откуда-то снизу.
Оба поворачивают головы и замечают невысокую фигурку, по глаза замотанную в шарф так, что издалека заметно лишь рыжую макушку. Сяо Чжань узнает в ней Эмму и озадаченно хмурится. Обычно она не приходит на поле, считая квиддич ужасно скучным, ее сюда можно затащить только во время матчей и лишь потому, что «Я же должна увидеть, как ты надираешь им всем задницы. Ой, Марк, не ревнуй, вступил бы в команду, я бы и за тебя болела. Наверное». И вот теперь девушка стоит прямо рядом с сундуком, в котором хранятся мячи, и активно машет руками.
– Профессор Макгонаггал просила, чтобы ты зашел к ней, поэтому я решила сходить за тобой и предупредить заранее, вдруг вы тут заигрались и совсем забыли о времени, – сразу же переходит к делу Эмма, когда парни оказываются на земле. В ней словно что-то поменялось за то время, что они не виделись, но Сяо Чжань все никак не может понять, что именно, подслеповато щурясь в темноте. Наконец, его осеняет, когда порыв ветра опаляет щеки ледяным дыханием.
– Что с твоими волосами? – Ван Ибо замирает у когтевранца за спиной на достаточном расстоянии, чтобы создать иллюзию уединенности и не вмешиваться в чужой разговор. Сяо Чжань скорее ощущает его присутствие, чем видит. Так забавно, что даже сейчас слизеринец старается держаться от Эммы как можно дальше.
– Несчастный случай в спальне для девочек, – когтевранка раздраженно встряхивает короткими волосами, едва прикрывающими уши. Такая стрижка была непривычной, но ужасно ей шла. – Экспериментировали с заклинаниями и переборщили. Кажется, стилист это не мое.
– И что, даже без воплей? – восхищённо присвистывает Сяо Чжань, памятуя, как подруга всегда тряслась над своими волосами, чуть ли не каждый месяц проводя замеры.
– Да у меня вот, зелье волшебное, – радостно сообщает Эмма, доставая из кармана небольшой фиал с сиреневой жидкостью и слегка потрясывая им в воздухе. – К вечеру снова патлатая буду. А вы тут чего забыли? Я думала, ты пошел домашку делать, у тебя же вроде эссе по заклинаниям недоделанное, – хорошо, что на холоде у Сяо Чжаня и так раскраснелись щеки, смущение не заметно, а то было бы максимально неловко. У него и вправду висел долг по одному эссе, и он действительно планировал закончить с ним сегодня, правда-правда. Но отменять встречу с Ибо категорически не хотелось. Ему нужно было выпустить пар и немного сбросить напряжение после сегодняшнего дня.
– Позже доделаю, ночь длинная, – обычно после таких слов он засыпал, едва голова касалась подушки, так и не сделав ничего из того, что собирался.
– А этот тоже с тобой заниматься будет? – стрельнув взглядом в сторону стоящего немного в отдалении Ван Ибо, интересуется подруга.
– Чем? – Сяо Чжань смотрит тоже, и слизеринец неожиданно тушуется и раздраженно ведет плечами, словно внимание двух людей сразу жутко нервирует его. Однако своего взгляда не отводит, смотрит открыто и пристально в ответ.
– Заклинаниями, – слышит когтевранец голос Эммы. Но почему-то так и не может повернуться к ней снова, смотря только на Ван Ибо. В ее словах явно есть какой-то контекст, но Сяо Чжаню он непонятен. Сбитому с толку слизеринцу, судя по растерянному выражению лица, – тоже.
– Нет, он же с другого факультета, – Ван Ибо задумчиво склоняет голову на бок и кривит уголок губ в ухмылке, явно забавляясь тем, как когтевранцы обсуждают его при нем же.
– Летать вместе вам это не помешало сегодня, – справедливо замечает Эмма, и ее слова неожиданно вызывают раздражение. Сяо Чжань наконец отворачивается от Ибо и переводит осуждающий взгляд на подругу.
– Это был дружеский поединок, – напоминает он.
– В воздухе? – скептично выгибает бровь Эмма, скрещивая руки на груди.
– Ага.
– Один на один?
– Ну да.
– Опять палочки там свои скрещивали? – Сяо Чжань озадаченно хмурится и снова поворачивается к Ван Ибо за поддержкой, но тот только равнодушно пожимает плечами и кривит рот в гримасе, тоже отказываясь понимать смысл чужих слов. Поистине, иногда подруга говорила настоящими загадками, отказываясь давать хоть какие-то пояснения.
– Метлы вообще-то, – рассеянно поправляет он скорее на автомате, продолжая наблюдать за слизеринцем, что наконец-то подходит ближе и замирает рядом с ним довольно близко, практически соприкасаясь плечами.
– Такой ты невинный пикси, я не могу, – умиляется явно чему-то своему Эмма, качая головой. – В общем, я предупредила, не забудь зайти к профессору Макгонаггал, а я пошла. Ужасно холодно тут у вас, – она демонстративно ежится и уходит, оставляя парней одних в полном недоумении после ее вопросов.
– О чем она? – задумчиво почесав затылок, спрашивает Сяо Чжань и достает из кармана волшебную палочку, легким взмахом поднимая в воздух сундук с мячами. Нести эту махину на себе ему уж точно не хочется. Волшебники они или нет?
– Понятия не имею, – фыркает Ван Ибо рядом и, немного помолчав, неуверенно добавляет: – При чем тут палочки?
– Если бы я знал.
***
Сяо Чжань любит осень. Все эти запахи сырости, мокрой земли, гниющих листьев, разноцветный ковер из них на потускневшей траве, голые деревья, туман по утрам и ощущение надвигающихся холодов вызывают у него странный щемящий восторг и трепет. Он жадно вдыхает полные легкие пропитанного дождем воздуха и прикрывает глаза, опираясь руками о каменный выступ балкона в совятне. Тело бьет крупная дрожь, когда пронзительный ледяной ветер проникает сквозь слои ткани, но когтевранцу плевать.
Сегодня ничто не способно омрачить ему настроение, даже тот факт, что собственный день рождения выпал на середину недели. С самого раннего утра его уже засыпали подарками, которые пока пришлось спрятать в шкаф с одеждой, чтобы позже вечером хорошенько все рассмотреть. Распаковал всего парочку, от Эммы и Марка, потому что они буквально завалились к Сяо Чжаню на кровать с требованием посмотреть их прямо здесь сию минуту, и один безымянный, который с замиранием сердца разворачивал дрожащими от волнения пальцами уже в совятне, ломая голову над тем, что же там внутри.
Лукотрус щекочет щеку, прижимаясь к ней тонкими зелеными веточками, и когтевранец поворачивает к нему голову, широко улыбаясь. Последнее, что он ожидал увидеть в небольшой зачарованной коробке, так это крошечное создание на трёх маленьких ножках с удлиненными руками, у которого на крохотной голове с маленькими чёрными глазками красовалось образование, напоминающее два листочка. Ван Ибо снова удивил его, на этот раз превзойдя все ожидания. Сяо Чжань думал, что тот снова отшутится, как это бывало раньше, но слизеринец, вероятно, памятуя о летнем подарке, решил отличиться. Глядя на существо, что осторожно карабкается ему на голову, цепляясь за ухо, на душе становится как-то легко и тепло.
– По-моему, имя Кориандр тебе идеально подходит, что думаешь? – шепчет он, осторожно касаясь нового друга, – питомцем назвать язык не поворачивается – и лукотрус согласно кивает, размахивая руками-веточками. – Тогда решено. Пойдем-ка в спальню, мистер Кориандр.
По пути Сяо Чжань почти никого не встречает, только парочку заспанных первокурсников, неторопливо бредущих в Большой зал. Сяо Чжань взлетает по ступеням, стучит в молоточек, довольно быстро расправляется с загадкой и незамеченным проскальзывает в спальни для мальчиков. На этом везение заканчивается.
– Что за микрозелень у тебя в волосах? – сощурившись, тычет пальцем ему в волосы Эмма, развалившись на кровати Марка, который сидит почему-то на полу, активно копаясь в своем чемодане.
– Это мистер Кориандр, прояви уважение, – закатывая глаза, недовольно цокает языком Сяо Чжань, подставляя ладонь для лукотруса, который сначала заинтересованно осматривает ее, а потом неторопливо ступает, позволяя переместить себя на подоконник к растениям. Там он заинтересованно осматривается, взбирается на один из горшков и обнимает ствол лимонного дерева, принимаясь что-то бормотать тому на своем, на лукотрусовом. Листья у лимона тут же слегка приподнимаются и приобретают живой и цветущий вид. До чего милое зрелище. Сяо Чжань ловит себя на том, что глупо улыбается Кориандру.
Растения здесь были еще до его приезда. Он безуспешно все эти годы пытался ухаживать за ними, но зеленые вредины упорно отказывались идти на контакт: то сохли, то вяли, то сгнивали. Одним словом, показывали метафорический средний палец всем стараниям когтевранца.
– Он теперь будет следить за моими растениями.
– Ты про те засохшие корешки спатифиллума? – заинтересованно вытягивает шею Эмма, пытаясь рассмотреть, что происходит за спиной Сяо Чжаня.
– Отстань! – он показывает ей язык и подходит к шкафу, распахивая дверцы. Сегодня по расписанию у него должно быть занятие по уходу за магическими существами, следовало одеться потеплее, чтобы не замерзнуть. Конечно, можно обойтись и магией, но день рождения все-таки, надо надеть что-то нарядное – читать как не такое скучное и однообразное, как всегда (темно-синий пуловер, например), и отказаться от мантии хотя бы в замке.
– Где ты вообще его взял?
– Подарили, – едва ли не зарываясь в полки с головой, глухо отзывается когтевранец из глубины шкафа, а затем чертыхается, ударившись головой о полку над собой на обратном пути.
– О-о-о, – многозначительно тянет гласные Эмма, и в отражении зеркала, закрепленного на одной из дверей, Сяо Чжань видит ее предвкушающую сплетни улыбку. – И кто же?
– Это лукотрус? – Марк наконец-то выныривает из чемодана с новой парой носков и поворачивает голову к окну, с интересом разглядывая прыгающего с горшка на горшок Кориандра. – Где ты взял лукотруса? Они же не идут к людям, – они не просто не шли к людям, а в принципе предпочитали их обществу растения. Сяо Чжань не представляет, каких трудов Ван Ибо стоило не просто отловить лукотруса, но и уговорить того поехать с ним в Хогвартс и какое-то время сидеть в зачарованной коробке, изнутри наверняка имитирующей какой-нибудь смешанный лес. Но при встрече обязательно надо спросить и поблагодарить. Грудную клетку снова щекочет непонятное странное чувство, которому невозможно дать определение, навскидку похожее на нежность, а в животе разливается тепло при мысли о слизеринце. Какого. Черта.
– Ну а этот пошел, – впопыхах натянув пуловер и чувствуя, как начинают гореть щеки, сухо отвечает Сяо Чжань и обреченно стонет, увидев, во что превратились его волосы. Он кое-как приглаживает торчащие во все стороны пряди и закрывает дверцы, поворачиваясь к друзьям лицом. Почему-то говорить им о том, что лукотруса ему подарил Ван Ибо, не хотелось. Как будто это было чем-то личным, о чем другим знать вообще не следовало. – А вы чего сидите? Нужно бежать на завтрак, иначе все самое вкусное разберут, я хочу как следует поесть в свой день рождения.
– Я не отстану от тебя, пока ты не скажешь, кто тебе его подарил, – пригрозив ему пальцем, Эмма поднимается с кровати, небрежно поправляя юбку и упирает руки в бока, всем своим видом давая понять, что эту тему перевести не получится.
– На посылке не было имени отправителя, – и Сяо Чжань даже не врет. Они с Ван Ибо никогда не подписывали подарки, им это было ни к чему.
– То есть это какой-то аноним?
– Это Ван Ибо, – сдает парня с потрохами Марк, запинывая ногой чемодан обратно под кровать.
– Ван Ибо? – услышав заветное имя, тут же вцепляется в эту подсказку Эмма и переводит горящий негодованием взгляд на Сяо Чжаня. Она не уставала твердить о том, что их с Ибо связывает далеко не ненависть, а крайне странная привязанность, возможно, даже любовь, и сокрушалась, что из всех возможных вариантов друг выбрал самый неудачный. Раньше подруга об этом упоминала как бы между делом, вскользь, но в последние месяцы что-то зачастила, и это, если честно, уже начинало немного раздражать.
– Зуб даю, что он, – быстро-быстро кивает как болванчик Марк, и Сяо Чжаню хочется его повалить на кровать и долго и с чувством душить подушкой. Чтобы не болтал не по делу лишнее. У-у-у, предатель, а еще другом зовется! – Иначе бы он не назвал ветку кинзой, – кивая в сторону лукотруса, продолжает тем временем Марк, не замечая мечущего молнии взгляда Сяо Чжаня. – Все знают, как Ван Ибо обожает кинзу.
– Лукотруса зовут Кориандр! – возмущенно восклицает он и как можно незаметнее цепляет ручку сумки с кровати и начинает красться к двери.
– Картошка, картофель, – не видя разницы, отмахивается от него друг, поправляя галстук.
– Сяо Чжань, это правда? – Эмма переводит взгляд со своего парня на Сяо Чжаня, замершего на полпути к намеченной цели и притворившегося ветошью, и наклоняет голову на бок, слегка приоткрыв рот в удивлении.
– Ох, сколько времени, – подняв к глазам запястье с магловским браслетом, бормочет он себе под нос. – Я уже опаздываю, увидимся на завтраке, – и пока друзья не успели ничего сделать, поспешно сбегает, надеясь, что до конца дня они как-нибудь забудут об этом недоразумении и оставят его в покое.
За завтраком Грег Миллз, шестикурсник с Гриффиндора, едва ли не душит его в объятьях на глазах у сотен людей, громко на весь Большой зал поздравляя с днем рождения, и ведет за свой стол, где вручает подарок и уговаривает остаться есть с ним. Сяо Чжаню, не желающему участвовать в допросе Эммы, это только на руку. Он с удовольствием располагается среди шумной компании гриффиндорцев (эти на удивление не раздражают, как та же Бай Лу), хором напевающих поздравительную песенку, и широко улыбается, чувствуя, как слегка розовеют в смущении от чужого внимания щеки.
Они с Грегом подружились курсе на четвертом, когда вместе угодили в лазарет из-за сильного гриппа. Умирая со скуки, как-то само собой разговорились, и с тех пор так и продолжают поддерживать довольно неплохие отношения. Гриффиндорец был шумным, активным и очень тактильным. Сяо Чжань, несмотря на небольшую замкнутость, довольно быстро проникся к парню симпатией и принял в свой круг общения. Грег был как раз одним из тех, кто никак не прокомментировал случай в дуэльном клубе. Он вообще вел себя так, будто ничего и не произошло, за что Сяо Чжань был ему искренне благодарен.
Когтевранец, сам не понимая зачем, невольно смотрит на слизеринский стол и встречается с тяжелым и неоднозначным взглядом Ван Ибо, в котором негодование мешается с раздражением и чем-то еще, темным и опасным. Ощущения после него возникают странные, а кожа на затылке покрывается колючими мурашками, заставляя непроизвольно ежиться. Сбитый с толку и слегка смущенный, Сяо Чжань отворачивается первым, тут же включаясь в разговор с гриффиндорцами, обещая себе подумать об этом позже.
Разумеется он забывает о случившемся, слишком замученный занятиями, обсуждением тактики команды в предстоящем матче против Гриффиндора в ноябре и патрулированием этажей. Парень настолько теряет бдительность, что после одного из занятий друзья все-таки припирают его к стенке, требуя сказать как есть. Приходится сознаться, и те чудесным образом тут же отстают и даже помогают вечером разобрать оставшуюся часть подарков.
– О, смотри, здесь еще один неподписанный, – подает голос Марк со своей кровати, держа в руках сверток, перевязанный бечевкой. Он осторожно трясет его, и друзья дружно переглядываются, услышав, как внутри что-то звенит и бьется друг о друга. – Может, это тоже подарок от Ван Ибо? – Сяо Чжань хмурится и с сомнением осматривает коробочку в руках у Марка. С одной стороны, нельзя исключать такую вероятность, а с другой – с чего бы Ван Ибо дарить ему два подарка? Да и что вообще может переплюнуть лукотруса? Друзьям Сяо Чжань об этом, конечно, не скажет, а то обидятся еще, но себе-то можно признаться, не так ли?
– Вряд ли, – пожевав зубами нижнюю губу, в итоге отвечает он, отрицательно качая головой. – Какой смысл дарить мне два подарка? Один нормальный, другой шуточный? Бред. Разверни, что там? – друг поспешно вскрывает упаковку и все трое замирают над набором для игры в плюй-камни.
– Плюй-камни? Серьезно? В них же играют только дети.
– А мы прямо-таки взрослые, – фыркает Сяо Чжань, отбирая коробку.
– Тебе уже семнадцать, – напоминает Марк, заставляя его недовольно скривиться.
Да, в магическом совершеннолетии были свои плюсы: можно спокойно колдовать в любое время и в любом месте, соблюдая законы мира волшебников, наконец-то научиться трансгрессировать и сдать экзамен, попробовать стать анимагом и получить лицензию, но было и кое-что грустное во всем этом, портящее общее впечатление от маячащих на горизонте перспектив. Школа скоро закончится, после седьмого курса они все разбегутся кто куда, устроятся на работу, и начнется другая жизнь, пока что пугающая своей неизвестностью. Сяо Чжань до трясучки боялся входить в нее в одиночку, лишенный какой-либо опоры и поддержки. Отвратительное чувство, гадкое. Он раздражённо трясет головой и неожиданно предлагает:
– Давайте сыграем?
Для игры они выбирают восточное крыло. Во-первых, комната там довольно просторная и хорошо отапливаемая за счёт огромного камина. Во-вторых, здесь есть классные заколдованные рыцарские доспехи вдоль стен, которых используют для отлова нарушителей комендантского часа. В-третьих, студенты тут больше отдыхают, нежели учатся, а потому не будут возмущаться постороннему шуму, того хватает с лихвой из-за гула голосов, смеха и возмущенных воплей небольших групп студентов.
Поначалу на их подготовительные манипуляции смотрят с легким скепсисом, разделяя мнение Марка о том, что в такое играют только младшекурсники, но потом интерес все же побеждает, и некоторые даже включаются в борьбу, когда на полу появляются магические круги. Грег крутится рядом, намертво прилипнув к спине Сяо Чжаня, который удивляется такой чрезмерной тактильности, но никак ее не комментирует.
Толпа зрителей собирается быстро, и Эмма открывает счет с радостным воплем, когда брошенный ей шарик выбивает несколько шаров Марка, который ловко уворачивается от брызнувшей в его сторону жижи. Они увлекаются настолько, что невольно теряют счет времени, и Сяо Чжань пропускает тот момент, когда проигрывает. Что-то идет не так, это он понимает, когда кожу пронзает нестерпимая жалящая боль от попавшей на нее слизи. Улыбка мгновенно слетает с лица, а рот искривляется в безмолвном крике.
Реакция выходит немного заторможенной. Когтевранец неожиданно громко стонет и отшатывается в сторону, с ужасом поднимая вверх ладони, на которых начинают вздуваются до огромных размеров страшные водяные волдыри, натягивая кожу, заставляя скулить от боли. Где-то за спиной звучит до ужаса знакомое взволнованное «Чжань-гэ!», принадлежащее далеко не Грегу. Эмма пытается пробраться к нему через толпу, но Ван Ибо успевает первым и разворачивает Сяо Чжаня лицом к себе, отталкивая гриффиндорца в сторону так сильно, что тот падает, не переставая возмущаться. Брошенный на него короткий убийственный взгляд тут же заставляет Грега замолчать.
Ван Ибор смотрит сначала Сяо Чжаню в глаза, которые наполняются предательскими слезами, выглядя при этом не на шутку встревоженным, затем на руки и удивленно вздыхает. Слизеринец осторожно касается своими немного шершавыми ладонями чужих запястий, боясь трогать непосредственно волдыри, бормочет себе под нос ругательства и, наконец, произносит:
– Нужно срочно в лазарет. Я могу ошибаться, но это выглядит как ожог от гноя бубонтюбера, – Сяо Чжань сначала хочет спросить «Ты же сам это подстроил, чего теперь корчишь тут заботливого?», но быстро прикусывает язык, понимая, как глупо это прозвучит. Он смаргивает собравшиеся в уголках глаз слезы и смотрит на его лицо. Там – искренний испуг, смешанный с беспокойством. Отыграть такое не смог бы никто, и когтевранец именно в этот момент отчетливо понимает, что нет, Ван Ибо не делал ничего ужасного. Это кто-то другой сыграл с ним злую шутку.
– Чжань? Чжань, что с тобой? – их окружают со всех сторон друзья. Эмма выглядит не менее напуганной и бледной, чем сам Сяо Чжань, и это неожиданно раздражает. В последнюю очередь ему сейчас хочется кого-то успокаивать, когда кожа рук ужасно горит и тянет, а любое неосторожное движение приносит нестерпимую боль.
– Небольшой ожог, я в порядке, – натянуто улыбается подруге Сяо Чжань, а затем поворачивается к слизеринцу. – Собери игру, возьмем с собой, чтобы показать директору, – слова Ван Ибо о гное бубонтюбера приводят его в чувства. Это не несчастный случай, это заранее спланированная пакость, подстроенная непонятно кем. И чем раньше они с этим разберутся, тем лучше. Кто знает, кому еще может навредить безымянный отправитель своими подарками? Сяо Чжань коротко шмыгает носом, кивая в сторону плюй-камней, и Ибо согласно кивает, отпуская запястья. Без чужих ладоней рукам становится холодно и будто бы еще больнее, что, в целом, возможно, но явно не из-за отсутствия прикосновения. От нестройного хора голосов других студентов начинает болеть голова, и он спешит выйти из комнаты, чтобы избавиться от этой какофонии. Слизеринец догоняет через минуту.
Друзья увязываются за ними следом в больничное крыло, однако мадам Помфри не пускает внутрь никого, кроме Сяо Чжаня и – неожиданно – Ван Ибо. Возможно, все дело было в красноречивом взгляде «Черта с два вы меня оставите там вместе с ними. Я буду вашей головной болью на весь вечер». Или в том, как он решительно захлопнул двери у друзей когтевранца перед носом и для надежности повернул ключ в замке. От магических отпирающих заклятий это не спасет, но сам жест выглядел довольно эффектно. А может, все дело в том, как Ван Ибо вцепился ему в запястье и не собирался отпускать, даже когда Сяо Чжаню удаляли волдыри, обрабатывали мазью ожоги, а затем бинтовали ладони. Слизеринец буквально засыпал целительницу вопросами.
Сяо Чжань тяжело вздыхает и на короткое мгновенье прикрывает глаза, пытаясь пошевелить замотанными в бинты пальцами. Больно, но терпимо. Становится немного легче. Мадам Помфри сначала долго причитает о том, насколько опасны эти детские игры, затем произносит долгую нравоучительную речь, что повязки лучше менять каждый день и желательно здесь, а не самостоятельно, поскольку заживляющую мазь нужно наносить толстым слоем, что проблематично при ранах на обеих руках. Ну и, конечно же, никаких полетов на метле или письма, полный покой. Так что Сяо Чжань справедливо решает остаться на пару деньков в больничном крыле, особо не видя смысла куда-то уходить, ловить на себе косые взгляды других учеников и отвечать на глупые вопросы. Да уж, день рождения получился каким-то сумбурным. Отметил так отметил.
– У тебя такие маленькие руки, – вырывает его из мрачных мыслей тихий голос Ван Ибо, когда мадам Помфри уходит к себе. Парень задумчиво касается кончиками пальцев бинтов, боясь сделать больно, но кожа все равно вспыхивает, посылая импульсы электрических разрядов по руке вверх прямо к сердцу. Сяо Чжань неожиданно смущается и краснеет щеками, отворачиваясь к окну.
– Они не маленькие, это ты лапищи отрастил, – недовольно бурчит он, слишком сбитый с толку собственной реакцией. Какого черта вообще Ван Ибо творит? И почему до сих пор сидит с ним, хотя скоро уже наступит время отбоя и нужно будет патрулировать коридоры? Почему вообще бросился ему на помощь?
– У человека все соразмерно, между прочим, – не отрывая взгляда от чужих рук, рассеянно замечает слизеринец, и Сяо Чжань все-таки решается на него посмотреть, натыкаясь на задумчивый профиль, обрисованный плавными линиями нечеткого контура из-за игры тени и света теплого пламени в зажженных лампах. Брови немного сведены к переносице, но изгиб губ кажется расслабленным, только уголки слегка опущены, вероятно, от усталости или еще чего. Ресницы выглядят ужасно длинными, это вообще законно? У Сяо Чжаня они не такие длинные. Да и черты лица более острые, несмотря на круглые щеки, из-за выразительной линии челюсти и подбородка.
Впрочем, Ван Ибо все равно по-своему красивый. Не теми стандартами, что навязывает общество, а скорее своей сдержанностью и харизмой, поступками и принципами. Не все могут понять этого с первого взгляда и проникнуться к нему симпатией. Он был из тех людей, на которых чем больше смотришь, тем больше влюбляешься.
«Кажется, гной бубонтюбера разъел мне и мозги заодно, – проносится у Сяо Чжаня в голове. – Какая любовь, ты совсем уже на нервной почве кукушкой поехал?».
Он растерянно закусывает губу и не может удержаться от язвительной ремарки в попытке избавиться от странных, сбивающих с толку мыслей. Тревога в нем мешается с непонятным предвкушением в какой-то сумбурный коктейль.
– Соразмерно чему? Размеру члена? – только сказав вслух, когтевранец понимает, что это было большой ошибкой. Ван Ибо поднимает на него глаза и пакостного улыбается на этот вопрос. Грудную клетку почему-то сдавливает волнением от чужого пронзительного взгляда, с пляшущими в нем смешинками, а сердце спотыкается на очередном ударе. Что вообще происходит?
– Хочешь проверить?
– Ой, иди ты, – недовольно морщит нос Сяо Чжань, краснея пуще прежнего, и замахивается на слизеринца рукой, совсем позабыв о тугой повязке. Зато прекрасно помнит Ибо, который перехватывает запястье и довольно ощутимо сжимает, без слов напоминая о бинтах. Во взгляде того отчетливо читается «Ты дебил». Очень справедливо, к слову, поэтому даже спорить Сяо Чжань не решается. Он кривится от боли и обиженно поджимает губы, но зато больше не предпринимает попыток двинуть Ван Ибо между ребер или стукнуть по плечу.
– Ты не стал говорить мадам Помфри о том, кто это сделал, – с губ срывается судорожный вздох. За дверью увеличивается гул голосов. Кажется, Эмма и Марк начинают между собой переругиваться, голос Грега на их фоне выделяется особенно четко.
– Потому что я не знаю, кто это сделал, – глаза Ван Ибо распахиваются в удивлении, а губы сжимаются в тонкую полоску. Он колеблется короткое мгновение, не зная, озвучить ли свои опасения вслух. – Да, я мог бы сказать, что это ты, – предугадывая следующий вопрос, отвечает Сяо Чжань, – но не стал. Потому что это не ты. Но кто-то очень хотел, чтобы я подумал на тебя. Коробка была не подписана, – Сяо Чжань видит, как расслабляются, опускаясь, чужие плечи, и даже черты лица становится мягче, а взгляд теплеет. Ибо осторожно берет его за руку, слегка подтягивая к себе, и все естество Сяо Чжаня неожиданно наполняется странным трепетом, а в животе появляется щекочущее неприятное чувство.
– Я бы не стал так рисковать твоим или чьим-то еще здоровьем, – звучит благородно, если учесть, что у них игра на носу, почти в самом начале ноября. Чем не повод вывести из строя противника? Но загвоздка в том, что матч в у Слизерина против Гриффиндора, а не Когтеврана. – Я знаю, как важны руки для ловца. И с кем бы я тогда играл, если бы ты выбыл? Остальные тебе и в подметки не годятся, – околдованный чужим низким голосом, Сяо Чжань, глядя Ван Ибо в глаза, отчетливо ощущает, как, помимо щек, начинает пылать и шея.
– Ван Ибо, это что, комплимент? – пытается отшутиться он, в то время как жар стыда заливает все лицо. – Кто ты, и что ты сделал с Ван Ибо?
– Дурак, – бурчит в ответ Ван Ибо, убирая руку и отворачиваясь. Сяо Чжань замечает, как краснеют кончики его ушей, и уже открывает рот, чтобы снова начать дразнить слизеринца, когда дверь с оглушительным грохотом распахивается и в помещение врываются друзья когтевранца, за считанные мгновения окружая больничную койку и оттесняя поднявшегося с нее Ибо куда-то назад.
Тот бросает на него прощальный взгляд и уходит, но Сяо Чжань этого уже не видит, пытаясь отбиться от кудахчущих над ним, словно курицы-наседки, товарищей.
Notes: