2
Сентябрь 2022 г.
В это субботнее утро Сяо Чжань чувствует себя крайне счастливым. Во-первых, ему удается выспаться. В большей степени, конечно, это связано с тем, что запрет на посещение тренировок Слизерина так и не сняли, а собственные проходят ближе к обеду. Зато не нужно вставать в несусветную рань, чтобы тащиться по холоду (не спасает даже наличие солнца и хорошей погоды) на поле и смотреть на раздражающего Ван Ибо, который своей довольной улыбкой каждый раз вызывал желание чем-нибудь в него кинуть. Во-вторых, в выходные дни завтрак проходит на час позже, и к десяти даже такие любители поспать, как Сяо Чжань, приходят в Большой зал не помятыми хмурыми тучами. В-третьих, почта. Не та, что бывает по понедельникам с подписками на печатные издания, а та, которую ты ждешь иногда месяцами.
Сяо Чжань вскрывает свой сверток, едва ли не давясь слюной, и блаженно прикрывает глаза, вдыхая тонкий аромат сдобы, исходящий от контейнера с лунными пряниками. Праздник середины осени в этом году выпал на начало сентября, и он его, конечно же, толком даже не отпраздновал. Да и каким образом? В Хогвартсе такое не отмечали. Поэтому Сяо Чжань с трудом, но все же упросил маму передать ему гостинцы от бабули, которая напекла целую гору вкусных пряников, в один из которых парень и вгрызается с тихим стоном удовольствия.
И ведь ничего не предвещало беды.
– Ты мне нравишься, давай встречаться, – он сначала испуганно дергается, когда слышит это, шарахаясь в противоположную сторону от говорящей. А в довершение ко всему еще и давится несчастным пряником, мясная начинка которого комом застревает в горле. Ну никакого уважения к жующим! Миловидная девушка с веснушками на щеках, темно-синими глазами и светлыми волосами, огорошившая Сяо Чжаня таким предложением, принимается активно стучать его по спине: – Ой, прости, слишком неожиданно, да?
– Неожи-кхе, ты кто вообще? – с трудом проглотив несчастный пряник, хрипит когтевранец, смаргивая набежавшие на глаза слезы и поворачивая голову в сторону незнакомки. Та улыбается ему во все тридцать два зуба, так и не убрав руку со спины, что только усиливает дискомфорт у Сяо Чжаня, который на дух не переваривает вторжение в свою зону комфорта без разрешения. Друзья, сидящие рядом с ним, тут же замолкают, жадно ловя каждое сказанное ими слово. Когда еще удастся погреть уши во время вот таких вот признаний? Обычно девушки признавались ему где-нибудь в холлах и наедине. А эта смелая, десять очков Пуффендую, если верить нашивке на мантии.
– Я Анжела Дэвидс, учусь на четвертом курсе, – Сяо Чжань хватается за сердце и прикусывает язык, с которого уже готово было сорваться ругательство. Он еще мог понять, когда ему признавались в чувствах ровесницы или девушки постарше, но четверокурсницы? Это уже перебор. На четвертом курсе думают о мальчиках?
О чем он думал в четырнадцать? Ну, кроме идей, как накостылять Ван Ибо так, чтобы никто не узнал. Кажется, о том, как пробраться ночью на Астрономическую башню, чтобы поглазеть на планеты через магический телескоп. О девушках даже речи не шло. Хотя он, если честно, никогда на них и не засматривался. Сяо Чжань даже не был уверен, что они ему нравятся. А если и нравились, то ровно до тех пор, пока не начали докучать своими признаниями и подброшенным шоколадом, наполненным приворотным зельем.
– О боже, тебе четырнадцать? – не то чтобы Сяо Чжань был эйджистом, вовсе нет. Терпел же он как-то шестнадцатилетнего Ван Ибо, тогда как самому когтевранцу в октябре должно исполниться семнадцать. Дело было скорее во взглядах и интересах, которые меняются с возрастом. Он, если честно, слабо себе представлял отношения шестикурсника и четверокурсницы. Хотелось кого-то, ну, равного ему. Да-да, некоторые люди мудры не по годам, но Сяо Чжань пока еще не встретил человека, который был бы таким же стариком в душе, как он.
– Ну да, – явно не догадываясь, куда дует ветер, невозмутимо отвечает Анжела, придвигаясь ближе к парню, который мгновенно сдвигается чуть дальше в попытке избежать тесного контакта, вжимаясь всем телом при этом в бок своей подруги Эммы, тихо хихикающей с его реакции. Сяо Чжань растягивает губы в своей самой очаровательной улыбке и, старательно подбирая слова, как можно мягче отвечает:
– Не обижайся, но я слишком старый для тебя, мне скоро семнадцать.
– И давно тебе семнадцать? – слышит он драматичный шепот с противоположной стороны стола и сжимает челюсти, с трудом подавляя в себе желание послать летучемышиный сглаз в Марка, задыхающегося от смеха.
– Уже да, – в тон ему также шепотом отвечает Эмма. Сяо Чжань мысленно проклинает обоих и раздраженно закатывает глаза. Его друзья невозможные тролли, даром что волшебники.
– Да? А когда? А что бы ты хотел в подарок? – словно и не слыша, что он сказал, оживляется Анжела. Но ответить ей Сяо Чжань не успевает, потому что за спиной у него раздается недовольное:
– Девчонку постарше, отвали, – до боли знакомые интонации и этот ворчливый тон он может узнать из тысячи других даже с закрытыми глазами. Вот что значит годы общения с одним конкретным ледяным принцем, как прозвали Ван Ибо свои же.
Сяо Чжань оборачивается, сталкиваясь с холодным, как воды Черного озера зимой, взглядом. Девушка заметно ежится под ним и краснеет щеками. Ван Ибо как всегда «тактичен» и прямолинеен. Волосы у него растрепались от ветра и теперь спадают небрежными прядями на лоб, на котором выступили крошечные бисеринки пота. Красиво. Судя по одежде для квиддича, тот только что вернулся с тренировки и, чтобы не терять время, сразу пошел на завтрак. Зеленая форма ему удивительно шла, оттеняя цвет смуглой кожи, загоревшей за лето, и черноту волос, а защитные зачарованные магией пластины, вшитые в нагрудник, визуально увеличивали плечи. Ну прямо мечта, а не парень.
«Соберись, Сяо Чжань», – дает когтевранец себе мысленную оплеуху. Ну в самом деле, у него в шкафу валяется точно такая же одежда, только темно-синяя. Нет в ней ничего особенного. Значит, дело тут явно не в ней.
Что там бабуля в пряники подмешала?
В любой другой ситуации Сяо Чжань обозвал бы Ван Ибо грубым и прочел лекцию о том, как должны вести себя джентльмены. Но конкретно сейчас он выдыхает с облегчением, когда девушка обиженно дует губы и послушно встает со скамьи, освобождая место слизеринцу. Тот самодовольно усмехается и многозначительно поигрывает бровями в ответ на безмолвный укоризненно-благодарный взгляд Сяо Чжаня. А затем, не дожидаясь приглашения, садится рядом.
– Никогда не думал, что скажу это тебе, но спасибо, – нехотя говорит когтевранец, беря в руку недоеденный пряник.
– И какая мне от него польза? – фыркает в ответ Ван Ибо, протягивая руку к контейнеру. – Пряник гони.
– Так и знал, что ты за ним пришел, – недовольно цокает языком Сяо Чжань, но без возражений открывает крышку и подталкивает емкость к слизеринцу, позволяя взять столько, сколько тому захочется. Несмотря на свою наглость Ван Ибо берет всего два, один из которых сразу же надкусывает и довольно стонет. Прямо как Сяо Чжань десятью минутами ранее. Хотя вряд ли от его стонов у остальных мурашки по спине разбежались, да?
Он на всякий случай поворачивает голову в сторону друзей, ну так, чтобы проверить реакцию. Но те дружно опускают взгляды в свои тарелки, делая вид, что они не греют уши, подслушивая их разговор, и им ни капельки не интересно, чем же тот закончится. Конспираторы хреновы.
– Мештные эльфы не умфеют готхофить лунные пфяники, а моей бабуле нефогда, – неразборчиво бормочет Ван Ибо с набитым ртом, невозмутимо пожимая плечами. Вид у него при этом оказывается донельзя довольный. Парень едва ли не светится от счастья, набивая щеки сдобой. Кажется, волосы у Ибо растрепались, потому что тот бежал за чужими пряниками. – Приходится клянчить у тебя.
– Прямо-таки и клянчить, – недовольно ворчит себе под нос Сяо Чжань, доедая остатки пряника. – Небось сам ко мне подослал эту воздыхательницу, чтобы на ее фоне героем побыть? – он кивает в сторону стола Пуффендуя, замечая, как тут же заливается краской смущения Анжела, в этот момент смотревшая на них.
– Ты меня видел? Я и так герой, – самодовольно усмехается Ван Ибо, и его в этот момент ужасно сильно хочется стукнуть, чтобы не зазнавался и вообще перестал тут свое эго почесывать за чужой счет. Или укусить. Впиться зубами в бицепс, чтобы Ибо завизжал как девчонка. Ну или потрогать, чего уж тут. Просто чужое плечо в опасной близости от лица Сяо Чжаня, так что мозг сам генерирует варианты, порою весьма безумные и неожиданные. Приходится немного встряхнуть головой, чтобы привести мысли в порядок.
– Ты в слове «неудачник» сделал семь ошибок, – скорее на автомате язвит в ответ он, отряхивая руки от крошек. На столе наконец-то появляются другие блюда, и Сяо Чжань с грустью оглядывает всю эту вкусноту, пожирая глазами и с грустью понимая, что ему перед тренировкой лучше не наедаться.
– Забавно, что ты знаешь, как оно пишется, – ничуть не обидевшись, тихо гогочет Ван Ибо под чей-то испуганный шепот: «Что, мать его, так странно скрипит?». – Частенько на свитках выводил? – уходить он, судя по накладываемой на тарелку яичнице с беконом, горке кинзы и свежим овощам, не собирается, удивительно комфортно чувствуя себя в окружении когтевранцев.
Неправильный, весьма неправильный слизеринец.
Или все дело было в Сяо Чжане, рядом с которым тот мог позволить себе такую наглость? Хотя, если подумать, в выходные никто не заморачивался с рассадкой, друзья сбивались в небольшие группы, завтракали вместе, обсуждали события, произошедшие за неделю, громко хохотали над шутками, одним словом, позволяли себе немного расслабиться. Так что такие перемещения были, в общем-то, в порядке вещей. Просто раньше Ван Ибо никогда не приходил завтракать за когтевранский стол. Какого гриндилоу тут происходит вообще?
– Да, когда писал тебе поздравительные открытки на Рождество, – смущенный и сбитый с толку своей неоднозначной реакцией на парня, огрызается Сяо Чжань, размышляя над тем, получится ли столкнуть слизеринца со скамьи или нет. Или пнуть под столом хотя бы. Шуму, наверное, будет очень много, а люди все-таки пришли поесть, а не на их очередную потасовку смотреть. Да и баллы опять снять могут, вон как профессор Макгонаггал на них глядит с подозрением. Она, как никто другой, знает, во что может вылиться любое взаимодействие между ними.
– Странно, я ни одной не получил. Видимо совы их по ошибке тебе все обратно относили, – Сяо Чжань, задетый этой ремаркой до глубины души, в возмущении открывает рот и все же пихает ржущего Ван Ибо в плечо. Тот слегка покачивается, но с места не сдвигается, начиная активнее жевать все, что положил себе на тарелку, наверное, опасаясь, что его могут прогнать в любую минуту.
– Потому что не хотели их доставлять такому засранцу, как ты, – шипит когтевранец, бросая в его сторону гневные взгляды, а потом все же переключает внимание на подносы с едой, с грустью понимая, что жевать придется салат и, разве что, доесть лунные пряники с мясной начинкой. Переедать не стоит, а то так можно и весь завтрак на квиддичном поле оставить.
– Но тебе же доставляют, – Сяо Чжань делает глубокий вдох и думает о том, получится ли заткнуть Ван Ибо початком сельдерея, лежащим в соседней миске, или же идея запихивания слизеринцу чего-то в рот имеет под собой какой-то двусмысленный подтекст? Нужно прекращать общаться с Эммой, она плохо на него влияет.
– Даже я на твоем фоне не так ужасен, – рассеянно отвечает он, уже даже не пытаясь следить за ходом перепалки. Мысли его улетают далеко-далеко за пределы предмета спора, и то, какой они обретают окрас, ему совершенно не нравится. Сяо Чжань недовольно хмурится, сверля взглядом несчастный сельдерей.
– Разве? – с сомнением тянет гласные Ван Ибо, и вот это когтевранец уже не может стерпеть. Он замахивается рукой и шлепает рукавом мантии того по плечу, затем по голове и спине под заливистый хохот слизеринца. – Сдаешь позиции, лао Сяо, – в конце концов, перехватив его за руки, глубокомысленно изрекает Ибо, многозначительно вскидывая брови. И прежде чем тот успевает возмутиться, отпускает чужие запястья и встает со скамьи. – А пряники и вправду вкусные, так и передай своей бабуле. Она у тебя чудо. Не то что ты, – Сяо Чжань напоследок отвешивает ему шлепок еще и по заднице в отместку за показанный язык и довольный гогот, а потом отворачивается, не желая видеть, как Ван Ибо чуть ли не вприпрыжку покидает Большой зал. Мелкий поганец. Ну или не мелкий, не суть.
– У-у-у-у, зараза, как же он меня бесит! – ни к кому конкретно не обращаясь, резюмирует Сяо Чжань. Его друзья молча переглядываются и поворачиваются к нему.
– У меня от этого твоего Ван Ибо мурашки, – брезгливо морщит нос Марк, ковыряясь в своей тарелке, и даже ежится вполне натурально, вероятно, таким образом демонстрируя неприязнь. – Еще и пялится вечно своим этим змеиным взглядом на нас, как будто убить хочет, а на тебя – как будто сожрать. Даже не знаю, что хуже.
– Во-первых, он не мой, – краснея щеками, возражает Сяо Чжань. – Во-вторых, не пялится от так ни на вас, ни на меня. Что за чушь? Эмма заставляет тебя читать ее романы про мужскую любовь? – девушка рядом с ним обиженно фыркает и пихает его в плечо.
– Что значит заставляю? – праведно возмущается она, откидывая назад прядь длинных темно-рыжих волос. – Он добровольно это делает. Я же не изверг какой-то, – Сяо Чжань бросает короткий взгляд на уткнувшегося в тарелку Марка и скептично выгибает бровь. Ага, как же, добровольно. Чего только не сделаешь ради своей любимой, да?
– Вживую это видеть все равно очень странно, – бормочет друг и тянется к куриным ножкам, наверняка чтобы заткнуть себе рот и больше не встревать в беседу, а то такими темпами Эмма еще во что-нибудь его вовлечет. Она может, да.
– Не неси ерунды, он мой соперник, – продолжает стоять на своем Сяо Чжань, уже даже не пытаясь есть одиноко лежащую на тарелке салатную смесь. Если так подумать, Ван Ибо и вправду на него постоянно смотрел. На тренировках, на которые исправно приходил (гад), в Большом зале, в коридорах и на сдвоенных уроках. Но там оно как-то само выходит, Сяо Чжань ведь тоже смотрит в ответ. Не может не.
Игра в гляделки у них также своего рода соревнование. Кто отвернется первым, тот и проиграл. А то, что они при этом иногда краснеют, так это просто совпадение. Правда Сяо Чжань так и не нашел поводов для смущения. Ну да, иногда он засматривается на кадык Ибо – тот довольно выразительный – или его большие ладони. Нет, реально огромные, больше, чем у Сяо Чжаня, какого черта? Смотрит на то, как слизеринец зачесывает волосы со лба во время тренировок, слегка приоткрывая губы, а потом облизывая их. Очень залипательное зрелище, знаете ли. Как парень улыбается, обнажая ровный ряд зубов. От таких улыбок у него глаза блестят по-особенному. Ибо весь становится каким-то открытым и ярким в противовес своей извечной хмурости и зажатости. Смотрит на родинки на затылке, они так забавно расположены, что к ним хочется прикоснуться пальцами, погладить обнажающийся участок кожи, потрогать ее и тонкий пушок волос на ней, прижаться губами...
«Все-таки с пирожками было что-то не так»
– Да когда вы последний раз нормально соперничали? – врывается в сумбурный поток мыслей неожиданно громкий голос Эммы. Сяо Чжань вздрагивает испуганно и прикрывает глаза, растирая отчего-то горящие щеки. Что с ним вообще сегодня творится такое?
– На зельях, – после небольшой заминки, все же отвечает он, припоминая, как на днях котел Ван Ибо сначала завонял, потом задымился, а потом выплюнул свое содержимое на всех, кто стоял поблизости. Сяо Чжань из своего угла хохотал до слез, наблюдая за тем, как с совершенно каменным лицом слизеринец стирает со щек жижу, смутно напоминающую по консистенции сперму.
– Его котел взорвался, – тут же возражает Эмма. – Это не тот предмет, где вы можете соперничать, у одного из вас природное преимущество. Равносильно ты попытаешься вызвать патронуса на защите от темных искусств. То ли дело дуэльный клуб, – мечтательно вздыхает она, обмахивая себя ладошкой. Марк неодобрительно косится сначала на нее, потом на Сяо Чжаня, многозначительно прокашливается и снова возвращается к еде, когда ловит тяжелый взгляд своей девушки, без слов дающий понять, чтобы когтевранец помалкивал и не отсвечивал, а то и ему достанется.
– Предлагаешь интеллектуально подраться?
– О да, – улыбка у Эммы становится настолько жуткой и одновременно предвкушающей, что Сяо Чжань на всякий случай отодвигается от подруги подальше. – Все уже соскучились по тому, как вы скрещиваете свои палочки и иступлено деретесь, не замечая никого вокруг, – почему из ее уст это звучало как-то неприлично? Или это Сяо Чжань в конец испортился, слишком долго общаясь с Эммой? – Вас давно там не видели.
– Потому что я туда не хожу, – и это было чистой правдой. Нет, он очень любил дуэльный клуб, там можно было отточить свои навыки боя и скорость реакции, выпустить пар и просто подурачиться с друзьями. Однако в этом году на Сяо Чжаня слишком много всего свалилось, поэтому времени на дуэльный клуб совсем не оставалось.
– И Ван Ибо тоже не ходит, если тебя нет. Улавливаешь связь?
– Улавливаю, – согласно кивает Сяо Чжань, видя, как Ван Ибо тоже буквально спит на ходу, за лето наверняка отвыкший рано ложиться и рано вставать. – Мы оба старосты, на нас лежит много ответственности, в том числе патрулирование замка и помощь первокурсникам, – начинает перечислять он. – К тому же, мы являемся капитанами команд по квиддичу и обязаны присутствовать на всех тренировках. Помимо этого нужно еще когда-то успевать учиться, делать домашку, отрабатывать выученные заклинания, спать и есть. Почему мне никто не сказал, что это так сложно? Нам даже некогда друг друга задирать, а ходить к слизеринцам на тренировки мне запретили. Где я, по-твоему, еще его должен мучить? – обреченно стонет Сяо Чжань, отодвигая от себя тарелку с ненавистными листьями салата. К черту его.
– И я все еще думаю, что это ужасно несправедливо, – Эмма кладет ему ладонь на плечо и ободряюще сжимает. Разумеется Сяо Чжань первым делом рассказал друзьям о произошедшем на поле тем утром, и они его дружно поддержали, даже предложили сходить к профессору Флитвику, чтобы он сам переговорил с мадам Трюк, но когтевранец отказался. Не хотелось, знаете ли, беспокоить декана факультета только из-за того, что ему запретили глазеть на тренировки соперника, и выглядеть в глазах волшебника капризным мальчишкой, которого лишили имбирных тритонов. Глупость же, ну. – Но тебе не кажется странным, что только с метлой Ибо не все было в порядке?
– Что ты имеешь в виду? – у Сяо Чжаня внутри сердце неприятно сжимается от необъяснимого чувства тревоги после этих слов.
– Вдруг кто-то специально вывел ее из строя?
– Зачем кому-то портить его метлу? – но ему уже известен ответ на этот вопрос, и мысленно он корит себя за то, что не подумал о таком варианте развития событий раньше.
– Ну не знаю. Месть, деморализация соперника перед матчем, – коротко пожимает плечами Эмма, задумчиво покусывая нижнюю губу. – Игроку много и не надо, чтобы как следует испугаться или покалечиться. Все-таки квиддич довольно опасный спорт, вы летаете на большой высоте, можно с легкостью упасть и разбиться, – как это едва не произошло на тренировке. – Ван Ибо, конечно, не тот человек, что стал бы наживать себе врагов, но он много кому не нравится только потому, что держится особняком и смотрит на других свысока.
– То, что ты полтора метра ростом, еще не делает чужие взгляды на тебя высокомерными, просто ты коротышка, – снисходительно кивает ей Сяо Чжань и тут же заливается смехом, получая от девушки тычок в бок. – Ладно-ладно, я тебя понял. Но почему тогда этот некто заколдовал только его метлу? Не лучше ли деморализовать большую часть команды?
– Это было бы слишком подозрительно. А так вышедшая из строя метла у одного из участников вполне могла сойти за несчастный случай, – Сяо Чжань поджимает губы, погружаясь в мрачные мысли.
Слова Эммы не лишены смысла. Со стороны злоумышленника было очень умно напасть исподтишка на кого-то одного. Никто особо не проверяет метлы перед полетом, потому что еще не случалось прецедентов, когда с ними что-то случалось. Это давало определенную фору тому, кто задумал навредить игроку, ведь поломку можно обнаружить только в воздухе и не всегда заблаговременно. Ван Ибо сам не сразу обратил внимание на то, что с его метлой что-то не так.
– Не грузись. Возможно, у меня просто паранойя, – врывается в мрачный поток мыслей голос Эммы. – Больше же подобных случаев не происходило, так? Может, это все-таки случайность. – Сяо Чжань согласно кивает, но верить в это больше не может.
Октябрь 2022 г.
– Предлагаю скрестить палочки в это воскресенье. Отметим, так сказать, начало октября и откроем сезон, – остановившись рядом со слизеринским столом во время ужина, вместо приветствия говорит Сяо Чжань, придерживая рукой оттягивающую плечо тяжелую сумку с учебниками. Ему ужасно хочется есть, а лучше сразу спать, но он понимает, что если не озвучит свою мысль сейчас, то наверняка опять забудет, с головой погрузится в свои дела, и они никогда не сразятся. А им это было нужно. Выпустить пар, покричать друг на друга, может, даже подраться. Сойдет что угодно. Поэтому первым делом он сначала подходит к Ван Ибо со своим предложением, а уже потом планирует подсесть к Марку и наконец-то поесть. П – приоритеты.
Девушка рядом с Ван Ибо давится тыквенным соком, и оба смотрят на нее с удивлением, не понимая причин столь неожиданной реакции. Сяо Чжань не помнит ее имени. У него с ними вообще была большая проблема, так что нет ничего удивительного, что за шесть лет большая часть учеников так и осталась безымянной.
– Хочешь в очередной раз опозориться и сдать позиции раньше времени? – скептично выгибает бровь Ван Ибо, скрещивая руки на груди и разворачиваясь к когтевранцу всем корпусом. Выглядит впечатляюще, но Сяо Чжань-то помнит, как тот однажды пытался провернуть этот же финт и, не удержав равновесия, свалился со скамейки. Подвела координация. Ловец хренов. Поэтому его максимально высокомерное выражение лица скорее веселит, нежели бесит.
– Вот еще, ты меня будешь умолять о пощаде. Я тебя измотаю так, что твои тренировки по квиддичу покажутся тебе цветочками, – нависнув над слизеринцем, доверительно сообщает Сяо Чжань, даже не пытаясь скрыть гаденькой улыбки. На этот раз девушка, успевшая отойти от шока, давится картофелем, который так неосторожно решила положить в рот прямо сейчас.
– Постучи ее по спине что ли? – задумчиво склоняет голову на бок Сяо Чжань, наблюдая за чужими мучениями и игнорируя прикованные к ним взгляды других слизеринцев. Пусть смотрят, ему не жалко. Он красивый, а Ван Ибо дурак, ничего нового они не узнают.
– Не, не люблю прикасаться к чужакам, – недовольно морщит нос слизеринец и даже немного отодвигается от девушки так, что теперь его плечо упирается Сяо Чжаню в грудную клетку. И это очень хахатно, учитывая комментарий Ван Ибо про прикосновения.
– Чего же ты меня тогда лапаешь постоянно? – фыркает когтевранец, даже и не думая отстраняться. Во-первых, ну... ему норм, не тошнит от этого засранца. Во-вторых, это реально смешно. Вот он, Ван Ибо, который не любит прикосновения, жмется к Сяо Чжаню, лишь бы быть подальше от слизеринки. Двойные стандарты. Хотя, возможно, тут, как и в случае двух зол, выбирают меньшую из них. Когтевранец бы тоже остерегался этой девчонки, уж больно у нее странный взгляд.
– После всех драк, что между нами были, ты мне уже как родной, – довольно гогочет Ван Ибо, уворачиваясь от щелбана. Они предсказуемо начинают обмениваться тычками и шлепками, не замечая никого вокруг, что, впрочем, почти ни для кого из присутствующих не является неожиданностью.
– Ага, еще парнем меня своим назови, – язвит в ответ Сяо Чжань, пытаясь стащить слизеринца со скамьи. Сумка сползает с плеча и с глухим стуком падает на пол. Девочка рядом с ними начинает пищать и, кажется, задыхаться то ли от восторга, то ли от неожиданности заявлений.
– Назову.
– Ну назови.
– А ну прекратите свои брачные игры тут, – не выдерживает в итоге Скай Паркин, щуплый ушастый загонщик слизеринской команды по квиддичу, то ли уставший наблюдать за их перепалкой, то ли раздраженный реакцией девушки. – Она сейчас умрет от восторга из-за вас.
– Во сколько, Чжань-гэ? – Сяо Чжань застывает с занесенной для очередного шлепка рукой, ошарашенный таким фривольным обращением, а Ибо в ответ только улыбается пакостно и глядит своими невинными глазами, как будто ничего и не произошло.
– Совсем обнаглел? – недобро щурится когтевранец и выпрямляется, поднимая с пола сумку. Наверное, и вправду следует закругляться, а то слизеринцы, чем Салазар не шутит, еще и проклянут его. – В двенадцать, диди, – делая акцент на последнем слове, отвечает в итоге Сяо Чжань и уходит, не замечая, как буквально светится радостью от этого обращения Ван Ибо.
***
Дуэльный клуб располагался в Часовой башне и уже давно стал местом привычного обитания любителей помахать палочкой по поводу и без. Публика была довольно разнообразной. Здесь вам и новички, которые прониклись духом волшебства и захотели более тесно познакомиться с заклинаниями, и опытные дуэлянты, решившие взять на себя роль наставника, заставляя отрабатывать комбинации на тренировочных манекенах или выступая в качестве реального противника.
За порядком строго следили капитаны дуэльных команд, они же отвечали за отбор в команду и соревнования. Сяо Чжань во всей этой ерунде никогда не принимал участия, так как не видел смысла в бесконечном размахивании палочкой без надобности, но точно знал, что Ибо какое-то время баловался на досуге. Это, впрочем, совсем не помешало ему разгромить слизеринца в пух и в прах на последнем сражении.
Сегодня здесь собирается народу больше, чем обычно. Многие пришли поглазеть на дуэль, другая же половина – на Ван Ибо с Сяо Чжанем. Они вдвоем раньше частенько развлекали публику своими боями и успели обзавестись фанбазами. Потом им это как-то приелось, нашлись новые способы доставать друг друга, и такие вот потасовки сошли на нет. Поэтому слух о предстоящей дуэли разлетелся по замку быстрее, чем сваренное кем-то тайком приворотное зелье.
Первый раунд, разминочный, разыграли в ничью, приценились друг к другу, так сказать, и оценили соперника, обменявшись стандартным набором заклинаний. Дальше дело пошло одновременно легче и сложнее. Сяо Чжань больше уворачивался и отбивал удары, нежели атаковал, но если бил в ответ, то хохотал, потому что всегда попадал в цель и получал в свой адрес целый поток витиеватых ругательств. Ему нравилось раздражать Ван Ибо, наблюдать, как тот с каждым разом все сильнее распаляется, и постепенно выматывать, ведь он знал, насколько слизеринец нетерпеливый и азартный, когда дело касалось битв. Проблема заключалась в том, что Сяо Чжань, в отличие от него, всегда выбирал стратегию импульсивности. Именно поэтому их битвы так сильно затягивались. Может, он и был хорош в холодном расчете, но Ибо был не менее хорош в порывистости и скорости реакции.
– Серпенсортиа! – мысленно Сяо Чжань орет, вслух же не произносит ни слова, только замирает истуканом, гипнотизируя взглядом змею, неторопливо ползущую к нему.
Это очень подлый прием. Они никогда раньше не применяли заклинания для призыва живых существ. Эдакая негласная договорённость, уважать чужие страхи и не использовать их как оружие во время боя. Хотя очень многие волшебники не чурались подобной тактики деморализации. И когда Ван Ибо без предупреждения нарушает придуманные ими же правила, внутри Сяо Чжаня что-то болезненно сжимается и скручивается в неприятный тошнотворный узел.
Он чувствует, что начинает задыхаться из-за панической атаки, что сковывает все тело и мешает адекватно мыслить. Тело бьет мелкая дрожь, а перед глазами все словно плывет в каком-то холодном мареве. Леденеют, кажется, даже кончики пальцев. В голове пустеет, в ушах появляется странный шум – кажется, это грохот собственного пульса.
Сяо Чжань ненавидит змей. Нет, не так. Он просто до трясучки их боится. Любых, даже абсолютно безвредных и не ядовитых. Их мерзкая чешуя, немного шероховатая, прохладная, раздвоенный язык, мерзкое шипение, это ужасное ощущение движения в твоих руках, быстрота реакции. Кожа покрывается мурашками, а с губ невольно срывается какое-то бессвязное бормотание.
– Уходи, уходи, уходи, – шепчет когтевранец, сам не понимая, что делает. Змея замирает, будто прислушиваясь. Замирает и весь зал, в том числе Ван Ибо, опуская палочку. Кто-то пораженно вскрикивает и тут же замолкает.
Сяо Чжань их реакции не замечает. Он вообще ничего не видит, кроме проклятой змеи, что смотрит на него в ответ не моргая так долго, что потеют ладони и выступает пот на лбу. А потом она просто разворачивается и ползет в противоположную сторону. Сяо Чжань едва стоит на ногах и только чудом не падает там же, где стоит, уже не замечая контрзаклятья Ван Ибо. Когтевранец делает глубокий вдох и прикрывает глаза, а когда открывает их, то видит, как все взгляды присутствующих в зале людей устремлены на него.
– У меня что, грязь на лице? – с запозданием реагирует он, поднося руку к щеке, и с силой трет кожу, пока она не начинает гореть.
– Ты только что прогнал змею, – что-то в голосе Ибо кажется странным. Как будто в нем появляется... настороженность? Неверие?
– Очень смешно, – не испытывая ни малейшего желания смеяться, раздраженно закатывает глаза Сяо Чжань, озираясь вокруг в попытке успокоиться. Выходит из рук вон плохо. От взглядов, что бросают на него другие ученики, его начинает немного мутить. Страх, брезгливость, непонимание, шок. – Я прогнал змею, ха-ха.
– Нет, ты говорил с ней, – когтевранец поспешно поднимает глаза на Ибо, пытаясь понять, уж не послышалось ли ему. Тот пристально смотрит в ответ, напряженно сжимая в руке палочку. И от этого тяжелого хмурого взгляда Сяо Чжаню становится не по себе. Кажется, слизеринец совсем не шутит.
– Хорошая шутка, – с губ срывается нервный смешок. Он пережил слишком большое потрясение, столкнувшись один на один со своим страхом, и мозг, кажется, отказывается нормально воспринимать реальность, в которой Сяо Чжань, судя по словам Ван Ибо, умеет разговаривать со змеями. Как... змееуст?
– Чжань-Чжань, он не шутит, – голос Эммы в этом гробовом молчании звучит оглушительно громко.
– Да не-е-ет, – недоверчиво тянет гласные Сяо Чжань, слыша, как дрожит собственный голос, ощущая такую же дрожь в кончиках пальцев. Он сжимает руки в кулаки в попытке скрыть ее и поджимает губы. Эмма смотрит в ответ с сочувствием и только согласно кивает. Да, это определенно да. – Ну нет же, я не мог. Как я, по-твоему, мог прогнать змею? – спрашивает Сяо Чжань, уже зная ответ.
– Ты заговорил с ней на змеином, – напоминает о себе Ван Ибо.
– А ты нарушил правила, – резко отвечает ему Сяо Чжань, отказываясь верить в происходящее. Какой-то бред, на них всех явно наложили заклятье, иначе никак нельзя объяснить этот абсурд. – Это низко даже для тебя, Ван Ибо. Спасибо за дуэль. Я, пожалуй, пойду, – он спрыгивает с платформы, и толпа отступает на шаг, напуганная и настороженная, словно увидевшая призрака, и это неожиданно злит и прибавляет когтевранцу уверенности. – Ой, да дайте уже пройти, – раздраженно закатывает глаза Сяо Чжань, чувствуя себя зверем в клетке, выставленным на потеху публике. – А то я сейчас новую змею сотворю и на вас натравлю, – те, что стояли в первых рядах, тут же расходятся в стороны, образуя узкий коридор, кто-то позади испуганно вскрикивает. – Да-да, я новый темный властелин, – замученно вздыхает когтевранец, чувствуя небывалую усталость и дискомфорт из-за направленных на него взглядов.
Он чувствовал себя подавленным и будто бы преданным. На Ибо ему смотреть не хотелось вовсе, хотя он знал, тот прожигает ему взглядом затылок, как, впрочем, и все присутствующие здесь, кого Сяо Чжань оставляет позади себя.
– А теперь дайте мне пройти, у меня еще обход замка по расписанию вечером, надо подготовиться, войти в образ, чтобы вас пугать ночью, – продолжает нести сущую ерунду он, лишь бы не расплакаться от пережитого шока. – Как дети малые, ей-богу, – как только за ним закрывается дверь дуэльного клуба, Сяо Чжань бежит, не разбирая дороги.
***
Ван Ибо находит его после отбоя сидящим на крыше Астрономической башни, свесив ноги за перила железного ограждения, где он решил спрятаться после патрулирования коридоров, накрыв себя магическим куполом, защищающим от дождя. Возвращаться в спальню и отвечать на вопросы друзей не хотелось, хотя те вряд ли бы осудили Сяо Чжаня за то, над чем тот был не властен. Когтевранец-змееуст, да, отличная тема для сплетен на ближайшие месяцы. Только этого ему и не хватало для полного счастья. Он устало вздыхает и изможденно проводит рукой по лицу, не желая смотреть на неловко топтавшегося подле него Ван Ибо. Пусть проваливает. Его вообще сюда никто не звал.
На крыше оказывается ужасно холодно, ледяной ветер пронизывает, кажется, до самых костей, с легкостью проникая под тонкие слои мантии. Шарф Сяо Чжань оставил в спальне, а про согревающее заклинание и вовсе позабыл. Он понимает, что замерз, только когда Ибо это самое заклинание накладывает на него. В благодарность когтевранец коротко кивает ему и снова переводит взгляд на чернеющее небо. Лучше смотреть туда, чем на слизеринца, при одном взгляде на которого перед глазами снова появляется змея.
Какое-то время они сидят в молчании. Сяо Чжаню говорить не хочется, да и нечего, а Ван Ибо в конце концов опускается рядом, держа дистанцию, тяжело вздыхает и первым нарушает тишину:
– То есть ты умеешь разговаривать со змеями.
– Получается, что так, – коротко пожимает плечами Сяо Чжань. У него самого это открытие в голове не укладывается. Вообще смешно, что у человека, который до трясучки боится змей, есть дар с ними разговаривать. Да он не то что говорить, он видеть их не хочет. Вселенная, что у тебя за шутки такие дурацкие?
– Но боишься их до усрачки.
– Все верно, – коротко кивает Сяо Чжань, поджимая колени к груди и обнимая их руками.
– И при этом ты не на Слизерине, хотя дар говорить со змеями был именно у Салазара Слизерина, – желание столкнуть Ван Ибо с крыши неожиданно обретает смысл.
– Да что ты ко мне пристал, – натурально, как змея, шипит Сяо Чжань, бросая на него раздраженный взгляд. Тот смотрит в ответ побитым виноватым щенком, и это немного смягчает черствое сердце когтевранца, но не уменьшает жажды мести.
– Да ничего, просто теперь понятно, чего ты такая змеюка, – Ван Ибо как будто сам напрашивается. Сяо Чжань снова шипит и замахивается на него рукавом мантии под каркающий гогот. Ибо дергается, пытаясь увернуться от удара, и в итоге падает на спину. Доски противно скрипят под ним от этого движения. – Не слушай никого. На самом деле, уметь разговаривать хоть с кем-то из животного мира это круто. Можно ли тебя считать после такого полиглотом? – Сяо Чжань шлепает его снова, чувствуя, как к раздражению примешивается что-то теплое и умиротворяющее. – Ну а что? Английский, китайский и змеиный. По-моему, отличная приписка к будущему резюме.
– Не смешно, – но губы сами собой растягиваются в пока еще слабой, но улыбке.
– Я и не смеюсь. Это крутой навык, я вот точно не умею разговаривать со змеями, так что в этом ты, можно сказать, обошел меня, – грустно вздыхает Ван, копируя позу Сяо Чжаня и искоса то и дело поглядывая на него, как будто проверяя реакцию.
– Зато я не умею кататься на скейте, и на велосипеде, и на роликах, – задумчиво зажевав губу, все же отвечает он, запрокидывая голову к ночному небу. Из-за дождя совсем не разглядеть звезд, серые тучи все затянули противной мглой, но Сяо Чжань не против. На душе у него тоже гадкая мгла. Она, конечно, пройдет, не оставив и следа, но сейчас настроение просто располагает к тому, чтобы немного похандрить. В конце концов, у всех бывает плохое настроение.
– Боже, чем ты вообще занимался в детстве? – в притворном ужасе хватаясь за сердце, возмущается Ибо, придвигаясь настолько близко, что их колени невольно соприкасаются. Слизеринец теплый, как печка, от его близости становится буквально жарко каждой клеточке тела Сяо Чжаня. И согревающее заклинание тут совершенно ни при чем. Но думать об этом сейчас совершенно не хочется. Может быть потом, когда станет чуточку легче и обида не будет такой сильной.
– Много читал. Мои родители оба магические исследователи, так что все мое детство прошло в путешествиях с ними по разным странам с экспедициями, – он не знает, зачем говорит это, зачем делится личным. Очень опасно обнажать душу перед тем, кто потом может воспользоваться информацией против тебя, например, наколдовав змею. Очень по-слизерински.
– Звучит очень круто, – на губы невольно просится горькая усмешка. Это только звучит круто, а на деле было интересно, но... одиноко.
Сяо Чжань годами не мог завести друзей, потому что они с родителями без конца переезжали. Он только здесь, в Хогвартсе, смог более-менее нормально социализироваться, да и то не до конца, предпочитая часами просиживать в библиотеке или на свежем воздухе скорее по привычке, нежели из желания избежать общества других учеников. Если с ним кто-то заговаривал, он тут же загорался, расцветал, открывался человеку со всей присущей ему искренностью и преданностью. Эмма говорит, что это мило, что его улыбка сбивает с ног и покоряет с первого взгляда. Но много ли среди сраженных ей было тех, кто смотрел глубже? Кажется, единицы.
– Да, так и есть, но я, наверное, все же что-то упустил. Все вокруг считают меня занудой с красивым личиком, потому что я вырос, но по-прежнему все свободное время провожу за книгами.
– Как насчет гонки на метлах? – неожиданно предлагает Ван Ибо, и Сяо Чжань, удивленный такой сменой темы, резко поворачивает голову в его сторону, едва не сталкиваясь с ним носами. Чужое дыхание опаляет щеки, и на крошечную секунду когтевранцу кажется, что кто-то выкачал весь кислород из легких, настолько эта нежданная близость ошеломляет. У Ван Ибо длинные ресницы и чернильно-черные выразительные глаза, которые блестят в ночи, как звезды, такие же глубокие, как воды местного озера, от взгляда в которые начинает кружиться голова. Горло стягивает спазмом, а в следующий миг его отпускает, и Сяо Чжань неожиданно чувствует себя выброшенной на берег рыбой.
– Чего?
– Завтра вечером, – не замечая его странного подвешенного состояния, охотно повторяет Ибо. – На тренировочном поле, – зачем-то уточняет он. – Погоняем снитч, отработаем техники, – в свете редких зачарованных фонарей кажется, словно у слизеринца краснеют мочки ушей. Сяо Чжань ощущает странный зуд в кончиках пальцев от желания их потрогать, чтобы убедиться.
«Какая глупость. С каких пор можно наощупь понять цвет?» – одергивает он себя.
– Ты ведь в курсе, что мы в разных командах? – на всякий случай уточняет когтевранец.
– Ну и что? – коротко пожимает Ван Ибо, явно не видя проблемы в том, чтобы полетать на метле со своим соперником.
– Разве это не будет странным?
– То, что я тебя с метлы сброшу? Вряд ли, – пухлые губы кривятся в знакомой самодовольной улыбке, и на смену обиде приходит негодование.
– Да у тебя кишка тонка меня с метлы сбросить, – фыркает на это бахвальство Сяо Чжань, толкая Ван Ибо в грудь.
– Проверим? – когтевранец, только сумевший наконец-то нормально вдохнуть, задыхается снова, когда Ибо широко улыбается ему, глядя с вызовом, поднимается на ноги и протягивает руку. Сяо Чжань на секунду зависает, глядя на протянутую ладонь, и чувствует, как сдавливает грудь и на секунду сбоит сердце, а потом начинает быстро-быстро биться от этой улыбки.
– Проверим, – немного поколебавшись, все же ухмыляется он в ответ и хватается за протянутую ладонь, поднимаясь следом.