Капитуляция

- Это, - прошептал Гарри, глядя на темные стены Нурменгарда, -
должно быть, самое унылое место в мире.
Перед ними возвышались грубо высеченные контуры огромного каменного
здания, без как-либо видимых окон и дверей, нарушавших бы целостность
черной пустоты мрамора. Пейзаж вокруг крепости составляла голая скалистая
пустыня, словно ничего живого не смогло вырасти среди мрачных теней
нависающих каменных стен. Было холодно, и бесплодная земля,
простирающаяся серой безжизненной полосой к черному морю, покрылась слоем
крошащегося инея. Только несколько гладких смоляных каменных блоков
лежали на замерзшем грунте, словно давно забытые алтари темным
неизвестным богам. Над ними нависало серое, как расплавленное олово, и
холодное, как сталь, утреннее небо. Ветер, дующий с моря, приносил с собой
заледенелый запах соли и морской воды. Не было слышно ни чаек, ни других
морских птиц. Укрепленное камнем здание погрузилось в такую глубокую
тишину, что казалось, будто здесь исчезли все звуки в мире.
- В подобном месте нет необходимости в дементорах... - Сириус слегка
вздрогнул, и Ремус, не говоря ни слова, взял его за руку.
- Странно, если задуматься, - тихо сказал Том, - что эта тюрьма — проект самого
Гриндевальда — построенная для всех тех, кто выступал против него на его
пути к власти. И вот он сидит за этими стенами, на всю жизнь заточенный в
тюрьму своего собственного мрачного воображения, - Реддл обвел всех
остальных вокруг массивной крепости. - Смотрите, вот ворота, которые он
построил; не думаю, что Гриндевальд мог представить, что в один прекрасный
день сам в них войдет.
Они остановились перед черными мраморными вратами, которые выглядели
такими же неприступными, как и сама тюрьма. Гарри разглядел выцветшие
буквы, выбитые на черной крепости: «Ради общего блага».
Мальчик провел рукой по холодному необработанному мрамору ворот — на них
не было ни ручки, ни замочной скважины — только гладкий черный камень.
- Как мы попадем внутрь?
Внимательно изучив врата, Том взмахнул Бузинной палочкой, пробормотав под
нос несколько заклинаний, но безрезультатно.
- Не через эту дверь; на ней бессрочная магическая печать. Ни один живой
человек не сможет войти или выйти из этой крепости.
- Но, тогда, как же охранники? - Ремус посмотрел на темную башню. - Разве они
никогда не уходят домой?
- Там нет стражи, - ответил Том, изучая Карту Мародеров.(1) - Они все давнымдавно ушли. Там нет никого, кроме старика, оставшегося наедине со своими
грехами и воспоминаниями. Я вижу его на Карте; он в самой высокой башне.
- Гриндевальд здесь один? Тогда что удерживает его в тюрьме? - Сириус побледнел.
- Возможно, магия самой крепости, - Том крепче сжал Карту, норовившую
улететь от порывов ледяного ветра. - Но мы найдем способ прорваться через
ворота. Могу ли я спросить, мистер Блэк, как вы совершили побег из Азкабана?
- Через дверь, - на мгновение на лице Сириуса мелькнула тень улыбки, хотя его
голос немного дрожал. - Чаще всего, самое очевидное решение оказывается
самым лучшим.
Том нахмурился:
- Через дверь? А как же дементоры?
Сириус вздрогнул:
- Они меня не почувствовали. Дело в том, что я — анимаг. Я был в своей собачьей
форме, когда мне удалось сбежать. Я так долго пробыл псом, что, полагаю, на
том этапе моя душа стала немного меньше человеческой... Возможно, именно
поэтому они меня не учуяли.
Том ненадолго погрузился в задумчивое молчание, а затем сказал:
- Превращение в собаку здесь вам не поможет, мистер Блэк. Разве что в птицу...
- он запрокинул голову вверх, глядя на неясно вырисовывающуюся в слабом
утреннем свете черную башню. - Мётлы, Гарри?
Гарри достал из кармана мантии три миниатюрные метлы, но прежде чем Том
успел вернуть им изначальный размер, ветер, подхватив, унес одну из них.
Гарри бросился было за ней, но Том его окликнул:
- Забудь, любимый. Давай не будем тратить время на ее поиски, я тебя понесу.
Произнеся несколько слов, Том вернул метлам Сириуса и Ремуса
соответствующий размер.
- Вы готовы, господа?
Мужчины молча оседлали метлы, а Том обнял Гарри:
- Держись крепче, любимый. Как только мы окажемся около башни, мне
понадобится воспользоваться Старшей палочкой, чтобы прорваться через
защиту, так что я смогу держать тебя только одной рукой.
Гарри молча кивнул и обнял Тома:
- Так не слишком крепко? Я не делаю тебе больно?
Том рассмеялся:
- Больно мне? Нет, любимый, ты никогда не держишь слишком крепко,
насколько я могу судить.
Он оттолкнулся от земли плавным легким движением. Когда они взлетели, Гарри в лицо ударил порыв холодного воздуха; мантия затрепыхалась вокруг,
нещадно ударяя по ногам. Но даже через одежду он чувствовал тепло,
исходящее от тела Тома, а лицо возлюбленного было так близко, что губы Гарри
касались его кожи.
- Тебе нравится так летать? - порывы ветра заглушали голос Реддла, но Гарри
мог слышать его в голове. Губы Тома нашли его, и мальчик улыбнулся в поцелуй.
- Мне очень нравится! По сравнению с этим, полет на метле кажется каким-то
неволшебным. Ты можешь и меня научить так летать?
- Если хочешь, - в серебряных глазах Тома плясали смешинки. - Вместе мы могли
бы вывести Хогвартские матчи по квиддичу на совершенно новый уровень...
Держись крепче, Гарри — я собираюсь попробовать прорваться через защиту.
Мистер Блэк, мистер Люпин, будьте начеку, чтобы не было никаких сюрпризов.
Теперь, когда они были достаточно близко к темной башне, Гарри смог
разглядеть высокое узкое окно, сделанное из странного толстого стекла,
переливающегося, словно темные воды в холодном бледно-сером утреннем
свете. На мгновение ему показалось, что он увидел за стеклом бледный овал
лица, но он тут же исчез.
Том прошептал заклинание на каком-то древнем незнакомом языке, и из
Старшей палочки вылетел сноп серебряных искр. Но в нескольких футах от окна
они остановились и неподвижно зависли в утреннем воздухе. Том попытался
снова, и к сверкающему облаку присоединилось еще одно, образуя блестящую
линию неподалеку от окна.
К стеклу прижалось бледное лицо, но Гарри не смог разобрать его эмоций.
Испугался ли Гриндевальд своих летящих по воздуху посетителей или,
наоборот, испытывал надежду?
- Магическая защита слишком сильна... Но почему даже магия Бузинной палочки
не может через нее прорваться? - недоумевал Том. - Согласно легендам,
победивший предыдущего владельца, сам становится хозяином палочки. А
бывший владелец сидит беспомощный в своем кабинете, связанный моей
магией, и я отобрал у него волшебную палочку — казалось бы, этого должно
быть достаточно, чтобы сделать меня ее хозяином.
- Что? - удивленно посмотрев на него, Гарри прошептал:
- Но это не ты отобрал у Дамблдора палочку. Это был я. Ты его связал, а я —
отобрал, - он накрыл руки Тома своими. - Это значит, что мы оба владельцы
Старшей палочки — вместе.
Гарри почувствовал, как под их ладонями заволновалась магия палочки.
- Попробуй сейчас, Том. Попробуй снова произнести заклинание!
Реддл опять прошептал слова на древнем языке и, на этот раз, серебряные
искры, летящие по утреннему небу, были ярче звезд. Когда они приблизились к
окну, Гарри услышал звук, как-будто что-то треснуло и раскололось. Защита
спадала!
Глубоко вздохнув, Том нежно поцеловал Гарри в губы:
- Блестяще, любимый. Господа, полагаю, путь открыт. Остается только разбить
окно.
Но внезапно по все еще утреннему воздуху метнулся крылатый шторм, и Гарри
закричал от боли, когда что-то рвануло когтями его руку, державшую
волшебную палочку. Тем, что нанесло ему глубокий кровавый порез, оказалась
ужасающая птица, размером с человека. Ее глаза были холодными и неживыми,
а перья — темно-красными, как кровь, бегущая по венам. Она определенно была
чем-то сверхъестественным, хотя бы потому, что в глубине ее бледно-серых глаз
было что-то человеческое... Гарри снова закричал, пытаясь отбиться от
навалившейся на него отвратительной штуки, чувствуя, как острые когти
неистово полосуют его грудь.
К облегчению Поттера, недалеко от него прозвучал ответный крик:
- Мы здесь, Гарри. Том, мы здесь!
Беспощадные птичьи когти вцепились в щеку Тома, но в следующую секунду
существо издало душераздирающий крик. Что-то оторвало его темно-красные
крылья, и Гарри недоуменно уставился на внезапно появившуюся около него
черную собаку.
- Си... Сириус?
Ответом ему послужил лишь свирепый вой и отвратительный хруст костей,
когда пес вгрызся в птичью шею. Он отшвырнул оторванную голову, мертвая
птица, перевернувшись в воздухе, устремилась к черной земле, словно комета
из крови и разорванной плоти.
- Только не волнуйся, Гарри! - нежно сказал Том ему на ухо. - Тебе придется
отпустить меня на секунду, но я не позволю тебе упасть.
Гарри удивленно посмотрел на черную собаку, которая каким-то невероятным
образом все еще парила в воздухе неподалеку от него. Она вдруг замерцала и
превратилась в Сириуса. Крестный вытер рукавом алую струйку крови,
стекающую по подбородку — его сверкающие глаза все еще выглядели лишь
наполовину человеческими.
- Сириус? Как ты?.. - Гарри понадобилось немного времени, чтобы снова обрести
дар речи.
Блэк усмехнулся:
- Перевоплотился на метле? Должен признаться — это впервые. На самом деле,
это была идея Ремуса. Когда мы увидели, что на вас летит эта... штука, мы
поняли, что вам нужна помощь. Мы бросили в нее несколько проклятий, но
безрезультатно. Тогда Ремус, с помощью своей мантии, привязал меня к метле
так крепко, чтобы я не упал, и направлял меня, пока я нападал... - он посмотрел
вниз. - Так или иначе, что это было?
- Без понятия, - Том слегка поежился. - Очевидно, какое-то древнее зло,
охранявшее эту крепость. Карта его не показала, значит, оно не было человеком, хотя глаза могли кого-то ввести в заблуждение...
* * *
- А, ветер принес мне посетителей, - когда они вошли, старик поднялся с
каменного пола в неожиданном старомодном жесте вежливости и склонил
голову в знак приветствия. - Боюсь, мне почти нечего предложить, но около
полудня обычно появляется немного хлеба и воды.
Гарри с интересом изучал Геллерта Гриндевальда. Человек перед ними был
очень старым и исхудавшим, а вокруг его изможденного лица свисали длинные
неопрятные седые волосы. Но в темно-синем взгляде, которым он окинул
четверых посетителей, была невероятная сила, и Гарри сразу понял, что победа
над Гриндевальдом далась Дамблдору нелегко.
- Чем обязан такому неожиданному удовольствию? - голос Гриндевальда
оказался низким и приятным, хотя создавалось впечатление, что ему было
немного больно говорить. Возможно, он говорил впервые за пятьдесят лет.
- Мы пришли задать вам несколько вопросов, если позволите, - ответил за всех
Том. - О волшебнике по имени Альбус Дамблдор, который когда-то был вашим
другом.
Гриндевальд насторожился:
- И кем бы вы могли быть, мой юный друг? Очевидно, вы не обычный человек — я
видел вас и ваших спутников через окно. Похоже, вы способны летать без
метлы, а ваш друг анимаг убил фогнуса.
Гарри слегка вздрогнул:
- Ф... Фогнуса? Что это было? Я никогда не видел такого существа.
На бледном лице Гриндевальда промелькнула тень улыбки:
- Разве? А вот вашему другу, о котором вы упоминали — Альбусу Дамблдору —
когда-то очень даже нравилась такая птица.
- Такая? - Гарри был озадачен. - Нет, не думаю, что у Дамблдора когда-то было
подобное мерзкое существо. У него есть домашняя птица, это правда, но она —
феникс.
- А, так значит, вы знакомы с Фоуксом? - Синие глаза Гриндевальда заискрились
смехом. - Да, молодой человек, Фоукс — феникс, но и она им была, - он кивнул
на окно. - Та птица, с которой вы столкнулись в небе.
- Что? - Гарри ошарашенно посмотрел на него. - Это был феникс? Нет, это не
может быть правдой. Феникс — прекрасное животворящее создание, а то
существо...
- То существо — фогнус — его собрат, - спокойно закончил Гриндевальд. -
Совершенно отличающийся от того, что вы видели раньше, но, тем не менее, они
неразделимы, как добро и зло... Некоторые называют фогнуса «Фениксом тьмы». Согласно легенде, первый фогнус родился прекрасным фениксом, но, когда в
его сердце поселились тьма и зло, с ним произошли ужасающие изменения, и
его внешний вид стал таким же отвратительным, как ярость, зародившаяся в его
сердце.
Том побледнел:
- Да, я знаком не по наслышке с такими изменениями...
- Вы? - проницательный взгляд Гриндевальда задержался на лице Реддла. - Могу
я узнать ваше имя?
Немного поколебавшись, Том ответил:
- Меня зовут Том Реддл. Когда-то я был известен, как Темный Лорд.
В уголках рта Гриндевальда появилась легкая улыбка:
- Были? Как странно... Когда-то и меня знали под подобным именем. Но это было
давно.
- До того, как вас сразил ваш некогда лучший друг Альбус Дамблдор, - тихо
сказал Гарри.
Глаза Гриндевальда вдруг заблестели необъяснимой нежностью:
- Альбус. Да, когда-то он был моим другом. В самом начале, когда мы оба были
еще молоды. Бесконечно давно... В моих мыслях он все такой же, каким был
тогда — с огненными волосами и готовый вот-вот рассмеяться...
- Вы любили его... - еле слышно прошептал Гарри.
Гриндевальд удивился:
- От кого вы об этом узнали, мой юный друг?
Гарри вспыхнул:
- Мне сказал Дамблдор.
- Он сказал вам?.. - Гриндевальд медленно покачал головой. - Мне казалось,
Альбус очень старался забыть о моих нежеланных заигрываниях.
- Он признался в этом под Сывороткой Правды, - Гарри сглотнул. - Дамблдор
сказал, что, когда вы признались ему в любви, он ответил, что никогда бы не
смог полюбить вас в ответ.
Гриндевальд отвел взгляд, теперь его темно-синие глаза смотрели на открытое
окно:
- Да, именно так и было. Так незатейливо и так душераздирающе.
Гарри подался вперед:
- Дамблдор также сказал мне, что он солгал вам.
- Солгал мне? - Гриндевальд выглядел озадаченным. - О чем?
Поттер перевел дыхание:
- О своих чувствах к вам. Он сказал, что не любит вас, но он солгал...
- Что?.. О чем вы говорите?.. - Гриндевальд пересек камеру в несколько
семимильных шагов и схватил Гарри за плечи. Его лицо было белее снега. -
Неужели это правда? Он лгал мне? Но почему?.. Почему...
- Потому, - прошептал Гарри, - что думал, что это его долг...
- Долг? - еле слышно переспросил Гриндевальд. - Его долг?
- Дело в том, что он считал, что должен это сделать, ради общего блага...
Гриндевальд вдруг издал слабый смешок:
- О, Мерлин, с него бы сталось! - Старик опустился на каменный пол. - Он любил
меня так же, как я любил его, но все же заставил меня верить большую часть
века, что ничего ко мне не испытывал... - после долгого молчания он обратился к
Тому:
- Могу ли я попросить вас об одолжении, молодой человек? Я уже давно
смирился, что доживу остаток своих дней в этой богом забытой башне, но
теперь... Теперь я должен сбежать. Мне нужно кое-что сказать своему старому
другу... Очевидно, вы умеете летать, и вы разрушили волшебные чары, которые
удерживали меня здесь. И, к тому же, очень кстати разбили окна. Будете ли вы
столь любезны доставить меня к Альбусу Дамблдору? И лучше бы сделать это,
пока фогнус еще мертв. У него есть привычка возрождаться.
Том кивнул:
- Я мог бы вам помочь в обмен на небольшую услугу.
- Услугу? - Гриндевальд поднялся на ноги. - Не представляю, какую услугу
может вам предложить старый заключенный, мистер Реддл, но я с радостью
сделаю все, о чем вы меня попросите.
- Мне просто нужно немного информации, - осторожно сказал Том. - Нам
необходимо узнать, какой момент в жизни Альбуса Дамблдора был для него
самым значимым. И как можно более точные год и дату.
- Что? - Гриндевальд медленно моргнул. - Это ужасно странная просьба... Но,
если это цена за мою свободу, я буду рад помочь. Самый значительный момент в
его жизни должно быть... Что ж, еще минуту назад я бы сказал, что это был
майский день тысяча девятьсот сорок пятого года, когда он одержал надо мной
победу в магической дуэли. Или август тысяча восемьсот девяносто девятого,
когда умерла его младшая сестра. Дело в том, что произошел ужасный
несчастный случай, и мы так и не узнали, чье проклятье ее убило... Мое или...
- Его, - тихо сказал Гарри. Гриндевальд удивленно на него посмотрел:
- Его? О, бедный Альбус... - он покачал головой. - Как я уже сказал, я бы
предположил, что, возможно, именно эти моменты имеют для него большое
значение, вот только... - он сглотнул. - Вот только теперь, когда я знаю, что он
лгал мне все эти годы, я сомневаюсь. Возможно, тот момент, который я назвал
бы самым важным в своей собственной жизни, имеет для него такое же
значение.
- И когда это произошло, сэр? - осторожно подтолкнул его Том.
По щекам Гриндевальда разлился легкий румянец:
- Восемнадцатого июня тысяча восемьсот девяносто девятого года. Я поцеловал
Альбуса под старой яблоней и признался, что люблю его больше жизни, - он на
секунду прикрыл глаза. - А он посмотрел на меня с такой грустью... И сказал, что
никогда бы не смог полюбить в ответ, - медленно подойдя к окну, Гриндевальд
устремил взгляд в серое небо. - Просто дождитесь, когда я доберусь до этого
лживого ублюдка....