Часть 5
Сначала мы шли вдоль разбитой колеи, проделанной летом лесовозами — по снегу идти было трудно, а по колее терпимо, хотя она местами была затоплена. Пейзаж постоянно менялся — то мы шли через вырубленные участки, то через молодняк, но чем глубже уходили — тем лес становился гуще. Вскоре нам пришлось свернуть с колеи и двигаться на восток. Мы вышли на опушку и увидели необычную постройку:
— Это что, избушка на курьих ножках? — удивилась Алина.
— Пойдём, посмотрим.
Это оказалась охотничья засидка. Мы забрались на неё и решили подкрепиться.
— Тут наверное много диких зверей! — Алина жевала пирожки с картошкой, которые мы купили в Опарино.
— Скорее всего, здесь охотятся на птиц.
— А если мы заблудимся?
— Не страшно. Просто будем идти на запад, пока не наткнёмся на узкоколейку.
Дальше мы шли через густой лес — там снежный покров был небольшой. Алина начала уставать и подавать признаки нытья:
— У меня ноги устали и промокли. Долго ещё идти?
— Ещё часик-полтора.
— Может отдохнём? Я уже не могу!
Пришлось разбить палатку раньше времени и развести огонь. Мы сушили ноги в носках у костра и болтали. Меня всё мучила недосказанность и я решил поговорить об инциденте в спальне:
— Алина, скажи честно, когда я тебя толкнул, у тебя действительно заболела рука?
— Немножко.
— Прости меня, я не хотел.
— А ты почему так испугался? Думал я на тебя заяву напишу в полицию?
— Ага. У нас в Америке только так и делают.
— Я бы никогда такого не сделала. Я же не дура. Ты мой самый любимый человек и я не хочу причинять тебе страдания.
Как только стемнело, стало заметно холоднее и мы залезли в палатку. Там Алина начала замерзать. Я снял с себя термобельё и велел ей надеть под низ. Так же я отдал ей свои носки, а сам надел ботики на голую ногу и прямо в них закутался в спальный мешок.
— Ты не поцелуешь меня на ночь? — прошептала она.
Я поцеловал её в щёку.
— Я не всю правду тебе рассказала. Мы ведь любим друг друга и должны быть откровенны между собой.
— Го-о-овори, — протянул я, зевая.
— Помнишь, я тебе говорила про папу? Что он хотел, чтобы мы поженились?
— Он правда не против?
— Не совсем. Он посоветовал мне спровоцировать тебя.
— Чего? — я пытался вскочить, но плотный спальный мешок помешал мне согнуться.
— Он намекал, что если ты соблазнишься мной, то с тебя можно стрясти несколько миллионов. Ты же знаешь, наша семья в долгах.
— Что за бред ты несёшь? Разве так можно?
— Ты дослушай! Знаешь, что тебя спасло?
— Я не поддавался на провокации! — во мне всё начало кипеть.
— Да, ты был молодцом. Но тебя спасло то, что я реально влюбилась в тебя. Я это поняла, когда ты толкнул меня и сделал больно. У меня проскочила мысль, что вот он, шанс. А потом я поняла, что не хочу этого делать. Потому что любила тебя, сама того не понимая.
Я был в шоке. Мне хотелось провалиться сквозь землю:
— Ты хоть понимаешь, что сейчас сказала?
— Я не хотела иметь от тебя секреты!
— Нет, ты не понимаешь! От вашей семейки нужно держаться подальше! Вы психи!
— Пожалуйста, не кричи!
— Папаша подкладывает родную дочь под богатого мужика, чтобы заработать денег! Это же проституция!
— Заткнись! Не смей так говорить!
— И она ещё хотела свадьбу! Я офигеваю! Чтобы отец-маньяк, как ни в чём не бывало, вёл дочь к алтарю!
— Ты идиот! Я же тебе в этом призналась, потому что полюбила тебя!
— Этого не будет! Забудь про меня! Идите вы все на хрен!
Я повернулся к ней спиной и тяжело задышал, еле сдерживая гнев. Алина расстегнула молнию на палатке.
— Ты куда? — рявкнул я, не поворачиваясь.
— Я не буду оставаться с тобой в одной палатке!
— Ну и дура.
Она вышла и крикнула напоследок:
— Тебе повезло, что я влюбилась в тебя! Спасибо скажи, что остался невредимым!
Я некоторое время лежал в одиночестве, но потом вылез наружу:
— Алина, ты где? — крикнул я в темноту.
— Здесь, — послышалось из оврага.
— Ладно, возвращайся в палатку. Я буду спать у костра.
Я подкинул веток в огонь, залез в спальник и устроился рядом.