Часть 2
Вот такая у меня семейка. Рассорившись между собой, братья забыли про отца. Одному пункту из моих планов — побывать на могилах предков, не суждено было сбыться. Я вернулся в Москву и начал погружаться в столичную жизнь. Для начала я устроился вожатым в детский языковой лагерь, чтобы иметь профессиональную практику — в Денвере я был учителем русского как иностранного и практика за рубежом мне была необходима. Ну а осенью, одолеваемый ностальгией по юности, я устроился учителем английского в свою родную школу. Заработок меня не интересовал — мне нужны были часы практики и я просто получал удовольствие от общения с российской молодёжью, в отличие от американской. Я общался с подростками, такими же искренними и жизнерадостными, каким когда-то был я, когда жил в России. В общении с ребятами я возвращался в свою юность, на 15 лет назад, я кайфовал от работы. Я быстро стал популярным — почти настоящий американец, общительный и молодой учитель, с которым все были на «ты» — ученики меня любили.
Однако своё происхождение я скрывал. Очень не хотелось, чтобы богатство и известность нашей семьи дистанцировало ребят от меня. Свой Camaro я парковал вдалеке от школы и доставал из багажника электросамокат. Одевался по-американски просто, старался быть на одной волне с молодёжью и всем уделять равное внимание. Тем не менее, у меня вскоре появился любимчик. Точнее, трудный подросток. Среди учеников своей неуспеваемостью сильно отличалась девочка Алина, и я взял над ней шефство. Поначалу я грешил на её умственную недоразвитость, но в общении с ней ничего такого я не заметил. По всей видимости, у неё что-то происходило в семье, из-за чего она не могла сконцентрироваться на учёбе. В новогодние каникулы, когда начались загородные языковые лагеря, я уговорил её поехать и оплатил путёвку — её семья была бедной. Интенсив проходил на горнолыжной базе и Алина наконец смогла отвлечься от проблем. Я помогал ей подтягивать английский, а в перерывах учил кататься на борде. Мы по-дружески сблизились и она поведала о своих проблемах.
Ещё недавно это была благополучная семья — большая квартира на Звёздном бульваре, две машины, дача в Сходне. Но очередной бизнес отца, на который он взял большой кредит, прогорел от мошенников, они продали в счёт долгов всё имущество и переехали в двушку на МКАД — положение стало отчаянным. Тогда у Алины и начались проблемы с учёбой по всем предметам. Здесь, в языковом лагере, она была безнадёжно отстающей. Видимо поэтому ей больше нравилось кататься на борде, чем пытаться говорить на английском в группе. Лагерь для Алины закончился внезапно — она сломала руку, неудачно упав с доски. Чтобы не ждать скорую, я повёз её в травматологию сам.
— Это твоя машина? — Алина сильно удивилась, на время забыв про боль.
— Пусть это будет нашей тайной, хорошо? — и я газанул с пробуксовкой.
— А ещё говорят, что учителя мало получают. Ладно, я не раскрою твой секрет. И всё-же, откуда у тебя деньги на такую тачку?
— Наследство.
В Москве отец приехал забирать Алину на метро. Это был новый для меня тип россиянина — что-то среднее между новым русским из 90-х и high impact-бизнесмена новой формации. От первого типа у папаши остались быковатые повадки, а признаком второго типа были неосуществимые фантазии. Вид у него был затравленный — я даже приготовился получить от него по роже. Чтобы загладить свою вину за происшествие в лагере, я решил довезти их до дома. Но вместо того, чтобы ругаться, отец всю дорогу благодарил меня за бесплатную, как он думал, квоту в лагерь и интересовался учёбой дочери. Пришлось говорить правду, что она сильно отстаёт. Он потом приехал ко мне в школу поговорить об этом:
— У меня большая просьба, — он затягивал рукопожатие, — не могли бы Вы помочь Алине с репетиторством?
— Ой, нет, — замотал я головой. — Я не выезжаю на частные уроки.
— Нет-нет-нет, — продолжал он сжимать мою руку, — Алиночка сама будет приезжать к вам домой. Я обязательно оплачу занятия, как только будут деньги. У меня сейчас два новых офигенных проекта, так что оплата будет щедрой.
— Вы уверены, что хотите, чтобы ваша дочь приезжала ко мне домой? — я был слегка озадачен предложением, ведь в США такое представить было немыслимо.
— А чё такого? Понимаете, я хочу Алине лучшей судьбы, чем моя, я хочу отправить её за границу, — он сжал мою руку ещё сильнее. — Я не хочу, чтобы она оставалась в этой стране, ей нужен хороший английский...
— Хорошо, я возьму её бесплатно, — предприняв усилие, я выдернул руку.
Они ходили по квартире, как по музею — мой папа обустроил интерьер в подчёркнуто аристократическом стиле с добавлением этники: на стенах висели африканские маски, на комоде были расставлены старинные удмуртские кувшины. Отец Алины говорил полушёпотом, словно боясь потревожить музейного смотрителя:
— Первый раз в жизни нахожусь в квартире в сталинской высотке. Вы снимаете или квартира в собственности?
— Это квартира родителей, но им она больше не нужна.
— Продавать будете? А сколько такая квартира стоит?
— Миллионов 30-40.
— Охереть. Планируете переехать в более современную хату?
— Мне вообще не нужна квартира в России — я живу в США.
— Вон оно что, — папаша о чём-то задумался, глядя в окно на зимнюю панораму Москвы. — Ну ладно, не буду вам мешать.
Когда он ушёл, я сварил две чашки кофе и мы с Алиной начали занятия.