III. всё ради игры
если тебе очень надо, я так уж и быть, принесу верёвку. если ты собираешься на ней повеситься, то забудь. но если ты будешь подниматься по ней из ада, то сколько бы верёвок не потребовалось, — я принесу.
после странного разговора на крыше прошло несколько дней. за всё это время Брина и Дрю, на удивление, переодически поддерживали внезапно возникшую связь. в моментах, когда возрастала необъяснимая и резкая необходимость в друг друге, подростки обменивались быстрыми переглядываниями, молчаливыми диалогами глаз и короткими словесными перепалками, которые всегда обязательно заканчивались ничьей.
казалось, у этих двоих взаимная неприязнь моментально достигла уровня тягучей, словно патока, ненависти. не той обжигающей, мрачной и сжирающей ненависти, что мы привыкли испытывать к врагам. нет, данное чувство в сердцах Флетчер и Миньярда носило совершенно иной характер. оно позволяло заменить до ужаса банальное, и уже прямо-таки осточертевшее выражение медленно развивавшейся дружбы.
они ненавидели друг друга до потери пульса. настолько не выносили факт душевного родства, что могли с лёгкостью испепелить одними зрачками того, кто осмелился бы заметить сходство их размышлений и действий. парочка бешеных просто не находила в себе выдержки пережить ощущение отвественности за ближнего, которое крепчало с каждым прожитым часом всё сильнее, а желание отвергнуть, наоборот, мельчало. воспитанники находили ненавистным и то, как дьявольски ярко и синхронно в них разгоралась потребность вспарывать глотки обидчиков, покусившихся на самое ценное — их сумасшедший союз.
Эндрю всё никак не мог смириться со столь удивительным поворотом событий. ему чудилось, будто проделки Сабрины со спасением плута — это несбыточная мечта, ну или не больше, чем сон, который стал неким вознаграждением за пережитые муки. а иначе и быть не может, ведь поверить в существование девчонки-галлюцинации гораздо проще, чем согласиться с тем, что у безбашенного появилась подружка под стать.
выкинуть из головы мысли о гребаной фаерфокс с её привлекательными ножами казалось чем-то из разряда фантастического. лицедейство, один из главных талантов блондина, позволяло ему сколько угодно лгать, не краснея, но уязвимостью в этом даровании являлась неспособность соврать самому себе. как бы мощно и яро светловолосый ни пытался убедить дрянные соображения исчезнуть и заодно выбросить чертовку из головы, она тотчас возвращалась, завладевая новыми границами разума. тем самым, власть Флетчер в мыслях Миньярда росла вместе с его попытками сопротивляться, а шансы на успех самообмана приближались к нулю.
даже сейчас, сидя в кабинете директора, Дрю беспокоился вовсе не о поводе вызова, а о скорейшей необходимости прекратить тонуть в личных грёзах. парню было абсолютно плевать, что напротив него сидел полицейский. невысокий мужчина средних лет, с армейской выправкой, одетый по форме, битый час пытался достучаться до допрашиваемого. да только все его попытки не увенчались успехом до тех пор, пока Дерек Кроуп с натянутой улыбочкой с силой не толкнул воспитанника в плечо. кареглазый, нагло выхваченный из мира дум, резко очутился в разочаровывающей реальности и болезненно сморщился, матеря про себя директора и его гадкие руки.
— Эндрю, ты словно не с нами. ответь уже, наконец, мистеру Хиггинсу на его достаточно важный вопрос, после чего я разрешу тебе вновь вернуться на занятия по пению. — договорив, директор повернулся к полицейскому и добавил, — вы уж, будьте добры, не сердитесь на него. мальчишка крайне талантлив! лучший в местном хоре. если бы не дурной характер и привычка летать в облаках, определенно стал бы гордостью нашего учреждения.
от речи скользкого слизняка-Кроупа обладателю волос цвета плоти яблока стало мерзко. отвращение к неприкрытой лжи отразилось на его лице хмурым, почти грозным, предупреждающим выражением.
по правде сказать, Дрю никогда не хвалили за успехи в учебе, ведь он ни дня не проявлял заинтересованности и стараний, а его отметки не превышали уровень «удовлетворительно». светловолосый и не стремился к наигранным минутам славы, триумфа. напротив, всегда с неподдельным обожанием нарушал привычный покой и порядок. проворачивал это хитрюга крайне гениально. рвение к справедливости и отсутствие страха значительно отличало его от остальных, но сам он неохотно выделялся из толпы, поэтому частенько любил теряться среди незнакомых лиц, оставаться в тени. зато всем тем таинственным, что люди называют «душа», Миньярд боготворил стратегию. светловолосый мог подолгу тихонько и взвешено «тасовать карты», не играя в них, а лишь размещая на нужных позициях и наблюдая со стороны. жаль только, что замечательная ловкость, изворотливость и дедукция подростка работали против него, не раз становясь поводами для награждения отборными пытками и наказаниями за удивительные проделки.
ладонь директора, нагло сжимавшая руку блондина, лишь подтвердила данный факт. ублюдок добивался чуть ли не костного хруста, вынуждая воспитанника вынырнуть из мыслей и против воли окунуться в океан дерьма и проблем. по крайней мере, в такие секунды меньше всего хотелось думать о том, чем занималась Сабрина.
или хотелось?
быть может, лучше вспоминать о ней, чем отвлекаться на чертов бред двух маразматиков?
в рассудке молниеносно пронеслись рассуждения касаемо девушки:
она определенно придумывает, как отсюда выбраться, если, конечно, ещё не сбежала, потому что фаерфокс — единственная, кто до сих пор так и не появился в кабинете отморозка-Дерека...
занятную логическую цепочку, выстроенную с особенным трепетом, нахально оборвал всё тот же гость, тем самым жутко взбесив кареглазого:
— сегодня я целый день допрашиваю ребят, но ты первый, кто столь нагло пропускает мои фразы мимо ушей, Эндрю. — мерзавец с погонами по-глупому улыбнулся, и в голове Дрю появилась идея: а что, если продлить его уродскую улыбку? довести до самых ушей, путём выполнения нескольких надрезов лезвиями фокси. вот черт. снова она.
— умение игнорировать некоторые вещи является одним из лучших путей к душевному спокойствию. — хитрюга плевался безразличием и бил своими репликами наотмашь. идеальный путь для самоотверженных хамов, превращающих своё ремесло в искусство.
— не стоит так же и забывать, что игнорирование имеет последствия. вот, например, как в случае с вашим детским домом. к нам в отдел поступило несколько анонимных звонков с жалобами, мол, здесь творятся ужасные вещи: бесчеловечное обращение с детьми, затравливание, избиения... — в то время, как коп загибал пальцы, перечисляя обыденные вещи здешних мест, Миньярд незаметно разрывался между возникшим желанием всё подтвердить и крутящемся на языке «да пошёл ты», продиктованным инстинктом самосохранения.
знал бы чертов Хиггинс, насколько точным было каждое из названных попаданий, то уже не протирал бы здесь стулья, а с поседевшем затылком разносил в пух и прах репутацию директора и всего этого дурдома-концлагеря.
внезапно человек с погонами сделал то, чего от него никак не ожидал собеседник: мужчина подался верхней часть тела вперёд. Миньярд машинально отпрянул, отчаянно вжавшись в спинку стула. паренёк привык, что за резким приближением следует удар, потому, он еле сдержал себя от того, чтобы вдобавок ненароком не зажмуриться, по привычке ожидая хотя бы пощёчину. но её не последовало. ни через секунду, ни через две. полицейский заметно смутился, и через мгновение отравляющий шёпот, являющийся причиной сокращения расстояния, тщедушно разрезал воздух:
— мне нужна твоя помощь, дабы выяснить, правду ли говорят. если я так же, как и остальные, проигнорирую данный вопрос, неизвестно, что ещё произойдёт.
— насилие. моральное и физическое. убийства. сотни убийств и пыток.— чуть не вырвалось с уст Дрю. пришлось приложить немало усилий для укрощения зверя правды внутри и подавления слишком искренних эмоций.
наведение порядка в чувствах и мыслях заняло некоторое время и сопровождалось молчанием, вызывая странное нетерпение у представителя органов. он, словно ребёнок, не умеющий ждать, нервно ерзал на стуле. спустя ещё десять минут невыносимой дуэли глазами со сверепыми шоколадными Дрю, тот наконец выдал:
— ну же, славный малый, ты разве не хочешь восстановить справедливость и позволить добру вновь выиграть? — провокационные нотки во всей фразе толкали подростка за грань, за ту самую черту, переступив которую придётся расплатиться собственной жизнью.
— что бы делало идиотское добро, если бы не существовало зла? — ответ вопросом на вопрос. отличный приём, Миньярд, он будет стоить тебе десять ударов ремнём. ох, нет, всё-таки двадцать, судя по прескверной, угрожающей мине директора.
но ни физическое терзание, ни моральное угнетение не помешает Эндрю сказать истину прямо сейчас, когда он, не страшась последствий, твёрдо решил честным путём расквитаться с обидчиками и выдать всё то, что он думает об этом никчёмном месте, людях, правилах и ублюдских законах. ни что не станет преградой между ним и откровением, каким бы болезненным оно ни было бы. ничто и никто, кроме...
— Флетчер? что ты здесь делаешь? — едва ли сдерживая гнев, ошарашено обронил Дерек.
остальные присутствующие обернулись к персоне, которой было адресовано ядовитое обращение.
первым делом в дверях показалась курчавая, слегка взлохмаченная голова с золотой россыпью коротеньких локонов, затем тусклый свет пал и на другие части тела девчонки. Эндрю весьма любопытно зыркнул на перебинтованные запястья Брины, точно зная, что именно чертовка прячет в омуте ткани. но уже через мгновение воспитанник пересилил свои потребности в наблюдении за чудными лезвиями и проследил за хищным взглядом Хиггинса. тот даже не потрудился скрыть своё внимательное изучение длинных ног фокси. всё те же шорты совершенно не скрывали нежную кожу, усыпанную синяками и ссадинами разной степени тяжести.
первостепенно Миньярд испытал неподдающееся трезвому объяснению чувство неисправимого собственника, взывающее к звериному началу. он с невероятной силой захотел извлечь из орбит глазные яблоки подлеца, насадив их на ножи, словно оливки на древко. да только очень скоро пришло осознание — мудак не пытается визуально раздеть Сабрину. нет, его анализирующий взгляд носит исключительно пытливый характер ищейки. он всего-то вынюхивает подтверждения своим мудреным догадкам, и делает это крайне успешно, судя по довольным искоркам в его зрачках.
сразу же после обнаружения свежих ран на конечностях золотоволосой, коп почувствовал, здесь что-то не так. многолетний опыт работы с подобными грязными делами подсказывал, насколько близко расположена нагноившаяся рана на теле человечества, но вскрыть её не так уж и легко, не говоря уже о последствиях.
— миссис Гилберт просит поскорее отпустить Дрю на занятие, а вас приглашает в срочном порядке зайти к ней в кабинет. сказала, что дело особенной важности. — плутовка с неким волнением закусила губу и выжидающе посмотрела на Кроупа.
тот, в свою очередь, изумленно приподнял брови и дважды кашлянул, подталкивая к действию полицейского. а всё потому, что окончательное решение было за ним: оставлять ли мальчишку на разговор или же больше не мучить его в попытках вытянуть из недоверчивого нарушителя покоя хотя бы десятую часть правды.
ответ не заставил себя долго ждать, срываясь с характерным тоном сожаления с уст Хиггинса:
— что ж, не смею больше задерживать. благодарю за сотрудничество. — больше из вежливости, чем из реальной признательности произнёс мужчина.
он, в компании остальных, с отсутствием всякого энтузиазма пожал руку Дереку, как раз перед тем, как директор поспешил сопроводить посетителей в коридор и похромать в сторону кабинета ханжи-Гилберт.
дождавшись, пока фигура властителя дома тьмы окончательно раствориться в противоположном крыле здания, все трое свободно выдохнули. Флетчер крепко обхватила своей ледяной ладошкой приятно обжигающую, тёплую руку Миньярда и шепнула:
— пойдём. нам нужно торопиться.
бойкая леди рывком шагнула в пустое пространство и потянула Дрю за собой, да только коп соизволил и здесь вмешаться:
— Эндрю, погоди! я не успел сказать тебе главного.
— он не поведётся на ваши незатейливые уговоры. — по-заступнически выплюнула фокси, ещё сильнее увлекая блондина на лисью сторону, подальше от всяких подозрительных копов.
— нет же, я имел в виду не это. Эндрю, я нашёл твоего брата!
крайнее слово ударило по ушам оглушительной громкостью и вынудило окаменеть. на мгновение всё стихло. даже привычный скрип пола не посмел разрезать столь отрезвляющее молчание, настолько властное, что Миньярд почти услышал шум потока собственной крови. сердце заколотилось, словно бешеное. голова закружилась и резко заболела, как при ударе о кафель. слова изъявили желание покинуть рот, но сделали это одновременно, являя собою глупый порыв, который оказался не путным злорадным высказыванием, а слипшемся в один сплошной ком недоразумением, попросту застрявшем в горле.
да только Флетчер, сама того не подозревая, спасла своего товарища от позорной и чувственной речи, вмешавшись:
— Дрю, что... что он такое говорит? у тебя и вправду есть брат? — фокси не скрывала факт искренней поражённости до неприличия данным известием. от удивления у неё на мгновение даже приоткрылись пухлые губы, и девчонка сама не заметила, как слегка насупила нос.
— готов поспорить, я нашёл бы эту тему весьма интересной, если бы мне не было так чертовски сильно плевать. — блондин хватался за безразличие, словно за спасательный круг, не подозревая, как же дьявольски быстро оно превратится в безжалостный кнут.
— Эндрю, пожалуйста, не будь жестоким, ведь дело касается родни.
— родни? — светловолосый передразнил тошнотворно виноватую интонацию блюстителя закона, приправив её улыбкой истерзанного зверя. — значит, по-вашему, именно кровь делает нас едиными? тогда почему это не помешало моей матери нажать на гребанную кнопку подлецов и оставить меня на пороге детского дома, превратив мою жизнь в ад? с какого хера я должен быть снисходительным и нежным по отношению к
людям, добровольно решившим, что они не нуждаются во мне?
— не мне судить твою мать, да только я не исключаю, что она поступила неправильно.
— неправильно? — угрожающе зарычал парень, подаваясь вперёд. казалось, если бы не Сабрина, удерживающая его за руку, бедный коп в ту же секунду познал всю мощь ужасно восхитительного гнева самого Эндрю Джозефа Миньярда.
— но послушай же! твой брат оказался лишён права выбора, так же, как и ты. Аарон находился в подобном неведении всей ситуации. вы и тут, будто части одного целого, правда, на сей раз оказались по разные стороны баррикад.
— нет, это вам стоит внимать мне. чертов брат-близнец не имеет со мной ничего общего, исключая идентичную внешность. мы абсолютно разные: он живет подобно персонажу из слащавого фильма, ни в чем не нуждается и не знает бед, не голодает и не загибается от наказаний, носит чистую и красивую одежду и делает уроки в тепле при свете нескольких ламп! в то время, как я, не ведая и капли данной роскоши, пожинаю плоды безрассудных поступков идиотов, называющих себя родителями, и ненавижу Бога за то, что велел жить.
— ты и не подозреваешь, насколько не прав! твои радикальные взгляды касаемо себя, семьи ошибочны... знал бы ты, как сильно мать бесчеловечна по отношению к Аарону! жизнь твоего двойника ещё более терпкая, ведь над ним издеваются близкие. но он не признаёт помощь, лишь твердит, что ему нужен ты.
— весь ваш рассказ — чертов вздор. чем Эндрю поможет в данном вопросе с полным отсутствием возможностей? на мой взгляд, странно, что вы пришли уговаривать моего друга на помощь в деле, которое по плечу как раз-таки вам. достаточно лишить родителей Аарона всяких прав, отправить парня в приёмную семью, и вуаля, проблемы не стало. — грубо отчеканила фаерфокс, скептически зыркнув на Хиггинса и прошептав так, чтобы услышал только Дрю:
— этот придурок смахивает на кабана: такой же тучный, твердолобый и несёт абсолютный бред. — после фразы последовал едкий смешок, который оказался заглушён очередной попыткой копа выставить себя в благородном свете:
— я и занимаюсь решением проблем семьи Миньярдов, но без дальнейшего воссоединения близнецов нет никакого смысла продолжать пытаться наладить уцелевшие фрагменты взаимоотношений. Эндрю, прошу, пойди мне навстречу, окажи моральную поддержку брату, и тогда вы будете опорой друг для друга. один за одного против любых невзгод мира. — его улыбка излучала наивную радость, погубить которую кареглазому не составило никакого труда.
— всё, что я смогу сделать с Аароном морально, – унизить. — равнодушно издал блондин, затем, развернувшись на пятках решительно отправился прочь.
теперь уже Сабрина следовала за ним, по-прежнему крепко сжимая запястье. при наличии такого себе своеобразного телесного контакта, девчонке казалось, будто данная близость и есть то, что она так долго искала. надежный тыл, защита, мотивация, источник силы — и всё это в одном человеке.
но Миньярд думал иначе, и очень скоро обьявил об этом неприлично властным и резким голосом, остановившись в темном тупике коридора, прямиком напротив дверей в обширную комнату, именуемую актовым залом.
— ты всё заранее продумала, верно? хах, блядство, настоящие монстры никогда не похожи на монстров.
— не понимаю, о чём ты.
— не знай я тебя, подумал бы, что ты тупая идиотка. но ты слишком умная для столь оскорбительной роли и искусно паришь мозги.
— если думаешь, что за такие слова я не перережу твою никчёмную глотку, то ты очень сильно ошибаешься. — слова рассекали невидимую плоть души умело и ловко, словно лезвия в руках опытного специалиста.
в предостерегающем тоне фокси кареглазый нашёл угрозу, а потому машинально применил кредо, с которым шагал по жизни, сколько себя помнил:
«лучшая защита — нападение».
вот, что твердил он себе под нос, когда прижимал чертовку к стенке, хватая за тонкую шею. вот чем оправдывал себя, лишая собеседницу возможности сопротивляться.
— у тебя уже всё было схвачено. не понимаю, правда, зачем тебе потребовалось заманивать меня в ловушку, может, ты заодно с Брауном или преследуешь личные цели, но поздравляю, я действительно поверил во всю твою ложь. да только ты не продумала то, что я найду несостыковки и моментально догадаюсь. Гилберт никогда не вызывает директора в свой кабинет, потому что сама до смерти боится этого безжалостного ублюдка. и ты не позволила мне поговорить с Хиггинсом. просто нагло отобрала возможность обнародовать правду. украла шанс на лучшую жизнь.
— лучшую жизнь? — даже в таком положении, будучи зажатой между ледяной стеной и телом парня, золотоволосая вела себя беспечно и игриво хохотала, будто ей рассказывали несусветную чушь, в то время, как кареглазый уже начинал выходить из себя.
— да, я говорю о том, что тебе, суке, не светит. — с неподдельным презрением блондин выплюнул это чересчур ядовито, спровоцировав терпеливую лису.
не желая более слушать бредовые теории Эндрю, Сабрина ударила его ногой в пах. от неожиданности и боли, моментально пронзившей пострадавший участок тела, обладатель ужасающего взгляда тут же ослабил хватку, отступил и сконфузился.
— я предполагала, что ты сообразительнее остальных, но похоже, ошибалась. — девушка разочарованно оглядела плута оценивающим взглядом сверху вниз, затем понурила голову. — я не собиралась вредить тебе, напротив, пыталась защитить, ведь я на собственной шкуре проверила и теперь лучше всех знаю, каково это, когда чудовища, которыми пугали всё детство, открыли охоту на тебя. ты считаешь мои действия неправильными, видишь в них корыстные цели. я не сержусь, ведь мои принципы наталкивают исключительно на подобные мысли и представляют собой гребанное пособие по выживанию: чтобы одолеть монстра, нужно самому стать им. а когда уже все в округе знают, что ты чудовище, можно не тратить время на чудовищные поступки. вот, почему я никогда не нападаю первой.
— это не оправдывает тебя. — вздёрнув заострённый подбородок, воспитанник показал личное несогласие и ярый протест.
— знаю, но со временем ты поймёшь, по какой причине я поступила именно так... — она хотела добавить ещё что-то, но её речь оборвала мучительница-Гилберт.
— хм, вот вы где, гаденыши. шатаетесь по коридорам, нарушаете порядок и пропускаете уроки церковного пения? уверена, в глазах Бога вы самые безнадежные существа.
— в глазах Бога безнадежных нет. — твёрдо парировал Эндрю, став плечом к плечу рядом с Бриной. та в ответ оживлённо кивнула и подбадривающе улыбнулась, будто пару секунд назад мисс с гетерохромией мирно беседовала со своим другом, а не пыталась отразить покушение.
так или иначе, эти двое уже мысленно договорились, что бы не случилось, в столь опасной обстановке они будут бороться друг за друга до конца. и Флетчер подтвердила данный постулат своей последующей фразой, таким образом привлекая всё внимание к себе и частично снимая вину с товарища:
— почему я обязана посещать занятия, если вообще не верю в Бога? сама мысль, что кто-то помимо меня контролирует мою жизнь вынуждает отвернуться от веры и перестать нуждаться в ней.
— Богу плевать, веришь ли ты в него. он верит в тебя, даже с учетом того, что ты этого не заслуживаешь.
— ваши слова ничего не значат, миссис. — хладнокровие сочилось с уст невысокого парнишки бесконтрольным ручьём. — нет никаких доказательств.
— не верь в вас Бог, недоразвитые глупцы, вы были бы уже давно мертвы.
— значит, моя мать умерла, потому что Бог в неё не верил? тогда почему до сих пор живы такие люди, как вы, мистер Кроуп? чем вы лучше её? у вашего ничтожного существования есть цель пребывания, а у моей матери её не было? — фаерфокс не подбирала слов и говорила слишком много горькой правды за раз. её прекрасный голос слегка дрожал, пока глаза воспитательницы визуально ударяли за каждое неповиновение.
— мерзкая девчонка! думаешь, умнее всех? ступай к директору, смею предположить, он сумеет убедить тебя в обратном. ты не бесстрашная победительница, Флетчер, ты просто лисица, заражённая бешенством. помощь в твоём случае совершенно бесполезна. куда рациональнее содрать шкуру заживо.
— что ж, отлично, всяко лучше, чем умирать со скуки на вашем предмете. — именно из-за этой фразы Брины, её чокнутой улыбки, в голове Миньярда закрепилась назойливая мысль:
«если бы девчонки были бы куклами, то все они являлись привлекательными пустышками Барби, а Сабрина определенно занимала бы роль чертовой Анабель: властной, пугающей и уничтожающей»
***
после того, как воспитанница отправилась к Дереку, Эндрю добросовестно отсидел все занятия. вдобавок, его ещё и заперли на несколько часов в одном из пустых классов в качестве наказания за прогул. всем оказалось совершенно наплевать на то, что, по сути, подросток не увиливал от уроков, а сидел на допросе. но из-за того, что мудак-Кроуп никого не поставил в известность, не отпросил воспитанника и, уж тем более, не вступился за него, доказать что-либо было нереальной задачей.
зато у блондина оказалось предостаточно времени, чтобы как следует оценить поступки фокси и понять мотивы её действий. да только полностью разгадать их он смог лишь в пыточной, завернув туда после отбоя, по пути в свою комнату, из глупого любопытства.
увидев тусклый свет всё от той же свечи, кареглазый увлёкся им, будто безрассудный мотылёк. чистота разума вернулась уже на следующее мгновение, когда хитрюга увидел, как обладательница ножей с помощью воскового прямоугольника прикуривала сигарету.
хоть племянница солнца и пыталась держать марку, теперь же вид её оставлял желать лучшего: шорты порваны, словно после боя с каким-нибудь зверем, волосы дьявольски растрепанны, а из разбитой губы сочилась алая кровь. рубиновые капли были и на рубашке, бинтах вероятно из-за того, что девчонка отчаянно боролась.
— чёрные повязки подойдут больше. они лучше скрывают лезвия и не так пачкаются. — как бы ни пытался Дрю скрыть в собственном тоне тупое и щемящее сожаление, оно заменяло собою каждую гласную. — смотреть на тебя противно. кто на этот раз пострадал от рук фокси?
— скорее, это мне оборвали хвост. — её самодовольная ухмылка стала терпкой, прямо-таки невыносимо горькой. и вряд ли это из-за горечи никотина. но списать всё на смертоносные палочки оказалось проще, чем долго и тщетно задумываться об истинных причинах.
— этот идиот хотел изнасиловать меня, да только не знал, что у меня в рукаве столько «козырей». ахах, знаешь, мне даже жаль его, он выглядел так ущербно. отказ с последующим сопротивлением ударил по его самолюбию сильнее, чем тяжелая ладонь по губе. — тут золотоволосая скривилась, судя по всему, из-за боли. её уста оставили на сигарете бордовые следы, пропитав собою весь фильтр.
— твою мать. курение – единственное, что снимало стресс и делало меня счастливой. и вдруг, в нужный момент это перестало работать!
— счастливые не курят. — тихое замечание подростка прозвучало без единой доли укора, а скорее, с печалью, знакомой далеко не многим. но Миньярд вовсе не желал заострять на этом внимание, потому перевёл тему. — потребовалось дохуя времени, дабы я осознал, почему ты пришла в тот гребанный кабинет так не вовремя.
— правда? и почему же? — Сабрина вздернула одну бровь, заинтриговано ожидая пояснения.
— ты не хотела допустить того, чтобы я сказал правду. но не по причине эгоизма. ты соврала стольким людям, рискнула, пожертвовала собой, и всё ради игры, название которой мне не известно. или это был спор?
— всё ради тебя. я заведомо знала, что один честный коп не добьётся для нас справедливости. но ты мог бы пострадать, а я не нашла в себе сил допустить данный кошмар. наказания участились бы, стали более ожесточенными и в конце концов, в определенный день Эндрю Джозеф Миньярд перестал бы появляться на людях. по итогу все точно забыли бы про него. все, кроме меня.
— это естественно, ведь мы никому не нужны. даже родители доказали нам столь отвратительный факт, оставив гнить здесь. мир полон страшных людей, но есть и те, кто готовы прийти на помощь...
— нет, мы не бедные сиротки. и я не твой ангел хранитель, который готов вечно носиться по пятам и оберегать. я рядом, потому что тебе нужна. в семьях так и делают. а мы семья. мы выстоим, если научимся защищать друг друга. — на мгновение чертовка замолчала, облизнув опухшую губу. продолжила мисс предательски тихо и проникновенно. — когда ты мне будешь нужен, конечно сомнительно, но всё же, ты же придёшь, да?
— и не мечтай отделаться от меня, Флетчер. — на выдохе произнёс блондин. его лицо не выражало никаких эмоций, да только изумительные карие, по традиции, уже горели переполняющими чувствами.
лишь один нежелательный слушатель смог стать свидетелем столь интимной беседы, но был беспрекословно ликвидирован. потушенный об стену и до сих пор противно тлеющий окурок, перепачканный кровью, медленно умирал в руках Сабрины, рассеивая в воздухе едкий дым – последнее напоминание о его заключительных порах непродолжительной и непримечательной жизни. необъяснимым способом это придавало «пыточной» особый уют, если таковой вообще мог быть в пределах данного помещения. комната вбирала в себя пахучие смолы и остатки никотина, пока двое подростков ощущали, как их связь крепчает.