II. зов смерти
парочка подростков дьявольски осторожно миновала несколько лестничных пролетов и оказалась у старой двери, прилично изуродованной ржавчиной.
оба нарушителя ночного покоя точно знали, куда стремились попасть. Брина двигалась напролом, со остервенелой уверенностью и рвением, сообщавшим, что в данном месте она отнюдь не впервые. Миньярд же, следовавший за ней по пятам, тихонько пыхтел из-за нарастающей боли в позвоночнике и терял самообладание с каждой новой ступенькой. от Эндрю так и веяло чрезмерным волнением, отзывавшимся в каждом мимолетном поступке.
спустя несколько прерывистых вдохов скрытое под корочкой дермы беспокойство настолько мощно завладело парнем, что тот не осмелился преодолеть финальное препятствие, отделявшее его и Сабрину от финишной прямой. вместо этого воспитанник замедлил шаг, а затем и вовсе взял паузу.
неопределенное время кареглазый дёргано сжимал всеми пальцами измятые рукава рубашки, восстанавливал сбившееся дыхание и, не принимая никаких решений, неприкрыто бездействовал, чем значительно выделялся на фоне своей спасительницы. в какой-то момент он даже уже было собрался уйти, но Флетчер словно прочитала мысли безумца и поспешила прокомментировать:
— ты остановился прямо у цели, а это отнюдь непростое решение. знаю, у тебя болит спина. да только что-то мне подсказывает, будто ты отказался идти дальше по другому поводу. — золотоволосая намеренно огласила последнее предложение в странно вопросительном тоне, с вызовом вздёрнув одну бровь.
окончив речь, девушка повернулась лицом к собеседнику. из-за разницы в росте ей пришлось неосознанно чуть наклонить голову вниз, дабы беспрепятственно заглянуть в горько-кофейные глаза, говорящие намного красноречивее любых уст.
она ожидала увидеть в опасном взгляде что угодно: протест, едкую непокорность, надменность, но точно не гребанный страх.
ужас, нагло размыкающий любые створки души, проникающий внутрь и оголяющий всё самое потаённое, оказалось невозможно скрыть даже тому, кто за столько лет горькой жизни приучил себя тщательно утаивать и маскировать свои эмоции под лживое до тошноты «всё нормально».
— там выход на крышу. я ненавижу высоту. — светловолосый нервно сглотнул. честное признание далось нелегко. слова, будто раскалённое масло, обожгли глотку, искалечили язык, а его густые обесцвеченные брови совершенно неосознанно и синхронно двинулись к переносице, придавая лицу хмурое и воинственное выражение.
в данную секунду Миньярд со взъерошенными от драки волосами, в мешковатой одежде, превосходившей тощее тело в размерах раза в два, стал смахивать на истощенного воробья в период суровой зимы: такой же голодный, холодный, измученный, не приученный к ласке и отчаянно нуждающийся в ней. подобное душещипательное зрелище непременно пробудило бы в каждом неравнодушном зрителе с намёком на человечность желание утешить, обнять, приободрить Эндрю. но все эти махинации были чужды и непривычны для Брины, потому она выбрала другой наиболее подходящий путь для продолжения диалога — мотивацию.
— когда малютка Доу не верит в то, что она всего лишь малютка Доу, она способна на многое. — Флетчер беспечно пожала плечами. в ответ послышалось лишь истинно Миньярдское полное пренебрежения фырканье в качестве непримиримости и горького упрёка.
конечно же девчонка и без укоров безошибочно осознавала, что произносить наставления гораздо легче, чем следовать им. да только племянница солнца и не требовала, чтобы её собеседник безукоризненно выполнял вышесказанное. её лояльное отношение в перемешку с неподдельным спокойствием вообще наверняка бы отлично граничило с безразличием, если бы не факт странного родства, несомненно влияющий на мышление. именно он и заменял безмятежность заинтересованностью, подталкивал фокси к ещё неизведанному чувству — поддержке.
— страх подобен огню. так говорил один из людей моего отца. умеешь обращаться с огнём? отлично. ты будешь согрет и сыт, а во тьме сможешь осветишь себе путь. но если ты однажды потеряешь над ним контроль, он ранит тебя, а затем уничтожит. именно поэтому заявление о том, что страх может быть как твоим врагом, так и союзником, дьявольски правдиво. — губы плотно сжались в сплошную тонкую линию. Флетчер не знала, что ещё следовало бы сказать или сделать. бойкая чертовка и так приложила немало усилий, переступила через огромное количество своих гребанных принципов, освоила новые навыки, эмоции и всё ради того, чтобы помочь.
в ответ она услышала целое ничего.
верно, Миньярд беспристрастно молчал и по-прежнему задумчиво хмурился. казалось, он просто мечтал поскорее сбежать от общества новой знакомой.
лицо блондина даже в полумраке помещения не оттенялось слишком сильно. оно неизменно казалось болезненным, но и одновременно аристократически бледным, словно вытисненным из благородного камня: такое же мраморное, безукоризненное и нечитаемое. его идеальные ровные зубы не оголялись в неком животном оскале, как тогда, в пыточной, а прятались за припухшими от ударов губами. печать яркого протеста чуть стягивала полоску уст, держа мышцы рта в напряжении, чтобы на случай чего, молниеносно метнуть острую фразу.
о да, оборонительные действия стали первой позицией в списке необходимых задач. мало того, что парень никак не отреагировал на старания Сабрины, так ещё и с непривычки негласно предпочёл свести их к нулю, ведь мало-мальское заботливое отношение являлось в детском доме неприемлемым и даже наказуемым. именно поэтому Эндрю избрал путь сопротивления, предчувствуя вероятность подвоха.
уж лучше напасть первым, чем вновь по-глупому довериться и подставить спину для очередного подлого удара.
внешне ничего не сообщало о надвигающейся буре ощущений, коварно рассвирепевшей внутри воспитанника. лишь глаза с завораживающими вкраплениями пятнышек разных оттенков благородного виски бегущей строкой несли в себе откровенный я-сука-блять-в-ахуе месседж. от дикой паники, смешанной с гневом на ситуацию, на самого себя и Брину, взгляд наливался неподдельными эмоциями, придавая расширенным зрачкам насыщенность. каштановая окантовка набиралась цвета и становилась пугающе чёрной.
подобную реакцию и следовало ожидать от перепуганного блондина. события, внезапно обрушившиеся на него, не давали мыслить спокойно, рационально и взвешено. нападение в совокупности с последовавшим стрессом, вызванным высотой, не позволяли даже управлять собственным сердцебиением, не говоря уже о поступках.
как бы отчаянно он не пытался оставаться лидером в столь грандиозном сражении против человеческой природы, силы были неравными. а потому, шансы на победу над страхом и немедленным укрощением его сводились к нулю. противостояние было выматывающим, дьявольски несправедливым и, как итог, бесполезным. да вот только хитрая надежда на лучшее, будто вода, всё равно нагло просачивалась в рассудок, наплевательски относясь к предстоящей логической развязке. она до предела наполняла собою мысли и вымещала из головы львиную долю сомнений. это было единственным поводом, почему Эндрю всё ещё и не шёл в атаку, и не покидал своего места рядом с Сабриной. поводом для того, чтобы фаерфокс ни на секунду не оставляла тщетных попыток привлечь интерес светловолосого ради подавления его ужаса.
— знаешь, какой самый мощный душевный импульс? — разноцветные глаза Флетчер сверкнули заговорщическими искорками.
— борьба? жажда крови? стремление к идеалу? — хрипотца в голосе кареглазого как никогда кстати перебивала нервные нотки.
— страх смерти. мы уже заведомо знаем, что рано или поздно наше существование резко оборвётся. и в этом весь вкус. жизнь – это, ведь очевидное движение к смерти. мы начинаем умирать с момента своего рождения и погибаем, даже когда растем. такая себе неизбежность, с которой нужно примириться... исходя из этого, страх высоты бессмыслен, как и любой другой перед лицом смерти. вообще, в мире нет ничего, кого/чего и правду стоило бы бояться. ну, кроме людей. — ледяной тон и мрачность истины так и остались висеть в воздухе даже после того, как золотоволосая бесшумно скользнула за дверь, ведущую на крышу здания.
девчонка покинула его. снова.
это был уже второй раз её исчезновения. без прощаний, шумных нравоучений и насильственных принуждений поступить правильно. чертовка удивляла своей манерой предоставлять Миньярду то, что во все времена позволяло человеку быть собой – возможность выбирать, думать и следовать указаниям разума.
и как бы отчаянно мозг не посылал импульсы одобрения в ту свою часть, что отвечает за желания, Эндрю уже точно решил, он не будет идти за Бриной.
не будет. ради сохранения собственной безопасности.
не будет. это уж точно.
тогда какого черта он открыл дверь, переступил порог и оказался на гребанной крыше?
осознание неприятно пронзило череп стрелой реальности. светловолосый посмотрел на простирающиеся виды и замер, борясь с внезапно нахлынувшим чувством тошноты. он боязливо склонил голову и трижды отрицательно покачал ею, будто в попытке вытрусить из рассудка дрянные мысли.
во всём виновата сука Флетчер. это она изрядно манила его, соблазняла последовать и попасться прямиком в когтистые лапы страха всей жизни. да только золотоволосая не лишала парня воли поступать так, как ему вздумается, а значит, по истине, она лишь подстегнула к действию. бросила вызов, но не заставила принять решение.
от данного факта не становилось легче. странный ком поступал к горлу и просился наружу. спазмы в желудке провоцировали новые рвотные позывы, в то время как позвоночник по-прежнему противно ныл и наказывал физическим страданием за любое движение. шум в ушах начал стремительно усиливаться. шифер под стопами вдруг как-то необычно поплыл. воспитанник согнулся напополам и болезненно захрипел. ноги предательски дрожали и уже отнюдь не держали его. сил не было. потому он почувствовал, как тощий зад медленно соприкоснулся с шершавой поверхностью.
и в ту же секунду чьи-то мягкие руки заботливо коснулись плеч кареглазого. они невесомо толкнули его к ледяной трубе, чей холод позволил притупить боль. найдя опору и способ облегчить страдания, обладатель прекрасных локонов смог перевести дух. облегчённый стон вырвался из пересохших уст Эндрю.
— Дрю, дыши. просто дыши, ладно? я здесь. — Брина и сама не знала, зачем произнесла это. слова покинули губы слишком невольно и быстро, чтобы успеть проанализировать их.
Миньярд наблюдал за своей взволнованной собеседницей пристальным взглядом из-под полуопущенных век. даже густые и длинные ресницы казались блёклыми. дыхание учащалось всё сильнее с каждым нежным поглаживанием фаерфокс по запястьям парня. на мгновение показалось, словно на каждом кончике её пальца находились источники тока, то и дело пронизывающие тело блондина разрядами, от которых неумолимые мурашки рассыпались по коже.
— отойди. — наконец озвучил невысокий боец. — оставшаяся порция хлеба просится выйти. — губы расплылись в безрассудной, фирменной улыбке.
тогда-то воспитанница и поняла, что в этом как раз-таки и кроется истинная сила людей: смеяться изо всех сил, когда хочется разрыдаться. вот почему определенно стоит идти одной дорогой с теми, кто принимает печаль и боль, но продолжает улыбаться.
племянница солнца повиновалась и резко отпрянула, отняв цепкие пальцы от рук Миньярда.
оба безбашенных осознавали, что такая дьявольская близость была слишком опасно превратной и рискованной. но всё же, определенно нашлось нечто очень значимое для того, чтобы подтолкнуть Флетчер к этой губительной пропасти телесных контактов. И это больше пугало, чем радовало.
— кто бы мог подумать, что я вообще когда-нибудь подпишусь на это. — кареглазый кивнул в сторону границы крыши, где заканчивалось покрытие и начинали выглядывать высотки.
серые однообразные здания словно соревновались за звание всемогущего, протягивая свои гигантские пальцы ввысь, в попытке дотянуться до самого неба и украсть все звёзды. они с неким предупреждением угрожающе возвышались над дорогами, показывая полное превосходство над совершенно ничтожными созданиями – людьми. от данного живописного вида становилось как-то не по себе.
— какого черта ты вообще пошёл за мной, если так сильно боишься? я тебя мотивировала, но не заставляла действовать столь быстро.
— храбрый человек не тот, кто не боится, а тот, кто побеждает страх. да и, если на то пошло, отчаявшиеся люди совершают отчаянные поступки. — Эндрю произнёс данные слова с яркой насмешкой, укоряя то ли автора за правдивость, то ли себя за соответствие изречениям.
— и кто же это сказал? — Сабрина нервозно и довольно тщетно изучала по-прежнему незаинтересованное лицо парня.
— не помню. это оказалось в газете, которую я стащил вместе с хлебом у Дороти. мне же нужно было как-то насолить этой суке. она лишила меня еды.
— если действительно хочешь досадить ей, то в следущий раз попробуй не обращать на её слова и поступки никакого внимания. полнейшее безразличие ударит по уязвлённому самолюбию сильнее, чем что-либо.
помолчав несколько долгих минут, блондин внезапно даже для самого себя выдал следующее:
— похоже, ты права. я ничего не добился и только время потерял.
— довольно глупо с твоей стороны воспринимать отдельную неудачу как полное поражение. взывая общество уважать твои убеждения путём отстаивания личных принципов, ты не теряешь время. — на выдохе, гордо и упрямо Брина отчеканила череду слов, словно репетировала речь неделю.
— сейчас точно блевану от твоей дотошной интонации зубрилки. лиши меня этого. просто заткнись. — светловолосый шумно втянул морозный воздух сквозь зубы и дёргано приподнял грудную клетку. добившись полнейшей тишины, которую разбавлял лишь громкий стук его собственного сердца, кареглазый надменно выплюнул. — так-то лучше.
фаефрокс сбросила с себя рубашку, оставшись в майке и шортах, и уселась на ткань, покрывающую шифер. казалось, холод, пробирающий Миньярда до костей, отнюдь не трогал девушку. независимая, она выглядела величественно и строго, будто сама была ледяной королевой, высеченной из айсберга.
Эндрю не хотел признавать, что до сих пор не мог оторвать взгляд и внимательно следил за новой знакомой. он ловил глазами каждое действие: плавный вдох, выдох, блуждание тонких рук по карманам, затем поиски неизведанного и нахождение его.
когда Сабрина прокрутила в руках пачку сигарет, а потом взяла одну табачную палочку и подожгла её спичкой, владелец острых скул скривился.
— какого хера ты делаешь? — презрение сочилось сквозь фразу и уничтожало своей выразительностью.
золотоволосая ничего не ответила. тогда плут испытал крайнее раздражение и разрезал воздух требовательным:
— я, блять, спрашиваю, что ты делаешь?
— а ты разве не видишь? — ухмылка. гребенная ухмылка, которую блондин уже прям-таки возненавидел. — глушу сигаретами всё то, что делает меня уязвимой. в прямом смысле прижигаю в себе человеческое начало. — договорив, она поднесла к посиневшим губам зажатую между пальчиков тлеющую сигарету и сделала одну затяжку.
— я думал, у тебя не должно быть проблем с инстинктом самосохранения. но раз ты так тупо распоряжаешься здоровьем и тратишь его на скользкие удовольствия в виде едкого дыма, то ты отбитая на всю голову. — он рассуждал довольно надменно, но серьезно, а девушка лишь заливисто хохотала.
поняв, что все старания бесполезны, Эндрю утратил энтузиазм и, достойно приняв поражение, умолк. сие мрачное молчание длилось бы вечно, если бы Флетчер вновь не вынудила его раствориться:
— на прошлой неделе в прикроватной тумбочке у Джейсона воспитатели нашли пачку сигарет. они заставили его съесть все двадцать штук. «клин клином вышибают» – так сказала наша мучительница Дороти Гилберт. — девушка замерла, будто сомневаясь, слушают ли её и стоит ли развивать мысль. в ответ Эндрю удостоил собеседницу вопросительным и, на удивление, заинтересованным взглядом, который несомненно поощрил продолжать.
— вот почему Браун пытал тебя сегодня. хотел, чтобы кто-то ещё разделил его страдания от неправильно трактованной фразы.
— конченный ублюдок с манией величия. — комментарий Миньярда прозвучал с уничтожающей ноткой убийственности. фокси кивнула и добавила:
— самое важное здесь то, что пачка была моей. Джейсон украл её у меня, и был наказан за содеянное... как бы сильно не хотелось признавать, карма всё же существует.
— тогда почему она так редко и выборочно срабатывает? почему, например, прямо сейчас не проучит тебя за курение? — руки с вызовом скрестились на груди.
— наверное, потому что карма ещё и преподаёт уроки. вот, например, один из них: абсолютно всё, что тебе нужно знать о жизни, находится в этих четырех картонных стенках. — лисица постучала ноготком по поверхности пачки, оцарапала глянцевое покрытие и заговорщическим тоном приметила. — готова поспорить, как бы ты не противился, одна сторона твоей личности уже соблазнилась иллюзорным величием темной пачки с золотой каймой – привлекательный намек на гламур и богатства, тонко намекающий, что сигареты – верные и благородные друзья, а это — неправда. есть и обратная сторона вопроса. там жирным текстом черным по белому написано, что эти опрятные маленькие солдатики смерти на самом деле хотят тебя убить. вот, где действительно правда. о, этот соблазнительный зов смерти. как можно противиться ее манящему шепоту? сладкое всегда становится горьким, а все горькое станет когда-нибудь сладким...
— чушь собачья. как и то, что сигарета - лучшее болеутоляющее. вместе с дымом ты не выдыхаешь боль, а причиняешь вред организму.
— Дрю, ты так ярко сопротивляешься обыденным вещам, что мне всё больше хочется испортить тебя. — игривая улыбка Чешира растянула её губы, заставив светловолосого ощутить настороженность на кончике языка.
хмурое выражение лица парня только сильнее развеселило чертовку. выпуская клубы пахучего дыма в сторону воспитанника, фаерфокс наслаждалась заветной дозой никотина и с безумством тихонько шептала:
— я определенно испорчу тебя, Эндрю Миньярд...