Глава 1
Я никогда не сравнивала наши человеческие тела, как технику на кухне. Но мы похожи, как оказалось, на холодильник, микроволновку, компьютер или телевизор. Чтобы это всё заработало, нужно включить прибор. Нажать на кнопку. Это именно то, что помогает мне проснуться. Опять щелчок и медленно моё тело возвращается к работе. Сперва включается мой мозг, и я ощущаю боль в голове и в челюсти. Затем включается слух, и я различаю шёпот, окружающий меня. Потом я могу чувствовать твёрдую поверхность, на которой лежу вниз лицом. Затем тяжесть в пальцах, руках, плечах, желудке, ногах и пальцах ног. Я могу ими пошевелить. И вот я в состоянии открыть глаза. Хотя картинка прыгает и не такая чёткая, как бы мне хотелось, но я вижу людей. Они передвигаются ползком и находятся напротив меня. Когда моё зрение становится чётче, то я понимаю, что это женщины, сгруппировавшиеся в углу, а я лежу на металлическом полу.
— Она жива, — раздаётся шёпот.
— Надо помочь ей.
— Нельзя. Уже пятеро погибло. Мы не можем.
Я не могу понять, что происходит. Я приподнимаюсь на руках и издаю стон от боли во всём теле. Мне бросается в глаза кольцо, которое до сих пор на моём пальце. Но если раньше камень напоминал булыжник, то сейчас он абсолютно чёрный и переливается.
— Не снимай его, — раздаётся женский голос с сильным акцентом. Я вскидываю голову и недоумённо смотрю на толпу женщин.
— Снимешь, умрёшь, — говорит женщина с чёрными длинными волосами и раскосыми глазами, но сейчас волосы грязные и спутанные. Её одежда такая же. Да все женщины имеют на себе следы насилия.
— Где я? — Хриплю я, опускаясь на задницу, и облокачиваюсь о металлическую стену.
— Мы не знаем, — отвечает молоденькая, рыженькая девушка. — Ты была последней, кто появился здесь за это время.
Я прикрываю глаза от сильного давления в них из-за боли.
— Хочешь воды? Нам оставили воду, — предлагает темнокожая женщина и первая отрывается от толпы. Она подходит к металлическому кувшину и протягивает его мне.
— Она безопасна. Мы её пили, — добавляет она.
— Спасибо, — я натягиваю улыбку и делаю глоток воды.
— Она помогает излечиться от ран. У меня была сломана рука перед тем, как я попала сюда, — сообщает мне китаянка, хмуро разглядывающая меня. И когда я оглядываю всех женщин, то понимаю, что каждая из нас это представитель какой-то национальности. Здесь есть афроамериканка, индианка, рыженькая ирландка или шотландка, китаянка, кореянка и испанка или мексиканка с кудрявыми тёмными волосами. А я...я, вообще, имею смешанную национальность, сильно смешанную. Я могу сойти и за американку, и за европейку, и даже за мексиканку. Что здесь происходит?
Понемногу я понимаю, что китаянка была права, боль уходит. Челюсть больше не зудит, как и голова не болит.
— Кто вы такие? — Шёпотом спрашиваю их.
— Такие же, как ты. Мы в рабстве. Так мы решили, — отвечает испанка или мексиканка. — Я Фрида. Я родилась в Мексике и жила в Нью-Йорке пять лет. Работала няней с мудаком нанимателем.
— Жаклин. Я из Америки. А вы?
— Мы все оттуда, — произносит китаянка. — Я Сюин, мои родители китайцы и у них свой ресторан в китайском квартале в Бостоне.
— Я Дафна, — улыбается рыженькая. — Моя мама шотландка, а папа ирландец. Я тоже из Бостона. Мой отец из тех ублюдков, которые распространяют наркотики.
— Я Эбби, — кивает мне афроамериканка. — Я жила в Сан-Хосе.
— Тамара, — смущённо произносит индианка. — Приехала в Америку из Индии, чтобы стать актрисой. Лос-Анджелес.
— Джа Ин, — представляется кореянка. — Была в отпуске в Нью-Йорке.
— Очень приятно. Но что за чёрт здесь происходит? И где здесь? — Хриплю я, оглядывая тёмное металлическое помещение. Мы словно в бункере и здесь горят лампы, но они встроены в стены, и их очень мало, поэтому освещение довольно скудное.
— Мы не знаем, — отвечает Эбби. — Мы больше никого не видели. До тебя здесь было ещё пять женщин, но они погибли на наших глазах. Двое сняли свои украшения, это были браслеты, и упали замертво. Одна покончила с собой, начала биться головой о металлическую стену и размозжила себе череп. У неё были серьги. Двое просто не очнулись. На них был пирсинг в носу с этим камнем. И ты последняя, Жаклин, из выживших. После тебя больше никто не появлялся.
— Кольцо, — шепчу я, поднимая руку.
— Да, у нас всех что-то есть с таким камнем, — кивает Тамара. — У меня серьги. Мне их прислал продюсер и попросил надеть на вечеринку. В тот же вечер я попала в аварию из-за того, что ко мне начал приставать парень, с которым мы ехали в такси. Я ударила его, начала кричать, таксист не справился с управлением, и мы слетели с дороги. Это всё, что я помню, затем очутилась здесь.
— У меня кулон, как и у Эбби и Джа Ин, — говорит Фрида и приподнимает цепочку. — Каждая из нас была вынуждена надеть это или на нас одели. На меня насильно одел мой работодатель после того, как избил и изнасиловал меня.
— На меня напал мой брат. Тоже хотел изнасиловать, хотя раньше за ним такое не наблюдалось. Я растила его. Он одел на меня цепочку, мне удалось сбежать, и затем я потеряла сознание, — рассказывает Эбби. — Как и остальные очнулась здесь.
— Я закрывала кафе, когда на меня напал неизвестный. Он сломал мне пальцы, а затем изнасиловал меня. Я помню, что не могла встать, и тогда кто-то одел на меня браслет с камнем. Затем я отключилась и оказалась здесь, — произносит Сюин.
— А я находилась на вечеринке. Я прилетела в Америку в отпуск и на свадьбу своей младшей сестры. Мы как раз были на девичнике, когда двое мужчин начали драться из-за меня, а затем меня схватили за волосы и выволокли на улицу. Я отбивалась как могла, мне удалось освободиться, но на мне уже была цепочка, когда я пошла искать свою сестру. Я не дошла, потеряла сознание из-за сильной боли в голове, — делится Джа Ин.
— На меня напал мой будущий муж. Это был не мой выбор, папа выбрал этого придурка, чтобы соединить наши кланы. Он приехал ночью ко мне, был сильно пьян и порезал меня, пытаясь одеть на меня цепочку. Я ударила его по голове и не дошла до помощи. Я потеряла сознание от потери крови и оказалась здесь, — мрачно произносит Дафна.
— Выходит, на каждую из нас напал мужчина и одел на нас украшения. Мой муж сошёл с ума и ударил меня, пытался изнасиловать, но я сбежала. Он манипулировал моим ребёнком, но я решила закончить наш десятилетний брак. Я успела позвонить подруге, а потом моё тело словно начало отключаться. Это было больно, — шёпотом говорю я.
— Да, так действуют на нас камни. Ими кто-то управляет, — выдыхает Дафна. — Мы как рабыни.
— С чего вы взяли, что дело в камнях? — Хмурюсь я.
— Двое сняли украшения и тут же упали замертво. Также мы не видели никого, но тела убирают, когда мы отключаемся, как по щелчку, а потом включаемся, то есть просыпаемся. Пока мы находимся во сне, нам приносят еду и воду, — отвечает Эбби.
— Вы здесь уже долго? — Интересуюсь я.
— Не знаем. Но по ощущениям очень долго. Когда я подверглась нападению, было четвёртое декабря, — Дафна указывает на себя.
— Я отключилась первого декабря, и я была одной из первых, кто здесь оказался, как и Эбби, — Тамара указывает на женщину. — Фрида пятнадцатого декабря. Сюин одиннадцатого.
— Я второго, — говорит Эбби.
— Я шестого, — Джа Ин поднимает руку.
— В промежутках между мной и Тамарой была самоубийца. Она не разговаривала с нами, сходила с ума, а затем размозжила себе череп.
— Двое других появились перед Фридой.
— А ещё двое между появлением Джа Ин и тобой, Жаклин.
— Когда это произошло, на календаре было двадцатое декабря, а двадцать первого у моей дочери должно быть день рождения. Чёрт, — я жмурюсь от боли и тру своё лицо.
— Каждая из нас была похищена в декабре, словно по расписанию, — добавляю я. — А как я появилась? Как это, вообще, происходит?
— Нас отключают, — отвечает Эбби. — Когда мы просыпаемся, тогда что-то происходит.
— А вы проверяли входы и выходы? — Я поднимаюсь по металлической стене.
— Да, они литые. Мы пытались даже разбить фонарики, чтобы как-то защищаться, но это невозможно. Толстые стёкла, — кивает Тамара.
— Но ведь как-то же здесь появляются люди и еда, — хмурюсь я.
— Мы не знаем как.
— Мы научный эксперимент. Они собрали нас по какой-то веской причине, — шипит зло Сюин.
— Кого-нибудь забирали? — Спрашиваю я, обходя нашу «клетку» и щупая стены.
— Нет. Только прибывают. Мы предполагаем, что они собирают нас на каждый день, но зачем понятия не имеем. Мы все разные.
— Да, я заметила, что мы всё разной национальности. Но в чём суть? Испытания новых лекарств или заражение? — Я бросаю взгляд на женщин.
— Ты тоже считаешь, что всё это искусственно создано? — Спрашивает с интересом Фрида.
— Да. Я даже уверена в этом. Я считаю, что правительство испытывает своё биологическое оружие на людях. Но сейчас они набрали женщин. Только женщин, подвергшихся насилию или нападениям. Это странно, но, значит, они хотят что-то именно от женщин. Но что? И кто они такие?
— Я, вообще, думаю, что нас похитили инопланетяне. У нас странные украшения и мы все женщины разных рас. Мы им нужны для оплодотворения, — вставляет Дафна.
— О-о-о, да, прекрати, — закатывает глаза Фрида. — У тебя на уме лишь секс.
— А что? Я читала такие романы, и все инопланетяне были горячими. Может быть, нам повезло? Я бы не хотела возвращаться. Я ненавижу свою жизнь, — фыркает Дафна.
— Я тоже, но умирать не хочу и уж точно вынашивать кому-то детей тоже, — цокает Тамара.
— Моя жизнь тоже не сахар, но использовать женщин в качестве суррогатных матерей без их ведома, нарушение человеческих прав, — замечает Эбби.
— Подождите, — я поднимаю руку, останавливая их спор. — Вы все не хотите вернуться в свою жизнь? У вас она была сложной, и вы хотели сбежать из неё?
— Да.
— Ещё бы.
— Поверь мне, с моим папочкой, любой взвоет.
— Да.
— Ненавижу быть куклой в этом мире.
— Да.
— Да, у меня тоже причин нет.
Я в ужасе смотрю на них.
— Так, выходит, что они собрали именно тех, кто готов проститься со своими близкими и не будет сожалеть. Потому что я тоже не буду. Мне нужна только моя дочь. У вас есть дети?
Все отрицательно мотают головами.
— Чёрт, они следили за нами. Они убедились в том, что у нас есть причины исчезнуть. А нападения могут объяснить наше исчезновение. Они готовились к нашему похищению, — в страхе шепчу я.
— Ты хочешь сказать, что мы те самые подопытные крысы, у которых даже теперь алиби есть на случай исчезновения и нас никто не будет искать? — Шепчет со слезами на глазах Фрида.
— Прости, но да. Я так думаю. Чёрт. Нам нужно выбираться отсюда. Мы должны найти выход. Просто так людей не похищают, а также не выставляют все так, как будто мы сами ушли. Это ловушка.
— Но как? Здесь нет дверей! Мы все проверили!
— Надо проверить ещё раз. Я не собираюсь торчать здесь, да ещё и числиться без вести пропавшей, когда у меня там осталась дочь. Я убью за неё, — рычу я и принимаюсь тщательно осматривать шершавые металлические стены. Другие женщины делают то же самое. Мы все ходим кругами в небольшом помещении.
— А что насчёт туалета? — Спрашиваю я.
— Нас отключают и приносят нам горшки. Мы ходим туда три раза в день, а затем нас снова отключают и забирают их, — говорит Эбби.
— А не отключаться возможно?
— Нет, они управляют нами. Мы пытались всё это сделать, но не получилось, — качает отрицательно головой Тамара.
— Прежде, чем отключить нас, меняется свет. Сейчас он жёлтый, потом становится красным. Это вызывает страх, безумный страх на самом деле, — признаётся Фрида.
— Это жутко, словно нас собираются сожрать, — бормочет Джа Ин.
Я, наверное, ещё в шоке, потому что не чувствую больше ни боли, ни страха, ни ужаса. У меня есть цель — выбраться отсюда, ради своей дочери и быть с ней.
Это так смешно, что именно похищение какими-то ублюдками, заставило меня пересмотреть важность моих опасений в прошлом. Я боялась уйти от Брайтона, а сейчас я готова на всё, только бы вырвать свою свободу и быть со своей дочерью. Меня не пугают больше проблемы, с которыми я встречусь во время бракоразводного процесса. Меня даже не пугает то, что моя семья отвернётся от меня и выгонит меня, отречется от меня. Плевать. Это так мелочно по сравнению с тем, в какой заднице я оказалась.
— Это бесполезно, — зло шипит Дафна. — Нет здесь выхода. Нет его. Мы, кажется, несколько часов ходим по кругу и ничего не нашли. Я уже устала.
Она капризно садится на пол, но я продолжаю в который раз ощупывать стену. Затем одна за другой сокамерницы сдаются и садятся рядом с Дафной. А мне плевать. Я должна выбраться отсюда. Должна. У меня вся жизнь впереди, и я не собираюсь стать чьим-то чёртовым экспериментом.
Внезапно свет меняется на красный, и я замираю. Моё сердцебиение повышается. Я пытаюсь взять под контроль свои чувства, но это невозможно, потому что женщины начинают орать, как сумасшедшие. Я оборачиваюсь к ним, сжимая кулаки, и начинаю глубже дышать. Я вижу, как мои сокамерницы хватаются друг за друга, плачут и визжат. Боже мой, у меня уши закладывает довольно сильно.
— Хватит. Прекратите вы, — шепчу я. Куда делся мой голос? Что за чертовщина?
И вот он щелчок. Мой мозг отключается, как запрограммированный. С ним же отключается всё подряд. Темнота снова окружает меня.