Неизвестное родство. Тайная комната

После Рождества в семье Блэков, казалось, всё наладилось. Римус снова взял на себя роль репетитора Ориона, чтобы помочь ему наверстать все пропущенные уроки, и помог систематизировать заметки, которые Орион сделал о прошлом Волан-де-Морта. Не было никаких вопросов или слов предостережения по поводу желания Ориона узнать как можно больше о Волан-де-Морте — отчего Орион вздохнул с облегчением. Он не мог этого объяснить, но в глубине души Орион знал, что прошлое Волан-де-Морта было важно для будущего.

Сириус пытался найти золотую середину между работой и общением с Орионом, что было сложно, потому что Руфус Скримджер, глава Управления мракоборцев, и Корнелиус Фадж, министр магии, требовали ответов из-за того, что было проведено несколько интенсивных поисков в школе, и безрезультатно. Сириус пытался уменьшить давление, но Орион знал, что у них заканчивается время. Если они не найдут виновного в кратчайшие сроки, у Ориона было предчувствие, что Министерство заберёт наиболее вероятного подозреваемого, которым, к сожалению, будет Хагрид.

Приветствуемым дополнением ко всему этому безумию стали визиты Эвелин. Обычно она заходила на ужин, даже когда Сириуса задерживали в Министерстве. Как бы странно это ни звучало, Орион быстро обнаружил, что с нетерпением ждёт встречи с ней, хотя на самом деле не так уж хорошо её знал. В Эвелин было что-то такое, отчего Орион мог ей доверять. За несколько дней Орион понял, почему его отец был ею очарован. Всё было так, как и говорила Эвелин. Она могла успокоить его, а он мог её рассмешить.

Орион едва мог сдержать волнение, когда пришло время возвращаться в Хогвартс. Он умудрился втиснуть в свой чемодан всё — включая несколько книг пятого курса, которые Римус подобрал для него, и новый журнал, посвящённый информации о Волан-де-Морте. Это было определённо лучше, чем пытаться не запутаться в свитках пергамента. Римус поддержал идею Ориона, заверив, что передаст любую новую информацию, если Орион сделает то же самое.

Сириус просто подумал, что они оба чокнутые, и снова обвинил Римуса в том, что тот превратил его сына в книжного червя, хотя эта жалоба была не такой убедительной, как в прошлом. Орион и Римус чувствовали, что он хотел получить информацию о Волан-де-Морте не меньше, чем они.

Орион был в восторге, увидев Невилла и Седрика, когда они вышли из камина. Невилл сразу же начал сыпать вопросами и остановился только тогда, когда Седрик сжалился над Орионом и наложил Чары немоты. Конечно, это не избавило Ориона от необходимости отвечать на вопросы, но, по крайней мере, он смог говорить. По сравнению с поездкой Невилла в Румынию, долгое пребывание Ориона в Поместье Блэков было довольно скучным. Конечно, он многому научился, но ни разу не покидал стен Поместья. Невилл побывал в совершенно другой стране. Невилл отказался много рассказывать, но по улыбке на его лице они поняли, что какой-то успех точно был.

Пройдя через барьер на платформу 9¾, Орион порадовался, что они ушли так рано. Он знал, что приставания Невилла — ничто по сравнению с тем, с чем ему придётся столкнуться в Хогвартс-экспрессе. Все знали, что его забрали из школы, и все также знали, что его отец руководил расследованием. Сказать, что он ничего не знает, вероятно, сработало бы только на тех, кто плохо его знал — что, к сожалению, не относилось к Невиллу, Гайдену, Рону и Гермионе.

Орион уже предчувствовал головную боль, которую принесёт ему этот разговор.

Когда Седрик и Невилл побежали к поезду, чтобы найти купе, Орион остался рядом с отцом и дядей. Было легко заметить, что — даже сейчас — Сириус боролся с желанием забрать Ориона домой и запереть его до тех пор, пока Хогвартс снова не станет полностью безопасным. Проблема была в том, что, пока сотни юных волшебников и ведьм будут изолированы в одном месте, Хогвартс никогда не будет полностью безопасным. Несчастные случаи и травмы были неизбежны.

После минуты молчания Римус шагнул вперёд и притянул Ориона в объятия.

— Будь осторожен, детёныш, — мягко сказал он, — и держи нас в курсе любых новых событий.

— Обязательно, — быстро заверил Орион. В тот момент он не собирался испытывать судьбу. Он был готов почти на всё, лишь бы вернуться в школу.

Как только Римус отступил, Сириус схватил Ориона в яростные объятия, почти лишив его возможности дышать.

— Не броди один, Ори, — твёрдо сказал он. — Держись групп и используй здравый смысл, что бы ни говорили другие.

Орион послушно кивнул. Он знал, что будет нелегко убедить Гермиону, Гайдена и Рона прекратить расследование.

— Тебе не нужно беспокоиться обо мне, папа, — заверил Орион. — Я буду вести себя хорошо, обещаю.

Сириус вздохнул, прежде чем неохотно отпустить Ориона.

— Я знаю. Ты всегда ведёшь себя хорошо, когда не пытаешься защитить всех остальных.

Орион почувствовал, что краснеет. Он знал, что Сириус прав. У него была привычка ввязываться в неприятности, чтобы помочь другим. Раньше он никогда не задумывался об этом, потому что это всегда было для него таким естественным. Кроме того, именно этому учили мракоборцев, и если он хотел стать мракоборцем... «...Но я пока им не являюсь и никогда им не стану, если меня убьют».

Внезапно Орион понял нежелание своего отца отпускать его и мысленно поклялся думать, прежде чем действовать. Он только надеялся, что сможет убедить своих друзей сделать то же самое.

Орион попрощался с отцом и дядей и ушёл в купе, которое выбрал Невилл. Удивительно, как одно осознание может изменить всё. Не так давно он был счастлив вернуться в Хогвартс к своим друзьям. Теперь же он видеть только опасность, которая подстерегала их всех. Он начал задаваться вопросом, почему из школы не забрали больше учеников.

В мгновение ока платформа заполнилась людьми. Гермиона была среди первых, кто прибыл, и ворвалась в купе с выжидательным выражением лица. К сожалению, Орион не мог удовлетворить её любопытство. Он не хотел повторять одно и то же снова и снова. Гайден прибыл вскоре после неё с раздражённым выражением на лице, снимая с себя слой за слоем одежду, которую его заставила надеть мать. Невилл и Гермиона сочувственно улыбнулись Гайдену и сказали что-то утешительное. Орион мог только в замешательстве смотреть на это. Его отец и дядя делали то же самое, но он никогда не жаловался на такое и не слышал жалоб от своих друзей. Возможно, это было чем-то, что предназначалось только для матерей.

Как и ожидалось, семья Уизли прибыла всего за несколько минут до отправления поезда, выглядя довольно загорелыми и веснушчатыми. Однако любые мысли о том, чтобы расспросить Рона о его поездке, исчезли, когда Рон вошёл в купе, жалуясь на свою сестру. Судя по всему, миссис Уизли хотела приехать пораньше, чтобы предотвратить повторение того, что произошло в сентябре, но они задержались из-за Джинни, которая что-то забыла.

— Она — просто ужас! — негодовал Рон. — Она писала в этой проклятой штуке всё время, пока мы были в Египте! Маме пришлось пригрозить, что бросит дневник в огонь, чтобы она оставила его дома, пока мы ездили на экскурсии, которые Билл для нас устроил. Честное слово, о чём может так много писать одна девчонка?

Все медленно перевели взгляды на Гермиону, как будто она знала ответы на все вопросы в мире.

— Что? — возмущённо спросила Гермиона. — То, что я девочка, не означает, что я знаю всё, что может чувствовать Джинни, но готова поспорить, что сейчас она чувствует себя немного подавленной. Не знаю, как вы, но я никогда не видела Джинни ни с кем. Она всегда одна.

Орион нахмурился в раздумье. Он должен был признать, что почти не видел Джинни Уизли после её распределения. Казалось, она просто растворилась в толпе. Эта мысль заставила Ориона задуматься, не случится ли то же самое с Роуз, когда она приедет в Хогвартс в сентябре. Станет ли она просто ещё одной первокурсницей, в одиночку ищущей свой путь в Хогвартсе? Не всем везло попасть на тот же факультет, что и те, с кем они садились в поезд.

«Нет. Я не позволю этому случиться. Мы с Гайденом не будем такими, как Рон. Мы присмотрим за Роуз».

Рон фыркнул.

— Да ладно тебе, Гермиона, — недоверчиво произнёс он. — Ты не думаешь, что Джинни сказала бы что-нибудь, если бы всё было так плохо?

— А ты бы стал? — возразил Орион. — Подумай об этом, Рон. Мы многое не рассказываем своим семьям, потому что боимся, что они о нас подумают. Иногда рассказать семье — это самое трудное.

Рон замолчал. Никто не мог возразить Ориону, потому что все знали, о чём он говорит. Несмотря ни на что, Орион всё ещё не мог заставить себя рассказать отцу и дяде о голосе, который он слышал в Хогвартсе. Сириуса и так дёргали во все стороны из разных отделов Министерства. Последнее, что нужно было Сириусу, — это узнать, что его единственный сын, возможно, сошёл с ума.

Поездка на поезде показалась длиннее обычного, но Орион решил, что это потому, что они всё время работали над домашними заданиями. Рон и Невилл едва начали выполнять половину своих заданий, а Гайден бросил своё эссе по зельям после третьей попытки написать его. Когда поезд наконец прибыл в Хогсмид, Орион с облегчением вздохнул, когда все убрали учебники в чемоданы. Если он ещё хоть раз увидит какой-нибудь учебник, он не выдержит.

Когда они вышли из поезда, Орион высматривал Джинни, но было трудно найти кого-либо в толпе студентов, спешащих к безлошадным экипажам. Внезапная мысль пришла ему в голову. А что, если кто-то из студентов помогает Волан-де-Морту? Кто бы заподозрил кого-нибудь среди толпы, когда все были так заняты уроками, учёбой, обязанностями и друзьями?

Джинни не было видно до тех пор, пока все не расселись в Большом зале. Орион быстро заметил, что она сидит среди группы первокурсников, но не предпринимает никаких попыток вступить в какой-нибудь разговор. Это было почти так, словно она просто сидела с ними, потому что ей нужно было где-то сидеть. Это было ненормальным поведением, особенно для Уизли.

Как бы Ориону ни было неприятно это признавать, с Джинни Уизли было что-то не так.

* * *

В течение следующих нескольких дней Орион пытался присматривать за Джинни, но это было трудно из-за занятий и бесконечных домашних заданий, которые внезапно навалились на них. Казалось, будто учителя решили, что единственный способ обеспечить безопасность учеников — это сделать их настолько занятыми, чтобы у них не было возможности делать что-либо, кроме учёбы. Вдобавок ко всему, Оливер снова обратился к Ориону с предложением стать частью команды по квиддичу. Видимо, идея иметь «запасного ловца» была слишком хороша, чтобы от неё отказываться.

Итак, вопреки здравому смыслу, Орион в итоге отправил письмо с Буклей, прося прислать его метлу в Хогвартс. Это была не такая впечатляющая метла, как «Нимбус-2000» Гайдена, но она была достаточно хороша, когда Орион учился летать у Чарли Уизли и Виктора Крама во время своего месячного пребывания в Болгарии с Римусом, пока Сириус работал с местным Министерством над поиском поместья Пожирателя Смерти, о котором ходили слухи. Виктор был очень похож на него, прирождённый летун, который, казалось, действовал больше по инстинкту, чем по инструкции, поэтому они так хорошо поладили.

К сожалению, Виктор был ещё одним из многих друзей, с которыми Орион потерял связь за годы. Он был на три года старше Ориона, и им стало трудно находить общий язык, особенно когда Виктор поступил в Дурмстранг — школу, которая, по слухам, была связана с тёмным волшебником Грин-де-Вальдом и Тёмными искусствами.

Громкий стук быстро отвлёк Ориона от его мыслей, и он увидел, что Гайден и Рон бросают на стол стопки книг, которые они принесли из библиотеки для своих эссе по зельям. По выражению их лиц Орион понял, что они хотели что-то сказать, но не хотели, чтобы кто-то подслушал.

Гермиона заметила то же самое.

— Что вы двое натворили? — скептически спросила она.

Гайден выглядел оскорблённым, а Рон зыркнул на Гермиону.

— Ничего мы не натворили! — сердито возразил Рон, схватив с верхушки стопки Гайдена наполовину мокрую, потрёпанную на вид чёрную книгу и бросил её перед Гермионой. — Мы нашли это в туалете Миртл. Кто-то пытался от неё избавиться и бросил в унитаз — сквозь голову Миртл!

Гермиона нахмурилась, а Орион и Невилл наклонились поближе, чтобы взглянуть. Это было похоже на старый дневник с выцветшей датой на обложке, указывающей, что ему всего пятьдесят лет. Гермиона медленно открыла дневник, и друзья увидели имя «Т. М. Редлл», написанное размазанными чернилами.

— Разве вы не понимаете? — нетерпеливо продолжил Рон. — Т. М. Реддл получил награду за особые заслуги перед школой пятьдесят лет назад! В Зале трофеев есть табличка. Мне пришлось полировать её раз пятьдесят, потому что я отрыгнул на неё слизней. Наверняка это он остановил атаки пятьдесят лет назад!

Орион не мог отвести глаз от дневника, пока Гермиона листала пустые страницы. Насколько он знал, существовал только один Т. М. Реддл, и он ни за что не стал бы доверять тому, что тот оставил после себя. «Или это было подброшено?» Было очень подозрительно, что что-то принадлежащее Волан-де-Морту было найдено в Хогвартсе в то же время, когда впервые за пятьдесят лет открылась Тайная комната, не говоря уже о том, что найдено в туалете — месте, где было совершено первое нападение.

— Зачем кому-то выбрасывать пустой дневник? — с любопытством спросил Невилл.

— Ну, он, очевидно, был маглорождённым, — сказала Гермиона, открыв заднюю обложку книги и увидев напечатанное название универсального магазина на Воксхолл-роуд в Лондоне.

— Или вырос в мире маглов, — возразил Орион, выхватывая дневник из рук Гермионы. — Я думаю, что нам стоит показать это профессору Дамблдору. Дневник может быть опасен.

— Опасен? — недоверчиво спросил Рон. — Орион, там ничего не написано! Как он может быть опасным?

— Возможно, у него есть скрытые силы, — предположила Гермиона.

Именно этого и боялся Орион.

— Это неважно, — твёрдо сказал он. — Вы не понимаете. — Его взгляд переместился на Гайдена. — Т. М. Реддл. Том Марволо Реддл.

Гайден долгое мгновение смотрел на Ориона, прежде чем его глаза расширились от тревоги.

— О, — тихо произнёс он. — Но это всего лишь дневник, Ори. Пустой дневник.

Гермиона вытащила из сумки волшебную палочку.

— Это мы ещё посмотрим, — сказала она и трижды постучала по дневнику. — Апарекиум!

Ничего не произошло. Гермиона на мгновение нахмурилась в раздумье, а затем полезла в сумку и достала что-то похожее на ярко-красный ластик.

— Это Обнаружитель, я купила его в Косом переулке, — сказала она, когда Гайден в замешательстве уставила на Гермиону, и сильно потёрла вторую страницу. И снова ничего не произошло.

— Что такого плохого в Томе Марволо Реддле? — с любопытством спросил Невилл.

Ему ответил Гайден.

— Так звали Волан-де-Морта до того, как он стал Волан-де-Мортом, — сказал он и взял дневник у Ориона, игнорируя испуганные взгляды Невилла и Рона. — Послушайте, я пока запру его в своём чемодане, но, думаю, нам стоит проверить ещё кое-что, прежде чем отдавать его Дамблдору. Возможно, здесь написано всё о Тайной комнате. Просто мы не можем это увидеть — пока.

Ориону это не понравилось.

— Тем более нам следует отдать его, — настаивал он. — Гайден, это не какая-то маленькая тайна, которую мы можем попытаться разгадать. Это затрагивает всю школу!

— Я знаю, — резко ответил Гайден. — Я просто думаю, что нам нужно убедиться, что это что-то важное. Подумай, как бы Дамблдор был разочарован, если бы это была ложная тревога.

Орион серьёзно сомневался, что Гайден действительно думал о разочаровании профессора Дамблдора. Правда заключалась в том, что Гайден просто был слишком любопытен, чтобы позволить взрослым со всем разобраться, не то чтобы Орион мог его винить. В жизни Гайдена было не так уж много взрослых, которым можно было доверять. У его родителей было больше секретов, чем у Министерства магии, и никто из учителей (включая профессора Дамблдора) никогда не предлагал поговорить с ним, кроме тех случаев, когда он попадал в неприятности или его жизнь была на волоске.

Как бы Орион ни ненавидел это, компромисс был единственным способом, чтобы Гайден, Рон и Гермиона согласились отдать дневник. У них было две недели, чтобы разгадывать тайны, прежде чем они отдадут его профессору Дамблдору. Это заставило Гайдена, Рона и Гермиону броситься в библиотеку, чтобы поискать во всех книгах, каких они только могли, чтобы раскрыть секреты дневника Волан-де-Морта. Орион просто не мог поверить, что они ведут себя вот так. Можно было бы подумать, что после прошлого года они станут более осторожными в отношении Волан-де-Морта.

Шли дни, и настроение в замке значительно улучшалось из-за отсутствия нападений. Мандрагоры становились угрюмыми и скрытными, что означало, что они быстро взрослели. Оставалось всего несколько стадий, прежде чем их нарежут и сварят. Единственным недостатком отсутствия нападений было поведение Локонса. Он при каждом удобном случае хвастался, что заставил нападения прекратиться.

Когда двухнедельный срок подошёл к концу, Орион не удивился, услышав, что Гайден и Рон умоляют его продлить. Гермиона, к счастью, сдалась после десятой попытки «взломать» дневник, заявив, что ничего хорошего не стали бы так хорошо прятать. К сожалению, Гайдена и Рона было не так просто убедить, и отсутствие нападений только укрепило их веру в то, что не было никакой спешки отдавать дневник.

Орион всерьёз хотел побиться головой о стену. Ложное чувство безопасности — идеальный способ застать врасплох. Сейчас им нужно было быть начеку больше, чем когда-либо. Гайден и Рон отказывались это понимать, а Орион устал пытаться быть «взрослым» в компании. Как Гайден мог быть таким беспечным с чем-то, что принадлежало опасному Тёмному Лорду?

Удивительно, но Гайдену не потребовалось много времени, чтобы сдаться и пообещать отнести дневник профессору Дамблдору. Ориону достаточно было упомянуть брата Гайдена, и Гайден был готов сделать всё, что угодно. Это был дешёвый ход, но иногда дешёвые ходы оказываются самыми эффективными. Чувства Гайдена по отношению к Гарри были единственным, что могло пересилить его упрямство.

Жизнь в Хогвартсе была на удивление тихой... до завтрака четырнадцатого февраля. Орион никогда раньше не думал о Дне святого Валентина, особенно учитывая, что жил с двумя холостяками. Однако Локонс, похоже, считал этот праздник величайшим событием со времён изобретения волшебной палочки. Стены были полностью покрыты огромными, безвкусными розовыми цветами, но это было ещё не так плохо, как конфетти в форме сердечек, медленно падавшее с бледно-голубого потолка.

Одного взгляда на Локонса, одетого в ярко-розовую мантию, было достаточно, чтобы Орион понял, кто стоит за этими безвкусными украшениями.

— Что происходит? — спросил Гайден, когда они с Роном присоединились к Ориону и Невиллу за гриффиндорским столом. — Выглядит так, будто мама и Роуз сошли здесь с ума.

Невилл и Орион недоверчиво уставились на Гайдена.

— Пожалуйста, скажи мне, что твоя мама и сестра не украшают так дом, — взмолился Невилл.

Гайден пожал плечами.

— Ну, не совсем, но они любят украшать дом к каждому празднику, — сказал он с улыбкой. — Это сводит папу с ума. Он до сих пор не особенно понимает все магловские традиции.

Их разговор резко оборвался, когда Гермиона села рядом с Орионом, выглядя так, словно пытается скрыть хихиканье. Для Ориона, Невилла, Гайдена и Рона это была, конечно, неизведанная территория. Они редко видели, чтобы Гермиона вела себя так... по-девчачьи.

— Гермиона, ты в порядке? — осторожно спросил Гайден.

Локонс выбрал именно этот момент, чтобы взмахнуть рукой, призывая к тишине. Никто из учителей вокруг него, похоже, не наслаждался этим утром ни в малейшей степени. Профессор МакГонагалл жевала щёку, чтобы удержаться от слов, а у профессора Снегга было такое же выражение лица, как в прошлом году, когда Гриффиндор выиграл Кубок факультета. В этот момент Орион был чрезвычайно благодарен, что он не Локонс.

— С Днём святого Валентина! — прокричал Локонс. — И позвольте мне поблагодарить сорок шесть человек, которые уже прислали мне открытки! Да, я взял на себя смелость устроить этот маленький сюрприз для вас всех — и это ещё не всё!

Локонс хлопнул в ладоши, подавая знак дюжине угрюмых на вид гномов с золотыми крыльями и арфами в руках войти в Большой зал. Орион закрыл лицо руками. Неужели этот день может стать ещё хуже? Мало того, что уроки Локонса были полным фарсом. Теперь им придётся зря потратить целый день занятий, потому что Локонс решил доказать, что он здесь самый любимый волшебник.

— Мои любезные письмоносцы-купидончики! — объявил Локонс с лучезарной улыбкой. — Сегодня они будут ходить по школе и разносить ваши валентинки! И на этом веселье не заканчивается! Я уверен, что мои коллеги захотят проникнуться духом праздника! Почему бы не попросить профессора Снегга показать вам, как приготовить Любовный напиток! А пока вы этим занимаетесь, профессор Флитвик мог бы рассказать о Приворотных средствах, он знает о них больше, чем любой волшебник, которого я когда-либо встречал, хитрый старый лис!

Орион фыркнул.

— Я спрошу у профессора Снегга, если Локонс спросит первым, — пробормотал он Невиллу, и тот прикрыл рот рукой, чтобы скрыть смех. Профессор Флитвик выглядел оскорблённым, а профессор Снегг — убийственно. Следовать совету Локонса определённо не было хорошей идеей.

— Пожалуйста, Гермиона, скажи мне, что ты не была одной из сорока шести, — взмолился Рон, когда они взяли несколько тостов и отправились на свой первый урок. Гермиона не ответила, и четверо мальчиком застонали.

Как Орион и боялся, день прошёл впустую. Гномы всё время врывались в классы, чтобы доставить валентинки. Большинство учителей выплёскивали своё раздражение единственным возможным способом: задавали дополнительные домашние задания. Однако, несмотря на всё это, Орион должен был признать, что был рад, что ни одна из валентинок не была адресована кому-нибудь из них. Конечно, это не могло продолжаться вечно. Когда они поднимались по лестнице на Чары, Орион и Невилл услышали последний отрывок песни-валентинки, предназначенной для Гайдена.

«О, Божество, хочу, чтоб сердце мне отдал,Герой, что с Тёмным Лордом совладал!»

Орион и Невилл протиснулись сквозь толпу и увидели гнома, сидящего на лодыжках Гайдена, содержимое сумки Гайдена было разбросано по всему полу и залито чернилами. Игнорируя смех, Орион шагнул вперёд и попытался помочь всё поднять. Невилл, Рон и Гермиона поспешили присоединиться к нему, столпившись вокруг Гайдена, словно пытаясь защитить его от всеобщего внимания.

— Расходитесь, расходитесь, — строго сказал Перси Уизли, — Звонок прозвенел пять минут назад, идите в класс! И ты, Малфой...

Орион поднял глаза и был потрясён, увидев, что Драко остановился и схватил знакомую на вид чёрную книгу в кожаной обложке. «Нет, этого не может быть. Гайден бы не...»

— Отдай, — тихо сказал Гайден.

— Интересно, что Поттер в нём написал? — спросил Драко, медленно открывая его. Все смешки стихли, когда зрители, которые были не кто иные, как первокурсники Гриффиндора, уставились на него с восторженным вниманием.

— Отдай это, Малфой, — строго сказал Перси.

— Когда перелистаю, — произнёс Драко, злобно ухмыльнувшись Гайдену.

Орион вскочил на ноги в мгновение ока. Драко даже моргнуть не успел, как Орион выхватил у него дневник.

— Я думаю, ты должен был знать лучше, Драко, — холодно сказал Орион. — Возможно, ты хочешь, чтобы школа узнала о том маленьком инциденте с леденцом и...

— Ладно! — перебил его Драко. — Ты высказал свою точку зрения, Блэк. — Драко повернулся, чтобы уйти, когда первокурсники начали заходить в соседний класс. Он зло ухмыльнулся, когда его взгляд упал на Джинни. — Не думаю, что Поттеру особо понравилась твоя валентинка! — громко сказал он, когда она проходила мимо него.

Джинни закрыла лицо руками и бросилась в класс. Рон выглядел так, будто был готов наброситься на неё, и Гайдену с Невиллом пришлось его удерживать. Когда толпа наконец разошлась, Орион повернулся на каблуках и посмотрел на Гайдена, который выглядел крайне нервным. «Хорошо». Орион швырнул дневник в грудь Гайдена со всей силы, на которую был способен, а затем приблизился так, что они оказались почти нос к носу.

— Ты солгал мне, — сквозь зубы процедил Орион. — Ты посмотрел мне в глаза и солгал.

Гайден вздрогнул, но промолчал.

Не сказав больше ни слова, Орион развернулся и в одиночестве пошёл на Чары. Он перестал верить в других. Если он хотел, чтобы всё было сделано правильно, ему нужно делать это самому.