Глава 10
Рин влетел в библиотеку родного замка, распахнув сразу обе створки тяжелой двери, а ведь раньше он протискивался через одну и тщательно прикрывал ее за собой.
Сейчас же Рин громыхнул дверьями, сходу легко перепрыгнул через покосившуюся стопку книг, увенчанную недопитой чашкой явно как минимум вчерашнего чая, даже не наступил на разложенную прямо на полу старинную карту Архипелага – и при этом едва ли сбавил скорость.
– Брат, Литти! Я достал письма! Ну и проклятые же ловушки у этих Райхенбахов!
Он вылетел к эркеру башенки из-за стеллажей, размахивая какой-то сомнительного бумажкой, и его волосы еще поблескивали едва заметной магией от недавнего прохода через портал, а на свежем порезе на щеке выступила кровь, которую он не успел еще отереть. Жить между Академией, замком Феррерсов и призраками прошлого было тяжело.
Литти отбросила в сторону книгу, которую лениво листала до этого, и сняла ноги с проема высокого стрельчатого окна.
Сиэс, раз Рин застал его за разливанием вина по бокалам на соседнем подоконнике, только обернулся и улыбнулся брату – открыто и радостно. Он недавно стал так улыбаться, а на фоне рассветного неба выглядел и вовсе как прекрасная ожившая картина.
"Гораздо лучше, чем когда похож на оживший труп," – промелькнуло у Рина в мыслях.
Они ждали его, коротая время до утра, и Литти даже успела поднять кого-то из слуг и послать за свежим хлебом и сыром. С тех пор, как Сиэс стал лордом Феррерсом и обнаружил, что может есть что пожелает, сколько пожелает, когда пожелает и даже руками, хлеб и сыр стали его любимым лакомством. А канапе с белым трюфелем, пармезаном и жареным фундуком, коньячные соусы и оленина снились ему в кошмарах еще месяц, но вскоре были забыты, как страшный сон.
– Уже читал? – деловито поинтересовался он, лихо доливая вино до самых краев.
– Да, но разобраться не успел, – Рин уже схватил с блюда сразу несколько кубиков сыра и ссыпал их в рот, запрыгивая на подоконник. Перекинул ногу, садясь верхом. – Вчера заменял Шаэра на зельях, а потом у меня ведь еще свои лекции...
В сотне футов внизу рассветными цветами постепенно окрашивалось море. Небо было безоблачным, а ветер пах солью, живыми зелеными водорослями и летом. И кораблями.
Рин оторвал хрустящую душистую корочку от еще теплого хлеба и запихал ее в рот следом за сыром, и, даже не отряхнув пальцы, обеими руками схватился за письмо.
– Ты!.. – прикрикнула было Литти.
Рин замахал письмом на нее, принявшись с набитым ртом что-то в ответ возражать, а Сиэс звонко рассмеялся:
– Дорогой лучший убийца на Островах, профессор и мастер клинка, умоляю, сначала прожуй, потом ругайся с Литти, не доставляй ей такого удовольствия!
Лучший убийца, профессор и мастер клинка, конечно, тоже посыпался, с протестующем воплем выплюнул полупережеванный сыр, закашлялся. Фаэлитин с милой улыбкой протянула ему бокал. В вине на просвет сверкнуло встающее из моря солнце.
– Я фнял... фару фопий плозапаф, – между приступами смеха напополам с кашлем и вопиюще, возмутительно непристойно жадными глотками вина смог наконец выдавить из себя Рин. – Оригинал остался в столе этого старого засранца, причем ни сам стол, ни его я не трогал.
– Кого, старого засранца? – неминуемо выпалил Сиэс тут же.
Рин был бы не Рин, если бы не исхитрился извернуться и пнуть его точно по заднице.
Теперь захохотала уже Фаэлитин, громко, открывая шею, весело и беззаботно.
– Скажешь ему об этом завтра вечером сам, – добила она, отсмеявшись.
Рин опрокинул в себя все, что оставалось в бокале, и подмигнул брату:
– Уже сегодня. Передавай Райхенбаху привет и от меня!
– Обязательно, – фыркнул Сиэс. – Он будет счастлив услышать, что мастер-оружейник дома Феррерс помнит о нем.
И они втроем отвратительно заржали, новым приступом хохота наверняка заставив не один десяток идеально воспитанных предков посмертно покрыться мурашками от ужаса.
На это в углу что-то завозилось, зашуршало и звякнуло будто острым коготком о стальные прутья.
– О, Рин, – Сиэс вскинул бровь, впрочем, без всякого удивления, – скунс твой проснулся.
– Не покормлю, пока не обзовешь моего брата сразу тремя новыми гадкими словами! – охотно крикнул в угол Рин. – Он только что назвал тебя скунсом, слышишь?
В ответ раздалась такая отборнейшая брань, что троица эльфов снова зашлась истеричным, едва ли адекватным хохотом.
Оборвался он, впрочем, так же резко, как и начался. На подоконнике искрились в лучах утреннего розового солнца семь бокалов и хрустальная рюмка, на манер кубка наполненная вином до половины. Сиэс, Рин и Фаэлитин обменялись взглядами – быстрыми, понимающими и тусклыми – и взяли по одному.
Они подняли бокалы молча, не сговариваясь глянув после на ровную морскую гладь, на горизонт, где небо сливалось с морем, и где безвозвратно, как они надеялись, исчезали крикливые чайки. Выпили, так и не проронив ни слова. Потом подняли еще по одному бокалу, а Сиэс – сразу два, и, помедлив долгое-долгое, звенящее пронзительной болью утраты мгновение, выплеснули вино на далекие камни.
Первым шевельнулся Рин. Он слез с подоконника, улыбаясь кривовато и грустно. Говорить все еще не хотелось, и он просто дернул головой в сторону угла со злобным и сквернословным существом в клетке и взял для него оставшуюся рюмку с вином.
Письма, украденные у наследника благородного дома торговцев из стола, валялись тут же, прижатые для верности краем блюда с сыром. Две перевязи с ножнами с отравленными, заколдованными, проклятыми и просто смертельно грязными кинжалами, которые Рин содрал с себя, смотрелась странно рядом с хрусталем и брошенной корешком вверх книгой. Но Сиэс выгреб из карманов печать, пару тайных записок, фамильный артефакт-ключ и какой-то облезлый медальон, и он-то, кажется, несоответствия не замечал. Фаэлитин, отложившую томик пособия по чародейским способам казни, тоже ничего не смущало.
Они привыкали. По крайней мере, Сиэс и Литти. Рин же просто терпел.
Следов Миримэ, как и свидетельства о ее смерти, не удалось найти в этом мире за прошедшие годы. Сар покинул их еще раньше, а следом за ним Сулой и Витиэль Анариэн Феррерс.
А они втроем теперь жили, как умели – и пусть получалось пока не очень, потому что прорех в душах оставалось гораздо больше, чем целых отрезков, не раненных и не разбитых, как будто уходя, дорогие им существа просто забирали части души с собой. Пусть родители, если бы увидели обоих своих сыновей теперь, наверняка оборвали бы им их нежные острые уши; и пусть существо в клетке каждый день исправно изобретало все новые и новые проклятия – они жили, и шли дальше, и встречали втроем каждый новый золотой рассвет.
От привычного мира осталось не так много – только острова великих домов, теперь изменившиеся и обросшие новыми поселениями, и Академия, принимавшая гораздо меньше учеников с каждым годом. Мусорные острова раскололись и сгинули под водой, Императорские пока еще скрывал защитный купол, который, как поговаривали, уже пошел трещинами.
Все больше ночных кошмаров оживали средь бела дня, из глубин поднимались твари, которых никто раньше никогда не видел, а звезд становилось все меньше, словно чья-то рука смахнула их с небосвода.
Но неизменной осталась башня на острове Сарто, к которой Рин приходил раз в пару недель и безуспешно пытался найти хоть единый изъян в барьере вокруг, расслышать хоть что-то из-под его защиты, достучаться до той стороны, даже если там всего лишь давно знакомая ему мстительная и обезумевшая чистая воля, лишенная личности и голоса.
Во многом, именно ради легкого доступа к башне Рин еще оставался на должности преподавателя в Академии, пусть и сократил число своих лекций.
Лет через десять после бесследного исчезновения Миримэ он понял, что это не было связано ни с желанием Ви'Вайеры (скорее, произошло ему вопреки), ни с желанием самой Мири. Много месяцев до этого Рин провел в библиотеке, даже заходил на лекции по магии, мотивируя это тем, что хочет лучше приглядывать за своими студентами. Зная и его самого, и студентов, препятствовать этому никто не решался.
Еще раньше Рин потратил целые летние каникулы, чтобы съездить на тонущие Мусорные острова и убедиться в том, что это те самые трещины, которые расходятся по их миру. И еще – он не говорил никому об этом, но он взял несколько заказов и, пока разбирался с ними, кое-где немного перегнул палку в попытке узнать больше о том, что волновало его лично. Ничего, кроме крови, смерти и подтверждения того, что их мир страдает, он не нашел.
Литти со временем смогла нащупать растворяющиеся в дыхании мира следы Мири и немного заглянуть за грань, за которую ее забрали. Это было что-то иное, нежели смерть, портал или пространственно-временной карман. Будто Мири действительно просочилась в трещину во льду, со всех сторон – многотонные ледяные глыбы, а под ними – черная непроглядная вода.
Рин ни на один день не переставал искать, пытать Башню ради ответов, даже при случае оставлял весточки Ви'Вайере. Все безрезультатно.
ххх
Рин продержался так шестнадцать лет. А потом вдруг дочитал все свои лекции, проставил оценки за контрольные дуэли и еще немного времени дал своим старым ранам. И, несмотря на осуждающий взгляд директрисы Мерлин, воспользовался общим сочувствием его давней утрате и взял длительный отпуск по семейным обстоятельствам.
У Сиэса он выпросил какое-то дурацкое дело на Императорских островах и в тот же день уехал, не потрудившись даже сообщить об этом кому-нибудь, кроме Оромэ. Но как Сиэс и Литти ни старались, вытрясти из мастера Баттьяни-Пальфи еще хоть крупицу информации они не смогли.
Оромэ только грустно улыбался и качал головой, но хранил молчание.
Химеру Рин забрал с собой.
Из-за трещин в полотне мира ей становилось хуже, и она торопила Рина, как могла. Подгоняла искать выход, который не был ему нужен без Мири, вдобавок, этот выход рисковал развести их в разные стороны еще дальше. Но он разделял ее желание двигаться быстрее, и потому летел вперед, не оглядываясь.
А Сиэс через несколько недель после его отъезда на Императорские острова был невероятно рад принять приглашение на торжество по случаю дня рождения наследника дома Морнингстар.
Он отнял письмо на гербовой бумаге у помощницы, сам прочитал от первой до последней строчки и лично написал ответ. Письмо пахло точно так же, как и все остальные подобные письма – как того предполагал этикет, бумагу сбрызгивали приятным ароматом, приличным для аристократической переписки, сам лорд Морнингстар наверняка даже не видел конкретно этот конверт. Но для Сиэса оно пахло обнаженной сталью и открывающимися перспективами.
Витиэль Анариэн Феррерс был жестоким и сильным лордом, идеальным воином и руководителем, и младший из его сыновей вырос убийцей, старший – политиком, и оба во много раз превзошли отца.
– Что тут у нас? – пробормотал Сиэс, сверяясь с записной книжкой. – О, восемнадцать!.. Чудесный возраст.
– Для вина? – тут же отозвалась Литти.
Сиэс поднял на Литти глаза и пожал плечами:
– Для человека, который поедет на Императорские острова и вернет нам Рина. Или по крайней мере встряхнет его и приведет в чувство. Лучше, чем вино.
"И напомнит, что Рин давал клятву верности своему старшему брату и должен подчиняться", – закончила чародейка за него и откинулась на спинку стула.
Они сидели в кабинете лорда Феррерса, пили чай и пытались работать, а не сплетничать и перекидываться ленивыми фразами ни о чем. Была середина зимы, когда всем полагалось проводить время дома или выезжать на приемы, чаепития, балы и деловые встречи, а не болтаться на другом конце Архипелага в одиночку.
И пусть ни Сиэс, ни Фаэлитин не торопились создавать семьи и жить уютную домашнюю жизнь, они по крайней мере были довольны обществом друг друга и мелкими интригами в свете.
– Вот как ты хочешь поздравить Морнингстара? Такой себе подарок, милорд. Я думала, это только у Миэтиля с ним вендетта...
– Перестань ерничать и отправь ответ, – отрезал Сиэс. – Сделай так, чтобы Морнингстар был нам рад.
Литти отвернулась, чтобы он не заметил ее улыбку.
В день праздника Сиэс взлохматил себе волосы, расстегнул пуговицу на рубашке и прицепил лишний ремень на бедро, будто бы рассчитанный на кинжалы – чтобы больше походить на брата. Он нечасто прибегал к этому средству, но тоже вполне умел давить на чужую сентиментальность.
Рин рассчитывает сыграть в шахматы обломками этого мира? Пусть так. За доской он будет не один.
ххх
Праздники у Морнингстаров не были настолько пышными, как у эльфийских аристократов. Но на них неизменно витал свой собственный, особенный дух, непередаваемая атмосфера славного и светлого рыцарства. Тяжелые кубки, гербовые знаки, знамена в тяжелых темных рамах и сдержанная, по-человечески тяжелая роскошь – вот чего там было в избытке.
Лорд Феррерс в своем черном костюме казался бы здесь своим, если бы не живое золото свободно рассыпавшихся по плечам волос. Фаэлитин Аэн-Найло, присутствующая здесь в качестве его помощницы, была не менее прекрасна. Пламень волос оттеняло черное платье, зачарованное для особого блеска, и шелк струился по ее фигуре, делая хрупкую чародейку похожей на принцессу из сказки.
Несмотря на то, что Сиэс и Литти прибыли сюда по делу, они пили игристое вино наравне со всеми, смеялись, танцевали и старались не думать о том, что их мир рушится до самого основания. Хотя бы сегодня стоило попробовать.
Танец проходил за танцем, десерт за десертом, одна торжественная речь за другой. Время пронеслось незаметно. Джаспер Морнингстар оставил этот мир несколько лет назад, и в его доме тоже витал дух потери – Сиэс почувствовал его сразу, как вошел. Может быть, поэтому ему было здесь так легко?
Джонатана Морнингстара не выпускали из плотного круга советников, вассалов и прекрасных воздыхательниц целый вечер, но в конце, когда музыка из торжественной стала более мелодичной и нежной, а свет в залах немного приглушили, один из телохранителей допустил оплошность, и Джонатан вырвался на волю.
И первым делом, подхватив с подноса сразу два бокала шампанского, он взял курс на открытые настежь балконные двери.
Сиэс, не отрывая от него глаз, пошел следом, по пути раскланиваясь со знакомыми и смутно знакомыми гостями бала.
Литти как раз силилась отделаться от какого-то изрядно выпившего дженази. Он безостановочно рассыпался в комплиментах и отрезал ей все пути отхода. Литти уже примеривалась, как бы ей половчее наложить на него какое-нибудь особенно неприятное заклинание, но ее спас Сиэс.
– О, добрый вечер! Как славно, что вы нашли для меня мою помощницу, ей давно уже пора вернуться к работе. Спасибо, милорд! – проворковал он с учтивым полупоклоном и цепко схватил Литти за локоть.
Дженази захлопал глазами, ослепленный благодарностью и вниманием самого лорда Феррерса, ловушка раскрылась, и Сиэс с Фаэлитин ускользнули.
– До чего же нудный тип, – Литти поежилась и забрала у Сиэса из рук недопитый бокал игристого. – Спасибо.
– И зачем ты его столько терпела?
– Не могла решить, файербольный понос или огненно-элементальный запор. Сиэс, я боевая чародейка! У меня все заклинания если не убивают, то как минимум отрывают конечности, – зашипела Литти ему на ухо. Должно быть, со стороны это выглядело как флирт.
Сиэс фыркнул, отнимая у нее бокал и допивая в один глоток все, что осталось.
– Я давно не чувствовала себя так неловко! – добавила Литти. – Это просто ужасно. Вот, прочитай, – и она вытащила из рукава сложенную в несколько раз записку.
– И что там?
Литти приторно улыбнулась:
– Пишут, что на их императорские величества было совершено покушение. Причина, по которой таинственый убийца не довел дело до конца, неизвестна, потому что на самом деле ему ничего не мешало. Это очень странно и заставляет думать, что он ведет какую-то игру...
Сиэс даже не глянул в бумажку.
– Пишут, что он не оставил следов? Прямо совсем ни одного? Даже магией ничего не обнаружить?
– В том-то и дело.
Они помолчали, думая об одном и том же.
Наконец Сиэс спросил, потому что лордом был он, и ответственность лежала на нем:
– Ты смогла бы отследить его с помощью моей крови?
– Я смогла бы отследить его и вовсе без магии, не покидая этого приема и не поднимаясь с кресла, – Литти фыркнула, – но что это изменит? Мы оба знаем больше, чем должны. И он клялся в верности тебе, а не императору с императрицей, ведь так?
Сиэс поморщился, но кивнул.
– Расслабься. Кто-то еще это читал?
Литти качнула головой.
– Даже тот, у кого я ее забрала. Только мы.
Они переглянулись. События развивались куда быстрее, чем Сиэс изначально предполагал. Поэтому он вручил Литти еще один бокал игристого вина, церемониально раскланялся с ней, понимая, что на них обращены десятки глаз, и постарался смешаться с толпой, пока чародейка будет отвлекать всех. Уж быть в центре внимания-то она умела – яркая, уверенная в себе, очаровательная.
Задуманное Сиэсом у Рина получилось бы гораздо лучше, но Сиэс все же остался горд собой, когда за считанные мгновения смог вырваться из душного зала на балкон. Двери он тут же прикрыл.
На фоне черного, без единой звездочки неба застыла фигура юноши, и вот так, под аккомпанимент доносящейся из зала музыки она казалась изваянной из камня. Собственно, такими Морнингстары и были – гранитно твердыми и непреодолимыми. То, что нужно.
– Лорд Морнингстар? Какая удача! Признаться честно, я здесь не ради ваших вин, десертов и искусства ваших музыкантов. Хотя они великолепны. Мне нужны именно вы.
Джонатан Морнингстар обернулся и вмиг растерял всю свою твердость и непреодолимость. Перед Сиэсом стоял мальчишка, немало уже взявший на себя, но все еще очень юный.
– Лорд Феррерс, так это вы, – Джонатан улыбнулся, и в этой улыбке не было ничего, кроме придворного яда. – Для чего же вам понадобился я?
Он слишком щедро раздавал и этот яд, и очарование серых глаз, и упрямство, которое сквозило в каждом движении.
И Сиэс уже слышал, как шахматные фигуры на бархатной подложке скользят по доске. Это тихий, едва уловимый звук, но его ни с чем не перепутать. Музыка для ушей.
Они проговорили почти полчаса – казалось бы, совсем немного. Но за эти полчаса лорд Феррерс успел добиться взаимопонимания с лордом Морнингстаром, куда большего, чем было между двумя рыцарскими домами прежде по долгу службы. Джонатан... он будто взял лучшие качества от отца и от матери, но ему повезло унаследовать от своей бабки, Вивиан Морнингстар, которая попортила много крови аристократии Архипелага в свое время.
"Твоя тетя Шаетта была лучшей изобретательницей в мире", – хотелось сказать Сиэсу все это время. – "А еще – искренней, надежной и смелой. Дружба с ней – великий дар, который мне достался не за что-то, а просто так, и я до сих пор не могу поверить, что мне так сильно повезло".
Но вместо этого он прикрывал веки и кивал Джонатану, будто бы не скучал по девушке с его профилем. Это было тяжело, пусть и не так тяжело, как смолчать и повернуть разговор в нужное русло.
– Поговаривают, что на Императорских островах положение правящей четы критически хрупко именно сейчас, – понизив голос и теперь балансируя между доверительным и заговорщическим тоном, сказал Сиэс. – Кто-то будто силится нащупать их слабые места, и пока ищет, наносит все новые и новые раны. Если все продолжится так, то...
– Я понял вас, лорд Феррерс, – порывисто перебил его Джонатан Морнингстар и сам этого не заметил. – И чего же вы ждете от меня?
Сиэс сухо улыбнулся.
"Именно этого вопроса," – хмыкнул он про себя. А вслух произнес другое:
– Истинно рыцарской манеры ведения боя. Кроме вас, ничего больше не напоминает о старом добром прошлом тому, кто шатает и без того ненадежное положение императора и императрицы. Может быть, если он увидит вас, то согласится сохранить что-то из привычного нам мира? Вы должны попытаться, лорд Морнингстар.
Джонатан в эту минуту выглядел таким похожим на отца, что Сиэс даже сам поверил в свои слова. Рин очень редко и ненадолго, но все же становился сентиментальным. Вдруг повезет?
Он провел рукой по лицу и снова стал идеальной версией себя.
– Я расскажу вам, как его найти. Не нужно торопиться, это может занять время, ничего страшного. Главное – однажды прийти к тому итогу, который спасет наш мир.