Невеста дьявола

Приют для подростков, значившийся под номером 1314 и называвшийся "Восход", находился совсем недалеко от гостиницы "Big Ben".

Массивное мрачное трехэтажное здание детского дома было обнесено высокой каменной стеной, проходом через которую служили металлические ворота, высотой своей превышающие стену. Приют практически не имел прилежащих территорий, лишь небольшой внутренний дворик, представлявший из себя маленький прямоугольник площади под открытым небом, выложенный каменной кладкой и со всех сторон окруженный стенами дома так, что даже в самый ясный, безоблачный день солнечные лучи не проникали внутрь. Из этого дворика в разные части здания вели четыре двери: одна служила выходом, через который можно было, предварительно пройдя коридор с комнатами и кабинетами работников, покинуть приют; две другие, находящиеся на противоположных сторонах двора, вели в два различных крыла приюта, где жили дети; и одна дверь закрывала вход в подвальные помещения, которые были довольно обширными.

Приют недавно отремонтировали, поэтому внешне он выглядел очень прилично по сравнению с другими домами в этом районе. Но внутри обновили лишь крыло работников, двор и коридоры здания. Ремонт делали из таких соображений, что посетителей приводили бы в специальные благоустроенные помещения, и им не пришлось бы заходить в комнаты детей, из которых только пять-шесть хорошо обустроены, все же остальные пребывали в ужасном состоянии.

Хотя само здание приюта было довольно-таки внушительным, в нем жило всего около трех сотен подростков. Из взрослых в приюте работали: два охранника — Майкл Кент и Стивен Оруэлл, всего четыре воспитательницы, две старушки-поварихи, один уборщик и два человека, работавшие и секретарями, и бухгалтерами, и юристами одновременно, то есть разбиравшиеся с бумажной волокитой.

Охранники Майк и Стив, как их просто величали, — грубые, неотесанные люди, в прошлом не раз судимые за тяжкие преступления, в том числе и за убийства.

Майк, которого смело можно назвать самой большой и вопиющей ошибкой природы, был более крупным и сильным, нежели Стив, и как следствие, обладал весьма скудным умом. Короткие засаленные медного оттенка волосы, спадающие неровными прядями на низкий лоб, крупные скулы, приплюснутый широкий нос, маленькие, глубоко посаженные глаза, длинные мощные конечности, широкая грудь — все это делало Майка похожим на орангутана, только ходящего на двух ногах.

Стива природа наделила большим умом, чем у его подельника, но обделила здоровьем и телесной силой. Болезненный, высокий, жилистый, с бледными водянистыми глазами и жидкими светлыми волосами, еще молодой тридцатилетний мужчина с совершенно загубленной судьбой и подорванным здоровьем, особенно после нескольких лет заключения, был невзрачен и неказист, и если бы не плавный, мелодичный, приятный слуху голос, можно было бы подумать, что это не живой человек, а привидение. И хотя ума у Стива было больше, но из-за отсутствия малейшей заинтересованности в жизни и постоянной апатии, он во всем следовал Майку, который был старше его лет на пятнадцать.

Воспитательницы детского приюта были слеплены природой из одного теста и очень походили друг на друга. Все они, как одна, были женщинами слабовольными и трусливыми, и в силу слабости характера — надменными и жестокими, готовыми за хорошие деньги подчиняться любым приказам, идущим от директора — пятидесятиоднолетней женщины, немки по происхождению, Шарлотты Шлезвиг, или от ее заместителя — Арнольда Орна.

Арнольд Орн, человек с очень темным прошлым, жестокий и хладнокровный, наделенный непревзойденной хитростью лицемер и скользкий тип, являлся истинным управляющим детского дома. Он вертел мадам Шлезвиг, как хотел. Ходили слухи, что они любовники. Что ж, вполне возможно, ибо Орн имел такое влияние на директора приюта, какое только может иметь красивый мужчина на женщину в возрасте. Ведь этот человек действительно обладал особой красотой.

Статный, представительный; с изысканной бородкой и аккуратными усами, очерчивающими верхнюю губу, русыми волосами, разделенными косым пробором; желто-коричневыми глазами, цвета осенней листвы, взгляд которых напоминал взгляд гордого орла, он, когда того требовали обстоятельства, умел быть обходительным и обаятельным, умел производить впечатление, умел нравиться людям. Многие задавались вопросом, почему такой человек проводит свои дни в столь мрачном месте.

Мадам Шлезвиг не была исключением. Она тоже не раз задавала себе подобный вопрос и сразу находила ответ: "Потому что здесь работаю я". Но отсюда вытекал следующий вопрос — что в ней понравилось Орну? И вполне справедливо внутренний голос женщины отвечал: "Ничто, кроме денег". Но это только радовало мадам Шлезвиг, этим она гордилась.

О ее внешности долго говорить не следует, стоит только сказать, что в средние века ее — худощавую, высокую, уже почти полностью поседевшую, с горящим взглядом и бегающими, как у крысы, глазами, не задумываясь, причислили бы к числу ведьм. Да и по своему характеру она немногим отличалась от классических ведьм, которыми пугают детей в детстве. В представлении младших, она была злой и жуткой Бабой-Ягой. Ее нелюбовь к детям была сильнее всех остальных чувств. Эта дама никогда не испытывала мук совести, никогда ни о чем не жалела, никогда ни в чем не сомневалась; человеческие чувства были чужды ей.

Именно во время царствования, иначе не скажешь, Шлезвиг и Орна, детский приют приобрел несколько иное назначение. Чтобы извлечь выгоду в виде денег, до которых были охочи оба, пользуясь местонахождением приюта, таинственным влиянием Орна и тем, что дети не имели родителей (а тот факт, что они лишились их уже в сознательном возрасте, так как в приют попадали, начиная лишь с одиннадцати лет, повлиял на психику многих не в лучшую сторону), директор и его заместитель использовали детей для того, чтобы потешить извращенные наклонности богатых людей... Низко, гадко и цинично. Но разве негодяев это волновало? Нет, конечно.

В приют приходили богатые люди и приносили немалые деньги. Именно эти люди благодаря своим деньгам и покрывали мрачные дела. Они подкупали чиновников, которые, подделывая документы, помогали избегать приюту номер 1314 ненужных проверок.

Дети были запуганы и зашуганы, некоторые, особо чувствительные, вообще лишались рассудка. Не все, конечно. Были и такие, в основном старшие мальчики, которые с удовольствием издевались над другими ребятами. За каждую провинность или малейшее неповиновение детдомовцев отправляли на какое-то время в подвальные помещения, где были отвратительные условия. А если ребенок натворил что-то из ряда вон выходящее, то с ним "беседовал" сам мистер Орн. Никто не осмеливался говорить, в чем же заключается "беседа" с заместителем директора, но после нее наказуемый, бывало, сходил с ума.

Таким был приют "Восход", когда в нем оказалась Адель Ансо.

***

Нашей героине отвели комнату 380 на третьем этаже в западном крыле, зарешеченные окна которой выходили во внутренний двор и, что особенно радовало Адель, имели широкие подоконники: на них было очень удобно сидеть и читать. Поэтому, можно сказать, девочке повезло много больше, чем другим детям. В ясную погоду она могла наслаждаться рассветом, а вечером любоваться на звезды, чему способствовало удачное расположение комнаты. Также у нее была личная душевая, пусть и крохотная, и личный туалет. Лишь несколько комнат имели подобное устройство. Те, кому повезло меньше, были вынуждены использовать общие душевые и туалеты.

Стены комнаты 380 были грязно-зеленого цвета, в некоторых местах краска осыпалась, обнажая серый бетон. Убранство маленького помещения оставляло желать лучшего. Всю его меблировку составляли: шкаф, табуретка, металлическая ржавая кровать с жестким матрасом и прикроватная тумбочка, на которой стоял старенький, еле работающий ночничок.

***

Юная волшебница узнала обо всем, что творится в приюте, почти через неделю.

В первые дни своего пребывания здесь Адель была очень удивлена условиями, в которых ей предстояло жить, и поражена тем, как ведут себя другие ребята. Она никак не могла понять, что происходит. Почему все чего-то боятся? Страх как таковой в принципе не был свойственен этой девочке с самого детства, а тут от всего веяло отчаянием и страхом.

Адель думала, что такими темпами она скоро свихнется — столько мыслей, столько вопросов ютилось в ее головке. С ней за один месяц произошло больше, чем за всю ее жизнь. Девочка была в замешательстве, растеряна. Она не любила столь резкие и неожиданные перемены. В первые дни жизни в приюте ей было очень тяжело.

Но вскоре Адель удалось хоть чуть-чуть рассеять туман в своей голове. Однажды, отправляясь на завтрак, в коридоре девочка столкнулась с одним юношей и упала бы, если бы он ее вовремя не подхватил.

— Прости, пожалуйста, — юноша виновато посмотрел на Адель.

— О, все в порядке, — мягко улыбнулась девочка. Она сразу отметила, что мальчик вполне адекватный и красивый.

— Ты новенькая? Я тебя раньше не видел.

Его небесно-голубые, лукавые глаза заворожили Адель, она не могла отвести взгляда от мальчика. Казалось, ему лет четырнадцать или пятнадцать. У юноши были светло-русые, немного волнистые волосы, тонкие губы, прямой тонкий нос и чарующий хитроватый взгляд. Он был среднего роста, узкоплеч, с изящными, холеными руками...

— Точно все в порядке?

Он настороженно взглянул на Адель.

— Да, точно, — усмехнулась та, все еще рассматривая голубоглазого мальчика. — Просто ты единственный нормальный человек, которого я вижу за последнее время. И, кстати, да, я новенькая. Адель Ансо, — девочка сделала шуточный реверанс.

— Лерой Эллант, — юноша очаровательно улыбнулся и галантно коснулся губами руки девочки. Ее вечно бледные щеки еле заметно порозовели. В душе что-то затрепетало от этого прикосновения.

— Ты давно здесь?

Волшебница заметила, что и Лерой, не отрываясь, заинтересованно смотрит на нее.

— Около двух лет. А ты?

— Чуть больше недели, — Адель замялась, а потом неуверенно спросила: — Ты не расскажешь мне, что здесь происходит?

Лерой глянул по сторонам.

— Хорошо, идем ко мне. Сейчас все завтракают, нашего отсутствия не должны заметить.

Мальчик зашагал по коридору, Адель — за ним. Она отметила плавную, но уверенную походку Лероя и его изящные движения.

«Неужели влюбилась? — думала она, глядя на Элланта и чувствуя, что ее сердечко бьется быстрее. — «Вот так сразу?.. Не-е-ет. Фу, Адель, ну ты и нюня!»

Долго идти не пришлось, юноша остановился перед комнатой с номером «392».

— У меня триста восьмидесятая комната, — сказала Адель, пока мальчик искал ключик и отпирал дверь.

Зайдя внутрь, Адель удивилась: в комнате было две кровати, и на одной из них спала маленькая девочка, лет восьми.

Лерой, глянув на девочку, присел на пустую постель и жестом пригласил Адель присоединиться.

— Это моя сестра, — шепотом пояснил он. — Генриетта.

Волшебница обратила внимание на ее неестественную позу и болезненную бледность.

— Что с ней?

Лерой тяжело вздохнул:

— На нее напала собака. Очень сильно покусала ноги. Теперь она без помощи передвигаться не может, — в его голосе отчетливо слышалась боль.

— Это ужасно, — тихо произнесла Адель, с сожалением глядя на Генриетту. — А она сможет поправиться?

— Нет. Врачи сказали, что это навсегда, — Лерой на секунду прикрыл глаза.

Девочка накрыла своей рукой руку мальчика, отчего тот вздрогнул.

— Я бы не хотела мешать, почему именно к тебе?

— За новенькими они следят. Могут проверить твою комнату.

— Но зачем им следить? — волшебница плохо понимала, о чем говорит ее новый знакомый.

— Да потому что гиблое место — этот приют, — Лерой вздохнул и начал свой рассказ.

Когда он кончил, Адель, ошарашенная услышанным, глухим голосом повторила слова друга:

— Да уж, гиблое место — этот приют.