15 Глава
Снова пришло утро.... Кэтрин открыла глаза, лежа на камне, а затем подняла над лицом собственные руки. Ладони были сухими. Да...все это не сон. Она привстала и с какой-то странной радостной улыбкой увидела свой хвост. Девушка, вы не подумайте, что была рада избавиться от надоедливых ног, просто после увиденного вчера она была рада тому, что выжила, благодаря этому самому хвосту. Кэтрин с трепетом погладила чешуйки, а затем с еще большей лаской погладила свой живот. В отличии от вчерашнего дня на девушке не было изодранного платья, а был вошедший недавно в моду верх купальника, прикрытый легкой тканью прикрывающей вместе с тем еще и плечи девушки. Она посмотрела на небо и с какой-то небывалой в ее жизни радостью увидела на нем тучи. Это было не солнечное небо, а значит сегодня она не увидит снова тот кошмар, произошедший с ней и это определенно, об обратном не могло быть и речи, радовало ее. Кэтрин оглянулась вокруг и с такой же радостью увидела, что рядом на камнях лежат другие девушки. Кэти слезла с камня и погрузилась в воду. Она не почувствовала ни холода, ни тепла, да это собственно ее и не беспокоило. Само ощущение воды кожей тела и чешуйками хвоста было непередаваемо прекрасно. В это мгновение девушке казалось, что она вот-вот раствориться в этом огромном глубоком море. Все ее раны физические и вместе с тем более глубокие душевные способны были покинуть ее от одного только восприятия воды. Кэтрин шевельнула хвостом в воде, и на поверхности показались пузырьки, в которых светились иногда проскальзывающие лучики солнца. Она попробовала проплыть немного и заметила, что в общем способ плыть ничем не отличается от того, как плавают люди, правда с плавником было куда удобнее и, она это предположила, увеличивается скорость из-за более обтекаемой формы конечности. «Чудно. Вот она я, жива и вполне в своём уме. Да, у меня теперь есть хвост, но не стоит так переживать по этому поводу. Мне нужно хранить и себя и свое дитя, а два этих существа неразделимы сейчас в моем теле. Не время горевать и переживать о проблемах, которые мне предстоят впереди. Их черед еще не настал. Сейчас мне стоит думать только о моем ребенке.»
-Это был не сон! Не сон! О, господи! – крикнула одна из девушек, разрываясь в рыданиях. – Я ведь плыла к жениху! Верните мне ноги. Верните!
-Милая, - послышался шёпот из глубин. – Успокойся, не расстраивай старушку. Ты жива. Запомни, что жизнь, какая бы она не была, всегда лучше смерти. Смерть не сделает твою жизнь лучше, она заберет у тебя последнюю надежду. Смерть не умеет сострадать или жалеть. Она беспощадна. А ты живешь. Такова твоя судьба. – Шептал этот голос. Девушки то и дело оглядывались, смотрели друг на друга. Вспоминали произошедшее. У каждой, впрочем, это было не удивительно, была разная реакция. Начинались истерики, или лицо становилось серьезнее, но улыбалась одна Кэтрин. Ей нечего было грустить. Ведь она жива и имеет полное право радоваться всему случившемуся. -Все, что вы видели и в чем участвовали вчера, происходило с вами днем ранее. Это был не сон, а реальность. Ваши души предпочли выжить, поэтому вы спасали себя. Для вас теперь нет пути назад. Вы отныне серены. Девушки, которых в сказках называют русалками. Меня зовут Фрида, это все что вам стоит сейчас обо мне знать. Опускайтесь на дно моря, вас уже ждут. И поверьте, там вам всегда будут рады. Серены, морские жители и сам океан- это одно целое, одна большая неделимая сфера, семья, если вам понравиться данное сравнение. Через месяц, мы с вами встретимся вновь, к тому времени вы освоитесь. И тогда, если вам это будет необходимо и интересно, я поведаю вам историю всех серен и того места, которые вы вскоре будете называть своим домом. -Девушки, перестав наконец искать Фриду, сообразив, что заметить ее вряд ли удастся, выполнили ее указание и спустились на дно. Совсем близко, как и в воспоминаниях Кэтрин, находился коралловый риф, а рядом с ним плавали те забавные, невиданные прежде существа. Они по одному подплывали к девушкам, путались у них в волосах, терлись о лицо, а затем уплывали обратно. К Кэтрин подплыл совсем маленький конек, посмотрел девушке в глаза, потерся о щеку, а затем впутался в волосы и там и остался. Кэтрин не плыла глубже, чтобы не отдалить милое существо от сородичей, но маленький заупрямился и никуда уплывать не захотел. И девушка поплыла вниз. Там было совсем темно и ничего из-за этого было не разглядеть, хотя девушки на это не жаловались. Тут, в темноте, они видели не глазами, а скорее теми самыми плавниками, которые были похожи на кусочки ткани. Как только плавник касался глубинных песков, каждая из серен видела все дно в своем воображении, а когда плавника касались какие-либо существа, серены видели и всех остальных морских обитателей. Вскоре после погружения перед их взором средство огромный затонувший лайнер.
-Великолепно!
-Какая красота! – восхищались девушки. Лайнер был огромен и очень стар. Несколько ярусов, хотя это никого не удивляло, люди всегда пытались делить себе подобных по статусу в обществе и материальному положению, а благополучие и неблагополучие одного фактора влияло соответственно и на другой. Нельзя было быть бедным бароном, вы могли быть обедневшим по рамкам данного сословия, но бедным бы вы не были никогда. Так же как крестьянин не мог разбогатеть и стать бароном, он бы стал богатым по меркам крестьян, но ужасно бедным по рамкам сословия. Единственное, чего он мог достичь – звания зажиточного, но все же крестьянина. На самой верхней палубе, она была свободна от комнат и там было место для так называемых наших морских прогулок. Богачи, бедные обычно оставались на своем ярусе, дабы не мозолить глаза, собирались там для обсуждения экономических вопросов. На этом самом месте остались не разломанные и не сорванные течением прикрученные на день шезлонги, ближе к вечеру их откручивали и на их месте садился джазовый или блюзовый квартет. Так судили девушки, что эта музыка была самой сносной в то время, да и квартет стоил небольших денег, таким образом кампания лайнера получала наибольшую прибыль, с наименьшими расходами. Девушки с особым трепетом, с которым люди обращаются к исключительно только старым вещам в антикварной лавке или к семейным реликвиям, дотрагивались до заржавевших под водой, некогда прекрасных перилл, до этих самых шезлонгов и обычного пола. Люди вообще довольно падки на такие старые вещи, покрытие уже пленкой старости и загадочности. Они, и это еще не разгадано научно, приводили приводят и будут приводить людей в истинный восторг. Один старый персидский ковер способен, например, создать в душе человека любовь ко всей культуре того времени. Культура, только истинная, а не ложно преемственная, вы можете уверять меня в обратно, но это совершенно бесполезно, находит отклик красоты и восхищения скорее в поколения после создания, нежели в том, в котором была создана. Мы сейчас принимаем за должное всю ту красоту, которую сами же и создаем, однако через сотню лет, это будет считаться чем-то невообразимо прекрасным. Есть такие вещи, как например этот же самый лайнер, который, и в этом не нужно сомневаться, в свое время произвел огромнейший фурор, массу восторга и восхищений, но сейчас по прошествии стольких лет, он вызывает, пожалуй, еще большее замирание сердца, благоговение и особый трепет. И эти эмоции, испытываемые нами на протяжении всей жизни, сейчас, как никогда прежде, нахлынули на девушек. Они находились в странном замешательстве и не понимали, что было бы еще прекраснее этого огромного неприступного лайнера. Серены приплыли по коридорам, по одной стороне которых были снова перилла, а с другой находились двери в комнаты. Только подумать, что когда-то за этими дверями жила какая-нибудь богатая вдова или невинная невеста, которая каждое утро, доставая из шкафа платье, которое маменька купила ей для празднества, прикладывала его к своему оголенному телу и трепетала не от того, как чудно оно воспринимается кожей и не от того, что ее по истине еще детское тело, с пухлыми щёчками, но уже оформившейся вполне грудью и бедрами будет выглядеть в нем великолепно, а оттого, что вот-вот она станет совсем взрослой, а потом всю жизнь, как это конечно же делала ее маменька, она по вечерам будет доставать это платье и размышлять, что радоваться особо было нечему. Что вот она жизнь, прошла абсолютно мимо. Потом она купит своей дочери такое же платье и все повториться. И то, что за каждой дверью этого огромного лайнера существовала такая отдельная история чьей-то жизни, будоражило девушек и их воображение. Вскоре каждая из них приближалась к одной из двери, которая почему-то, это тоже всем было непонятно, притягивала к себе. Отворяла ее без труда, хотя остальные, которые после были также отворены, были заперты наглухо, заплывала внутрь и вполне была довольна и даже в полной мере восхищена внутренней обстановкой. Несмотря на то, что лайнер этот находился под водой очень долгое время, обстановку внутри это никак не ухудшило, а скорее придало некий шарм. В комнате находилась привинченная к полу кровать с матрасом, тут же стоял шкаф, скорее всего не деревянный потому что он был также прекрасен, как и несколько десятков лет назад. Кэтрин заплыла в комнату 210. Обои, некогда покрывавшие здесь стены, давно уже отклеились, дерево на кровати набухло, но это было не очень заметно, единственное чего здесь не хватало, так это света. Кэтрин подплыла к кровати и присела на нее. Никакого давления на себе она не ощущала, словно и не находилась под водой. Из волос ее тут же решил выпутаться аквамариновый конек и, сделав это, он снова потерся о ее щеку. На хвостике у него был кусочек водорослей и девушка, отцепив их от существа, позволила им упасть на кровать. Тут она заметила, что комната стала освещённой и оглянулась- водоросли светились. «Одной проблемой меньше», - подумала она.