9.
Я сгорбился в зале ожидания, нервно перебирая шнурок на кроссовке, закинув ногу на ногу. После того, как девушка-санитар сообщила диагноз моей сестры и оставила ждать - минуты стали тянуться неумолимо долго, и ощущаться неделями. Просторный светлый зал полнился людьми, громко спорящих между собой. Некоторые пытались вчитываться в какие-то брошюры, а кто-то залипал в телефон. Мне же стоило не малых усилий сохранять самообладание и оставаться на месте, чтобы в ужасе не сбежать отсюда.
Альцгеймер. С каждым днём всё только радужней. Шанс того, что она может меня узнать близился к нулю, что несколько облегчало задачу, но всё же нехило огорчало. Понятное дело, что это не плохо, только я сам не понимал, хочу ли, чтобы сестра меня узнала. Смог бы я в таком случае рассказать ей правду? Вряд ли, ей же лучше.
— Владислав, вы можете пройти, — произносит женский голос, на который я не сразу обращаю внимание. — Влад? — чувствую мягкое прикосновение руки на плече.
— А, да, конечно, — оживаю я и перевожу взгляд на молодую девушку. Светлые волосы уложены упругими кудрями до лопаток, карие глаза смотрят внимательно, изучают, а рука всё так же покоится на моём плече, пока я не встаю, тяжело вздохнув. Она ниже меня, примерно, на голову.
— Пройдёмте. Сегодня у Анны хороший день, — говорит она, выпрямляясь и прижимая к груди стопку бумаг, а затем разворачивается на пятках и шагает к длинному коридору, из которого по обе стороны расположены кабинеты.
— Что это значит? — недоумеваю и чуть не врезаюсь в неё, когда она резко останавливается и оборачивается, снисходительно улыбаясь, словно я задал самый глупый из всевозможных вопрос.
— Вы должны понимать, что Альцгеймер — очень коварная болезнь и с ней тяжело справляться, но у больных бывают и просветления, когда они либо могут узнать близких, либо просто хорошо себя чувствуют. Сегодня — один из таких дней.
— И что же, её память...
— Нет, она ничего не вспомнила, но уже не бредит и не агрессирует, — перебила она, смахнув непослушную прядь со лба.
— А она часто агрессивна?
— Ещё бы, сами подумайте: ты каждый раз просыпаешься в неизвестном месте, вокруг снуют подозрительно приветливые люди в белых халатах, и при любой попытке что-то вспомнить, тебя ждёт провал. Обстановка располагает, — пожимает плечами, продолжив идти вперёд. — Так кем вы ей приходитесь?
— Сыном, — снова лгу я.
— Но ни в одном из документов нет о вас никакой информации, — отзывается она после небольшой паузы.
— Да, я вырос без неё.
— Оу, извините.
— Ничего.
Мы подходим к винтовой металлической лестнице и поднимаемся в тишине. Напряжение нарастает с каждым новым шагом, в голове гудит, а сердце будто вот-вот вырвется наружу. Я решаю не успокаивать своё тело, а пережить этот момент, как обычный смертный. Как если бы был жив.
После того, как мы поднялись, нас встретил ярко освещённый просторный зал с панорамным окном, возле которого стоит несколько кресел-качалок из тёмного дерева и небольших таких же столиков. За одним из них сидит женщина, сгорбившись над игральными картами, пристально их разглядывая. У стены справа стоит крепкий санитар, сложив руки на груди.
— А вот и она, — шепчет девушка мне на ухо, приподнимаясь на носочках. — Я оставлю вас, чтобы вы смогли познакомиться. Визит длится полчаса. Прошу, не заставляйте её нервничать, не задавайте резких вопросов, ладно? — слегка сжимает мою руку, заглядывая в глаза. Я лишь киваю. - Хорошо. Меня зовут Дарья, — указывает на бейдж. — Если что, обратитесь к санитару, и он меня позовёт.
— Спасибо вам, — шепчу я пересохшими губами, не в силах ни двинуться, ни отвести взгляд от кресла, в котором сидит сестра.
— Смелее, — подталкивает меня Дарья. Я сглатываю и на ватных ногах шагаю вперёд.
Первым делом обращаю внимание на её руки: исхудавшие и морщинистые. Волосы собраны в жидкий хвост, а на колени накинуто серое махровое покрывало. Я сажусь напротив, борясь с желанием выпрыгнуть из окна, и тут она поднимает на меня свои голубые глаза, которые сложно не узнать. Мне хочется провалиться сквозь землю.
— Привет, Аня, — мягко произношу и кладу свою руку поверх её, тут же покрываясь мурашками.
— Ты поиграешь со мной? — кряхтит она, неловко улыбаясь. Сердце подскакивает к горлу.
— Во что? — голос предательски дрожит.
— В пиратов, — весело отзывается сестра. — Моя мама скоро придёт и поиграет с нами.
У меня перехватывает дыхание. В носу неприятно защипало, и я почувствовал, как слеза скатывается к подбородку.
— Как зовут твою маму? — осторожно спросил я, поглаживая пальцем её костяшки. Она открыла было рот, чтобы ответить, но застыла, растерянно озираясь по сторонам. Затем снова повернулась ко мне и с ноткой раздражения выдала:
— Ты кто?
Мне захотелось сдаться. Мучительно больно видеть её такой. Я надеялся узнать о её жизни больше, но она не в состоянии делиться увлекательными историями. Стало интересно, вспоминает ли она меня в моменты просветления. Надеюсь, только то, что было до моей смерти. Быть может, эти воспоминания больше не причиняют ей боль.
Она отвернулась к окну, улыбаясь каким-то собственным мыслям, а я решаю просто наблюдать, боясь испортить момент. Меня будто пригвоздили к этому треклятому креслу, страшно даже сделать вздох, чтобы её не испугать. В какой-то момент она медленно оборачивается ко мне и широко улыбается, протянув левую руку. Я бережно беру её в свои и чуть наклоняюсь.
— Обещай, что в следующий раз принесёшь мне кофе, — шепчет она, прислонив ко рту ладонь, чтобы её никто больше не услышал. — А то мне мама не разрешает.
— Обещаю, — заверяю я, подавляя в себе желание разрыдаться, словно маленький ребёнок, который испытывает ужас, когда мать уходит на работу.
— Прошу прощения, — нарушает идиллию подошедшая Дарья. — Время вышло.
***
Вылетев из здания пулей, я судорожно хватаю ртом спасательный свежий воздух. Прямо у выхода из центра небольшой парк со множеством скамеек, на которых расположились старики с родными. Мне становится тошно от этой картины, и я отправляюсь домой пешком, дабы проветрить голову.
Чувства взяли надо мной вверх, и я был полон решимости найти способ помочь сестре. Мысль о том, что она забыла свою жизнь, корёжила меня. Я же грёбанное волшебное существо, в конце концов. Должно быть средство.
До дома я дошёл довольно быстро. Сам того не заметил, как уже открывал входную дверь. Странная Дарина дала мне дубликат ключей утром, потому что сама должна была уехать к подруге в другой город. Я переступаю порог и в нос ударяет запах пирожков. Рот сразу наполняется слюной. Закрываю глаза, принюхиваясь. Даже не думал, что так сильно могу проголодаться.
На кухне возилась Люба, треща с кем-то по телефону, придерживая его плечом. Длинные волосы собраны в высокий хвост, тёмно-зелёная пижама с мишками еле прикрывает то, что должна, а глаза ярко подведены чёрным карандашом.
— Привет, — произношу я громче, чем хотелось, и она подпрыгивает, выставляя перед собой лопатку. — Пахнет вкусно.
— Ты меня напугал, — жалуется она, глубоко вздохнув.
— Прости, не хотел. Угостишь? Жесть, как есть хочу, — подхожу ближе, чтобы вымыть руки. Она вопросительно смотрит на меня, закусив губу. — Что?
— Ладно, сначала поешь, а потом спрошу, — говорит она, затем прощается с тем, с кем разговаривала до этого и кладёт трубку. Я присаживаюсь за стол, на котором стоит чашка с пирожками и, не дожидаясь приглашения, начинаю жадно уплетать один за другим.
— Чёрт, как же вкусно, я будто сто лет не ел.
Если быть точным, пятьдесят, но это уже мелочи. Люба заваривает себе чай, мне - кофе, и присаживается напротив, пододвинув ко мне чашку.
— Рада, что тебе нравится, приятного аппетита, — улыбается она, положив голову на скрещенные руки.
— Спасибо. Что ты хотела спросить?
— Как всё прошло? Хотя нет, стой, — прислоняет ладонь к моему рту, когда я уже хочу ответить. — Потом расскажешь.
— Ладно, тогда моя очередь. Куда-то собралась?
Она странно не меня посмотрела, якобы не поняла, о чём я, а потом начала хлопать ресницами, протягивая ко мне руки.
— Мне нужно всего на пару часов, Влад. Обещай, что бабушке не расскажешь.
— Только если с тобой пойду. Я дал слово за тобой присмотреть. Ты что, решила купить меня пирожками?
— Но.. это свидание, — замялась она.
— Сходи на него, когда бабушка приедет, ладно? Не заставляй нас нервничать. Мне не хочется потом на вопрос: «как дела?» отправлять ей селфи на фоне твоего трупа.
— Дурак? — возмутилась девушка, уставившись на меня, как на полоумного.
— Может быть. И вообще, у меня был тяжёлый день, вдруг я нуждаюсь в поддержке друга? — пытаюсь надавить на жалость. А что? Хороший метод.
Она отвернулась, долго всматриваясь в одну точку, и, наконец, тяжело выдохнув, сказала:
— Ладно, но ты должен мне просмотр фильмов и подробный рассказ о вашей встрече.
— Забились.