ГЛАВА 3
Несмотря на поздний вечер Аракиэль нашёл в себе силы последовать указаниям своего брата, и покинул гостевые покои чтобы отправится на встречу со своими братьями. Несмотря на то, что он гостил в замке младшего брата уже не первый день, разобраться в многочисленных коридорах ему удавалось с трудом. Потому попытки отыскать нужную дверь, за которой его ожидали, начинали утомлять, как вдруг на пути ему попалась Саферт. Им не удалось встретиться взглядами, он увидел её издалека. Женщина была чем-то озабочена и очень торопилась, она быстро исчезла из его поля зрения. Очевидно направлялась она в сторону башни Калико, самой высокой из известных и названной в честь одного из двух солнц. Это было достаточно тихое место, обычно её посещали местные астрономы раз в пару месяцев для наблюдения за небесными объектами и их изучения. Сам король иногда там бывал для некой медитации и ради желания побыть в тишине. Сейчас Саферт там ожидали.
В небольшой комнатке, за пару лестничных пролётов до смотровой площадки, стоял невысокий мужчина с высоким лбом. Лицо его, как и всегда, было гладко выбрито и можно было чётко разглядеть каждую морщинку, коих было много, а так же крупный шрам на подбородке, полученный в детстве от безумной матери, волосы у него волнистые длиной почти до самых плеч, а на висках немного виднелась седина. Он смотрел на дверь, строя догадки в своей голове о причине его нахождения здесь. Жрица отправила ему письмо незадолго до их с его королём отплытия в Наттау, в котором просила встречи и говорила о её важности. Они давно были знакомы и имели хорошие взаимовыгодные отношения. Исключительно деловое сотрудничество, а так же личная приязнь и уважение к личностям друг друга. Иногда они вот так встречались, тайно от своих королей и Инцио вообще, решали некоторые вопросы личного характера или даже политического. Саферт имела большое влияние на общественность, а Пат давно зарекомендовал себя среди монархов, но и просто связи в различных сферах каждый из них имел. Потому им всегда было что предложить друг другу. В этот раз Саферт не говорила в своём послании ни о трудностях несущих масштабный характер, ни о проблемах конкретного государства или её политических фигур. «Очевидно что-то личное. Но что?» — недоумевал Пат. В некоторой степени он боялся появления Саферт, он не любил неизвестность, как правило там всегда скрывается нечто тёмное или как минимум опасное.
Его догадка оправдалась и в тоже время нет. Тайна женщины была тёмной, но прятала под собой нечто светлое. Дитя. Жрица явилась на встречу со спрятанным под многослойными одеяниями ребёнком, который мирно спал, слегка подрагивая густыми ресницами, будто ему снилось что-то. Увиденное Пата умиляло, но и настораживало в то же время. Это было странно и вызывало множество вопросов. Чей это ребёнок? Почему его прячут? Зачем он здесь? Ответы у мужчины появлялись в ходе их разговора, но нельзя было затягивать его. Саферт нехотя рассказала всю правду, требуемую собеседником. И тогда она перешла к тому ради чего они здесь собрались — к своей просьбе. Пат должен был забрать девочку на воспитание к себе. Это вызвало шок, но незаметный, так как мужчина понимал, что нечто подобное должно в этом разговоре проявиться. Жрица не могла себе позволить более оставлять девочку в пределах Колыбели, она всегда находится на виду у витарианских монархов и ребёнок рано или поздно вызовет вопросы, попавшись на глаза. Пат находился в растерянности, наследница престола под его крылом вдалеке от родителей — это может стать серьёзной проблемой огромных масштабов, не только для него лично, но и для целого королевства, а то и всего мира. Но ему пришлось принять эти риски, отчасти из-за добродушия и гуманности по отношению к невинному ребёнку, отчасти из-за аргументов приведённых Саферт об их давнем сотрудничестве и уже слишком крепкой связи.
***
Тем временем хортеррианский король всё таки случайно набрел на нужную ему дверь, когда уже собирался вернуться в кровать. Первое что Аракиэлю бросилось в глаза, когда он вошёл в комнату, это сверлящий взгляд старшего из присутствующий, он был устремлён прямо на дверь, и предназначался опоздавшему. Но ему было не привыкать, Мертр никогда не был доволен братом, последний казался ему слишком легкомысленным и беспечным, а обратного он доказать даже не пытался. По крайней мере не Мертру, именно с ним отношения были слишком натянуты, чтобы выдавливать из себя хорошее настроение.
Ами даже не заметил появления брата, так как предпочёл занять время игрой в шахматы, ему нравилось играть в неё с лучшим своим соперником — Ивионом (который за много лет проиграл лишь несколько раз), но тот не явился в Наттау, и теперь играть приходится одному. Ещё в комнате был Фаро, что немного удивило Аракиэля, ему казалось собраться должны только братья, действующие правители королевств. Молодой принц наблюдал за происходящим на клетчатой доске своего дяди. Новоприбывший тихо прошёл к креслу возле камина.
— Невзирая на уже привычную бестактность нашего брата, мы можем наконец начать! — торжественно начал Мертр. — Для начала, хотелось бы поздравить Ами с чудесно проведённым праздником Начала и поблагодарить за внимательность. Фаро, тебя так же хотелось бы поздравить с недавней свадьбой, к сожалению нам не удалось это сделать ранее. Теперь ты не просто часть семьи Инцио, теперь ты часть силы ведущей в будущее саму жизнь на этих землях, это то место откуда началось распространение нашего слова, что дало людям знания и возможность покинуть мир неведения. Сегодня там вновь появилась королева, точнее будущая королева, которая отныне будет благословлена всевышним и сможет помочь тебе в продолжении нашего рода, Эрим будет дарован шанс о котором мечтают многие женщины во всем мире — стать матерью Инцио.
Последние слова насторожили присутствующих. Из-за недавнего инцидента в семье молодого принца, упоминать о подобных вещах, когда рана от потери ещё не зажила, мягко говоря невежливо. Фаро сразу же оторвался от наблюдения за игрой Ами, обратившись к Мертру:
— Мне очень лестны ваши поздравления, дядюшка, но не думаю что было бы уместно говорить о моей супруге как о вспомогательном инструменте. Я понимаю как важна для некоторых из вас возможность распространять всюду определённую идеологию нашей исключительности и значимости для всего и вся, а потому важно и удержание власти в пределах этой семьи. Однако мне хотелось бы видеть настоящие манеры, присущие особам благородного происхождения, коими вы себя считаете, и не позволять себе бестактности в отношении, ни много ни мало, принцессы первого воздвигнутого на известных землях государства, моей супруги и человека являющегося частью этой семьи.
— Не говоря уже о том, извини если я резок, племянничек, что мы тут явно не из-за свадьбы Фаро собрались. Церемония была более полутора лет назад, — влез Аракиэль, — ты что не помнишь или пошутить так решил?
В воздухе повисла тишина. Лицо Мертра, на удивление присутствующих, не выражало гнева от дерзости племянника или брата, он просто продолжал смотреть на Фаро будто никто ничего не сказал, а пару мгновений спустя просто выдохнул, закрыл глаза на секунду и сделал глоток вина. Остальные подозрительно наблюдали за ним.
— Мы здесь собрались для другого. Я хотел бы поведать вам некоторые новости из старой земли. — Фаро решил отвлечься от замолчавшего дяди. — Вообще-то я думал мы дождёмся Саферт, но я не мог её найти после представления. А раз так, я сам начну. Мой отец и ваш брат не просто так остался в Витарии в этот день. В данный момент он находиться в тяжёлом состоянии.
— Что? Почему ты не сказал раньше? — с заметным негодованием, вызванным не переживаниями, а любопытством, произнёс Аракиэль.
— Я понимаю, что с моей стороны это не совсем правильно — оставлять вас в неведении, но мне не хотелось омрачать столь важный день такими новостями.
— Так, а что с ним?
— Неизвестная болезнь. Пару недель назад он проснулся с сильными болями в груди посреди ночи. Пока мы не можем сказать точно что стало причиной. Врачи разводят руками, настоятельница тоже ничего вразумительного не говорит.
— Странно, что она так опаздывает. Она точно должна знать когда мы собираемся, — заговорил Ами.
— Не могу сказать точно куда она направлялась, но я её видел в коридоре недалеко отсюда, когда искал вас. Может быть она заблудилась?
— Но она бывала здесь ранее. Это странно.
— Значит ей понадобилось отлучиться. Мало ли что. Она далеко не ребёнок, у неё могут быть свои дела.
— Думаю всё равно она не скажет вам ничего нового. По крайней мере мне она ничего толком и не сказала, — продолжал Фаро, — говорит никогда не сталкивалась с подобным. Придворные медики вообще не уверены, что это не связанно только с Инцио.
— То есть это только наша болячка? — потянулся вперёд к столику с графином вина Аракиэль.
— Точно нельзя сказать, — произнесла только вошедшая внутрь женщина, — вероятно и других сможет поразить это, но пока невозможно делать какие-либо выводы.
Все повернулись к источнику этих слов. По комнате медленно прошла Саферт, остановившись возле Мертра. Она странно на него посмотрела, будто пыталась что-то разглядеть.
— И что нам теперь делать? Как быть с Витрисом? — дрожащим голосом заговорил старший из Инцио, хотя остальным казалось что он их не слушал.
— Время покажет. На изучение происходящего с вашим братом и отцом нужно много времени. И, в идеале, материалы его тканей. Поражённых тканей.
— Ты что Витриса покромсать хочешь? Он тебе не подопытная крыса!
— Прошу Мертр не нужно... Мне известно, что это ненадолго. Вернее сказать ему осталось недолго. И когда всё закончиться, я смогу приступить к работе над его телом.
— Это довольно разумно, — сказал вполголоса Ами.
— И ненормально! — Мертр начинал всё больше повышать голос и распаляться. — Тело моего брата должно воссоединиться с древом в том виде каким оно было подарено им этому миру. Похоронить как следует в Священном Лесу и всё! И никто не может вмешиваться в естественный ход вещей. Что бы ты там не удумала, ведьма, я тебе не позволю!
Никто не мог поверить в то что видел и слышал. Мертр будто с ума сошёл и вёл себя как обезумевший, казалось ещё чуть-чуть и он накинется на сухую скрюченную старушку. Но более непонятны им были его слова. Все они знали об исследованиях Саферт, которые она проводила где-то в своём храме. И все они знали о важности того необычного, что она делала с лекарственными препаратами и об изучении мира находящегося вне пределов видения человеческого глаза. Эта женщина была учёным, пусть то что она делала и могло казаться магией, а эксперименты с живыми и неживыми материалами были нормой. Их удивление возросло, когда разгневанный успокоился и перестал подавать признаки ярости. А немного погодя и вовсе спокойно покинул помещение попрощавшись со всеми как ни в чём не бывало.
Все продолжили сидеть в кабинете и пытались понять произошедшее. Аракиэля просто вывело это из себя, он вскочил и начал разгуливать по комнате, возмущаясь себе под нос. Он сам не знал что думать, грешить ли на алкоголь или на заносчивость нелюбимого брата. Фаро приводила в некоторой степени истеричный восторг, разворачивающаяся на его глазах, картина. Просто потому что было совершенно неясно, что здесь происходит.
— Прошу нас извинить, Саферт, нашего брата, — прервал неловкую тишину Ами.
— Всё в порядке. Его можно понять, они с Витрисом были очень близки в более юные годы. Ему непросто слышать подобное.
— Я думаю нам всем стоит пойти отдохнуть, — сказал Фаро.
— Мне точно стоит. Доброй ночи, дети мои, — согласилась с принцем Саферт. Она попрощалась с каждым из присутствующих и незамедлительно покинула кабинет.
Оставшаяся тройка, так же решила разойтись по своим спальням, не найдя лучшего решения на данный момент. Было очевидно — разобрать проблему странного поведения сейчас не удастся, а может и вовсе решать нечего. А что делать с Витрисом сейчас или после его смерти, стоит решать, когда все будут в более подходящем состоянии.
***
За завтраком Эрим чувствовала себя беспокойно из-за напряжения между членами её новой семьи. Было очевидно — что-то произошло между ними прошедшей ночью, но она не знала что, да и супруг не рассказал ничего о той встрече, предпочтя оставить это за дверьми спальни. К столу вместе с девушкой спустились пока только Фаро и Мертр с Ами, все сдержано поздоровались и молча приступили к трапезе. Просто так сидеть, опустив глаза в тарелку словно провинившееся дитя — не самое интересное занятие. Потому девушка решила начать беседу, чтобы как-то скрасить оглушающую её тишину.
— Не так давно Ивион прислал нам подарок на годовщину — зеркало в полный рост, оно прекрасно смотрится в нашей спальне, очень тонкая работа. Интересно, настолько кропотливый труд это дело рук одного мастера или над его созданием трудилось несколько человек? — Эрим будто в пустоту говорила, потому решила обратиться к самому дружелюбному из королевской семьи. — Скажите, Ами, вы ведь бывали в Контере, и вы, насколько мне известно, интересуетесь разработкой различных механизмов, можно ли создать нечто подобное нашему зеркалу не только человеческими руками?
— О, да, думаю можно, хотя я не видел это зеркало, но видел подобные изделия в замке нашего брата конечно. И, честно говоря, именно в ручной работе, по моему мнению, есть некая загадочность, сложно будет даже идеально сконструированному механизму суметь передать красоту восприятия человеческого разума, — немного ошеломленно начал тараторить Ами, — в этом суть искусства, в чём бы оно не проявлялось, умение выразить чувства в материальном, посредством скульптуры или картины...
— Или трюков и танца, совсем как ваши "летающие люди", которых вы представили нам вчера. Замечательное выступление, и необыкновенная конструкция! Наверное это тоже в какой-то степени искусство, то что вы делаете. Какая сила разума. Способность вообразить нечто ранее невиданное и воплотить это в жизнь — настоящий дар.
— Благодарю, очень приятно слышать похвалу в свой адрес. Кстати прошу на «ты», мы ведь теперь семья, надеюсь это уместно? Я понимаю что мы мало знакомы, но всё же. — Молодой мужчина пристально смотрел на собеседницу и, дождавшись кивка согласия, продолжил. — Скажи, Эрим, есть ли у тебя вопросы или замечания по выступлению гимнастов, а может и что-то о конструкции хотелось бы сказать?
— Прошу прощения за опоздание, — в зал вошёл Аракиэль и присоединился ко всем за столом, — если, мне не показалось вы говорили о подарке от Ами, верно? Чудесная задумка, братец, никогда ранее не видел подобного. Очень интересно. Скажи, а выступавшие девушки, они проживают в столице или... в общем как их можно найти?
— Да, Эрим говорила о том как её заинтересовала необычная концепция выступления гимнастов. Я рад что тебе тоже было на что там посмотреть! — ответил Ами прибывшему.
— Определённо нас всех заворожило то выступление. Не так ли, Мертр? — Фаро взглянул на молчавшего всё это время дядю.
— Видимо он ещё не проснулся, — выждав несколько секунд молчания сказал Аракиэль, — либо решил серьёзно подумать над твоим вопросом. Не стоит его сейчас дёргать, может он не выспался, пусть придёт в себя окончательно.
— Да, лучше расскажи нам, что стряслось с Патом. Я не видел его больше суток наверное, — обратился к брату Ами.
— Он покинул замок поздно ночью, после моего возвращения вчера. Он ожидал меня в покоях и сказал, что у него срочные дела в Хортеррии, что-то с родственниками. Я толком ничего не понял, больно он торопился и обещал все рассказать позже. — Аракиэль солгал, потому что не хотел выставить себя в невыгодном свете. Пат покинул Наттау задолго до окончания собрания, оставив записку своему королю.
— Как же хорошо, что ты так не любишь путешествовать налегке и прибыл сюда не на одном корабле.
— Прошу меня извинить, — сказала Эрим, допив одним глотком свой крепкий кофе и сложив приборы, она встала из-за стола и стремительно покинула столовую.
Мужчины проводили её взглядом и продолжили завтракать. Фаро супруга показалась немного расстроенной, но он знал что лучше её не трогать пока, из-за случившихся событий, ей требовалось больше личного пространства и времени для размышлений.
На некоторое время они все замолчали и просто ели, пока не оживился, прибывавший всё это время в трансе, Мертр. Он повернулся к лакею, стоявшему у двери слева от него, и попросил того принести бутылку фруктового вина, чем поверг в небольшой ступор парня. Последний бросил взгляд на своего короля, как бы вопрошая «а можно ли?» Всюду считалось дурным тоном пить подобные напитки за столом с королевской особой, когда тот не выпивал, не говоря уже о столь раннем времени суток. Ами незамедлительно подал знак, разрешая отправиться за вином для гостя, и начал разглядывать остальных за столом в надежде найти в их глазах хотя бы намёк на понимание ситуации. Пробудившийся же продолжал молча поедать салат из зелени с ягодами, закусывая творожными пышками. На секунду он остановился, устремив взгляд в пустоту, резко повернулся к двери и хотел снова о чём-то попросить, но там никого не оказалось. Было заметно как Мертр расстроился обнаружившейся пустоте на месте лакея. Остальные продолжали наблюдать и просто не знали как начать разговор с молчаливым родственником, их сильно поражал и внешний вид его и странное поведение. Конечно проводить совместные завтраки они перестали десятки лет назад, зато видели его во многих других ситуациях, ни в одной из них Мертр не казался таким потерянным и беззащитным. Характер он имел и был он довольно суровый пусть и изворотливый. Нынешнее его состояние совсем не походило на то, что было бы ему свойственно. Он выглядел совсем непохожим на себя. Таким опечаленным и человечным его никто не видел, ведь он всегда старался казаться суровее и жёстче, чем есть на самом деле, под стать Витрису. В итоге, решив не ждать решительных действий от Мертра или кого-то из его братьев, Фаро начал разговор сам:
— Мертр, ты в порядке? Как твоё самочувствие?
— Не думаю, что он хочет отвечать на твои вопросы. Не уверен, правда, что он не делает это специально, — решил выдвинуть предположение Аракиэль.
— Чушь! Он явно не в себе неужели вы не видите. Вчерашний вечер его морально истощил и возможно он потерял рассудок, — Ами говорил с самым серьёзным лицом, которое когда-либо можно было увидеть у него.
— Чушь несёшь уже ты, братец. Какой вздор — потеря рассудка, просто потому что кто-то сказал тебе что-то неприятное. Да будь оно так с ума мы все посходили бы уже очень давно, может нас и боготворят люди из-за нашего происхождения, но мы живём с ними в одном мире и у каждого из них есть возможность высказаться, что они успешно делают только дай им такую возможность, — перебил младшего брата Аракиэль, — или ты хочешь сказать, что все твои поданные абсолютно тобой довольны и ни разу не высказались о тебе или о том что тебе не безразлично плохо? Никто не пытался сделать нечто способное тебя морально ранить? Если это так, я согласен основать новый культ вокруг тебя и отречься от прародителя нашего Дсарбора, почитать тебя как создание без единого изъяна, что есть проявление божье в мире нашем. В ином случае прекрати умничать, направь свои гениальные извилины в нужное русло и помоги нам как-то его разговорить.
— Тебе прямо удовольствие доставляет это его состояние.
— Не время для перебранок, господа, что бы не случилось с Мертром, его следует как можно скорее привести в чувства. Сомневаюсь, что он пообещал своим людям в Дэсано уехать на очень долгое время, либо вернуться не тем человеком, под попечением которого они соглашались оставаться на тех землях. Свихнувшийся король — плохой ориентир для людей, которых он ведёт, и плохой пример стойкости и силы Инцио. В случае чего никому из нас это на руку не сыграет.
Братья молча согласились с племянником и отвлеклись друг от друга. В этот же момент отворилась дверь, к беседующим вошёл слуга с небольшим подносом в руках, он приблизился к столу и уточнил наполнять ли сосуды вином для остальных, Фаро и Ами решили отказаться, Аракиэль молча вскинул два пальца вверх, давая согласие. Оставшись наедине, все они решили пронаблюдать за действиями Мертра. Мужчина продолжал свой завтрак как ни в чем не бывало, разве что начал запивать его фруктовым вином и не обращал никакого внимания на присутствующих рядом с ним. И так они молча сидели, пока Аракиэль не залил в себя остатки содержимого фужера, одновременно с этим поднялся из-за стола и направился в сторону бутылки, чтобы налить себе ещё. Когда он к ней потянулся, наклонившись над столом, то неожиданно чихнул из-за пощекотавших нос высоких сухоцветов, стоявших на столе рядом.
— Будь здоров! — через секунду после этого раздался низких голос, вырвавшийся из уст Мертра.
Аракиэль с широко распахнутыми глазами подался вперёд, расставляя руки на столе перед собой, от чего собралась скатерть и немного сместила положение посуды перед говорившим. На его лице появилось недовольство, он поднял глаза на виновника произошедшего, возмущенно бросил приборы в тарелку, сделал глоток вина и пялился на брата. Наблюдавшему со стороны Фаро, всё это казалось глупым и даже комичным, но он был рад появлению на лице дяди эмоций, которые он демонстрировал обычно, что говорило о его возвращении в реальный мир. Однако всё было немного не так. Теперь Мертр застрял в этом положении ожидая непонятно чего. Не придумав ничего лучше, Аракиэль произнес:
— Спасибо.
— Не благодари. Не припомню чтобы у тебя была аллергия на цветочную пыльцу, — ответил ему старик, снова взявшись за приборы.
— У меня её нет и сейчас. С чего ты вообще это взял? Хотя, какая разница, ты то себя как чувствуешь? Мы уже и не знали что думать, с самого начала дня ты проронил всего пару слов и те лакею.
— Странные у тебя вопросы, брат мой, почему что-то со мной должно быть не так? Я в порядке и ничем не отличаюсь от себя вчерашнего.
— А что было вчера, ты помнишь? — обратился к дяде Фаро.
— Празднование дня Начала. Может быть я и не припомню всех деталей, ведь было много выпито, но я не настолько стар как ты думаешь и могу вспомнить кто я, где и почему.
— Никто на подобное не намекал, просто мы волнуемся о твоём самочувствии. Особенно увидев твоё поведение сегодня, оно чрезмерно отрешённое, ты будто где-то не здесь.
— Правда про вино то он вспомнил... — вставил Аракиэль.
— Уверен вы преувеличиваете. Моё состояние не отличается кардинально от любого другого дня и я не вижу никаких поводов для беспокойства. И вообще как вы можете сомневаться во мне? Так что давайте спокойно продолжим завтрак и...
Мертр оборвал свою речь, так и не закончив её. Очевидно что-то в его разуме дало сбой. После долгого ожидания, все не знали как стоит себя повести с потерявшим рассудок родственником. Учитывая нежелание присутствующих распространяться о возможных ментальных проблемах короля Дэсано, стоило решать проблему тихо и в кротчайшие сроки, но прежде нужно было разобраться в ней, кто знает может это и не проблема вовсе. Ами высказал предположение о духовной потере себя Мертра, пусть самый молодой из братьев меньше остальных был погружен в верования и религиозные учения, он понимал значимость оных в жизни людей и особенно в жизни Инцио. Неважно насколько всё это было приукрашено и искажено Саферт и его братьями, это было правдой в основе своей и является неотъемлемой частью их истории и происхождения. Потому было принято решение обратиться за помощью к единственному человеку, которому можно было доверить тайны Инцио и который был по-настоящему предан богу и его отпрыскам, к верховной жрице и смотрительнице единственного храма Великого Древа — Колыбели.
***
Саферт прибыла в восточное крыло замка, её проводили до дверей гостевых покоев. Дождавшись когда прислуга отойдёт дальше, она постучалась в дверь и медленно приоткрыла её, чтобы заглянуть внутрь. Когда убедилась, что оказалась там где нужно, она вошла. В комнате ожидали Аракиэль, маячивший на балконе из стороны в сторону среди длинных голубых занавесок из тонкой полупрозрачной ткани, которые вытягивало ветром за открытые двери балкона, сидевший за столом с любимой игровой доской Ами и Фаро, который просто стоял и наблюдал за стариком, расположившимся на широком диване в дальней части комнаты и просто любовавшимся садом за окнами.
Все, кроме Мертра, бросили взгляд на дверь, когда та начала открываться. Фаро сразу же направился к гостье, протягивая к ней свои руки, чтобы поприветствовать. Она улыбаясь и смотря на него, как всегда, уставшими глазами, протянула левую руку в ответ, а после направилась в сторону Мертра, её перехватил Аракиэль, выходя с балкона так же протягивая к ней руки, следом подошёл и Ами. Наконец со всеми формальностями закончили и вернулись к виновнику собрания.
Саферт выглядела встревоженной при встрече с Мертром, ей было горестно видеть его в таком состоянии. Он был ей как сын, как и каждый Инцио, ведь именно в её руки они были переданы Великим Древом для становления на путь жизни в этом мире. Она сразу же поняла, что ему понадобится провести какое-то время в Колыбели, обратиться к своим истокам и внутренней духовной силе, о чём и сообщила присутствующим. Сказала постарается помочь посредствам ритуалов и особых процедур, которые она должна будет проводить с ним наедине. Так же они были предупреждены о, возможно, неблагоприятном исходе по окончанию периода душевной реабилитации, так как жрица не была уверена в том что именно ослабило ментальное состояние мужчины и каковы масштабы произошедшего.
По окончанию обсуждения случившегося прошлым вечером и предполагаемых последствий, было принято решение отдать старика в руки Саферт и молиться о её успехах в работе с недугом. Нужно отправить Мертра в храм, там о нём могут позаботиться верные ей служители, за ними она и распорядилась послать. Они прибыли с Саферт и проживали в соседних с её покоях.
К ним вошли двое молодых людей, поклонившись королям. Инсих ожидали у дверей распоряжений верховной жрицы, остальные начали суетится, собирая что-то для Мертра в дорогу, но остановились по просьбе Саферт и стали просто ждать. Женщина подошла к своим подопечным и, наклонившись ближе к одному из них, прошептала несколько слов, которые остальные не смогли разобрать, после чего ей в руки передали небольшой мешочек. Молчаливые гости удалились в поклоне. Все начали наблюдать за действиями настоятельницы, ожидая от неё каких-то объяснений, но та словно не обращала на них внимания. Она приблизилась к сидевшему всё это время без движения и разместилась рядом с ним. Мертр повернулся к ней и опустил взгляд на свои руки, которые она держала. Безрезультатно с ним немного побеседовав, она протянула раскрытый мешочек, внутри лежал небольшой кусочек плода, ранее не встречавшегося ни Фаро, ни Аракиэлю или Ами. В них чуть-чуть заиграли сомнения, хотя они и доверяли ей всецело, странно выглядела её попытка накормить неизвестно чем невменяемого, по их мнению, человека. Ами подался вперёд, но не успел сделать и шагу, как в сторону дивана стремительно заспешил Аракиэль, казалось он кинется сейчас на старуху словно хищник на добычу. Оставшиеся позади мужчины поразились такой резкой смене настроения, вообще было сложно обвинить короля Хартеррии в поведении подомном этому. Выказывать положительные или тем более заступнические эмоции в отношении старшего брата было не для него. Но каждый сейчас находился в возбуждённом состоянии и брат с племянником остановили его.
Когда женщина заметила происходившее в другой части комнаты, то, пристально посмотрев на троицу молодых исполинов, произнесла: «Это ему поможет». Мертр продолжал просто сидеть и взглядом пустым и безнадёжным смотреть на женщину перед собой, даже не узнавая её, несмотря на их очень давнее знакомство. Невольно он замечает как она тонкими сухими пальцами с длинными ногтями берёт содержимое мешочка из другой руки и медленно, с улыбкой на лице, подносит к его губам что-то тёмно-синее с редкими жёлтыми точками. В нос бьёт резкий запах ни на что не похожий, он будто маслянистый, но не естественный, и кажется таким тяжёлым. Конечно его нужно съесть, но открывать рот совсем не хотелось. Понимая это, Саферт аккуратно второй рукой прикоснулась к его подбородку. Она удерживала пристальный взгляд на Мертре и поняла, несмотря на морщины и потерявшие блеск глаза, перед ней был испуганный ребёнок, не представляющий себе что происходит. Внутри у неё всё сжалось. Рот старика медленно открылся и принял нечто, поданное жрицей. Она положила свои руки на руки Мертра и продолжала улыбаться.
Несколько мгновений и его одолела еле ощутимая слабость, а всё вокруг стало расплываться и искажаться. Со стороны он выглядел странно, рассматривая всё вокруг и трогая разные вещи и собственную одежду с волосами. Жрица подозвала наблюдателей ближе и просила сиюминутно начать сборы для отправления в Витарию, в храм; её послушники уже начали готовиться к отплытию.
***
Королевский корабль, на борту которого Пат перевозил особый груз, плывёт к дому через Средиземный океан. Воды весь путь были неспокойны, будто перенимали настроение своего гостя. В течении первых суток над океаном собирались густые тучи, отражаясь в нём и предавая оттенок переспелой сливы, вязкий фиолетовый цвет с холодными нотками заставлял содрогнуться, даже отражение разглядеть было невозможно. Грозовое одеяло окутало всё на километры вокруг, бросив тень на целый океан, пока в секунду правый борт корабля не осветила молния, но была она далеко, что немного успокоило находившихся на палубе. Пат принял это на свой счёт, подумав о вероятном послании всевышнего за неспособность справиться с трудностями, перед ним возникшими или за неверно принятое решение.
Скоро завиднелись солнечные лучи и небо стало чистым спустя всего пару часов дождя. Более он их не беспокоил, но небо не позволяло расслабиться, переодически лишая природного света путешественников и превращая всё вокруг во тьму. Так путь продолжался в относительном спокойствии, но только для корабля и всех остальных пассажиров. Пат же продолжал обдумывать то с чем ему предстоит столкнуться лицом к лицу по прибытии в Хортеррию. Казалось этот мандраж не отпустит его уже никогда; несмотря на свой опыт, знания и уверенность, он всё равно чувствовал себя уязвимо.
Боязнь абсолютного сходства ребёнка со своими небезызвестными родственниками порождала в его разуме фантазии о скором обнаружении её и о его наказании за сокрытие. Правда он совсем не знал в каком ключе именно ему будут вменяны обвинения. Может отец девочки разозлится из-за горя утраты желанного дитя, а может он обрушит гнев божий на Пата за несогласие с действиями его, пусть и не гуманными.
Девочка же не беспокоила весь путь никого из сопровождавших; в любом случае та пара человек, что о ней знали и искренне не интересовались происходящим, всё равно об этом распространяться не стали. Такое поведение малышки Пата устраивало целиком и полностью. Когда она впервые потянулась к нему после долгого сна, он увидел необычайной красоты голубые глаза — они успокоили его окончательно. Теперь бояться нечего, в какой-то степени. Она ещё может проявить другие внешние признаки Инцио, но пока думать об этом у мужчины не было ни сил, ни желания. Увидев эти чудесные глаза, полные доброты и наивности, а так же беззаветной любви ко всему, он думал о том как прекрасна жизнь в этом её проявлении. Чистая, не познавшая горя или злобы. Но ещё больше он начал вдохновляться, размышляя об открывшейся для него возможности стать отцом для неё.
Спустя почти шесть дней, проведённых в переменчивых водах Средиземного океана, королевское судно вошло в территориальные воды Хортеррии и вот-вот причалит к южному порту. Пат вышел из своей тесной каюты, хорошенько потянулся после недолгого сна и стал наблюдать приближение берегов моря Помиер с еле видневшимися в лучах рассвета постройками форта. Ветер мягким жаром обдал его лицо, сейчас он ощущал прилив энергии в собственном теле от предвкушения встречи с родной землёй. Потому вид причала и услышанное «отдать швартовы» голосом капитана корабля заставили глаза мужчины загореться, а на лице его появилась улыбка облегчения.
Начался процесс разгрузки корабля и подготовка к скорой отправке до столицы. Дорога предстояла недолгая, равнинные территории делали передвижение по стране быстрым и не затруднительным. Не говоря уже о близком расположение столицы к берегам моря. Но осознание ценности опекаемого груза растягивали ощущение времени, да и некоторая усталость от нескольких дней, проведённых не на твёрдой земле, утомила мужчину. Попытки вздремнуть в пути не увенчалась успехом, яркие дневные солнца и высокая температура позволяли помышлять только о прохладе и никак не о сне в полном одеянии. И так до самого замка, где он наконец смог придти в себя и в знакомой обстановке начать строить планы на его дальнейшую жизнь, особенно теперь когда он стал отцом.