Кожа наших листьев

Коннот: Первый отчёт инспектора Карины Травиц

«Пан комиссар! Исходя из того, что на планете Коннот реализовано примитивное, но действенное глушение двусторонней туннельной связи путем «забивания» всех несущих диапазонов, кроме ряда избранных с конкретной адресацией для определённого круга лиц, я могу только надеяться на то, что мои передачи поступят в управление. По возможности я попробую связаться напрямую вне территории колонии, но пока неясно, каким образом мне удастся её покинуть. Надеюсь, что задержка в передаче данных составит несколько часов, в противном случае шансы на благополучный исход операции весьма низки. Кроме того, мы рискуем потерять двух моих агентов: одного — на планете Кардиган-Томсон, другого — находящегося вместе со мной. Поэтому у меня первая просьба, пан комиссар: любым путем как можно скорее связаться с человеком по имени Иван Златобой, проживающим в Смоллтауне, и передать ему пароль: «Тигр забрался на гору». Больше никаких действий по отношению к этому человеку не предпринимать, поскольку он необходим для перспективных работ на Кардиган-Томсоне и прилегающих к нему транспортных узлах. Заранее благодарна вам.

Теперь в общих чертах. Колония Сальпа-2 теперь здесь называется просто Сальпа. Ранее существовавшая на Конноте Сальпа-1 давно закрыта и полностью демонтирована. На Сальпе-1 выводили расу первопроходцев для пустынных планет, когда ещё с репликацией продуктов питания было более чем сложно. Впрочем, это бывает актуально и сейчас, но, естественно, проблема уже не стоит настолько остро. Зелёные люди могли полностью обходиться без пищи — обмен веществ им обеспечивало центральное светило любой планетной системы. Зеленокожий индивид для поддержания жизнедеятельности должен был лишь как можно больше находиться под прямыми солнечными лучами и обладать минимумом одежды. То есть таким образом в те годы пытались решать вопрос о заселении пустынных планет, крайне бедных питательными растениями и белковыми созданиями. Как при любом эксперименте, возник ряд побочных эффектов. Очевидно, далеко не всякий растительный генотип годился для изменения человеческой природы, и потому там приходилось проводить эксперименты, в том числе и достаточно жёсткие, за которые можно было привлечь организаторов по всей строгости закона. А раз такого не произошло, это значило, что работу в те годы организовали либо спецслужбы, либо серьёзные научные фирмы под эгидой очень высокого руководства. Судя по всему, один из экспериментов оказался крайне интересным именно своим побочным явлением.

Перерождённый человеческий организм неожиданно начинал производить особые вещества, чрезвычайно сильно воздействующие на окружающих при тесных прикосновениях. Судя по тому, что я здесь узнала, речь идёт о резком повышении чувствительности и эмпатии людей, которые находятся в близком контакте с трансформантами. В первую очередь речь идёт, конечно, о сексуальной стимуляции, о поднятии сенсорики организма в десятки раз. Организаторов этого «аттракциона», как мы и предполагали, можно привлекать и за незаконные генетические вмешательства в человеческий организм, и за причинение им страданий. Да, трансформанты действительно испытывают мучения в процессе замещения в их организме гемоглобина на хлорофилл. Правда, мне неясна конечная цель всего этого. Торговля удовольствиями — это слишком мелко для того размаха, какой я здесь вижу. С клубами, продающими запрещённые наркотики, и притонами сексуальной эксплуатации происходящее в колонии Сальпа не имеет абсолютно ничего общего.

Трансформанты содержатся сначала в помещениях, похожих на медицинские учреждения, пока не завершится их изменение. Это происходит достаточно быстро — от трёх до пяти дней в зависимости от исходного метаболизма. Затем зеленокожие люди переводятся в открытые «вольеры» — другого слова не подберу, — довольно комфортные, удобные и без крыш. С ними развлекаются «туристы», как правило, весьма извращённо. Но о смертях трансформантов тут не слышно, к тому же часть их попала сюда в паре или компании со своими партнёрами добровольно (у меня и моего агента точно такая же легенда прикрытия). Ещё стало понятным, что трансформация быстро и, возможно, необратимо изменяет психику. Трансформанты, в свою очередь, сами испытывают ощущения, невозможные для обычных людей, и очень скоро попадают в полную зависимость от собственных сексуальных и сенситивных переживаний. Тут можно провести непрямую аналогию со старинными опытами по вживлению электродов в «центры наслаждений» подопытным животным и людям, которые проводили, насколько мне известно, ещё до начала Экспансии.

Между тем, для «туристов» и обслуживающего персонала здесь не так много благ цивилизации. Во-первых, полное отсутствие какой бы то ни было мобильной связи по любому из возможных протоколов в любом возможном диапазоне. Компьютеризация только на производстве или в клубах для простых развлечений. Про туннельную связь я уже говорила. Её блокируют и фильтруют постоянные орбитальные устройства, управление которыми, скорее всего, ведётся даже не с поверхности планеты, а извне. Nota Bene: эту догадку необходимо тщательно проверить!

Здесь нет общественных репликаторов. Любые товары необходимо приобретать через распределительную сеть. Впрочем, никакого товарного дефицита здесь нет, однако руководство теоретически в любой момент может его организовать.

Здесь нет внутрипланетной транспортной сети. Кроме Сальпы, на Конноте, скорее всего, отсутствуют населённые пункты. Пешком, на каре или скутере за пределы Сальпы попасть очень трудно: колония накрыта силовым полем, правда, оно невысокой напряжённости и имеет разрывы, следовательно — выход найти можно.

Самое главное — с этой планеты нет возможности улететь без прямой помощи руководства колонии. «Туристов» после того, как они вдоволь наберутся удовольствий, выпроваживают по окончании договора. Многих, как я уже заметила — почти насильно. «Подсесть» на зеленокожих можно очень быстро и лишение подобного наслаждения не проходит безболезненно. Некоторые возвращаются сюда снова — обычный секс с обычными партнёрами им уже удовольствия не приносит. Из таких, кстати, потом и делают «зелёных», причём всё это происходит добровольно. Более того, вернувшиеся «туристы» зачастую сами умоляют трансформировать их, подписывая договоры на кабальных условиях. Но коль скоро это всё делается добровольно и без принуждения, привлечь руководство к судебной ответственности будет очень трудно. Пока не будет прямых доказательств принуждения либо преднамеренных смертельных случаев, к серьёзному преступлению действия колонистов отнести можно только с большой натяжкой, и хорошая защита может вывести их из-под обвинения. Кроме того, их действия не подпадают даже под вызывание зависимости от наркотиков — никаких: ни химических, ни бинауральных, ни энергетических, ни квантовых. Конечно, есть такая разновидность зависимости — сексуальная, но за неё, насколько мне известно, ещё никого не удалось привлечь к ответственности.

Управляет колонией Сальпа женщина по имени Лейда Конг Хи. Она почти никому и нигде не показывается, но все знают, что она тут главная, и что без неё тут ни одному «возвращенцу» не вкатят десять кубиков катализатора, провоцирующего замещение гемоглобина хлорофиллом. Лео Базилевс, исполнительный руководитель, формально чист. Он работает с вербовщиками и осуществляет исполнительное и техническое руководство. К сожалению, вынуждена повторить: пока ничего злонамеренного и прямо подпадающего под судебное преследование мне обнаружить не удалось».

• • •

...Закончив отчёт, Карина откинулась на мягкие подушки и перевела дух... Её тело настоятельно требовало продолжения того, с чем Базилевс ознакомил её на «первичной экскурсии». Вот уже два часа прошло после всего этого марафона, а бёдра всё ещё непроизвольно подрагивали, а трусики пришлось менять уже в третий раз — они намокали словно сами собой, хотя Карина всеми силами и пыталась отвлечься, углубляясь в подготовку отчёта для комиссара Дарича.

Электру пока пришлось оставить в отеле — Карина заявила, что девушка плохо себя чувствует после путешествия на троллейнике. Впрочем, это было не так уж далеко от истины — во всяком случае, с легким завтраком, съеденным ею на Кардиган-Томсоне, Фламенко поспешила расстаться почти сразу же по прибытии, чем нисколько не удивила прибывшего встретить «туристок» Лео Базилевса — пижона, не признающего одноразовой либо реплицированной одежды и обуви.

Пока Электру мучительно рвало, Карина выяснила некоторые моменты, которые необходимо знать всем вновь прибывшим, а спустя некоторое время, оставив подругу приходить в себя, покинула отель и встретилась с Лео ещё раз. Предупредительный и обходительный мужчина, белозубо улыбающийся и по-своему сексуальный, задал Карине несколько вопросов, без которых нельзя было обойтись, и когда убедился, что действительно имеет дело с парочкой сумасбродных и пресыщенных подружек, перешёл к делу.

— Я в любом случае обязан предупредить вас о возможных побочных явлениях вашего пребывания здесь. Наверняка вам об этом рассказали на вашей планете... На Хитоне, да?.. Лили тоже должна была сообщить обо всех подробностях.

— Естественно, — ленивым тоном произнесла сидящая в глубоком круглом кресле Карина, закинув одну ногу на другую и скучающе разглядывая собственные пальцы.

— Насчёт того, что натолкнуло вас на мысль приехать сюда, есть смысл спросить?

— Отчего ж нет?.. Пан Базилевс, я испытала в этой жизни всё или почти всё. Хочу нового. Для меня не существует таких слов, как «нет» или «невозможно».

— Ценю такую откровенность, — осклабился Базилевс. — Как насчёт того, чтобы отсосать у меня прямо сейчас?

У Карины в лице ничего не дрогнуло — а Лео наблюдал за Травиц весьма внимательно.

— Ты бы предпочёл минет с языком или глубокую глотку? — спросила Карина не задумываясь.

— Конечно, глубокую глотку, — заверил Базилевс.

— Знаешь, а я вообще-то привыкла сама выбирать, — произнесла Карина. — У тебя есть собака?

— Собака?

— Да, пёс. Кобель.

— Понятно. Думаю, есть и такое. Хотя, конечно, в Сальпе это вряд ли является развлечением номер один...

— Неважно. Если говорить о том, чего я хочу прямо сейчас, так это трахнуться с большим псом, и чтобы при этом на нас смотрел мужчина и мастурбировал, не кончая. А когда пёс спустит в моё влагалище свою сперму, пусть мужчина там хорошенько вылижет. Этому мужчине я потом покажу такую глубокую глотку, какой он в жизни ещё не видел.

Но Базилевса удивить тоже было трудно.

— Найти собаку — дело двух минут, — сказал он. — Чёрного дога не обещаю, но ротвейлер будет.

— Годится, — сказала Карина, глубже развалившись в кресле, сняв ногу с ноги и запустив пальцы между поясом юбки и кожей живота. Чёрт возьми, она на самом деле слегка потекла! Неужели ей придётся испытать и такое?

На самом же деле трахаться с псом ей совсем не хотелось. Ей хотелось, чтобы у неё отлизал Базилевс. Желательно прямо сейчас, и чтобы она сидела на его лице сверху, а его язык скользил между её губ, а длинный нос упирался в клитор, щекоча его дыханием.

— Готов поклясться, что ты держала во рту не меньше сотни мужских членов.

— Значительно больше, — произнесла Карина, понимая, что говорит чистую правду. — И не только мужских.

— Женских? — Базилевс сделал вид, что понимает шутку и что шутит сам.

— Трансы за сексуальных партнёров разве не могут сойти?

— Могут, наверное... Твоя девушка — не транс, кстати?

— Нет, — сказала Карина, вытаскивая руку из-за пояса. Кажется, собаки в ближайшее время здесь не будет, и ну её к чёрту, если честно... — Моя девушка — это девушка. Более того, она — моя собственность.

— В нашем мире уже давно нет понятия собственности, — заявил Базилевс.

— Из всех шуток, какие я сегодня услышала, эта — самая лучшая, — парировала Карина.

— Тем более, один человек в собственности другого — это рабство, которое строго запрещено и карается.

— Это мне говорит Лео Базилевс? Человек, который владеет гаремом из полусотни человек, при этом не только двух базовых полов?

— Легенды, — не моргнув глазом, сказал Базилевс. — Итак, леди Миранда Оливо, скажи мне: твоя собственная девушка хотя бы немного представляет, что ей предстоит? Леди Элен Сторм, так, кажется, её зовут?

— Мы хотим стать единым целым. Слиться полностью. Лили обещала, что это возможно.

— Предпочтения твоей девушки имеют значение?

— Она верна мне и только мне. И делает всё, что я хочу. И я разрешаю ей делать со мной всё что угодно.

— Но она же твоя вещь...

— Это только потому что я так хочу. Если я ей говорю — делай со мной всё что угодно, то это значит, что она не услышит от меня слово «нет». При этом неважно, что ей взбредёт в голову... Ей запрещено только одно.

— Заниматься сексом с другими партнёрами? Я правильно понял?

— Да, совершенно верно. И она согласна стать для меня трансформанткой, если, опять же по словам Лили, наши чувства, наша эмпатия действительно будут расти лавинообразно... Чёрт возьми, я уже мокрая.

— Скоро я тебе кое-что покажу, а пока потерпи немного, подкопи энергии. Твоя девушка понимает, что генетическая трансформация — это не самый лёгкий процесс, тем более сжатая по времени? Мы можем преобразовывать организм более «естественным» и щадящим путём, но это займёт несколько месяцев. Скорость требует жертв.

— Она согласна, — не моргнув глазом, сказала Карина. Правда, неприятный червячок вдруг проснулся в её душе и начал колко вертеться и извиваться. Подумав о том, что ради Электры и ради долга она сама легко пошла бы на нечто подобное, Травиц придавила этого червячка одним лёгким движением.

— Для неё это может быть опасно, — сказал Базилевс. — Не сама трансформация, а её последствия.

— Не поняла, — сказала Карина, слегка наморщив лоб. Едва заметная улыбка на лице этого обаятельного человека дала ей понять, что она произнесла верную фразу и верным тоном. Действительно, какое дело такой эгоистке, какой является Миранда Оливо, может быть до проблем вещи, хотя бы и одушевлённой, но находящейся у неё в собственности?

— Зависимость развивается очень быстро, — сказал Базилевс. — А обратного пути нет. Дело в том, что...

— Я могу посмотреть на зелёных людей? — перебила Карина.

Кажется, Базилевс был слегка раздосадован, словно древний торговец, собравшийся расписать покупателю все прелести и удивительные особенности своего уникального товара, а тот не стал слушать и совершил покупку, не торгуясь.

— Пошли, — сказал Лео, вставая.

Карина тоже поднялась.

— В твоём гареме обычные люди, не зелёные? — спросила она.

— Я же говорю, нет у меня никакого гарема, — произнёс Лео.

— Ты трахаешься с зелёными?

— Дело в том, что... В общем, это моё дело.

Карина молча ликовала. Кажется, она сумела привести этого типа в замешательство. Может, он, конечно, и притворяется, но вряд ли...

Парк-сквер, который так и назывался, находился в центре Сальпы и был окружён высоким металлическим забором, выглядевшим очень архаично, но довольно стильно. И он выполнял своё предназначение: надёжно защищал «резервацию» зеленокожих трансформантов от праздношатающихся, а также и от обслуживающего персонала, чтобы уберечь последних от непредусмотренных контактов. Карина подозревала, что параллельно ограде включено и силовое поле. В общем, «резервация» очень походила на «зону» для ссыльных поселенцев, только выглядела она куда как приятнее, ухоженнее и уютнее — почти как оранжерея на Чандрасекаре.

Двухэтажное здание, примыкавшее к ограде, тоже выглядело архаикой — подобную архитектуру Карина встречала разве что на Земле-прародительнице. Долгих церемоний не последовало, пройти через силовой турникет в сопровождении Базилевса было, конечно, очень просто.

— С кем желаешь пообщаться для начала? С мужчиной? С женщиной? — спросил он.

— «Пообщаться»? Это так называется?

— Называй как хочешь... — сухо произнёс Базилевс.

(Так, подумала про себя Карина, он уже злится, а это добрый знак: шпион будет делать в логове врага всё что угодно, но вряд ли станет злить его по пустякам)

— Хочу мужчину, — сказала Карина. — Примерно такого же телосложения, как твоё... Такого же роста и веса, как у тебя... Если покажешь член, то и его размер меня, возможно, устроит.

Травиц куражилась как только могла, сама будучи от себя в некотором возбуждении и лёгком восторге.

— ...Сюда, — вдруг сказал Лео, остановившись у одного из «вольеров». Он открыл дверь, сделал приглашающий жест.

— Только после тебя, — сказала Карина.

— Нет, — осклабился Лео. — Мне там делать нечего. Я предпочёл бы, чтобы меня изнасиловал целый гарем, чем остаться наедине с зелёным... Иди. За тобой скоро придут.

Делать было нечего — ведь Карина пришла сюда затем, чтобы изучить всё изнутри. Она шагнула внутрь и услышала, как мягко закрылась за ней дверь.

Залитый солнечным светом «вольер» был похож на обычную квартиру, только без крыши, лишённую к тому же некоторых атрибутов частного жилья. Впрочем, главный атрибут тут имелся: широкая круглая кровать диаметром метров пять — на таких кроватях не спят, подобную мебель не просто так кличут «сексодромом» — для иных целей её нет смысла использовать... С широкого круглого кресла поднялся млеющий под солнечными лучами мужчина — высокий и широкоплечий, одетый лишь в белую набедренную повязку, дикарь дикарём... И цвет кожи.

Карина впервые увидела живого зеленокожего человека во плоти и крови прямо перед собой. Зрелище было притягательным и страшноватым. Неестественный цвет кожи, под которым играли мышцы, казался примерно таким же странным, как диковатое выражение на лице мужчины, чьи белки глаз были с лёгкой прозеленью, губы имели цвет хвойного леса (как он выглядит издалека), а ладони — коктейля на основе абсента...

— Сервус трим инг тандзу, — произнёс мужчина.

От него исходил то ли аромат, то ли то, что называют «флюидами». Карина потекла сразу, у неё даже слегка подкосились ноги, голова закружилась.

— Сервус, — только и могла ответить Карина... И в голове у неё потом остались только обрывки этого сексуального марафона — бешеного, сладострастного и совершенно безумного. Зелёный человек кончал бурно — такое количество семени не выбрасывал ни один знакомый ранее Карине мужчина. Она в полном неистовстве сосала зелёный член, захлёбываясь от густых струй; не успевая толком кончить, она насаживалась на неопадающий орган хлюпающим влагалищем и принималась снова и снова работать бёдрами; а когда член выстреливал в её лоно зеленоватым густым соком, она собирала его ладонью, проводя ею по промежности и, досуха облизывала свои пальцы, прежде чем снова накинуться ртом на источник невероятного наслаждения.

Возможно, это не кончилось бы никогда... Но вдруг неожиданно стемнело, словно резко наступила ночь. Карина отметила это лишь краем сознания, которое было сейчас полностью подчинено сексуальной страсти. На самом же деле кто-то из персонала колонии включил механизм, закрывающий плотной и непрозрачной крышей вольер.

Темнота послужила для мужчины чем-то вроде сигнала тревоги. Видимо, резкое прекращение подачи энергии организму не менее резко лишало его возможности к совокуплению. Плотный член стал быстро опадать, мужчина забеспокоился, засуетился... Быстро забыв о Карине, он подобрался к едва заметной щели в стене, откуда в помещение падал узкий солнечный лучик, и жадно припал к источнику света. Карина, едва ли не плача, потому что, несмотря на нереальное количество оргазмов, не чувствовала ни насыщения, ни удовлетворения, подобралась к мужчине, начала тереться о его кожу. Но вот странно — лишённый подпитки зелёный организм уже не выделял возбуждающие ферменты в должном количестве, и Карина просто поразилась тому, что с ней творилось лишь несколько минут назад. Возбуждение её не оставляло, но начало постепенно спадать. Травиц попыталась снять напряжение с помощью собственных пальцев, и это ей в какой-то степени удалось... Силы её почти оставили, когда в вольер вошли две женщины, проникшие в помещение снизу, через тёмный подземный коридор. Они носили очки, видимо, инфракрасные, как поняла Карина после того, как её вывели наружу — голую, пошатывающуюся. Одна из девушек дала ей капсулу с платьем, в которое Карина немедленно облачилась. Вспоминая начало этой схватки, она поняла, что буквально разорвала свою одежду, выпрыгивая из неё. И ведь это было только начало...

— Четыре с половиной часа, — объявила одна из сопровождающих. — Нам пришлось принудительно прерывать процесс, иначе кому-то из вас пришлось бы срочно оказывать медицинскую помощь.

— Я думаю, нашему трансформанту, — улыбнулась другая.

Карина не стала спорить. Её проводили в комнату отдыха, угостили каким-то напитком, явно тонизирующим... Что ж, этот акт даже для такой женщины, как инспектор Травиц, оказался немного даже пугающим. Он просто перечёркивал весь её предыдущий чувственный опыт — потому что ещё нигде, никогда и ни с кем она не ощущала такого невероятного вожделения, таких глубоких и ярких оргазмов. По всей видимости, после окончания работы ей придётся заняться серьёзной психологической разгрузкой...

О психологической разгрузке ей напомнила Электра — недовольная, по-прежнему устало выглядевшая. Девушка терпеливо ждала, пока Карина запишет отчёт, а потом прямо сказала:

— У меня складывается впечатление, что ты получила слишком большую дозу за один раз.

— Несомненно, — согласилась Карина. — Но без этого нельзя обойтись.

— У тебя был секс с зелёной женщиной, — утвердительно произнесла Фламенко.

— С зелёным мужчиной, — возразила Травиц. — С настоящим трансформантом мужского пола — слабоумным, высокопримативным, гиперсексуальным и несомненно выделяющим феромоны, от которых теряешь представление о времени и пространстве.

— А ещё чем-то он отличается от настоящего мужчины?

— Чем?.. Пожалуй, невероятным количеством выбрасываемой спермы, — сказала Карина, чувствуя, как половое возбуждение снова начинает пульсировать у неё в низу живота. — Я отсосала у него, наверное, раз восемь, и каждый раз, кроме, может быть, последних двух, он выплеснул чуть не по сто граммов, наверное. И это если не считать того, сколько я приняла спереди и сзади. Странный вкус — что-то среднее между кокосовым молоком, соком кленового листа, ну и, собственно, на сперму это тоже похоже... О боже мой, я сейчас обкончаюсь опять...

— Неужели ты и в самом деле потеряла представление о времени и пространстве? — спросила Электра.

— Что ты! — улыбнулась Карина. — Держи. И запускай экспресс-лабораторию.

Травиц протянула подруге две крохотные ампулы. Фламенко тем временем раскрыла провезённый контрабандой аппарат, размером не больше ладони, вытянула из него тончайшие трубочки. Известный химик по прозвищу Химик многое бы отдал за такой анализатор.

— Здесь феромоны и сперма? — осведомилась Электра.

— Верно, — подтвердила Карина. — Впрочем, для проверки результатов можешь взять частицы с моей кожи и забраться ко мне в анус — там, как показывает практика, сперма сохраняет свои свойства дольше, чем во влагалище. Не говоря уже о желудке — я, наверное, сутки могу теперь не есть.

Электра хихикнула. Проводя биохимический анализ, она косилась на подругу, которая явно находилась не в самом адекватном состоянии: раскачивалась всем телом, сводила и разводила колени.

— Из тебя за один раз сделали настоящую нимфоманку, — суховато произнесла Фламенко. — Страшно подумать, что будет дальше... Нет! Не смей делать это сама! — воскликнула девушка, обратив внимание, что пальцы Карины скользнули по её же бёдрам кверху. — Жди. Я ещё с тебя пробы буду брать. Впрочем, ты можешь пока скинуть платье.

Карину не нужно было убеждать. Она осталась голой и, лаская своё тело руками, пожаловалась, что у неё просто вся кожа горит от сенсорной недостаточности.

— Ляг на живот и расслабь ножки... Вот так! — сказала Электра, аккуратно вводя подруге в анус тончайший зонд. Затем провела по коже спины плоской лентой, собирая малейшие частицы инородного биоматериала. Карина только мурлыкала от удовольствия — едва заметные прикосновения заставляли её тело подрагивать от наслаждения. — Вот, в общем-то, и готово, — произнесла она затем. — Сейчас компьютер просчитает варианты и выдаст нам результат. Возможно, мы даже узнаем, ген какого именно растения был подсажен твоему удовлетворителю... А он тебе лизал?

— Четыре раза, — простонала Карина, переворачиваясь на спину. — Но я ещё хочу. Иди сюда...

Электру не нужно было долго упрашивать. Она прилегла рядом с подругой, опытными пальчиками прошлась вдоль мокрой и горячей щёлки. Достаточно было секунд пятнадцати ритмичных касаний основания клитора, чтобы тело Травиц сотряслось в сладких судорогах. Не давая подруге опомниться, Электра приподняла её бедра и пустила в ход свой язык — настолько длинный, что мог достать точку G почти у любой женщины. И второй оргазм не заставил себя ждать, потому что Фламенко намеренно форсировала ощущения подруги. Для достижения третьего девушка без особого труда погрузила в скользкое влагалище Карины свою ладонь целиком, со сложенными в лодочку пальцами. От умело проведённого фистинга Травиц содрогалась и кричала почти полминуты. Электра освободила руку, когда непроизвольные сокращения почти прекратились, и с наслаждением облизала пальцы и тыльную сторону ладони.

— По-моему, я чувствую этот растительный вкус, — сказала она.

— О, кажется, я улетела ещё раз, — сладко простонала Карина. — Но, кажется, мне больше этого сегодня не потребуется.

— Как знать, как знать, — произнесла Электра, нежно целуя любимую в уголки рта. Затем поднялась с кровати, присела у стола на край кресла, распахнула экран. На её лице появилось удивлённое выражение.

— Машина точно не может определить базовый ген, — сказала она.

— Даже так? — удивилась Карина.

— Даже так. Возможно, говорит компьютер, введены неземные информационные клетки.

— Но это же почти невозможно.

— Ключевое слово тут «почти»... Ты права, жизнеспособных организмов с инопланетными генами раз-два и обчёлся — и то это примитивы. А тут вроде как люди.

— На что похоже?

— На опийный мак, коку и почему-то рожь, — сказала Электра. — Причём на все три варианта одновременно.

— Но в это поверить ещё труднее, чем в то, что земному человеку подсадили неземной ген.

— Тоже верно. Вероятность обеих версий крайне низка — менее одного процента. И всё же...

— И всё же её нельзя отметать, — закончила Карина. — Дай мне экспликацию кода в аналоговой форме.

— Зачем? Думаешь, в управлении быстрее разберутся?

— Нет. Я знаю человека, который может распознать растение, даже если оно чрезвычайно редкое и растёт на другой планете.

— Но нам нужна связь!

— Да. Очень нужна. Думаю, мы прямо сейчас попробуем что-нибудь придумать!

...И они, в общем-то, придумали. Будучи (как они полагали) не под плотным присмотром, решили вечером прогуляться и более плотно ознакомиться с ассортиментом развлечений, не связанных с сексуальными изысками. Таковой был довольно беден, поэтому обе женщины решили скоротать вечерок иначе. Взяв напрокат по скутеру, они разделились, вроде бы надумав погонять каждая в гордом одиночестве. Карина сделала круг вокруг площади, поднялась над поверхностью земли на пятьдесят футов и, надев небольшие круглые очки, принялась осматривать окрестности колонии. Очки эти практически непрозрачны, но их главное достоинство заключалось в том, что они позволяли видеть невидимое: потоки электрического тока, радиоактивное излучение или, например, силовое поле. Как известно, силовым полем можно накрыть наглухо не только сооружение, но и целую местность. Вот только чем больше площадь, тем менее стабильно само поле. Поэтому попытки закрыть более-менее крупные территории на планетах с агрессивными по отношению к человеку факторами оканчивались ничем. «Дыры» в натянутых поверхностях порой могли пропустить очень крупный объект, они иногда блуждали, непредсказуемо закрывались и открывались в разных местах. На секунды или даже минуты поле могло пропасть вовсе, чем легко пользовались, к примеру, инопланетные хищники, некоторые виды которых обладали особым чувством, позволяющим «глядеть» на состояние силовых полей. А поскольку бионика на месте не стоит (благодаря многочисленным энтузиастам от науки), то рано или поздно человек смог тоже получить возможность видеть невидимое... Завидев «дыру» приличных размеров, Травиц повернула ручку на руле скутера до отказа и менее чем в секунду проскочила на ту сторону «купола». Быстро сдвинула очки на лоб — не хватало ещё налететь на что-нибудь материальное! Но всё было в порядке: скутер быстро двигался на высоте примерно десяти метров над землей, удаляясь от территории Сальпы. Электра тоже успела проскочить следом. Отлично! Карина надавила себе на правый висок, активировав туннельный передатчик, и попыталась найти диапазон для прямой связи с тремя планетами — в первую очередь, конечно, с Эсмеральдой. Но прямая связь была невозможна: над Коннотом стоял исключительно плотный «смог» на всех вообразимых диапазонах и способах передачи данных — не слабее, чем над Хармом. Максимум, что можно было сделать — это выложить в квантовый «эфир» речевой образ, который с невеликой вероятностью, осложнённой принципом неопределённости, мог добраться до адресата.

...В случае с вербовщицей Лили принцип неопределённости привёл к понятному результату. Поскольку через три дня ей никто не позвонил, она принялась сама искать хоть кого-то, с кем вступала в контакт Карина в Смоллтауне, но безуспешно. Хозяева винокурни, сотрудники бара «Шангри-Ла» и почтового офиса только пожимали плечами при виде молодой женщины, пребывавшей, по всей видимости, на грани полного отчаяния. Химика она не застала в лаборатории (пожилой учёный, к слову, благоразумно покинул город на несколько дней, резонно опасаясь возможного визита полиции), а Ивана Златобоя она просто не успела найти.

«Лилия» взорвалась проникающей ударной болью в тот момент, когда девушка мчалась на арендованном каре в один из многочисленных посёлков Кардиган-Томсона. Бросив управление (машина сразу же включила режим медленного спуска на землю), Лили трясущимися руками вколола себе комплексный анестетик, который благоразумно держала при себе всё это время. Так что полной продолжительности ощущений, предусмотренной для игроков на далёком острове, ей не довелось испытать. Впрочем, коварное устройство, почуяв в крови набор обезболивающих веществ, впрыснуло в брюшину женщине несколько кубиков жидкости, нейтрализующей анестезию практически любого типа.

Но это случилось не сразу. Режущие кромки развернувшегося в животе «цветка» поначалу не вызвали сильной боли. То есть Лили, конечно же, чувствовала, как эта штука терзает и рвёт её кишки. Поняв, что деваться ей больше некуда, женщина подняла аэрокар в воздух и понеслась обратно в Смоллтаун, где бы ей в любом случае оказали помощь... Держа левую руку на консоли управления, правую — на животе, в котором разгорался адский огонь боли, она надеялась справиться с неизбежным (как она думала) помутнением сознания и успеть добраться до ближайшей клиники. «Лилия», однако, действовала по-своему. Химические вещества, которые она могла синтезировать в зависимости от обстоятельств, ни за что не дали бы жертве такой роскоши, как потеря сознания. А вот нейтрализатор анестетиков позволил Лили ощутить всю гамму переживаний, вызванных каждым малейшим движением острых граней в кишках. Их содержимое сочилось в полость и провоцировало невыносимые спазмы и колики; а раны, нанесённые зазубринами на брюшине изнутри, заставляли Лили кричать в голос. И Лили кричала. Вела кар и кричала от сумасшедшей боли, корчась на сиденье и дёргая коленями. Кар тоже дергался, плохо понимая действия водителя, и каждый толчок словно бы добавлял ещё одно стальное остриё, протыкающее женщине живот. Лили почти бросила управление, потому что мир вокруг неё практически исчез и стал малоинтересным, уступив место богатейшему миру внутреннему, занявшему всё её существо, состоящее из бесчисленных узелков боли — дёргающей, кусающей, режущей, рвущей её кишки изнутри. Почти чудом она сумела посадить кар недалеко от здания амбулатории на окраине города; посадка, конечно же, оказалась весьма жёсткой, и колыхнувшееся месиво в животе отреагировало на неё быстро и точно.

Кто-то из медиков увидел, как из криво стоящего у обочины аэрокара на асфальт вывалилась громко стонущая женщина. Встать или хотя бы просто передвигаться она, видимо, была не в состоянии. Упав на бок и обхватив себя руками вокруг талии, она скорчилась и судорожно задёргала коленями. Медик вообразил, что женщина умудрилась получить серьёзную травму при посадке, сев за управление после изрядной дозы какого-нибудь наркотика. Для Смоллтауна подобное было не то что бы обычным явлением, но вполне возможной ситуацией. Представитель охраны здоровья не спеша двинулся к издающей хриплые стоны женщине.

Но он успел только подойти к ней. Нагнуться, чтобы проверить, что же с ней, чёрт побери, случилось, он не успел — и тем самым, возможно, спас себе зрение. Потому что в этот момент «лилия» взорвалась уже по-настоящему, запустив механизм самоуничтожения. Возможно, на благо и Лили, которой, даже если её и сумели бы вылечить, до конца жизни пришлось бы мучиться от спорадических болей в животе. Негромкий хлопок отбросил тело девушки на метр в сторону. Вырвавшиеся наружу кровавые ошмётки вперемешку с обрывками металлических и пластиковых деталей забрызгали и асфальт, и стоящий рядом аэрокар, и медика, которому пришлось немедленно менять одежду. Циничные представители медицины сообщили не менее циничным представителям охраны порядка, что девушка, скорее всего, проглотила бомбу. Подняв полицейские архивы, сотрудники убедились, что это вполне могло произойти снова: так, лет девяносто тому назад в Смоллтауне один музыкант совершил прилюдное самоубийство во время концерта, выпив огромное количество неустановленной жидкости. Резко поднявшееся давление в его желудке разорвало музыканту живот... Но странные обрывки острых стальных лент под эту версию не подходили, и их полицейские попросту решили не замечать, так как они не вписывались в общую картину происшествия... Однако местное управление распорядилось на какое-то время усилить патрулирование улиц и ужесточить проверки вновь прибывающим.

• • •

...От зелёной кожи пахло возбуждающе и волнующе. Член у этого трансформанта был твёрже и длиннее, чем у любого из мужчин, с кем Карине приходилось заниматься сексом. Изнемогая от желания, она приподняла таз, разводя бёдра, чтобы поскорее насадиться на этот восхитительный ствол. Зелёный мужчина с готовностью вошёл в неё. Карина, дрожа всем телом, ощущала все малейшие нюансы продвижения члена по мокрому и скользкому туннелю её влагалища... Член не остановился, дойдя до естественного тупика. Резкий толчок словно бы проткнул что-то внутри... но вызвал не боль, а новый прилив наслаждения. С удивлением и чувством нарастающего до предела вожделения Карина ощутила, как плотный стержень проникает ей в самое нутро, скользит между петлями кишок всё выше, расталкивая их и раздвигая. Щупая свой живот, Травиц убедилась, что внутри у неё действительно ритмично двигается нечто, шевеля кишечник и натягивая кожу чуть выше пупка, куда изнутри толкалась головка огромного члена. Поверхность кишок, по которым елозил этот член, оказалась сплошной эрогенной зоной — невероятно чувствительной и жадной до прикосновений. Карина принялась давить себе ладонью на середину живота и одновременно подкидывать бёдра, чтобы усилить эти чудесные ощущения и ускорить наступление приближающегося оргазма: яркого, и да — сильнейшего, настолько сокрушающего, какого Травиц никогда не испытывала прежде. Дыхание Карины само собой подстроилось под возвратно-поступательные движения члена в кишках: толчок-выдох, выход-вдох... Дыхание стало шумным, стоны начали сами собой вырываться из груди, из живота, из промежности, из всего тела: аа-ааах! Аааааааа....ААААХ... ААААААА!!! ААААААААААХХХХ!!!

...Ласки и поцелуи были отнюдь не лишними после всего этого — но вряд ли этот зелёный половой гигант мог бы целовать Карину так нежно и ласково. Электра... Девочка, откуда она здесь?..

— Боже, как у тебя колотится сердце, — шептала Фламенко. — Ты опять кончила во сне. Уже четвёртый раз за ночь.

Опять сон! Чувственный и мокрый... Карина потрогала влажную простыню и свои влажные чуть не до колен бёдра, ощущая, как сердце успокаивает свой бег... Она вздохнула.

— Со мной что-то стало происходить, — сказала она. — Я не могу думать ни о чём, кроме секса. Причём днём мне становится всё труднее кончить, а ночью подкатывает само собой...

— Ты вчера опять ходила к зелёным, — сказала Электра с недовольством. — Тебе не надо больше туда ходить. Ты доказала, что здесь имеет место генетическое преступление. Ты нашла людей, которых подсаживают на это развлечение. Более того, ты определила, кто эти люди. Ты даже сумела идентифицировать тех из них, кто вернулся добровольно, чтобы принять трансформацию. Наконец, у тебя есть косвенные данные, подтверждающие истинные цели мадам Лейды Хи...

— Ты сама это сказала: косвенные. Потом, я так и не увидела ни одной насильственной смерти, спровоцированной пересадкой генов. Без этого расследование не может быть законченным. Мы можем заявить, что да, Лейда Хи поймала в свои сети того, того и эту, но она что ответит?.. Правильно! Позвольте, скажет она, все эти люди прилетели сюда добровольно и без малейшего принуждения. Они заключили письменный договор. Они взрослые люди... Я тоже взрослый человек, Электра. И я хочу спать...

Кусая губы, Фламенко отвернулась, понимая, что проклятая планета сумела-таки подчинить себе даже такую сильную личность, какой была Карина Травиц... Ну что ж, ей придётся помочь. Она, Электра, конечно, слаба, куда слабее подруги, но в этом сейчас и будет её сила.

...Убедившись, что дыхание Карины стало ровным, как будто она действительно погрузилась в глубокий сон, Электра тихонько выскользнула из постели и так же тихонько вышла в темноту душной ночи. Оседлав скутер, девушка подняла его в воздух и вскоре остановилась возле освещённого фасада офисного здания близ парк-сквера.

— Вы что-то хотели? — с удивлением спросил заспанный молодой человек. Глядя на часы, он пытался сообразить, какое сейчас время суток: ещё поздняя ночь или ранее утро. Получив ответ, он удивился снова:

— Может, вам стоило прийти чуть позже?

— Нет, — капризно и твёрдо ответила Электра. — Позже я могу передумать. И вам за это спасибо не скажут.

Молодой человек в момент проснулся.

— Сейчас всё будет сделано в лучшем виде, — широко улыбнулся он и нажал несколько клавиш на выросшем перед ним экране дисплея.

• • •

...Карина проснулась примерно в то же время, в какое просыпалась всегда. Ощущая себя разбитой и раздраженной, она даже слегка порадовалась, что Электра куда-то скрылась, потому что выслушивать сочувственные и тревожные фразы ей сейчас совсем не хотелось. Да, она понимала, что Сальпа уже сильно подмяла её существо, что она действительно чувствует всё нарастающую зависимость от секса с зелёными трансформантами, но на работе это пока не должно было отразиться... Вглядываясь в лица «клиентов», таких же, как она, посетителей «вольеров», она смотрела на строчки — компьютер послушно идентифицировал людей, которые по глупости своей приехали в Сальпу в поисках запредельной чувственности. Вернее, компьютер в основном пытался идентифицировать знакомые ему лица, потому что напрямую к постоянно обновляемым полицейским базам подключиться было невозможно, и приходилось довольствоваться тем банком данных, что был в наличии у Карины сейчас. Он включал в себя сотни миллиардов людей... но из десяти «клиентов» компьютер опознавал лишь двоих, остальные шли по строчкам в одно слово: «Нераспознан».

Колин Дж. Хокинс, планета Сим, сектор Форд...

Дмитрий Лазарев, планета Марс, Центр...

Юмико аль-Майнц, планета Роски, сектор Меллон...

Ким Ден Ман, планета Чандрасекар (надо же!), сектор Рокфеллер...

Элис ван Фогт, планета Хорезм, сектор Рокфеллер...

Сильвия Манукян, планета Иштар, сектор Ротшильд...

Ляо Ванхэй, планета Белый Алтай, сектор Морган...

И еще десятки имён, которые ничего Карине не говорили. Скучающие мужчины и женщины, свихнувшиеся от безделья и пресыщенности, вполне при этом продвинутые, чтобы суметь не сползти в банальную наркоманию, но при этом достаточно глупые, чтобы не понимать, что здесь их тоже ждёт дорога в один конец.

Карина не теряла времени даром. Как ни трясло её от похоти в коридорах парк-сквера, холодный рассудок не забывал напомнить о том, что она на работе, и что нельзя забывать об установке камер в этих коридорах... Лёгкий мазок пальцем по стенке... спинке кровати... да хоть по лбу зелёного трансформанта — и вот всё новые и новые жертвы сексуальной зависимости появлялись в компьютере у Карины. Беда лишь в том, что пока ни одного смертельного случая, ни интересной личности не попадало в поле зрения камер...

До сегодняшнего утра.

Карина даже протёрла глаза, прежде чем остановить движение ролика и повторить прокрутку. Массивное лицо с широко расставленными глазами, на первый взгляд ничем не примечательное, возможно, изменённое... Но строчка из белых букв повторила то, что Карина уже могла прочесть:

Флойд Фицджеральд Сакс, планета Земля, Центр.

Вообще-то среди многих миллиардов людей, населявших мир, нашлась бы не одна сотня тысяч мужчин с таким именем. Да и на Земле-прародительнице тысяча-другая запросто набралась бы. И, вполне возможно, что при других обстоятельствах другой человек не обратил бы внимания на это лицо в сочетании с этой фамилией. Но Карина не была «другим человеком». Она была офицером полиции, и не просто офицером, а инспектором отдела Б-12.

— Посмотрите внимательно на эти лица, — сказал однажды Радован Дарич, выведя экран компьютера перед полицейскими, которых курировал лично. — Они прячутся от людей, словно преступники, словно бы боятся, что кто-то их опознает. Их семеро — хорошее число. Устойчивое и стабильное.

Многие уже догадались, кого им решил показать комиссар. Семёрка людей, так или иначе руководящих миром времён Экспансии.

Джон Захария Морган.

Эрнест Валентин Рокфеллер.

Анжела Дана Розалинда аль-Торманни Ротшильд.

Эрвин Форд.

Алина Майра Меллон.

Борис Франсуа Касим Дюпон.

Флойд Фицджеральд Сакс.

— Вероятность, что вы когда-нибудь воочию увидите хоть кого-то из этих людей, исчезающе мала, — сказал шеф полиции. — Совершенно нереально, чтобы кто-то из них оказался в поле нашего зрения в качестве... скажем так, нашего оппонента. Зато вполне когда-то может случиться так, что мы столкнёмся с их оппонентами. Как бы мы ни относились к тем, в чьих руках сосредоточена реальная власть, есть люди с ещё более грязными руками. Повторю: семь — хорошее число. Оно лучше, чем шесть или пять. Лучше, чем восемь или двадцать четыре. Я уж не говорю о единице.

Дарич в тот раз говорил недолго. Но его поняли все. В том числе и лейтенант Травиц. И появление одного из Большой Семёрки в этом притоне как раз вполне могло быть предпосылкой к изменению числа Семь... Ибо посещение «вольера» с зелёными — это действительно дорога в никуда. Для кого угодно, в том числе и для небожителей, подобных пану Саксу.

...День прямо-таки благоволил сегодня к Карине со всех сторон. Не успела она выбраться на скутере за пределы силового поля (привычное уже занятие!), как услышала вызов от самого Дарича по туннельной связи — пусть забитый помехами, неустойчивый, но прямой по времени.

— Офицер Мермэйд, я тебя держу на связи, — услышала Карина в своей черепной коробке.

— Докладываю, — сообщила она тотчас. — В колонии обрабатывается номер семь. Из той галереи, которую вы нам показывали вечером после окончания операции «Улыбка».

— Это не ошибка?

— Компьютер опознал его по строению черепа. Лицо он мог изменить, хотя, конечно, вряд ли до неузнаваемости. Сама не видела — вероятно, администрация Сальпы старается не допустить, чтобы клиенты сталкивались друг с другом. Особенно клиенты ключевые. Признаюсь, для меня это крайне неожиданно... Впрочем, картинку вы уже, наверное, увидели?

— Да, вижу... Действительно, неожиданность... Мермэйд, тебе надо продержаться ещё столько, пока ты не сможешь понять, кто именно оппонент. Уверен, что клиента номер семь нежно подсадили на эту «иглу». Не сам он кинулся искать новые ощущения. Поняла?

— Мне всё ясно.

— Ещё на всякий случай: твой отчёт прибыл с запозданием на три дня. Пароль на Кардиган-Томсон мы передали, но получатель не назвал отзыв.

«Бедная Лили», — без малейшей, впрочем, жалости подумала Карина.

Сеанс связи с Даричем неожиданно прервался, и вдруг в голову женщины влез другой голос — родной и близкий.

— Роман?!

— Да, конечно, я! — ответил брат с чудовищно далёкого Чандрасекара. — Не спрашиваю, зачем это тебе надо и что ты такое нашла, но это бомба! Такого ещё никогда и нигде не было.

— Это ты о чём?

— О генетическом коде, конечно! Он...

Связь начала прерываться, в среднем ухе раздался хрип и вой, от которого сразу же заломило в затылке и висках. К счастью, спустя минуту связь наладилась, и голос Романа стал таким отчётливым, словно бы брат находился в пределах Коннота.

— ...гениальная комбинация! Земные компоненты вы определили почти правильно, за исключением того, что был подсажен не просто ген ржи, а ген ржи мутировавшей, поражённой спорыньёй. Плюс ещё ген редкого африканского растения ибога. Он одновременно галлюциноген и сильнейший сексуальный стимулятор.

— Так есть и неземные?

— Есть. И я пока не знаю, что именно. Вероятно, это даже не растение, а животное. Но вот какое...

Голос брата удалялся, Карине приходилось напрягать слух. Голова болела всё сильнее, кожа горела, словно начиналась какая-то болезнь. Вскоре связь совсем пропала, Травиц некоторое время повисела на скутере вне силового купола, затем попыталась проникнуть внутрь. Чувствовала она себя с каждой минутой всё хуже, в глазах двоилось, обнаружить «брешь» она не могла — вместо отчётливой картины сквозь очки видела только размытые цветные пятна. В таком состоянии вести скутер по воздуху казалось делом небезопасным, Карина решила спуститься на землю. Голова закружилась так, что уже было без разницы — смотрит ли она сквозь очки или всё-таки сумела сорвать их, прежде чем свалиться на землю без чувств.

Без сознания Карина провела не так уж и много — от силы минут сорок. Она обнаружила себя в знакомом офисе Лео Базилевса. Самого распорядителя на месте не было. Лейтенант Травиц чувствовала себя преотвратно — головокружение ощущалось даже в сидячем положении, болело всё — кожа, мышцы, суставы... В половых органах и молочных железах появилось странное жжение, глаза резало, словно от яркого света. Ныл желудок. «Отравили чем-то, не иначе», — шевельнулась вялая мысль.

Вместо Базилевса в комнату вошла женщина — высокая и длинноногая, с роскошной гривой светлых волос, спадающих почти до пояса. Одетая подобно многим жителям колоний в многоразовую одежду — бежевую тунику, перехваченную в талии широким мягким поясом. О её возрасте судить было трудно — хотя, конечно, перед Кариной появилась далеко не юная дева.

— Пришло время нам с вами встретиться, — приятным голосом произнесла женщина. — Я, как вы уже, наверное, догадались, Лейда Хи. Надеюсь узнать и ваше имя.

— Меня зовут Миранда Оливо, — произнесла Травиц.

Добрая улыбка была ей ответом.

— Нет, вас зовут несколько иначе, — заявила Лейда. — Мне, в общем, без разницы, я даже готова по-прежнему называть вас Мирандой. Тем более что скоро вам самой будет без разницы, как вас зовут.

Спрашивать «почему» казалось глупым. Карина изобразила равнодушие, пожав плечами (и подавив гримасу боли).

— Так случилось, что у нас есть общий знакомый, — между тем продолжила Лейда Хи. — А вот, кстати, и он...

Момент появления нового персонажа в этой сцене был, разумеется, отработан. Карина почти сразу поняла, что этого чернявого коренастого мужчину с тонкими усиками она уже встречала... Чёрт возьми, да это же...

— Я — Зураб Ашинеску, — отрекомендовался вошедший. — В какой раз убеждаюсь, что мир чертовски тесен, и что между планетами Харм и Коннот расстояние мизерное.

— Распорядитель игры «Полигон»... — пробормотала Карина, пытаясь прогнать дурноту.

— Ну вот, мне даже не пришлось задавать вопросы, — с неизменной улыбкой сказала Лейда, когда Зураб уселся на диван чуть поодаль. Он не скрывал эмоций — тяжёлый взгляд, которым он буравил Карину, вываливал тонны ненависти в пространство.

— Ты — сотрудница полиции Взаимодействия, — сказал Зураб уверенно. — Ты здорово поломала нам тогда игру, отбросила наш проект к тому, с чего мы начинали... Но начать «Полигон» заново теперь уже невозможно. Да и ни к чему... Что ты там говорила Базилевсу насчёт собаки?

— Не надо никаких собак, — брезгливо поморщилась Лейда. — Это неэстетично.

Ленивым движением изящной руки Хи включила экран. Карине делать было нечего — сиди и смотри, борясь с тошнотой и болями во всём теле.

На экране появились двое — мужчина и женщина. Незнакомые лица, хотя все зеленокожие чем-то неуловимо походили друг на друга... Трансформанты занимались сексом. Хотя это было больше, чем секс: это походило на битву — исступлённую, неистовую, бешеную. Карина не раз думала о том, что будет, если оба зелёных партнёра вступят в половую связь... и вот она это увидела. Зрелище не было ни возбуждающим, ни эстетичным. Даже совокупление пары собак выглядело бы куда более естественно и значительно менее гадко...

— Мне обязательно нужно это смотреть? — поинтересовалась Карина.

— Совершенно необходимо, — произнесла Лейда.

Движения трахающихся существ становились всё энергичнее и злее. Рычание и визг заполнили комнату. В какой-то миг эта сюрреалистичная картина достигла своего апогея: мужской член, достигший гротескных размеров, с размаху в очередной раз воткнулся женщине между ног, но уже не в брызжущее зелёным соком влагалище, а в анус. Толчок... ещё один... Трансформантка издала совершенно нечеловеческий вой, когда почти полметра напряжённой плоти скрылось у ней внутри. Когда её крик прервался на секунду, Карина словно услышала приглушённый звук рвущихся живых тканей. Возле её пупка надулась шишка, которая принялась расти, словно женщине вставили в задний проход длинный кол и принялись вбивать его внутрь. Дурнота на какой-то миг уступила место возбуждению — Карина вдруг ощутила знакомую предоргазменную пульсацию. Рыча зверем, трансформант ударил бёдрами с неистовой силой ещё несколько раз... рванул руками кожу на животе женщины... и тут, разрывая чрево изнутри, наружу выскочила измазанная тёмно-зелёным головка чудовищного члена, извергающая из себя бесконечные струи светло-зелёного сока. Карина, обладающая высочайшим чувством эмпатии, непроизвольно сжала бёдра и... кончила с громким выдохом, под насмешливыми взглядами Лейды и Зураба. Едва ли не впервые в жизни испытав стыд, Травиц бросила взгляд на экран, где из дыры в животе женщины вылезала зелёная масса, и тут её замутило. Сопротивляться тошноте она уже не могла; тело её содрогнулось, и содержимое желудка Карины выплеснулось на пол кабинета. Пожалуй, это было куда позорнее, нежели прилюдно показать свой оргазм. Инспектор Травиц в этот момент хорошо поняла смысл фразы «хочется провалиться сквозь землю».

— Всё в порядке, реакции нормальные, — с удовлетворением произнесла Лейда. — Через несколько дней ты позеленеешь по-настоящему и научишься кончать по двадцать раз подряд в течение пяти минут... Ладно, Зураб, заканчивай с ней, у меня есть другие дела...

«Я и без ваших фокусов так умею», — вяло шевельнулось в голове у Карины. Дурнота, впрочем, немного отпустила. Но блуждающие боли в теле только усилились.

— Ты знаешь, — сказал Зураб, закуривая чёрную сигарету, — я бы лично распилил тебя на кусочки. Но у тебя всё равно впереди много интересного. Сейчас привезут твою подружку-коллегу. Я узнал её — она хоть и не из спецслужб, но помогла тебе уничтожить наш проект на Харме. И сейчас она рядом с тобой. Поэтому я тебя пилить не буду. Я займусь твоей подружкой, как её... Фон Сависарди, если не ошибаюсь. Мне нравится протыкать животики девушкам длинными иглами. Я стараюсь прокалывать так, чтобы повредить оболочки кишок. От этого девушки становятся особенно разговорчивыми. Ну а когда я узнаю точно, кто ты такая и на какую именно спецслужбу работаешь... Ты видела примерно, что тебя ждёт. Двое зелёных будут трахаться до тех пор, пока один из них не убьёт другого. Ты женщина сильная, думаю, двоих-троих мужчин ты разорвёшь на части. Но найдётся и тот, который разорвёт тебя.

— Вашу лавочку прикроют так же, как и проект на Харме, — произнесла сквозь зубы Карина, изо всех сил стараясь держаться прямо и надменно.

— Не прикроют, — прошипел Ашинеску. — Сальпа уже почти под патронатом Мирового Совета, Большой Семёрки...

— Чушь.

— Ничего подобного! Тебе уже не удастся передать эту информацию никому, так что знай: сектор Сакс уже наш. Сектор Форд вот-вот станет нашим тоже. Остальные пять маразматических и выродившихся династий не смогут объединиться — эти старики и старухи слишком трусливы и недоверчивы... Экспансия пойдёт по новому пути...

— Ну и зачем это?..

— Что значит «зачем»?

— Чего не хватает тебе, этой Лейде Хи, Базилевсу?

— Тебе не понять, — усмехнулся Ашинеску. — Слово «власть» для тебя не более чем пустой звук, либо в лучшем случае предмет небольшой абстрактной зависти. Небольшой — потому что некоторой ограниченной властью ты когда-то обладала, будучи полицейской...

«Я по-прежнему полицейская», — подумала Карина. Усилием воли подавила остатки боли, проверила работу мышц рук и ног... Ещё немного...

Что-то зашумело позади Карины. Травиц обернулась, готовая ко всему. В помещение вошёл Базилевс. Он был явно взволнован чем-то.

— Девка исчезла, — просто и коротко сказал он.

Карина сразу поняла, о ком речь. Понял и Зураб.

— Куда она могла исчезнуть? У нас же фиксировались все их выходы за пределы купола!

— Да. Она вернулась. Они всегда возвращались. Им некуда деваться с Сальпы.

— У нас тут всего тысячи три человек! Никаких древних построек или неучтённых поселений! Надо найти ее немедленно!.. Лейда уже знает?

— Пока нет...

— Если узнает — будет скандал, — тихо и просто произнёс Ашинеску.

— В первую очередь достанется тебе, как специалисту по безопасности, — так же тихо и просто сказал Базилевс.

— Где твоя подружка?! — заревел Зураб, наклоняясь к лицу Карины.

Травиц в этот момент чувствовала себя достаточно уверенной для того, чтобы в несколько секунд свернуть шею этому «специалисту». Но время ещё не пришло. Она только плюнула ему в лицо, стараясь промахнуться. Промахнулась. Зураб выругался.

— А в парк её не могло занести? — спросил вдруг Базилевс.

— Ты же сам говорил, что у них уговор — ведомой запрещено трахаться с посторонними...

— Ей нельзя верить! — загремел Базилевс. — Ни одному слову! Она — полицейская сука, и этим всё сказано...

Зураб выругался ещё раз, взмахнул рукой и вызвал селекторную панель. Пальцем сделал знак Базилевсу «тише». Лео только скривился.

— Данные по прошедшим клиентам, — требовательно произнёс Ашинеску. — Имя по документам: Элен Сторм, женский, вероятно нативный, белый... Нет?! Как нет?.. Ясно.

— Спроси по трансформантам, — пожал плечами Базилевс.

— Это же нереально. Они же знают, что это путь в никуда...

— Если нет больше нигде, — веско сказал Базилевс, — остаётся только два варианта: либо она улетела на корабле, пробравшись на него незамеченной, либо проходит первичные процедуры.

Зураб что-то нечленораздельно вякнул и снова открыл панель селектора. Повторил имя и данные. Даже Карина услышала приглушённый, словно механический голос: «Да, Элен Сторм, поступила по личному заявлению на трансформацию сегодня утром около шести часов. Принята дежурным исполнителем по утверждённой инструкции, всё в порядке».

«Как же так?! — недоумевала Карина. — Зачем? Этого не нужно было делать! Дурочка, она же совсем была не в курсе того, что я намеревалась предпринять... И что мне теперь придётся делать сейчас...»

Инспектор Травиц поднесла левую ладонь к лицу, словно закрываясь в отчаянии, и прокусила кожу левого безымянного пальца.