ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Электра словно во сне наблюдала за летающими над ней тенями. Эти тени погружали ей в вены рук тонкие иглы. Возможно, не только рук. Но пошевелиться и посмотреть, что с ней происходит, она не могла: запелёнатая в плотную жгучую ткань, девушка полностью лишилась подвижности. Жгучая ткань... Видимо, ионофорез всего тела — сейчас ей вводят катализатор, чтобы тело стало зелёным уже через два-три дня... Зелёным... Мысли в голове путались, лишь одно знала Электра: это она делает для Карины. Иначе никак: коварная планета захватила целиком женское естество её любимой и просто так не отпустит. Единственное, что может хоть как-то вернуть Карину к реальности, — это опасность, нависшая над Электрой. Теперь ей придётся предпринять какие-то шаги, чтобы вытащить её из зелёной ловушки. И выбраться самой.
Поступок Электры был благородным, но умозаключения — неверными. Карина не могла просто так сдаться на милость межпланетным преступникам; погружаясь в трясину противоестественных удовольствий и даже оказавшись под угрозой разоблачения, она вполне была способна подняться над собой и закончить операцию.
Но ей нужно было лишь немного времени.
Потому что неясным оставалось одно.
Кому нужно было отправить сюда главу одного из семи Домов?
Поначалу инспектор Травиц резонно полагала, что старину Флойда Фицджеральда соблазнили запредельными наслаждениями коварные родственники, рвущиеся поскорее получить в наследство сектор Вселенной; потом подумала, что ему подкинули информацию потенциальные узурпаторы (по слухам, сектор Меллон пару сотен лет назад подобным образом сменил «династию» поколений, тянувшуюся ещё с незапамятных времён); но затем всё же решила, что за счёт сектора Сакс кто-то из других членов Мирового совета решил укрупнить свой Дом.
Как говорил комиссар Дарич, «семь — хорошее число. Оно лучше, чем шесть или пять. Лучше, чем восемь или двадцать четыре. Я уж не говорю о единице».
Старый полицейский был прав.
Развитие событий казалось вполне понятным: пан Сакс непременно подсядет на сексуальную «иглу», которая проткнёт его куда скорее и надёжнее, чем любой наркотик, вплоть до самых современных и изощрённых. Свято место пусто не бывает, и за отсутствием старины Флойда Фицджеральда его кто-то займёт. И, судя по тому, на что намекал Зураб Ашинеску, здесь как раз имеет место быть жадность одного из представителей другого Дома.
Зачем ему это?
На этот вопрос Карина не могла найти ответ. Искать его было незачем, по крайней мере, сейчас. Потому что пришло время действовать.
Засуетившиеся помощники леди Хи уже не представляли угрозы. Более того, они даже не поняли, что с ними случилось. Словно бы ворвавшийся ураган в помещении свалил их на пол и вышиб им мозги... хотя бы и на время.
— ...Думали, что примитивный яд может со мной что-то сделать? — усмехнулась Карина. «Примитивный яд», впрочем, здорово припекал у неё внутри, но это уже было несущественно. Антидот, поступивший в кровь из прокушенного пальца, делал своё дело.
Зураб и Лео лежали навзничь, поводили мутными глазами, пытаясь сконцентрироваться на фигуре, стоящей над ними. Высокая брюнетка в короткой юбке насмешливо смотрела на обоих лежащих у её широко расставленных ног мужчин.
— Кто может вызвать сюда Лейду Конг Хи? — спросила Карина. — Не трудитесь пугать меня — здесь сейчас такой электромагнитный хаос, что изображение из этой комнаты никто не сможет увидеть.
Излучатель сработал, когда Карина прокусила свой средний палец. В Управлении предусмотрели и такой случай.
Но оба «колониста» отказывались сотрудничать. Карина сделала шаг, другой и встала обеими ногами на живот Зурабу. Каблуки здешней обуви, конечно, не могли причинить сильной боли, не говоря уже о том, чтобы проткнуть кожу. Но Карина знала своё дело. Прикусив нижнюю губу, она метко и изо всех сил ударила пяткой в нужную точку. Зураб несколько секунд не мог не то что кричать, но и дышать.
— Я тебе порву брыжейки, — заявила Травиц. — Это очень больно.
Но Зураб только рычал и вопил нечленораздельно.
Карина подошла к Базилевсу и наметилась каблуком тому в глаз.
Лео заговорил сразу же:
— Вызвать можно экстренным кодом... Впрочем, похоже, этого не понадобится. Она идёт сюда. Пытается вызвать нас, но помехи не пропускают вызов...
Встретить женщину Карине было ещё проще. Леди Хи тоже не успела ничего понять, как оказалась надёжно упакованной и готовой к употреблению. Но дело шло совсем не так, думала Карина — ну совсем не так. Без Электры она почти ничего не могла сделать, а любимая напарница сейчас, скорее всего, корчилась в мучениях, принимая в своё тело чуждые ему компоненты...
— У нас очень мало времени, — произнесла Карина, глядя в глаза Лейде. — Я умею допрашивать. Можете мне не поверить, но вашему Грондессуну Фаргху я собственными руками вытащила кишки. Вам я бы всем троим сделала то же самое, но — повторю — времени у меня нет. Поэтому я начну просто быстро выкалывать вам глаза. А вопросов у меня немного. Первый — какому из Домов принадлежит колония Сальпа и весь этот разврат? Второй — где находится экспедиционный корабль? Третий — где находится леди Эллен Сторм? Четвёртый — где находится человек с инициалами ФФС? Вроде пока всё. Кто готов отвечать, говорите. А то я начинаю считать до трёх. Раз, два... Три!
Дикий рёв Зураба Ашинеску раздался в помещении, когда остро заточенный ноготь мизинца правой руки Карины погрузился специалисту по безопасности в правый глаз. Лео Базилевс забился на полу и разразился ругательствами. Только Лейда Конг Хи сохраняла спокойствие.
— Выруби их обоих, — сказала она. — Потому что им вовсе ни к чему знать, что я скажу. Они почти ничего не знают.
Карина посмотрела в лицо Лейде и... поверила ей. Сделав то, что ей посоветовала хозяйка колонии, Травиц приготовилась слушать.
— Посмотри внимательно на мою татуировку под левой мышкой... Вот так, — произнесла Лейда, когда Карина выполнила просьбу. — Теперь зафиксируй её где-нибудь и постарайся узнать, что она означает. Но я тебе скажу и так, потому что сейчас ты вряд ли сможешь это сделать. Это — знак дома Ротшильд. А меня зовут Лейда Конг аль-Торманни. Я — сестра Анжелы Даны Ротшильд. И нахожусь здесь, чтобы разрушить её безумный план — заполучить дом Сакс... Хотя моя сестра полагает эту идею здравой и необходимой. Именно она поручила мне заняться этой колонией лично, когда наш друг ФФС проявил интерес к тому, что здесь происходит... — Лейда показала зубы. — Там, где имеет место мужская похоть, всегда управляют женщины.
— Я тебе не верю, — осклабилась в свою очередь Карина.
— Твоё дело, — попыталась пожать плечами Лейда. — Но имей в виду: без меня ты не сделаешь ни одного шага по направлению к кораблю.
— А чего нужно тебе?
— Немногого. Во-первых, наш разговор должен остаться строго между нами. Во-вторых, Сальпа должна быть уничтожена. На корабле есть устройство, которое за пару секунд сможет превратить колонию в пар.
— Пока я с тобой согласна.
— И третье — самое главное: ты поможешь мне вывезти нескольких зелёных людей и лаборатории со всеми инженерами и оборудованием.
— Зачем?
— Потому что мне это нужно.
Карина некоторое время размышляла.
— А мне нужно вывезти отсюда как минимум двоих людей, — сказала она.
— Я поняла. Пана Сакса и леди Сторм, — лёгкая улыбка зазмеилась на губах Лейды. — Ты опасная женщина: влюблённая лесбиянка способна на самые невообразимые поступки.
— По себе судишь?
— Ни в коем случае!.. По сестре.
— Хотела бы я с ней познакомиться, — мечтательно произнесла Карина.
— Не думаю, что ты получишь много удовольствия, даже если каким-то чудом сумеешь встретиться...
— Я не о леди Ротшильд. Меня интересует её фаворитка.
— Вот как?.. Я скажу тебе, кто она.
— Когда?
— Этот момент наступит тем раньше, чем скорее мы покинем это место... Разблокируй меня. Я тебе не враг. По крайней мере, пока.
Нечасто в жизни лейтенанта Травиц возникали случаи, когда требовалось быстро сделать верный выбор, да ещё такой, от которого зависела жизнь — её самой и верной Электры. Несколько ударов в нервные узлы заставили Лейду несколько раз вскрикнуть, но и дали возможность подняться. К некоторому удивлению Зураба и Лео, которые пришли в себя, но по-прежнему были лишены подвижности.
— Я без оружия, — сказала она.
— Я знаю, — ответила Карина, которая лично отобрала маленький импульсный «стаббер» у хозяйки Сальпы. — Так и будет.
— На твоём месте я бы пристрелила обоих, — заметила леди Хи.
Карина согласно кивнула. Прицелилась... Послышался звук, словно в воду бросили мягкий сверток. На месте живота Ашинеску вмиг образовалось кровавое месиво. Обрывки внутренностей безобразными лентами раскинулись вокруг тела. Зураб, хрипя, мучительно задёргался, извиваясь на полу. Карина покосилась на Лейду. Та непроизвольно провела языком по губам, пожирая глазами конвульсии своего «безопасника». Травиц усмехнулась, прицелилась в Базилевса, на лице которого было написано выражение инфернального ужаса. Раз! С коротким хрустом его голова стала плоской и бесформенной, как дохлая лягушка. Лишь одна короткая судорога проводила душу Лео на тот свет. Карина спрятала пистолет.
— Теперь пошли, — сказала она Лейде.
• • •
Электра плохо понимала, что с ней происходит. Интенсивный курс трансформации уже через считанные часы начал перетряхивать её метаболизм. Кожа начала зеленеть спустя два часа после облучения. Система пищеварения стала постепенно деградировать за ненадобностью — теперь питание девушка могла получать только от солнечных лучей через кожу. Сильнейшие боли в животе, не менее сильное сексуальное напряжение, которому не было выхода, плюс резко прогрессирующее слабоумие — такой дьявольской мешанины ощущений девушка ни разу не испытывала. Как в тумане она видела и слышала каких-то суетящихся и бегающих людей, затем ощутила, что её везут в аэрокаре, а после всего этого она оказалась в тесном помещении, похожем на санитарный изолятор (на деле это и был медицинский отсек звездолёта). То и дело перед ней появлялось встревоженное лицо знакомой женщины, такое любимое и родное... Вот только бы вспомнить ещё, как её зовут...
Экипаж корабля состоял практически из одних трансформантов. Будучи лишёнными прямого солнечного света, они впали в состояние, близкое к панике, и держались возле вертикальных источников света, буквально вжимаясь в них. Конечно, в помещениях корабля можно было в любой момент включить полное освещение, но в этом не было ни малейшей необходимости: зеленокожие люди, будучи на голодном пайке, не проявляли совершенно ненужных сейчас ни сексуальности, ни агрессии.
Управлял кораблем робот. Заложенный в него курс на планету Венера, которая, как известно, относится к Центру Вселенной, не требовал ни малейшего вмешательства людей.
— Ты, как я поняла, рассчитываешь использовать эту лабораторию в своих целях, — говорила Карина Лейде, когда они, словно старые подруги, неспешно беседовали в мягких креслах кают-компании, потягивая напиток, названия которому лейтенант Травиц прежде не слышала: сакэ...
— Именно. Мне наплевать на амбиции моей старшей сестры, которую, вообще-то, подстрекает на подобные дела её любовница. Меня интересует только индустрия наслаждений. Ты сама пробовала секс с зелёными и теперь понимаешь, о чём я говорю. К тому же я пробовала его тоже. Мне пришлось проходить небольшую психокоррекцию, потому что после зелёных обычный мужчина уже неинтересен. Тебе, кстати, это тоже предстоит. Могу порекомендовать отличного специалиста.
— Буду признательна, — без улыбки сказала Карина. Зелёная зараза не отпускала — ей теперь хотелось секса постоянно, словно какой-то нимфоманке. Лишь собрав всю свою волю, она продолжала работать... Да, лейтенант Травиц была сейчас на службе и не просто так светски беседовала с сестрой одного из членов Мирового совета... Которую ей тоже очень хотелось трахнуть.
— Через два часа начнётся подготовка к прыжку, — напомнила Лейда. — Катер оснащён и заправлен всем необходимым для прохода к трассе. Вас вытащат через два-три дня...
— Мне не нужна трасса.
Лейда приподняла бровь.
— Мне надо попасть на Чандрасекар, и немедленно, — сказала Карина.
— Я думала, ты торопишься в своё полицейское управление.
— Управление подождёт, — сказала Карина. — Мне важнее другое.
— Твою подружку теперь вряд ли что-то вернёт в прежнее состояние, — с сочувствием, возможно, даже искренним, сказала леди Хи.
— Это моё дело...
Женщины замолчали, думая каждая о своём. Время шло. Где-то в хозяйственном отсеке под замком сидел почти потерявший рассудок пан Сакс, а медицинский занимала Электра, тоже плохо соображавшая и почти полностью завершившая процесс трансформации... Лейда, практически не помогавшая Карине, насмешливо поглядывала, как та переводит обоих по отдельности в катер; ясно было, что Электру ни в коем случае нельзя было держать в одном помещении с Саксом, чей нездоровый голод мог сыграть какую угодно злую шутку.
— Ну что, пора прощаться? — Карина изобразила улыбку.
— Да, надеюсь, мы больше не увидимся, — Лейда тоже показала зубы.
— Хорошо. Ну так как зовут фаворитку твоей сестры? — спросила Травиц, держась одной рукой за кольцо кессонной двери.
— Элиза Сент-Марк, — просто ответила Лейда. — Жительница Земли, но найти её проще на Орегоне V.
— Спасибо, — произнесла Карина и сделала вид, будто посылает воздушный поцелуй. На самом же деле ей пришлось прокусить кожу ещё на одном пальце — на этот раз указательном.
Хлопок парализующего заряда, сродни тому, которым была не так давно обездвижена Лили из Смоллтауна, ударил в лицо Лейде. Карина подошла к упавшей женщине. Теперь надо было делать всё быстро и точно.
Инъекции... прибор ионофореза... облучающая лампа... Всё, через что пришлось пройти Электре и прочим позеленевшим трансформантам, инспектор Травиц провела для Лейды Конг Хи. Ничего личного против этой женщины она не имела, более того — Карина считала себя чем-то ей обязанной. Конечно, работа предстояла долгая и непростая, но она того стоила.
«Ну что ж, по крайней мере она испытает многое из того, что недоступно обычным людям», — подумала Карина, сворачивая инструменты. Войдя в рубку, она развернула приборную панель и запрограммировала включение через трое суток полного освещения всех внутренних помещений корабля на тройной максимум; конечно, с прямым излучением светила это было трудно сравнить, но как источник питания для трансформантов было более чем достаточно. Поставив сложный пароль на систему освещения, она могла быть уверенной, что настройки теперь никто не поменяет. Да и разве зелёные люди, даже если догадаются что-то подобное сделать, решат лишить себя источника питания?
Бросив последний взгляд на Лейду и подумав, с каким чувством она придёт в себя через пару часов, Карина проскользнула через кессон в рубку катера и, более не задерживаясь, запустила двигатель, на ходу пытаясь настроиться на курс до ближайшего порта. В этот момент её вызвал комиссар Дарич по туннельной связи и потребовал доклада об успехах, буде таковые имеются.
— Задание практически выполнено, — сухо произнесла Карина.
Комиссар даже замолчал на некоторое время.
— Изложи подробнее, — сказал Радован.
— Суперклиент под номером семь находится сейчас под моей полной протекцией. Он недееспособен, но это не страшно. Колония Сальпа уничтожена прямым попаданием двух квазиядерных ракет. Суммарную мощность сработавших боеприпасов оцениваю примерно в двадцать мегатонн. Руководитель колонии обезврежен и вместе с лабораторией, документацией и пятнадцатью экземплярами трансформированных людей направляется к межзвёздной трассе NX-1201. Агенту Танго в процессе операции был причинён физический вред, она в настоящее время также находится под моей протекцией и тоже недееспособна. Я управляю спасательным катером класса «Моторхэд» и двигаюсь по трассе NX-1235... Пытаюсь проложить курс до ближайшего порта.
— Насчёт «обезвреженного руководителя» не совсем понял... Лейда Конг Хи? В каком она состоянии?
— Она жива, но тоже не вполне дееспособна. Думаю, что повлиять на заложенный курс корабля она не сумеет. Я полагаю, что лучше было бы перехватить его у выхода с трассы и сразу же передать в руки специалистам. Я имею в виду биологов на службе у Взаимодействия.
— Ясно, офицер Мермэйд... Если этот корабль попадёт к нам неповреждённым и с кондиционными биоматериалами на борту, лично обещаю почти любые возможные преференции. Ты знаешь, о чём я.
— Благодарю, — искренне произнесла Карина. Она знала, что «любые возможные преференции» — это как минимум отпуск и повышение в звании. Корабль, конечно, достанется начальству неповреждённым... А вот насчёт «биоматериалов» — это уж как карта ляжет... А ляжет она так, как этого хочет Карина.
— Но теперь такой момент, — продолжил комиссар. — Тебя и твоих подопечных необходимо также подобрать и доставить на Эсмеральду. Говоришь, ты на NX-1235? Я полагаю, это вопрос одного, максимум — двух суток.
Карина отключилась от туннельной связи, включив генератор помех. Да, ей очень хотелось домой. Но возвращение на Эсмеральду означало конец Электры. Потому что её, как любой другой «биоматериал», изымут специалисты, и Карина больше её никогда не увидит. Даже если Радован Дарич попытается как-то посодействовать. Это Система. Какое ей дело до чувств полицейского лейтенанта, если в руки попал стратегически интересный объект, который можно вскрывать, препарировать и вообще делать всё что угодно?
И лейтенант Травиц начала прокладывать курс на планету Чандрасекар. Только туда, только к Роману! Кроме Романа, никто не сможет ей сейчас помочь... А если даже и сможет, то ещё вопрос — а захочет ли?
...Расчёты привели Карину в состояние, близкое к панике. Катер своим ходом даже за десять тысяч лет не сможет добраться до Чандрасекара. Следовательно, нужно высаживаться в крупном космопорте, объяснять наличие двух невменяемых людей и каким-то образом добывать проездные документы на звездолёт. Что, в свою очередь, требовало обращения за официальной помощью к представителям специальных служб. А это, конечно, неминуемо повлекло бы за собой скорейшее путешествие на Эсмеральду и потерю любимой.
Задача казалась почти невыполнимой. Карина стиснула лицо ладонями и некоторое время покачивалась в пилотском кресле.
«К чёрту официальную помощь», — подумала она и, выбрав ближайший космопорт под названием Кроненбаум, нажала несколько клавиш на панели. Катер мягко содрогнулся и принялся проваливаться сквозь пространство.
• • •
Действовать без официального прикрытия, да ещё имея на своих плечах двух невменяемых людей, как Карина убедилась почти сразу же, было делом сложным. Катера она лишилась сразу же по прилёте, когда таможенники прямым текстом заявили, что пропустят Карину через контроль только за хорошую взятку. Откуда прибыли? Цель визита? Почему женщина зелёная, а мужчина проявляет признаки агрессии? Что вы нам дадите? Катер? Не меньше. В противном случае придётся вызывать медиков, полицейских и ксенобиологов. Полгода в местном карантине вам будет обеспечено.
Сдав Электру и Сакса в ближайший клинический пункт, где, увидев официальное разрешение таможенных служб на въезд, не стали чинить препятствий, Карина принялась решать вопрос насчёт билета до Чандрасекара. Ей удалось связаться с Романом, который сказал, что устроит ей и её спутникам разрешение оказаться на планете, но добираться до неё ей придётся самой.
— Я не могу зафрахтовать звездолёт, — грустно сказал он. — Это выше моих сил.
Для начала Карина изучила возможность воспользоваться проверенным способом — заказать троллейник. Однако на Кроненбауме, являющемся магистральным транспортным узлом, это оказалось не в пример сложнее, чем на такой провинциальной планетке, какой был Кардиган-Томсон. Отправкой грузов здесь занималась не почта, а транспортная служба, и живому человеку проникнуть в беспилотную капсулу было делом нерешаемым.
Оставались звездолёты — грузовые или пассажирские. Но массовые перевозки грузов давно уже стали достоянием истории, а небольшие грузовые катера для целей Карины не годились. Оставался только билет на пассажирский транспорт. Который в мире, где не было ни денег, ни собственности, приобрести можно было только официальным путём.
Либо с многочисленными нарушениями закона.
Карина, лучше множества простых смертных знакомая с противозаконными способами добычи различных благ, решительно направилась подальше от ярких огней космодрома и от красочно освещённых улиц. На периферии, где царили полумрак и нездоровый дух извращённой похоти, ей должно было обязательно повезти. По крайней мере, она очень на это надеялась и заранее сочувствовала собственному телу.
В сумрачных переулках, заполненных разными людьми, порой странно себя ведущими, к Карине почти сразу обратились с вопросами — чего желает леди? Срочно вылететь на Чандрасекар с дядей и сестрой? Да нет проблем! Почка, глаз, матка, лёгкое — с чем именно леди готова расстаться? Да, придётся полежать несколько дней... Но потом, по прилёте на место, запишетесь в клинику — вам когда-нибудь восстановят утраченные органы.
Но для лейтенанта Травиц подобное не годилось. Как бы там ни было, а потеря жизненно важной части организма неизбежно влияла на свободу действий, а инвалидность, даже временная, Карину не устраивала.
Есть варианты, сказали ей. Встречаются люди, которым нужно нечто особенное — ну вы поняли, да? Прямо сейчас поступила заявка от человека, который ищет копрофага-женщину. Впрочем, эквивалент для доставки трёх человек в такую даль — это придётся обслуживать его две недели без отдыха. Тоже не годится?.. Можно поучаствовать в шоу. Три дня эксплуатации с живым ослом — и на четвёртый день вы все летите на Чандрасекар. Особых последствий для здоровья (при наличии хорошего опыта) не ожидается... Опять не подходит? Что же вы, леди, так привередничаете?.. Как насчёт блад-шоу? Или торчер-скетчей? Не буду врать, вы рискуете прилететь к месту назначения с кучей переломов и отбитыми почками... Ага, заинтересовались? Пойдёмте, я думаю, мы подберём для вас что-нибудь интересное.
...Карина смотрела на экран и играла желваками. Все эти «шоу» были немногим лучше цирка для извращенцев. Конечно, она могла сравнительно легко дать раздробить себе хоть все пальцы на ногах, но ей же нужно как-то передвигаться самой!
— А это что за фокус? — спросила Карина, остановив очередной кадр, на котором чья-то рука медленно погружала тонкий стержень в чей-то подрагивающий живот.
— Вот это, пожалуй, самый быстрый способ сделать билет, — сказал агент. — Вы садитесь в центр круга, и вам в живот вбивают спицы, достаточно острые, чтобы проколоть брюшину, но заточенные таким образом, что после погружения на определённую глубину они сами собой затупятся и не смогут проткнуть вам внутренности. Желающих всегда много, а представление предполагается продолжительным по времени. Это чудовищно больно, но регенерация занимает всего лишь сутки. А на следующий день уже можно будет вылетать.
Карину подрал мороз по коже, когда она сказала, что согласна.
Агент вызвал какого-то собеседника и развёл руками:
— Только завтра.
— Что-то подобное можно сделать сегодня? Согласна пожертвовать животом, если это не заставит меня потом лежать несколько дней без движения.
Агент снова с кем-то поговорил и сказал:
— Отель «Казум», двести второй номер. Спросить Имре Рауса. Прямо сейчас.
— А если там будут проблемы, кого мне искать? — прищурилась Карина.
— Меня зовут Шлайгер. Отто Шлайгер, — охотно представился агент. — Но сейчас вам лучше отправиться к моему коллеге.
...Имре Раус охотно выслушал Карину, которая сказала, что ей завтра, в крайнем случае — послезавтра, нужно вылететь на Чандрасекар.
— Вылетите, — заявил ей новый агент. — Отправитесь ежедневным рейсом по межсекторной трассе...
— Отлично. Что я буду делать?
— Кишки у вас крепкие?
— Я надеюсь...
— Люди делают ставки. Ничего особенного — кто сможет принять большую клизму.
Карина даже усмехнулась.
— И всего-то?
— Горячая смесь глицерина, раствора фосфата калия и лимонной кислоты. Разумеется, проверка на отсутствие анестетиков и введение антишока.
— Это настолько болезненно?
— Вы даже не представляете, насколько, — усмехнулся Раус. — По второму разу почти никто ещё не приходил.
— Давайте, — с отчаянием произнесла Карина.
Они быстро договорились. Поскольку шоу предполагало спонтанные сексуальные действия, ни о каких письменных обязательствах не могло быть и речи — представление было совершенно незаконным, и его устроители рисковали быть сосланными в практически необжитые миры без права возвращения.
...Зал был заполнен разношёрстной публикой — Карина легко определила, что тут находились и члены экипажей космических кораблей, и бездельники-туристы, да и местные завсегдатаи, крепко подсевшие на жёсткие зрелища. Поскольку публично пытать должны были женщин, то среди зрителей преобладал мужской пол. Хотя не сказать, что его было подавляющее большинство.
Карина, испытывая лёгкий мандраж, позволила себя переодеть в лёгкое облегающее боди и чулки. Её немного удивило, что в качестве обуви неожиданно предложили не туфли на шпильках, что было бы вполне объяснимо, а лёгкие и мягкие мокасины. Но, принимая во внимание условия шоу, это было только к лучшему.
Имре Раус препирался с кем-то из устроителей. Немолодая высокая женщина, видимо, либо владелица «салона», либо управляющая им, выговаривала агенту за то, что тот опять не смог собрать оптимального количества участниц: таковым по ряду причин сложилось число шесть, а сейчас вместе с Кариной к выступлению готовили пять девушек. На их лицах были написаны растерянность и словно бы лёгкое непонимание — «чёрт возьми, что меня заставило прийти сюда?!»
— Алавинда уже дважды кидала тебя со своим возможным участием, — негодовала женщина. — Зачем ты опять приглашал её?
— Она обещала вместо себя прислать дочь, — проворчал Раус. — Девушка уже совершеннолетняя...
— Где она?
— А вот, кстати... Элли, мы тебя заждались, — обратился Раус к совсем молоденькой и более чем просто стройной девушке.
— Худенькая, — произнесла хозяйка шоу, поглаживая Элли по животу. — Это хорошо. У худеньких животы как мячики надуваются — публика это любит.
— Приветствуем наших участниц! — завопил ведущий, и публика захлопала и засвистела. Занавес растворился в воздухе, и перед жаждущими интересного зрелища под ритмичную музыку появились шесть молодых женщин, облачённых в эротические наряды. По знаку ведущего они поднялись на помост, тянущийся поперёк сцены. Рослая темнокожая девушка с совершенно белыми волосами, стоящая рядом с Кариной, широко улыбалась и махала публике, пританцовывая и посылая воздушные поцелуи. Лиза — так её звали — считалась фавориткой, хотя бы потому, что она единственная уже не впервые принимала участие в подобных «забегах». Все прочие находились на этой сцене впервые... и похоже, сейчас были не вполне уверены, что поступили правильно, вступив в переговоры с агентом. Публика ждала показа боли, слёз и унижений... и, судя по всему, этого будет более чем достаточно. Впрочем, Карина нашла в себе силы послать толпе извращенцев несколько приветственных жестов и даже продемонстрировать себя в профиль, изящно согнув одну ногу и надув живот, показав его лёгкую округлость. Подражая Карине, то же самое вдруг сделала и Элли. У неё это получилось неловко, но публика отреагировала положительно.
— Наши правила просты, — продолжал между тем ведущий. — Правило номер один — победитель получает всё! Следовательно, победительницей будет только одна участница! Кто это будет? Инга, Лиза, Элли, Сельма, Алиса или Зулейка? Мы пока не знаем! Но узнаем обязательно. И, надеюсь, не слишком скоро!
Публика вопила и гремела.
— Сейчас каждой участнице поставят клизму... Очень необычную клизму. Два с половиной литра горячей смеси из глицерина, который вызывает спазмы, фосфата калия — сильного слабительного, и лимонной кислоты, чтоб нашим девушкам не было скучно на беговой дорожке!
Шесть беговых дорожек веером выходили к краю сцены, заканчиваясь у рампы. Боковые поручни у них имелись, впереди не находилось даже простой стойки — чтобы ничто не загораживало участницу от публики, чтобы были полностью видны все части тела девушек. Хоть как-то управлять тренажёром девушки не могли. Единственно, в воздухе маячил светящийся красным светом шнурок, висящий над правым поручнем у каждой дорожки. Кнопка остановки... и сигнал поражения.
— Шесть наших прекрасных участниц выйдут на эти дорожки и пойдут прямо на вас, уважаемые зрители. Пойдут не очень быстро, ведь это не так легко — нести в своем животе подобный груз! Попробуйте как-нибудь сами, заправьтесь хотя бы простой водой, — и вы убедитесь, насколько это сложно, и что приходится вынести нашим девушкам! Поэтому мы их оснастим надёжными пробками, иначе шоу закончится через пять минут... Нам же это не нужно, верно?..
Позади участниц появились женщины в салатного цвета коротких халатиках. Каждая из них держала в руке приличных размеров резиновый мешок с трубкой, оканчивающейся толстым, затейливой формы наконечником. Участницам было велено, не слезая с помоста, развернуться на девяносто градусов и опуститься на локти и коленки, чтобы публике можно было видеть каждую девушку сбоку. Перед лицом Карины (она решила вспомнить свой псевдоним с Кардиган-Томсона) маячила в вырезе боди красивая попка блондинки Сельмы, которая более всех прочих чувствовала себя неуверенно. Руки ассистентки коснулись кожи Сельмы, и женщина вздрогнула. Впрочем, слегка вздрогнула и Карина, потому что и до её тела притронулись. Блондинку затрясло, когда палец ассистентки, густо намазанный гелем, нырнул ей в анус. Карина отлично понимала, что чувствуют сейчас все участницы, потому что и ей сейчас смазывали задний проход перед введением трубки. Всё, вот сейчас...
Необычной формы наконечник начал скрываться между ягодиц Сельмы. Та даже начала слегка извиваться — похоже, подобная процедура была женщине в новинку. Карине же столько раз приходилось ощущать в анусе самые разные предметы, что она лишь только отметила факт проникновения. Возможно, при иных обстоятельствах это было бы вполне приятно... Надо будет потом заказать себе похожий, подумала она.
Фоновая музыка вдруг прекратилась, и ведущий произнёс замогильным голосом:
— Открыть задвижки!
Горячая жидкость потекла Карине в чрево. Что ж, и это ощущение было ей знакомо... Если не считать того, что уж очень жёсткая и злая была эта жидкость. Кишечник отреагировал словно испугом — организму явно не нравилось вводимое в него вещество. Карина непроизвольно повела бёдрами, понимая, что это ещё даже и не начало. Лёгкий вздох пронёсся над сценой — все девушки ощутили то же самое.
— Когда участницы выйдут на беговые дорожки, — продолжал ведущий, — включится скорость неспешной ходьбы. Она будет увеличиваться после того, как с соревнования начнут выбывать участницы... А что вы думали — победит только одна! Признать себя побеждённой можно по-разному: дёрнуть за стоп-шнур, например. Дорожка остановится. Это, как все понимают, поражение...
«Не сомневаюсь», — думала Карина, почти с ужасом прислушиваясь к своим ощущениям. Казалось, будто ей в кишки заползает змея с грубой и колючей чешуёй.
— Участница может соскочить с дорожки. Упасть. Это означает то же самое — поражение. Со всеми вытекающими последствиями, — понизив голос, произнёс ведущий.
Над сценой уже стоял лёгкий стон. Попка Сельмы, из которой торчала трубка, содрогалась. Одной рукой блондинка держалась за живот... Который горел изнутри не меньше, надо думать, чем живот Карины. Было очень больно, и Карина, покачиваясь, тихо стонала сквозь зубы.
— Конечно, — продолжал ведущий, — есть шанс, что наши участницы окажутся настолько выносливы или целеустремлённы, что наше шоу затянется... В полночь, если так случится, я начну поднимать скорость дорожек. Фотофиниш определит победительницу, даже если две девушки вдруг сойдут с дистанции одновременно.
В животе не просто заурчало или забурлило — оттуда донёсся настоящий визг. Карина вскрикнула в голос. Услышав лёгкую реверберацию, она поняла, что все звуки со сцены усиливаются и доносятся до зрителей — чтобы им не только было видно, но и слышно всё происходящее. Вскрики боли издавали уже все участницы... а содержимое мешков ещё не полностью перекочевало в их кишки. Живот пучило и жгло изнутри, тело требовало немедленного облегчения. Сдерживаться уже было немыслимо... но клапан не давал обратного хода. Сельма упала на бок, начала сучить ножками, прижала ладони к области пупка. «Наверное, она сдастся первой», — мелькнуло в голове у Карины, хотя больше всего на свете ей хотелось сдаться самой. Но это было невозможно. Она должна была выдержать всё это и победить. Впрочем, остальные женщины наверняка были настроены на то же самое.
— Заканчиваем, заканчиваем! — бодро заговорил ведущий. — Подкачайте-ка им, если у кого-то ещё в мешках остались капли!
Через полминуты Карина ощутила лёгкое движение в анусе, но было понятно, что пробка осталась на месте. Живот отчаянно бурлил, пытаясь выдавить не нравящуюся ему жидкость наружу.
— Девушки! Встаём! — воскликнул ведущий. — Покажитесь публике... Ну что же вы так, а? — укоризненно продолжил он, когда стонущие женщины лишь немного пошевелились на помосте. — Мы ведь надеемся увидеть настоящих валькирий, а не умирающих лебедей! Вставайте! Если кто-то не успеет встать на дорожку по моей команде, она немедленно окажется проигравшей... И её тело будет немедленно разыграно среди зрителей на этой самой сцене.
Карина не совсем поняла насчёт последней реплики, но проигрывать она не была намерена. И она тут же встала во весь рост, повернувшись боком к зрителям, и даже слегка прогнулась, показав свой надувшийся живот... в котором, по ощущениям, было не три литра жидкости, а килограмм десять булыжников, которые непрерывно крутились и бились, словно внутри шаровой мельницы. Краем глаза увидела, что Лиза тоже красуется и даже приплясывает — словно ей было нипочем дьявольское жжение и давление внутри. Пыталась что-то похожее на эротический танец изобразить и юная Элли, походившая более других на беременную; её живот раздулся сильнее по сравнению с другими участницами. Сельма, Инга и Алиса не были в состоянии скрыть боль — они стояли слегка скрючившись и обхватив животы. У Сельмы подрагивали колени. Карина была почти уверена, что ей придётся соперничать именно с Лизой.
— Девушки! Внимание! Пришло время занять места на беговых дорожках... Давайте, давайте! Смелее вперёд!
Слезть с невысокого помоста оказалось делом нелёгким. Двигаться, когда в кишках словно кипит бульон, вообще было непросто. Охая и постанывая, Карина присела и принялась боком сползать вниз.
Лиза опередила Карину. Она сошла передом, сев на помост и выбросив вперёд ноги, затем подалась вперёд, встала ровно и пошла к дорожке, вихляя бёдрами.
Элли решила спрыгнуть. Но неожиданно споткнулась и упала, причём вперёд, шлёпнувшись животом об пол. От протяжного вопля она не могла удержаться. Но встала и поковыляла вперёд.
— Быстрее! — злобно прикрикивал ведущий. — Сейчас кто-то окажется проигравшим!
Карина наконец сошла с помоста и пошла на негнущихся ногах к дорожке. Остальные три девушки, охая и вскрикивая, тоже нашли в себе силы дойти до дорожек. Когда они встали и положили руки на поручни, их качало и трясло. Карину тоже потряхивало. Дикая резь в области пупка заставила её согнуться и пару секунд стоять так, пока в нижней части кишечника что-то с протяжным хлюпаньем не провернулось и не отпустило совсем чуть, на какое-то время.
Дорожка, на которую она встала, двинулась назад, заставив Карину шагать. Не быстро. Видимо, пока. Каждый шаг отдавался увеличением давления в низу живота и усилением боли. Карина взялась за поручни и, сделав вид, что не ощущает ничего особенного, принялась искать способ, чтобы удары пяток по упругой ленте поменьше отдавали в живот... Взглянула вниз, преодолевая головокружение — нет, судя по округлости, в неё закачали не три литра, а по меньшей мере четыре.
Другие девушки тоже шагали по дорожкам. Аутсайдерши кричали в голос. У Сельмы всё лицо было залито слезами — ей это соревнование далось, видимо, тяжелее, чем прочим; протяжное урчание из её живота, казалось, заглушало даже собственное Карины... Она перешла на пружинящую ритмичную походку, и это, казалось, слегка ослабило спазмы. Боль, однако, никуда не исчезла.
...Первой с дистанции сошла не Сельма. Алиса просто упала на бок, её мотнуло движущейся дорожкой. Крича от боли, девушка обхватила свой живот... и в этот момент ведущий объявил первый блиц-розыгрыш по номерам мест. Повезло какому-то парню в форме космолётчика. Он резво запрыгнул на сцену, выслушал инструкции и с охотой трансформировал беговую дорожку в кушетку, слегка наклонённую к зрителям. Алиса лежала на ней и корчилась в мучениях, умоляя вынуть из неё пробку. Парень с помощью двух девушек в салатных накидках разогнул Алису, закинув ей руки за голову и замкнув под кушеткой. Ноги тоже были зафиксированы. Тело первой проигравшей дёргалось и извивалось, демонстрируя зрителям округлый живот... В который изо всех сил прилетел кулак парня. Алиса даже на несколько секунд замерла и затихла. Потом её мучительный вопль заполнил всё помещение. Парень ударил женщину в живот ещё раз... и ещё раз... затем удары посыпались один за другим. А Карина почувствовала, что дорожка под ногами вдруг увеличила скорость, и теперь пришлось перейти на быстрый, весьма быстрый шаг, от чего боль только увеличилась. Содержимое кишечника тряслось и колыхалось. И не только у Травиц. Следующей проиграла Инга — она дёрнула за стоп-шнур и, скорчившись, присела на дорожку. Видимо, ей уже стало наплевать на всё — идти просто не было сил.
Первый победитель блица выйти на сцену отказался, ведущий объявил переход хода, за ним — ещё один, и тогда на сцену вышла маленькая миловидная женщина, немного пухлая и на вид ну никак не напоминающая садистку. Впрочем, Ингу она не била. Ей гораздо интереснее было просто давить девушке на живот. Сначала она нажимала одной рукой, потом двумя... Потом, войдя в раж, забралась на кушетку с ногами, опустила Инге пятку прямо на пупок и приподняла вторую ногу. Инга кричала и билась... А Алису к тому времени космолётчик прекратил истязать и вставил ей во влагалище член. Женщина слабо стонала и почти не шевелилась. «Она вся течёт», — торжествующе объявил молодой человек.
Скорость ленты опять увеличилась. Карина перешла на лёгкий бег, от чего боль в кишках стала просто невыносимой... Она едва не остановилась, повиснув на поручнях. Ноги поехали назад, и ей пришлось ускоряться, что привело только к новым судорогам и хлюпанью в животе. От крика Травиц не смогла удержаться. Впрочем, вскрикивала даже Лиза. Каким образом на дорожке держалась Сельма, этого Карина понять не могла.
Упала юная Элли. Повезло немолодому аборигену. Он даже сильно не издевался над девушкой: просто надавил ей на живот коленом, и когда та завопила в голос, деловито раздвинул ей ноги. Так что Элли повезло более других — ее унесли с кушетки едва ли не раньше, чем Алису. Космолётчик вошёл во вкус — он даже отлизал ей влагалище, а потом ещё нанёс несколько сильных ударов в живот и вошёл в неё по второму разу, уверяя присутствующих, что столько смазки он ещё не встречал ни у кого. Кушетка между ног Алисы действительно потемнела — это Карина сумела отметить краем сознания.
Споткнулась Лиза. Видимо, случайно. Возможно, она ещё была готова к долгому бегу. Протяжное «н-е-е-е-е-е-т!» донеслось до Карины одновременно с гонгом, по которому ведущий объявил блиц. Лизе досталось не хуже, чем Алисе. Огромный, атлетического сложения мужчина, скорее всего, прибывший издалека, подошел к «делу» творчески. Почти пять минут он проминал живот Лизы пальцами, наваливаясь так, что пальцы скрывались в складках кожи, словно в мягкой подушке. Лиза вскрикивала и стонала. Вероятно, будучи, подобно Алисе, мазохисткой, она тоже испытывала своеобразное возбуждение.
«А что испытаю я?» — вдруг подумала Карина, которая уже бежала. Довольно быстро при этом, и уже плохо понимая, что с ней происходит и что она тут делает. Может, правда, дёрнуть за шнур, и чёрт с ним, с билетом на Чандрасекар, ну, трахнут, так ведь не в первый раз, чёрт возьми?..
Алису перенесли на помост. Девушка в салатной накидке повернула её на бок, ухватилась за что-то между ягодиц... Протяжный стон наслаждения раздался в зале, прерываемый характерным «залпом». Почти одновременно с Алисой освободили и Элли. Девушка только и смогла выкрикнуть «а-а-а-ахххх!», когда из неё выдернули пробку. Её бёдра задёргались, словно в оргазме.
И тут упала Сельма. Скорчившись и крича, она съехала по дорожке назад. Публика аплодировала девушке стоя — чёрт возьми, ведь она продержалась больше часа!
Высокая стройная брюнетка со стеком в руке медленно поднялась на сцену. Нагнув голову, она выслушала инструкции, затем сняла со своей талии мягкий на вид ремень, что-то обстоятельно излагая девушкам в салатных одеждах. Те помогли уложить Сельму на наклонную кушетку и привязали ей руки и ноги. Брюнетка, улыбнувшись и слегка поклонившись публике, выдавила на ладонь содержимое флакона и принялась размазывать густую массу на животе и боках Сельмы, запуская руку под спину. Кожа на талии женщины стала жирно блестеть. Потом брюнетка обхватила ремнём живот Сельмы вокруг её талии, слегка подёргала его, затягивая туже. Сельма всхлипывала, стонала и умоляла её отпустить облегчиться — боли в животе, судя по всему, были невыносимы.
...Карина и сама кричала от болей. От бега, который ускорился почти до стайерского, в животе всё бултыхалось и билось. Каждый удар пятками по упругой дорожке взрывом отзывался по всей брюшной полости от промежности до подреберья. Карина иногда судорожно клала ладонь ниже пупка, где болевой шар колотился особенно сильно, но начинала сбиваться с ритма. Упасть значило проиграть. Несмотря на то, что Сельма уже получала свою порцию наказания за проигрыш, Карину ещё не признали победившей: ей ещё оставалось бежать около пятнадцати минут — чудовищно долгих и мучительных минут.
Брюнетка, не прогоняя с чувственных губ улыбку, продёрнула стек между ремнём и боком Сельмы, слегка потянула его на себя и повернула на один оборот, начиная закручивать ремень в жгут. Убедившись, что всё идёт как надо, она сделала ещё несколько оборотов. Ремень туго обтянул талию привязанной девушки; её округлый живот начал чуть сильнее выпирать ниже пупка. Экзекуторша с явным наслаждением гладила и давила свободной рукой упругую выпуклость, показывая публике, насколько живот плотно наполнен. С каждым поворотом стека ремень всё сильнее впивался в тело, делая талию всё тоньше, а нижнюю половину живота всё выпуклее. Каждый поворот стека вызывал у Сельмы протяжный вопль, а публике были хорошо слышны бурлящие звуки в её животе, специально усиленные акустической аппаратурой. Своего возбуждения брюнетка не скрывала — она то и дело касалась промежности Сельмы, наклонялась над её лицом, покрывала его поцелуями, слизывала слёзы и ловила своими губами хриплые стоны. Публика была в полном восторге — такое шоу не на каждой планете увидишь... да и здесь оно было единственным в своем роде.
Травиц, впрочем, почти никаких подробностей не видела — ей было абсолютно не до них. Какие силы, какие чувства её держали на беговой дорожке и не давали ей упасть — неизвестно. Присутствующие в зале (по крайней мере, некоторая их часть) даже отвлеклись от зрелища пытки Сельмы и принялись стройно скандировать: «Зу-лей-ка! Зу-лей-ка!!!»
Брюнетка, уже не скрываясь, запустила левую руку себе под тунику и принялась делать ритмичные движения. Правой рукой она продолжала закручивать стек, перетягивая талию Сельме до невозможной, казалось бы, тонкости. Зато живот вздулся, округлился тоже до неправдоподобной формы. Прерывающиеся крики и стоны Сельмы вдруг затихли на несколько секунд... привязанная девушка на кушетке вдруг напряглась, содрогнулась всем телом... звук лопнувшей оболочки ударил из динамиков по залу. Содрогнулась в сильнейшем оргазме брюнетка, сладострастно крича. Содрогнулось и тело Сельмы, которая тоже закричала. Заорала в диком восторге публика, аплодисментами провожая брюнетку на место, которая теперь даже изображала некоторое смущение, нетвёрдой походкой спускаясь вниз со сцены и застёгивая на себе пояс.
Девушки в салатном сняли корчащуюся и стонущую Сельму с кушетки. За сценой возникла понятная суета — женщине срочно требовалась помощь; судя по всему, у неё лопнула толстая кишка от сильнейшего давления. Стоны и крики сразу за кулисами прекратились — шоу для Сельмы закончилось, и теперь можно было применить анестетик... «Кто бы применил его для меня?» — в помутневшем сознании пронеслось у Карины. Она слышала ритмичный звон и не понимала, что он означает. Крики «Зулейка!», казалось, заполнили весь мир. Что-то радостно вещал ведущий, что-то пытались втолковать девушки в салатных накидках... Неожиданно они принялись силой стаскивать Карину с дорожки, но Карина не поддавалась — она не хотела проигрывать! «Так нечестно!!!» — закричала она, даже не понимая, что упругая лента уже остановилась, а Травиц продолжает отбивать ногами ритм, не прекращая свой бег на месте — ненужный и бессмысленный теперь, потому что она победила в этом конкурсе, выиграла его, обставила всех своих соперниц...
И только спустя полчаса, корчась от остаточных ощущений (анестетик уже прекратил действие, а передозировки неизвестного препарата Карина побаивалась), до неё дошло, что она сумела продержаться на беговой дорожке с животом, наполненным всякой дрянью, целых два часа.
— Вот ваш допуск на вылет, — сказал Имре Раус, протягивая Карине карточку с кодом. — Можете её проверить, можете нет, но подделками мы не рассчитываемся. У нас всё по-честному.
Карине очень хотелось на это надеяться. И надо было видеть её негодование, гнев и опустошённость, когда она поняла, что «билет» выдан только на одного человека!
— Имре, — зашипела Травиц, — но мне надо три места! Я так и сказала Шлайгеру!
— Милая Зулейка, — церемонно произнёс Раус, — но мне-то вы об этом ничего не сказали! Разве не так?
У Карины голова пошла кругом... Чёрт возьми! Надо же было так сглупить! Она действительно вела разговор об абстрактном количестве вылетающих с планеты, и по умолчанию Раус действительно мог и должен был воспринять это как речь только об одном человеке...
— Но Шлайгер разве ничего не сказал обо мне?
— Шлайгер? — переспросил Раус с совершенно честными глазами. — Ничего. Абсолютно. Впрочем, вы можете выиграть ещё два билета у меня. Шоу проходит ежедневно. Рискнёте?
Карине захотелось вцепиться ему в физиономию, но смысл?..
— Наберите Шлайгера, — вздохнув, сказала Травиц.
Несмотря на раннее утро, агент ещё не спал, хотя и было слышно, что он зевает.
— Мне нужны ещё два билета, — сказала ему Карина. — Срочно. Без лотерей. Аттракцион со спицами может мне это обеспечить?
— На двух человек? — без особого удовольствия переспросил Отто.
— На двух.
— Думаю, если внести некоторые изменения в сценарий, то можно, — сказал Шлайгер. — Как я уже говорил, приходите завтра... Вам не подошло шоу у Рауса?
— Я пару часов назад выиграла в нём, — сухо произнесла Карина. — Но ваш коллега согласился только на один билет.
— Ну, это шоу не слишком опасно, — протянул Шлайгер, — и не настолько уж тяжёлое.
— У одной девушки лопнул кишечник, — сказала Карина. — Можете себе представить, что это такое, когда четыре литра адской смеси выльются в полость?
— Даже не собираюсь, — отрезал Шлайгер. — Или вы завтра вечером приходите ко мне, или билеты вы не получите.
— Слишком сложный будет сценарий? — безнадёжно спросила Карина.
— Уверяю, что вы его запомните на всю жизнь, — спокойно ответил Шлайгер. — До встречи, леди.
...Карина мучилась животом ещё долго. Анестетик, конечно, полностью снимал боль, но электронное устройство нельзя было использовать много часов, а химия имела свойство прекращать действие. Травиц хорошенько промыла кишки, но последствия «шоу» давали о себе знать — даже простая вода вызывала теперь сильную боль. Карине удалось уснуть только около полудня, а вечером, до встречи со Шлайгером, необходимо было навестить Электру и Сакса. Их состояние было стабильным, и это не могло не радовать. Осталось только пережить ближайший вечер... Карина присела на мягком сиденье в холле, украдкой огладила свой живот. Боли понемногу стихали. И — чёрт возьми, но воспоминание о «булыжниках», ещё недавно заставлявших Карину кричать, неожиданно вызвало лёгкое возбуждение.
«Даже я в какой-то степени не обижена мазохизмом, — подумала Травиц. — Если я потом расскажу Электре о том, что мне довелось тут перенести, она наверняка скажет, что это несправедливо, и что на моём месте должна была находиться она».
Для Карины не было секретом, что её любимая мечтает (насколько серьёзно — отдельный вопрос!) испытать сильнейшие страдания, которые бы ей доставила либо Карина, либо кто-нибудь ради Карины... Впрочем, сама Травиц не испытывала восторга от этой перспективы. Для Электры у неё были только нежность и ласка...
Почувствовав, как низ живота заполняет томное тепло, Карина резко поднялась и направилась на встречу с агентом. Ради Электры она и сама готова была пойти на всё... И пусть будет больно — это ведь тоже своего рода возбуждение.
...Перформанс у Шлайгера сильно отличался от шоу Рауса. Здесь само представление было более камерным, публика допускалась только проверенная и в очень небольшом количестве — человек двадцать пять. Да и участников насчитывалось всего двое — сама Карина и «катесса» — гибкая невысокая девушка, одетая в короткое красное платье, перехваченное в талии пояском, красные же чулки и туфли. Карина же, вывезенная в центр полукруглой арены, находящейся вровень с полом, где за столиками или просто на стульях устроились жаждущие зрелища, была почти голой. На ней были лишь чёрные туфельки, серебряный ошейник и четыре серебряных браслета — по одному на каждой ноге и руке. И прочный кожаный лиф, обхватывающий торс ниже грудей, но полностью открывающий живот. Вывезли Травиц на тяжёлом кресле с колёсами, устроенном весьма неудобно для неё: высокая спинка с валиком под поясницей, низкое сиденье, если не сказать — намёк на него. Ноги при этом были слегка раздвинуты, немного согнуты в коленях и заведены кзади. Лиф составлял единое целое со спинкой кресла, его основное назначение — не дать соскользнуть сидящей на кресле или вообще слезть с него. Руки и ноги Травиц были прочно прищёлкнуты к элементам его конструкции. Тело Карины, освещённое прожекторами, было выставлено во всей красе — оно слегка прогибалось вперёд благодаря валику. Лёгкий одобрительный гул донёсся со стороны публики.
Здесь не гремела громкая музыка, не вопил восторженно ведущий. Катесса провезла Карину по всему полукругу, который имел метров пять в диаметре, показав её всем присутствующим во всех ракурсах. Тяжёлое кресло было оснащено специальным приводом, оно скользило над полом в двух сантиметрах, и катессе не приходилось напрягаться. Одной рукой она нажимала невидимые кнопки, другой — ласкала обнажённый живот Карины... Которая знала, что эта рука сейчас причинит ей сильнейшую боль... Но не сразу.
На столике у края арены лежал плоский чёрный ящик. Катесса открыла его, откинув крышку, и в огнях прожекторов засверкали уложенные внутрь блестящие тонкие предметы. Это были спицы, имевшие единственное назначение — вонзаться глубоко в живот. Катесса отомкнула замок с правой руки Карины, сделав несколько пассов, медленно и манерно протянула Карине одну спицу, вынутую из ящика. «Изюминка» перформанса заключалась в том, что жертва первую спицу вгонит себе в живот сама. Это бывало редко. Обычно девушки отказывались, понимая, что вряд ли смогут сделать подобное. Карина согласилась, поскольку это позволяло ей вместо одного билета на звездолёт получить сразу два. И сейчас, держа спицу в слегка подрагивающей руке, вспоминала все случаи, когда ей доводилось испытывать сильную боль. Вчерашний ещё не стёрся из памяти, но он уже вызывал лишь лёгкое возбуждение. Карина даже думала, что когда она выберется отсюда и закончит дело (возможно, это ведь случится когда-то!), то обязательно намешает себе той дьявольской смеси и закачает её себе внутрь... Но только она это сделает наедине сама с собой, без жадно глазеющих на неё извращенцев... Вспоминала Карина и ощущения, когда пуля однажды засела у неё в кишках... И сейчас это тоже немного возбуждало.
Публика сидела тихо, ожидая, когда сидящая в зловещем кресле женщина воткнёт в себя спицу. Карина уже царапнула свою кожу, но тут же отдёрнула руку. Больно... Катесса ободряюще, ласково провела пальцами по запястью Карины и слегка подтолкнула — не надо излишне мешкать... Карина кольнула себя чуть ниже пупка — в место, которое ей было обозначено... И опять отдёрнула руку. Красная бусинка немедленно набухла в месте прокола. Лёгкий вздох пронёсся над публикой. Катесса уже чуть жёстче взяла Карину за руку. И тогда Травиц с лёгкого размаха вонзила спицу себе под пупок.
Острая сталь вошла в плоть как в масло. Пройдя через кожу и жировую прослойку, остриё раздвинуло ткани мышц и фасций, проткнуло брюшину и остановилось между двумя плотно прилегающими друг к другу петлями кишок. От крика Карина не смогла удержаться — это было чудовищно больно... А катесса быстро примкнула правую руку к подлокотнику — теперь Карина не смогла бы оказать сопротивление, если бы её тело потребовало того.
Опустив глаза долу, Травиц увидела тонкий дрожащий стержень, торчащий из её живота. Он был снабжён сравнительно широким кольцом упора, чтобы кто-нибудь не воткнул спицу излишне глубоко... Публика была довольна — присутствующие загомонили, послышались одобряющие выкрики... Карина тяжело дышала, сдерживая стон. Она понимала, что дальше будет только хуже... И что всё это продлится ещё достаточно долго.
Следующую спицу взяла сама катесса. Жеманно изгибаясь, она подошла к Карине и некоторое время прицеливалась, намереваясь пробить самую середину ямочки пупка. Двумя пальчиками левой руки она словно бы расширила эту «мишень», постоянно задевая запястьем уже сидящую в животе спицу, потом резким движением продвинула её вглубь и с видимым усилием, слегка вращая, принялась погружать сталь в чрево. Сдержаться Карина не могла. Её тонкий протяжный вопль вызвал новое оживление в публике... Пупок на представлениях всегда пробивала катесса лично, и делала она это профессионально. Во-первых, считалось, что вбить спицу в пупок труднее и опаснее: можно было вызвать обильное кровоизлияние, совершенно никому не нужное. Во-вторых... Пупок привлекал слишком многих, и было бы не очень честно отдать предпочтение кому-либо из публики.
По знаку катессы из публики вышел первый зритель, ставший участником. Ему была вручена спица и пальцем указана точка на животе Карины, куда надлежало воткнуть новую порцию боли. Немолодой мужчина, по всей видимости, принадлежавший к «элите» Кроненбаума, взялся за спицу обеими руками и приблизил её остриё к подрагивающей влажной коже. Карина приготовилась к очередной порции жестокой боли... и она её получила, когда мужчина толчками, слегка раскачивая, вонзил спицу в живот до ограничителя... И это ведь была только третья... Следом на арену вышла спутница этого мужчины. Карине показалось, что она проделывала всё без особого удовольствия. Впрочем, её животу было без разницы — с удовольствием его протыкают или без. Травиц кричала и билась на кресле, когда катесса пригласила следующего — совсем молодого человека, почти мальчишку, который даже краснел и смущался при виде голого тела Карины. Однако погружать стальную спицу в податливую плоть ему нравилось. Он не торопился, напротив, сдерживал поступательное движение вглубь, раскачивал её, вращал и даже слегка постукивал. Травиц начала кричать ещё до того, как спица дошла до ограничителя. Она смотрела, когда же это наконец случится... и видела оттопыренные спереди штаны парня — ну ясно, сегодня, может быть даже через несколько минут, он кончит, а может, ему помогут... У самой Карины, к слову, уже влажно блестели налитые губы полуоткрытой щёлки, но её разуму, конечно, было сейчас не до этого.
Каждая новая спица шла не так, как предыдущая — но не менее больно и пугающе. Живот словно уже сам кричал, заставляя его хозяйку биться и дёргаться. Торчащие спицы подрагивали, а катесса, не давая Карине даже опомниться после очередного подхода нового зрителя-участника, проводила пальцами по спицам, шевеля их и слегка постукивая по ним. Крови почти не было — лишь пять или шесть тонких струек, подсыхая, стекали вниз.
Некоторые из зрителей были достаточно изобретательны. Редко кто просто вонзал женщине в живот спицу и уходил. Кому-то нужно было потереться о бедро Карины, некоторые трогали пальцами истекающее соком влагалище... С каким-то почти мистическим ужасом Карина узнала давешнюю брюнетку, которая перекручивала живот Сельме на вчерашнем шоу Рауса. Изощрённая женщина погружала спицу в глубину тела Карины, наверное, с четверть часа, буквально по миллиметру. Горящие от возбуждения глаза, скрытые за красными линзами, внимательно вглядывались в лицо Карине, а приоткрытым от возбуждения ртом её мучительница ловила прерывающееся дыхание и стоны. Брюнетка похотливыми пальцами собирала смазку между ног Карины и переносила её к себе под подол туники, всё ускоряя ритм. И потом с лёгкого замаха ударила по торчащим спицам, заставив Травиц зайтись в крике боли, а сама затряслась в бурном оргазме, хрипло выкрикивая что-то вроде «обожаю тебя». Затем нежно поцеловала Карину и прошествовала на своё место.
После брюнетки осталось шесть спиц и шесть человек из публики. Эти оказались не слишком искушёнными. Впрочем, один из мужчин был рад вбить спицу в Карину с одного удара, а одна женщина, пыхтя и мандражируя, даже не смогла втолкнуть стержень до ограничителя. К этому моменту у Карины уже не было сил кричать и корчиться: она лишь периодически постанывала и вздрагивала; перед глазами всё плыло и покачивалось.
Но у всего на свете бывает конец: закончилось и это действо. Катесса, выкатывая кресло с арены, позаботилась включить электронный анестетик. Сладкий вздох сам собой вышел откуда-то из глубин тела, когда вдруг страшные терзания куда-то унеслись.
Катесса и её помощник освободили Карину от замков и положили на спину. Было странно ничего не чувствовать, когда из опухшего живота, похожего на поднявшего иглы дикобраза, начали выдёргивать спицы. Кожа подрагивала, в глазах темнело. При обычных условиях, конечно, Травиц давно бы уже потеряла сознание. Женщина в красном прошла каким-то сканером по коже, освобождённой от спиц, недовольно проворчала:
— Они всё-таки проткнули ей кишки в двух местах...
— Надо зарастить, пока не поздно...
Молодой человек принес приличных размеров шприц с иглой, вонзил её Карине в живот и принялся им двигать, периодически нажимая на плунжер и сверяясь с картинкой на экране, который висел прямо перед его глазами.
— Это Мариса, наверное, опять постаралась, — сказала катесса, выдавливая мазь себе на ладонь и начиная втирать её в кожу Карине. — Вообще, это надо умудриться проколоть кишки этими спицами! Ведь специально же наш инженер сделал, чтоб это было невозможно.
— И ведь ничего не докажешь, — сказал молодой человек. — Она вчера убила на каком-то шоу девчонку. И тоже вроде бы без злого умысла.
Имя «Мариса» зарубкой врезалось в память Карины. Таких людей она не прощала. Ей было плевать на парня, забрызгавшего ей бёдра спермой, она ничего не имела даже против тех, кто явно наслаждался её мучениями, но к убийцам она не испытывала снисхождения.
— Это очень опасно было? — спросила она.
— О, гляди, ты ещё и говорить можешь? — удивился молодой человек.
— А почему бы и нет? Так это действительно опасно?
— А что хорошего в перфорации кишечника, моя дорогая? — усмехнулась девушка в красном. — Пошла бы ты сейчас домой под анестетиком, завтра бы тебя увезли в ближайший крематорий... Советую в ближайшую неделю не поднимать ничего тяжелее собственной одежды.
— Завтра мне предстоит межзвёздный перелёт, — заявила Карина.
— Ты шутишь! Тебе его не перенести.
— Не шучу. Мне очень надо...
— Ну, если ты договоришься, чтобы тебя перевезли в антигравитационной ванне, тогда у тебя есть шанс долететь живой... В противном случае можешь прямо сейчас заказывать священника и кремацию в месте назначения.
— Всё понятно... А Мариса — это кто? Эта брюнетка с красными глазами?
— Она, да, — ответила катесса. — Её уже давно хотят выслать или вообще арестовать. Но за неё горой стоят организаторы всех этих шоу. Видишь ли, настоящая убийца добавляет пикантности действию... Плюс у неё много поклонников...
— ...которыми она вертит как хочет, — проворчал молодой человек.
Катесса хихикнула:
— Знаешь не понаслышке, понятно!
— Встать мне сейчас можно? — спросила Карина.
— Отдохни ещё минут двадцать хотя бы... И прими пару таблеток. На электронике долго нельзя сидеть, это ты знаешь, наверное...
Таблетки помогали плохо. Карина, скорчившись на боку и подтянув колени, лежала без движения, обхватив руками живот. В помещении клуба где-то за кулисами было полутемно, откуда-то доносилась музыка. Хотелось спать. Несмотря на боль, дремота наползла на сознание, как вдруг где-то скрипнула дверь, и в комнату проник едва заметный лучик света. Кто-то вошёл. Карина подумала, что это либо девушка-катесса, либо её помощник, но, приоткрыв глаз, увидела стройный высокий силуэт. Он резко качнулся вперёд, бросаясь на лежанку... и надо было почувствовать удивление того, кто упал на пустоту, рассчитывая повалиться на тело Карины.
— Мариса? — послышался шёпот во мраке.
Стройный силуэт резко выпрямился.
— Ты где? — прошептала в свою очередь Мариса, озираясь.
Несмотря на перенесённые страдания и полученные повреждения, Травиц легко и бесшумно скрылась в темноте комнаты. Мариса, поняв, что недооценила свою потенциальную жертву, попятилась к выходу... Но была сбита с ног сильнейшим ударом. Карина, у которой типично полицейские приёмы борьбы были отточены до автоматизма, в несколько секунд обезвредила не слишком сильную физически женщину, положив её лицом вниз на пол и заведя руки за спину.
— Ты хочешь меня убить, — прошептала Карина. — Почему?
Ответа не было.
— Ясно. Ты любишь убивать. Но я тоже люблю убивать, и я это сделаю.
— Ну так делай, — тихо проговорила Мариса. — Чего ты ждёшь?
— Я тебя буду убивать долго, — прошептала Карина. — Ты будешь мучиться не меньше десяти-двенадцати часов, пока я не размотаю твой кишечник по сантиметру... Но я это сделаю не сейчас. Сейчас у меня есть возможность просто свернуть тебе шею, а я этого не хочу. Как-нибудь в другой раз...
— А что? Я принимаю вызов. Давай встретимся в другое время и в другом месте. В свою очередь обещаю, что ты будешь корчиться в жесточайших мучениях как минимум сутки.
— Годится. Я тебя отпускаю. Иди отсюда и не пытайся устроить какую-нибудь пакость.
— Не буду.
Карина поверила. Почему — трудно объяснить. Возможно, решила, что эта Мариса — примерно такая же, как она сама. Отпустив женщину, Карина быстро отошла на пару шагов назад. Брюнетка, сверкнув красными фосфоресцирующими линзами, поднялась, отряхнулась и мечтательно произнесла:
— Я буду мастурбировать, представляя тебя с выпущенными кишками... В общем, жду, когда ты мне позволишь увидеть это наяву. Надеюсь, ты не заставишь меня ждать очень долго?
— Ты проживёшь не больше года, уверяю тебя.
— Береги себя.
— До встречи.
— До встречи.
И Мариса, изящно покачивая бёдрами, скрылась за дверью.