Взлеты и падения
Настали долгожданные выходные.
Честно говоря, в Хогвартсе было жутко интересно, но на уроках я частенько клевало в сон, а домашних заданий задавали столько, что любой одиннадцатиклассник заплакал бы. Особенно тяжело мне давалась трансфигурация, поэтому я иногда заглядывала в домашнюю работу Гарри — или, в крайнем случае, Рона. Они, конечно, не возражали, особенно учитывая, что сами нередко поступали так же — вовсе не стесняясь.
А выходные — это было время свободы.
Я предпочитала следовать поговорке: «Сделал дело — гуляй смело», поэтому учебники и тетради с чернилами были отложены ещё в пятницу. В субботу, растянувшись на пожелтевшей траве, Рон и Гарри играли в шахматы, а я рисовала.
Лаванда и Парвати часто жаловались, что наш стол в спальне вечно занят моими рисунками и завален листами бумаги. Я складывала их туда, потому что место в прикроватной тумбочке давно закончилось, а новые образы всё лезли и лезли в голову.
В основном я рисовала пейзажи: виды из окон, времена года, красоты природы, животных. Изредка — портреты, но на них всегда уходило куда больше времени и сил.
Впрочем, девочки перестали ворчать, когда я нарисовала их. Рисунок был не завершён — скорее эскизы, наброски. Лаванда и Парвати сидели в обнимку в гостиной, хихикали и что-то увлечённо рассказывали друг другу. Как только они увидели зарисовку, напрочь забыли о своих жалобах и тут же забрали её. Гриффиндорки даже чуть не подрались из-за этого несчастного клочка бумаги, и в итоге попросили меня нарисовать два отдельных портрета. А как я могла им отказать?
К концу недели у меня накопилось множество зарисовок со студентами Гриффиндора и не только.
Чаще всего я рисовала их на уроках, в Большом зале или в гостиной. Возможно, это было нарушением личного пространства — некрасиво и невежливо, — но я ничего не могла с собой поделать. Рука сама тянулась к карандашу, и что-то да получалось.
Первыми «жертвами» моего внутреннего художника стали Гарри и Рон. Их я нарисовала довольно быстро, но раскрашивала два-три дня. Карандашей было мало, поэтому приходилось расходовать их экономно. А студентов, красивых мест и вдохновляющих пейзажей в Хогвартсе — пруд пруди. Вскоре я вовсе перестала раскрашивать рисунки.
Даже Драко Малфоя нарисовала! Подметила его выражение лица на уроке зельеварения — смесь гордости и восторга. Именно так он смотрел на профессора Снейпа. Блестящие зализанные светлые волосы, острый подбородок, бледная кожа и серые глаза похожие на аркоический лед… Признаю, внешность у него симпатичная. Тут уж ничего не скажешь. Но вот характер! Просто ужасный.
А больше всего времени я потратила на портрет Макса Файера.
Даже раскрасить его удосужилась. Кажется, это был вечер пятницы. Я сидела в гостиной и вдруг поймала себя на том, что набрасываю его лицо. Потом — скулы, густые вьющиеся волосы, прямой нос, пара веснушек, осанка, задумчивый взгляд. А дольше всего я провозилась с его глазами.
Голубой карандаш уменьшился вдвое (а он и так был коротенький), и мне пришлось воспользоваться акварелью, которую подарила Гермиона. Когда я дарила девочке её портрет, она чуть не расплакалась от счастья и даже обняла меня.
Но портрет Макса я так и не решилась отдать. Слишком много чести.
А сейчас, лёжа на золотистой траве, я рисовала Хогвартс.
Каменные башни и шпили, взмывающие в небо, высокие крыши, миллионы окошек в каждой стене… А уж про территорию и говорить нечего! Я закрыла глаза и вспомнила, как впервые увидела Хогвартс: огромный замок, освещённый тысячами огоньков; восторженные шёпоты первокурсников; мои руки, вцепившиеся в деревянную ручку лодки; гладкая чёрная вода под нами...
На чистом листе бумаги (который всегда лежал у меня в сумке на всякий случай) начали появляться контуры башен и окон, постепенно превращаясь в настоящий замок. Вдруг прямо мне на лицо упал алый кленовый лист. Я небрежно смахнула его и, приподнявшись на локтях, взглянула на Гарри и Рона.
Оба мальчика, одинаково сощурившись, склонились над шахматной доской. Гарри то и дело проводил рукой по волосам — он всегда так делал, когда нервничал или был чем-то взволнован. А Рон, уперев ладони в щеки, сосредоточенно смотрел на белого коня Гарри. Фигурки были волшебными и передвигались сами, то и дело сбивая друг друга с поля, так что ребятам не приходилось двигать их вручную.
— Как продвигается игра? — громко спросила я, потянувшись (кости изрядно затекли от долгого рисования).
Оба мальчика вздрогнули, словно только сейчас заметили меня. Гарри уныло пожал плечами, а Рон, распрямившись, ухмыльнулся:
— Я выигрываю.
— Какая неожиданность, — с иронией заметил Гарри, закатывая глаза.
Я усмехнулась. Что-что, а переиграть Рона в шахматы действительно не мог никто. Когда мы с ним сыграли в первый раз, я от злости запустила доску в стену — та едва не разлетелась на куски. И с тех пор к шахматам я больше не прикасалась. По крайней мере, с Роном — уж точно не собираюсь играть в ближайшее время.
— Сколько партий сыграли? — поинтересовалась я, снова возвращаясь к рисунку.
— Три, — коротко ответил Гарри.
— И во всех выиграл — я! — гордо заявил Рон, выпячивая грудь.
— Ну тогда точно хватит, — кивнула я, вставая с травы. — А то, гляди, Гарри тебя и прикончит от злости, Рон... Что? Почему смеётесь? Я бы так и сделала! Тем более вы как раз живёте в одной спальне...
* * *
На следующее утро, однако, Гарри уже не выглядел таким весёлым. В гостиной Гриффиндора на доске объявлений появилась новая записка. Все первокурсники, как обычно, столпились у неё, с интересом читая (интересно, когда у них пройдёт эта привычка?). Гарри и Рон одновременно протяжно застонали.
А всё дело было в том, что во вторник у нашего курса должен был состояться первый урок полётов на мётлах.
— Вы чего такие кислые? — я шутливо толкнула Гарри в плечо.
Хотя квиддич как игра меня особо не впечатлил, попробовать полетать в небе всё же хотелось. Раньше мне часто снились сны, где я не летала, а падала — с обрыва, с крыши, из самолёта. Когда земля подбиралась ужасающe близко, а сердце подскакивало от адреналина, я просыпалась. Так что идея не падать, а именно летать, захватывала дух.
— А ты что, не видишь? — Рон недовольно ткнул пальцем в строчку, где было выведено: "...состоится после обеда, в 13:00, совместно со студентами факультета Слизерин."
— Великолепно... — поморщился Гарри. — Всю жизнь мечтал выставить себя идиотом перед Малфоем — особенно болтающимся на метле. О да, просто чудесно. Блеск.
— Ещё посмотрим, кто из нас будет идиотом, — хмыкнул Рон, когда мы направились к креслам.
— Вот-вот! — поддержала я. — Малфой только языком чесать и умеет. Уверена, он грохнется на землю, ещё даже метлу не схватив.
Но будет ли всё действительно так?
Стоило мне оказаться где-то рядом, как Малфой сразу начинал громко рассказывать о своих блестящих подвигах на метле, а другие первокурсники из его факультета, окружив его, слушали с раскрытыми ртами. Иногда его рассказы становились настолько масштабными, что казалось, он не меньше, чем в волшебном боевике участвовал.
Вообще, почти все дети из волшебных семей были будто одержимы квиддичем. Чего только стоят бесконечно длинные (и такие скучные) истории Рона о том, как он когда-то украл старую метлу брата и безуспешно пытался научиться летать. Гарри слушал его с неподдельным интересом — точно обычный мужчина, уставившийся в экран с финалом футбольного чемпионата.
А я… Если сбежать не удавалось, просто открывала свои конспекты и читала их глазами в сотый раз.
Даже Файер упомянул как-то, что квиддич — его любимый спорт и он с детства им занимается. Отец научил.
Ага… значит, родителей Макса не стало, когда он уже был достаточно взрослым, чтобы всё запомнить. Что ещё больнее.
Ведь даже я — никогда не знавшая своих родителей — временами скучаю и тоскую по ним. Что уж говорить о Максе...
Правда, мы с ним почти не общались. Я погрузилась в учёбу — всё-таки начало года — и теперь библиотека стала моим лучшим другом. Она всегда принимала меня с распростёртыми объятиями, наполняя вечера тишиной и знаниями.
Мадам Пинс — старая, немного противная библиотекарша, чем-то напоминающая Филча — частенько выгоняла меня веником когда до отбоя оставалось всего-ничего, ворча что-то про «чересчур назойливых детей».
Но, честно говоря, я любила это место. На Тисовой улице и вообще в Литтл Уингинге не было ничего похожего. Там стояло одно старое здание с одним книжным шкафом, и я перечитала всё, что в нём было. Так что библиотека Хогвартса стала для меня если не раем, то, по крайней мере, идеальным местом для уединения.
Гарри и Рон моего восторга не разделяли. Они больше любили сидеть в гостиной, хотя иногда мне удавалось затащить их в библиотеку. Домашние задания мы всегда делали вместе, но я ни на секунду не позволяла им списывать! Всего лишь слегка направляла… или дополняла.
У Гарри особенно туго шло с зельями.
— Я вообще ничего не понимаю в этих проклятых баночках, — мрачно буркнул он, пока я выводила на пергаменте названия трёх самых опасных ядов в мире волшебников.
— Да ну, брось, — я подняла голову и потрепала его по макушке. — Начало, между прочим, вполне… А нет. Это предложение тоже стоит вычеркнуть.
Тут же раздался резкий скрип пера — как будто кто-то резко ручкой прямо по тексту, выводя жирный крест.
* * *
Во вторник за обедом Гермиона щедро раздавала советы по полётам на метле. Я отчаянно прикрывала уши, хрустя шоколадным печеньем, как девочка из рекламы, и с неприкрытой иронией поглядывала на Невилла. Он слушал Гермиону так внимательно, что, казалось, вот-вот глаза выпадут. Даже что-то записывал... Эх, если бы всё было так просто.
Я скосила глаза на Макса. Тот, как ни в чём не бывало, намазывал шоколадом блинчик. Я злорадно ухмыльнулась: что, желание есть сливки отпало?
Файер вдруг резко вскинул голову. Ну конечно, почта! Совы одна за другой приземлялись, держа в клювах письма от взволнованных родителей. Я оглядывала зал, но своей рыжей Дины не заметила. Как, впрочем, и белоснежной Букли. И ничуть не удивилась. А кто нам будет писать? Дурсли, что ли?
Зато рядом с Максом грациозно приземлилась сова — вся из себя важная, с каким-то светло-фиолетовым оперением и перьями, блестящими на солнце, как перламутр. Макс чуть заметно приподнял бровь. Пальцы замерли на чашке, а в глазах мелькнуло: удивление? раздражение? Кто его разберёт. Он осторожно взял письмо, будто оно могло укусить, и вернул себе выражение абсолютного безразличия.
Конверт был от некой Мелани. Интересно, кто это? Девушка, что ли? Я тряхнула головой. Какие девушки в одиннадцать лет? Наверняка сестра. Или тётя. Или бабушка. Мало ли.
Со вздохом прикрыла уши — со стороны стола слизеринцев послышались восхищённые возгласы. Конечно, это Малфой рассказывал очередную умопомрачительную историю. На этот раз — о том, как он, чуть ли не в огне, вылетел из горящего дома с девочкой на руках. Когда заметил, что я на него смотрю, стал рассказывать ещё громче и торжественнее. Я закатила глаза и отвернулась. Хвастун и болтун.
Повернувшись к друзьям, я потянулась за ещё одним печеньем. Рону тоже пришло письмо, а Гарри держал в руках газету под названием Ежедневный пророк и углублённо читал статью.
— Ты слушаешь, Лина? — Гарри поднял глаза.
Я честно покачала головой, прикусив губу.
— Кто-то ограбил Гринготтс! — выпалил он, и я чуть не подавилась печеньем.
— Что?!
— Ну… не совсем ограбил. То, что он хотел украсть, уже кто-то другой успел забрать.
Я ахнула — в голову пришла одна-единственная догадка.
— Ты думаешь… Хагрид?
— Скорее всего, — кивнул Гарри.
— Вы вообще о чём? — озадаченно почесал затылок Рон.
— Когда мы впервые попали в банк, Хагрид забрал что-то из одного хранилища, — терпеливо пояснил Гарри. — Сказал, ему приказали доставить это в Хогвартс.
— Может, новые обои? — я пожала плечами. — Эти стены давно пора заменить...
— Лина! — Гарри покачал головой, хотя на губах появилась мимолетная улыбка. — Я серьёзно. Вдруг это "что-то" — действительно ценная вещь…
Он не успел договорить: зазвучал знакомый, тягучий голос Малфоя.
— Что это у тебя, Долгопупс?
Он держал в руках какой-то шар. Ах да, Невилл говорил, что бабушка прислала ему Напоминалку — если она загорается красным, значит, ты что-то забыл. Сейчас дымка внутри оставалась белой.
— Малфой, не глупи. Верни Невиллу его вещь, или будешь иметь дело со мной, — неожиданно раздалось рядом, и я чуть не уронила печенье.
Макс поднялся, вся осанка — прямая, выверенная, будто он не ученик за обедом, а командующий на параде. Голубые глаза сверкнули, и в них вспыхнул лёд. В руке — палочка, он держал ее спокойно и уверенно. Ух ты. А я-то думала, Файер и драться-то не умеет...
— Ну-ну, — протянул Драко, и в его руке тоже замелькала рукоять палочки.
Ничего себе. Так вот они как — не переваривают друг друга? А я-то думала…
— Что здесь происходит?!
Я облегчённо выдохнула. Профессор МакГонагалл вовремя появилась. Мальчики тут же спрятали палочки.
— Ничего такого, профессор, — жеманно произнёс Малфой. — Просто дружеская беседа.
— Малфой отнял у Невилла Напоминалку! — выкрикнул кто-то из-за спины.
— Я только посмотрел, — буркнул Драко, когда МакГонагалл вскинула брови. Он с мрачным видом вернул стеклянный шар Невиллу, и тот тут же заполнился алой дымкой.
Малфой вернулся за свой стол. На этом стычка и закончилась.
* * *
После сытного обеда первокурсники Гриффиндора и Слизерина направились на площадку, где проходили занятия по полётам на метлах. Я буквально вприпрыжку неслась вперёд — так, что Гарри и Рон еле поспевали за мной.
— Ты куда так торопишься? — тяжело пыхтя, выдохнул Рон.
— На урок, — отозвалась я, не сбавляя хода. — Это вы просто улитки! Кушать нужно больше... Особенно тебе, Гарри!
— Да я вообще молчу, — улыбнулся Гарри. Мрачность в нём мигом растаяла — и снова передо мной был мой любимый, солнечный брат Поттер.
— Вот и молчи, — поддакнула я.
Добрались мы быстро — почти первыми. Гермиона и Макс уже стояли на месте и что-то бурно обсуждали.
Два сапога пара, — в который раз подумала я. Хотя, если быть честной, в лучах осеннего солнца Макс выглядел... очень даже. Его кожа казалась чуть темнее обычного, а небесно-голубые глаза — ярче и пронзительнее. Красивый, да. Я тут же попыталась выкинуть из головы эти глупые мысли. Ну подумаешь, лицо симпатичное. Если характер скверный — никакая внешность и богатая семья не спасут. Проверено.
Рядом с нами аккуратно лежали несколько метёл — до ужаса старых на вид и унылых. Как будто Хогвартс ограбил старую ведьму, честное слово. Не зря близнецы, с которыми мы теперь довольно часто пересекались в гостиной, ворчали, что школьные метлы — это чистое зло и издевательство.
Постепенно подтянулись остальные студенты. Малфой, в отличие от Файера, даже под солнцем оставался бледным — с идеальной укладкой, фирменной надменной ухмылкой и видом будто он здесь самый красивый. Ни дать ни взять — Райан Гослинг в детстве! Как только заметил меня, тут же помахал рукой. Я, чисто для приличия, тоже.
И тут же — улюлюканье, смешки, подколки со всех сторон.
— Ты чего?! — выпучили глаза Гарри и Рон.
— Это называется вежливость, — лаконично пояснила я. — Люди так здороваются. Если вы не знали.
Продолжения допроса не последовало — на площадку вышла профессор Трюк. Внешность у неё была, мягко говоря, нетипичная: белоснежные короткие волосы, строгий тёмный костюм, и — главное — ярко-жёлтые глаза с вертикальными зрачками. Как у кошки. Весь образ был одновременно пугающим и… эффектным.
— Добрый день, первый курс! — звучно произнесла она и тут же, без предупреждения, резко рявкнула: — Ну?! Вам особое приглашение нужно?! Встали к метлам! Живо!
Народ моментально засуетился. Я заняла место между Гарри и Роном, и профессор продолжила:
— Сейчас ваша задача — громко и чётко выкрикнуть: «Вверх!». Если у вас есть хоть капля магии, метла сама взлетит в руку. Начали.
— Вверх! — закричала я одновременно с ещё двадцатью голосами.
Но моя метла даже не шелохнулась. Только лениво вздрогнула, и всё. На второй попытке чуть приподнялась, но, как капризный кот, снова шлёпнулась обратно на траву.
Я досадливо притопнула ногой и посмотрела на Гарри. А он уже, как ни в чём не бывало, держал свою метлу в руках и самодовольно ухмылялся.
— Ты как это сделал?!
Он пожал плечами. Ну конечно. Скромный гений. А я что, хуже? Я прикусила губу и снова уставилась на свою метлу.
Хотя, впрочем, и у других тоже получилось не сразу. Даже у Малфоя — несмотря на все его хвастовства достижениями в квиддиче. А вот Макс, к моему искреннему раздражению, справился с первого раза. И даже как-то лениво, между делом.
Минут через десять, когда большинство кое-как добилось результата, профессор Трюк приступила к следующей части урока — объяснению, как правильно садиться на метлу.
Если быть честной, это было ужасно скучно. Но это как изучение нового языка, сначала грамматика — потом свободная речь. Или в нашем случае — сначала теория, потом настоящие полёты.
— Молодой человек, — резко начала профессор Трюк, разглядывая Малфоя. Он восседал на метле, точно принц на белом коне. — Вы сидите неправильно! Левая нога должна быть согнута, а туловище хотя бы немного сгорблено...
— Я катаюсь на метле уже не первый год, профессор, — кисло отозвался Малфой, но указаниям подчинился.
— Значит, всё это время вы летали неправильно, Малфой!
Мы с Гарри и Роном переглянулись, как заговорщики, едва сдерживая смех. Однако, проходя мимо нас, профессор Трюк слегка поправила позу Рона... и мою! На Невилле она только поцокала языком, а вот возле Макса и Гарри одобрительно кивнула.
— А сейчас вам нужно слегка оттолкнуться от земли, зависнуть в воздухе на несколько секунд и опуститься обратно. Не сложно, верно? Ну вот и прекрасно. Один! Два! — она не успела досчитать, как вдруг закричала: — Долгопупс, что вы творите?!
Бедного Невилла, которого и так трясло, унесло вверх ещё до свистка. Через несколько секунд он уже висел в шести метрах над землёй! Я, забыв про всё на свете, зажала рот ладонями.
— Долгопупс, немедленно спуститесь вниз!
И он спустился… весьма оригинальным способом. А точнее, рухнул. Его метла продолжала кружить в воздухе, а бедного Невилла тут же обступили обеспокоенные однокурсники. Профессор Трюк растолкала всех, осмотрела Невилла и коротко заявила:
— Сломано запястье… Никому никуда не уходить, а тем более — не летать, пока я не вернусь из Больничного крыла. Всё ясно?!
Все кивнули.
— Вот и прекрасно.
Она повела Невилла прочь, поддерживая его под локоть. И едва они скрылись из виду, как Малфой заливисто рассмеялся. За ним — хором и остальные слизеринцы.
— Заткнись, Малфой! — выкрикнула я, резко выступая вперёд. До чего же гадкий мальчишка! Невилл между прочим мог сильно покалечиться… или того хуже. А он хохочет!
Драко на мгновение растерялся. Он уставился на меня в полном изумлении. Впрочем, на помощь ему тут же подоспела Пэнси Паркинсон — девчонка, что всё время увивалась вокруг Малфоя, как преданная собачонка, в компании Крэбба и Гойла. У неё были резкие черты лица, короткие чёрные волосы, серые глаза и лицо, напоминающее мопса.
Пэнси шагнула вперёд, смерила меня скептическим взглядом и, скрестив руки на груди, насмешливо спросила:
— Ты что, влюбилась, Поттер?
Она прищурилась от солнца. Я заметила, как все уставились на нас. Парвати и Лаванда перешёптывались, глядя в мою сторону, Гермиона смотрела на меня с изумлением, Макс нахмурился и внимательно наблюдал за Пэнси, а остальные — и гриффиндорцы, и слизеринцы — молча следили за перепалкой.
Лицо Малфоя неожиданно перекосила злость. Я невольно вскинула брови. С чего бы это? Он даже кулаки сжал. Неужели слова Паркинсон вывели его из себя?..
— Не думала, что тебе нравятся толстые мямли, — усмехнулась Пэнси. Лично меня эти слова не задели, а вот за Невилла стало обидно...
— Не у всех в голове мусор, — я пожала плечами. — И не всем нравятся такие злые и заносчивые мальчишки, как Драко Малфой. Очень весело наблюдать, как ты таскаешься за ним повсюду, мопс...
Студенты зашептались.
— Ах ты!.. — взвизгнула покрасневшая от ярости Пэнси и кинулась на меня.
— Отстань от неё! — рявкнули Гарри и Рон, только-только пробившись сквозь толпу. Гарри перехватил занесённую для удара руку Паркинсон, а Рон и вовсе принялся оттаскивать её прочь. Но удивило меня другое... Я заметила, как Малфой резко дёрнулся. Он выглядел... обеспокоенным. А Файер подошёл ко мне со спины — я почувствовала его ровное дыхание на макушке. Что за шлейф защитников у меня собирается?
— Гляньте! — довольно воскликнул Драко, и все взгляды первокурсников тут же устремились на него. В руках он держал небольшой стеклянный шарик с белой дымкой внутри. Напоминалка Невилла. — Этот идиот держал бы её крепче, если бы помнил, что падать нужно на задницу!
По площадке снова прокатилась волна смеха слизеринцев. Драко не смотрел на меня. Видимо, его задели мои слова... или слова Пэнси. Когда же, наконец, вернётся профессор?..
— Отдай это, Малфой! — воскликнул Гарри, когда Пэнси, наконец, молча отступила к своим.
— Не-а, — ухмыльнулся тот. — Закину на дерево. Пусть Долгопупс поищет!
— Идиот, отдай напоминалку Поттеру! — выступил вперёд Макс. Он смотрел на Драко с искренним презрением, и я невольно прониклась к нему уважением.
— Вот это у Долгопупса защитнички, конечно, — ещё шире осклабился слизеринец. — А вы отберите!
С этими словами Малфой ловко вскочил на метлу и взмыл в воздух. Похоже, он и правда не врал, что умеет летать — выглядел он уверенно, даже вызывающе. Я нахмурилась и скрестила руки на груди. Клоун клоуном!
Гарри без раздумий схватил свою метлу, но его за рукав остановила Гермиона.
— Гарри! Что сказала мадам Трюк?! — строгим тоном профессора МакГонагалл произнесла она. — Из-за тебя Гриффиндор потеряет баллы!
— Гермиона, — шикнула я, едва Рон успел раскрыть рот.
— Что?! — возмущённо воскликнула она, глядя, как Гарри поднимается в небо. — Макс, ну хоть ты скажи ему...
Но мальчик уже парил в воздухе. Гермиона изумлённо выдохнула.
Макс держался на метле так же уверенно, как и Малфой. Видно было, что он летает не первый год — ветер трепал его вьющиеся волосы, на щеках играл румянец. А Гарри... Гарри выглядел не просто счастливым, а так, будто оказался в своей родной стихии. Говорят же — на седьмом небе от счастья! Его кольцо искрилось всеми цветами радуги, а где-то вдалеке, казалось, вспыхнули фейерверки...
Я невольно залюбовалась мальчишками и поймала себя на том, что вместе с Роном выкрикиваю им ободряющие слова.
Малфой напрягся. Мальчишки тут же устремились к нему, лавируя между собой в воздухе. Я и глазом не успела моргнуть, как Макс вырвал шарик из руки Малфря и ловко кинул Гарри, потому что Драко резко рванулся к нему. Гарри поймал Напоминалку, но Пэнси метнула в него заклинание — и брат уронил шар.
Малфой и Макс между тем начали кружить между собой, выполняя резкие виражи и зигзаги. Я увидела, как Драко догнал Макса и ударил его кулаком в нос, а Файер в ответ зарядил ему в челюсть.
— Да! Всыпь ему! — не помня себя от злости, закричала я.
А Гарри... Гарри, набрав полную скорость, ринулся за упавшей Напоминалкой и — под ужасающие крики студентов — в последний момент выровнял полёт.
Я кинулась к нему и крепко обняла.
— Это было великолепно, — прошептала я ему на ухо. Гарри, зардевшись, кивнул.
— Спасибо.
Макс и Драко приземлились на землю, но драться дальше не стали. И не нужно было — результат был налицо: у Драко сильно припухла губа, на подбородке темнел знатный синяк, а у Макса из носа капала кровь.
— Гарри Джеймс Поттер! Максимилиан Даниэль Файер! — раздался грозный голос профессора МакГонагалл. Я нервно сглотнула. Ох, не поздоровится сейчас мальчикам...
— Никогда! Никогда за всю мою карьеру я не видела такой наглости! — профессор задыхалась от возмущения. — Вы могли свернуть себе шеи! И вас, мистер Малфой, это тоже касается!
— Но, профессор, Гарри и Макс не виноваты! — попыталась вступиться я. Несправедливость ситуации обожгла меня, как раскаленное железо. Они ведь просто защищали одноклассника... Да, возможно, не самым гуманным способом и нарушая правила, но Малфой это заслужил!
— Вас не спрашивали, мисс Поттер! — резко отрезала МакГонагалл.
— Но ведь Малфой! — начал было Рон, но...
— Хватит, мистер Уизли, — голос профессора чуть поутих. — Поттер, Файер, за мной.
Слизеринцы, включая Малфоя, ухмылялись во весь рот. Я сжала кулаки так сильно, что костяшки побелели. Хотелось стереть с лица Драко эту мерзкую гримасу, метнуть в него заклятие — да хоть что-нибудь! Только бы не видеть Гарри таким... опустошённым. Свет, что излучал он всего минуту назад, исчез. А вот Макс, наоборот, злился — он скрестил руки на груди и, уходя, бросил Малфою убийственный взгляд.
Когда МакГонагалл с мальчиками отошла на приличное расстояние, Драко неспешно подошёл ко мне и нагло схватил за руку.
— Ну что, Поттер, я заслужил от тебя поцелуй? — ехидно спросил он. Слизеринцы расхохотались и бросали на меня насмешливые взгляды.
Вся его «красота», которую я, невольно отмечала, улетучилась. Передо мной стоял жалкий, самодовольный слизняк с припухшей губой и мерзкой ухмылкой. Меня захлестнули злость и обида за Гарри и Макса. Не раздумывая, я со всего размаху врезала ему кулаком по лицу.
— Идиот!
Малфой покачнулся, ухмылка тут же исчезла. И если бы не Пэнси Паркинсон с Крэббом и Гойлом, он наверняка грохнулся бы прямо на землю.
Внутри меня смешались удивление от собственной дерзости, злорадство… и даже немного жалости. Всё-таки драться я не привыкла, а Малфой выглядел сейчас особенно жалко и растерянно. Он вырвался из рук Пэнси, приложил ладонь к щеке и, не сказав ни слова, растворился в толпе. Только блеснула на солнце его светлая макушка. Он был расстроен — я увидела это в его взгляде. В обиженных, тёмно-серых глазах.
Слизеринцы потянулись за ним. Я, по идее, тоже должна была уйти, эффектно вскинув подбородок... Но вместо этого уставилась в землю.
Внезапно кто-то резко дёрнул меня за рукав мантии и увёл в сторону. Это была Гермиона.
— Ты что творишь, Лиана?! — зашипела она.
— Лина, — машинально поправила я.
— Лина, — раздражённо повторила она. — Что это вообще было, а?
— Он получил по заслугам, — я пожала плечами и попыталась выглядеть равнодушной.
— А если у нас отнимут очки?! — сердито прошипела Гермиона.
— Хуже уже не будет, — буркнула я.
Через несколько минут мадам Трюк благополучно вернулась — но без Невилла. Профессор, как ни в чём не бывало, продолжила урок, но тот азарт, что был у меня в начале, куда-то испарился. Остаток занятия я простояла как на иголках, украдкой переглядываясь с Роном и время от времени бросая взгляды на Драко. Тот упорно избегал визуального контакта.
Как только урок закончился, мы с Роном кинулись искать Гарри. Он обнаружился в гостиной: сидел у окна, спокойно разглядывая пейзаж. Что ж, раз не выглядит мрачным, значит, их с Максом, по крайней мере, не отчислили...
— О, привет, — он улыбнулся, взглянув на нас.
— Ну что?! — я тут же накинулась на брата.
— Что?
— Давай, рассказывай! — потребовала я.
— Меня взяли в команду по квиддичу. И Макса, кстати, тоже.
Гарри поведал нам одновременно потрясающую и безумную историю о том, как их с Файером провели к капитану команды — Вуду, и как тот сразу же взял их в команду: Гарри — ловцом, Макса — охотником. Как объяснил Вуд, после ухода Чарли Уизли Гриффиндор так ни разу и не выигрывал кубок по квиддичу — в основном из-за нехватки игроков. Победы всё время доставались Слизерину.
— Да ты что! — ахнул Рон. — Готов поклясться, вы с Файером станете самыми юными игроками в квиддич за всю историю Хогвартса!
— За всю историю магии, — поправила я и улыбнулась. На сердце стало тепло. Все, наверное, думают, что их исключат — а тут такое! Ловец и охотник! Да от зависти все слизеринцы полопаются, когда узнают! Я вспыхнула гордостью за Гарри и Макса.
— Только пока никому ничего рассказывать нельзя, — добавил Гарри, разрушая мои мечты. — По крайней мере, Вуд так считает. Тренировки начнутся на следующей неделе.
— Круто! — протянул Рон, глаза у него загорелись.
В гостиную вошли близнецы Уизли. Они одновременно огляделись, и, заметив нас у камина, направились прямо к нам.
— Ну ты даёшь, Гарри! — протянул Фред.
— Отличный удар, Лина! — озорно улыбнулся Джордж.
— Откуда вы знаете? — удивилась я.
— Об этом уже вся школа знает, — ехидно усмехнулся Фред.
Я зарделась и улыбнулась в ответ. Близнецы ещё немного поболтали с нами о квиддиче, но когда Рон зевнул, не скрывая скуки, они встали и ушли, не забыв наградить младшего брата насмешливыми гримасами.
---
На ужине было шумно. Похоже, Фред и Джордж не шутили — действительно, весь Хогвартс уже знал о моём «проступке». Некоторые студенты откровенно глазели, кто-то тыкал в меня пальцем и шептался:
— Вон она, Поттер. Та самая, что зарядила Малфою в лицо. Ага...
Но мне было всё равно. За неделю я к такому уже немного привыкла. Гораздо интереснее было наблюдать за Максом: хоть он и сидел с пластырем на носу, выглядел подозрительно довольным. С видимым наслаждением он обмакнул свою картошку в соус, отправил в рот, сделал смачный глоток чая и, как ни в чём не бывало, пригладил свои вьющиеся волосы.
Я резко отвернулась. Скоро стану как тётя Петунья — за соседями буду подглядывать, ей-Богу!
Вдруг к нашему столу подошёл Малфой с неизменной свитой. Я поморщилась. Чего им уже надо?