Ничего не изменить... [18+] //Вышла печатная версия книги! //

— Попробуйте только обратиться в полицию или надумать скрыться. Его посадят. Ты ведь помнишь, что он сделал?.. О, ты не представляешь, что этого щенка, которого ты называешь братом, ждёт за решёткой. Я уж об этом позабочусь. Поверь мне, он будет молить о смерти, а ты будешь смотреть на его мучения. Я прослежу, чтобы ты не упустила ни одного его крика, ни одного стона…

Он стоит за её спиной, до боли сжимая в тисках своих рук. Говорит медленно, растягивая слова, перекатывая их на языке, смакуя каждую букву. А потом зарывается носом в её волосы, глубоко втягивает воздух, будто вдыхает аромат цветов. Алиса слышит томное «пха-а-а» на выдохе, сопровождаемое довольными смешками.

Она не слышала, как он подошёл, не видела, с какой стороны появился. Едва успела спуститься со ступеней крыльца, намереваясь отнести в сарай кое-какие ненужные вещи, когда её грубо схватили, стиснули так, что стало трудно дышать. Алиса вскрикнула, на что ей тут же припечатали рот рукой.

— Цссс… — шипит мужской голос ей на ухо. — Не надо шума. Не люблю, когда шумят. Я уберу руку, если будешь хорошей девочкой и будешь вести себя тихо?

Алиса с трудом может кивнуть, давая понять, что не собирается кричать. Да и здесь это было бы бессмысленно. А единственное, чего она добьётся своим криком, — напугает птиц и зверей в лесу.

— Вот и хорошо. Вот и молодец, — одобрительно протягивает Он. Убирает ладонь от её лица, но при этом ещё сильнее сдавливает тело, теперь уже обеими руками.

Алису трясёт от отвращения, когда Он резко тыкается сухими, как наждачная бумага, губами ей в шею. Отчаянная попытка вырваться, но неизвестный лишь сильнее сжимает её узловатыми пальцами.

— Тихо, тихо, любимая моя… — шипит он, продолжая блуждать губами по её шее. — Ты плохо себя ведёшь. Очень плохо… Позволяешь мерзкому мальчишке касаться тебя… Я видел… Я всё вижу, Ева.

Ева?.. Имя матери, слетевшее с грязной пасти этого чудовища, кажется чем-то сюрреалистичным. И сначала Алиса думает, что просто ослышалась. Но его следующие слова убеждают в обратном:

— Ты прекрасна, Ева. Ещё прекрасней, чем в моих воспоминаниях… В моих снах…

— Но я не Ева! — пытаясь совладать с дрожью в голосе, произносит Алиса. Она ровным счëтом ничего не понимает, но всё больше убеждается в том, что они с братом оказались во власти настоящего безумца.

— Нет... — сипит Он, смакуя её кожу на вкус. — Ты её лучшее воплощение… Такая нежная, такая ароматная… Прекрасная… Моя… Когда-то ты уже сделала не тот выбор. Не повторяй своих ошибок, Ева.

Алиса сдавленно всхлипывает, когда Он проводит языком по кромке её уха и дальше по шее вдоль напряжённо натянутой мышцы, смыкая губы на тонкой выпирающей ключице.

Его дыхание учащается, а из зловонного рта вырывается вожделенный стон. Ладонь накрывает грудь девушки, больно сдавливая нежную плоть, прикрытую тонкой материей летнего платья. Преграда из одежды его злит, и он, хрипя нечленораздельные ругательства, разрывает ткань. Рывком сдирает бретельку лифчика, сжимая теперь уже обнажённую грудь.

«Это опять происходит!»

Весь тот ужас, что с ней сотворил сожитель матери всего-то год назад, вновь становится неотвратимой реальностью. Перед глазами яркими вспышками проносятся жуткие события того дня, когда на ней вот так же рвали одежду, избивали в ответ на отчаянное сопротивление. Сколько раз он проникал в неё тогда — Алиса не знает. Кончив, он уходил, а потом возвращался к ней, измученной, прикованной к кровати его кожаным ремнём. Бил и вновь толкался внутри неё, удовлетворяя свою ненасытную похоть. Безжалостно, грубо, не обращая внимания на её крики, а позже уже просто слабые стоны… 

Страх пережить всё этот вновь парализует. Хочется кричать, но Алиса может только судорожно всхлипывать.

— Пожалуйста, не надо. — Вряд ли он слышит её тихий шёпот, но Алиса знает: даже кричи она во всё горло, его это не остановит.

Он и не слышит. Продолжает с упоением мять её груди, задирает подол платья... Его шершавые ладони стремятся к внутренней стороне бедра, с нажимом проходятся по шелковистой ткани нижнего белья между ног.

— Моя… моя… моя… — с придыханием твердит он как заведённый, лишь только его губы перестают терзать её шею и плечи. Лезет пальцами под ткань трусиков.

Ужас накатывает новой леденящей волной. Алиса дёргается, пытаясь освободиться. Бесполезно. Слишком неравны силы. Но она не дастся ему по своей воле. Пусть лучше убьёт, как убивал сожитель матери, пытаясь усмирить.

 — Нет! Нет! Лучше убей меня! Лучше убей! — кричит она, вырываясь, до конца не осознавая, произносит ли это вслух, или этот полный отчаяния вопль звучит лишь в её объятом паникой сознании. 

Он вдруг застывает. Не отпускает и не ослабляет хватки, но его руки больше не блуждают по её телу. А Алиса с трудом может дышать: так сильно её трясёт.

— Убить? — произносит он с неким неверием и удивлением. — Как ты можешь так говорить, Ева? Я же люблю тебя. Я никогда не сделаю тебе больно.

— Тогда отпусти меня! Долбаный псих! Убирайся! Оставь нас с братом в покое! — выкрикивает Алиса. Слишком поздно осознаёт, что совершает ошибку.

Что-то меняется. Быстро, неуловимо. Алиса ощущает это в его застывшем дыхании и в том, как мёртвой хваткой смыкаются его руки на её теле.

Она испуганно вскрикивает, когда прямо у уха раздаётся голос. Не тот хриплый, пропитанный вожделением и похотью, что она слышала всего мгновения назад. Этот голос другой — низкий и глубокий, вязкий, а сквозящее в нём мёртвое спокойствие заставляет тело покрыться мурашками, а сердце трепетать от ужаса.

— Время пришло, Ева. Скоро, очень скоро ты будешь моей, а твой братец отправится на кладбище, где ему и место. Я подарю ему свободу. Если ты будешь послушной девочкой, он умрёт быстро и больше не будет мучиться. Не заставляй его страдать, Ева. Запомни, ты можешь принадлежать только мне. Любой, кто посмеет касаться тебя, умрёт. Он посмел. Он умрёт. Скоро… Скоро… Мы будем жить в шикарном доме, пить дорогое вино и любить друг друга на их могилах. Я ждал этого целую вечность…

***

Алиса вскрикнула и порывисто села на кровати. Вздрогнула, когда рассыпавшиеся по спине волосы защекотали обнажённую кожу. Первые мгновения она могла лишь сидеть, всматриваясь в незнакомые предметы, окружающие её, не понимая, где находится. Сердце отбивало рваные ритмы, пока медленно, будто нехотя, таяли остатки только что приснившегося кошмара. Кошмара, который вот уже три дня был её ужасной реальностью. 

Наконец, успокоив дыхание, Алиса осмотрелась. Постепенно восстанавливались в памяти события последних часов и то, как она с братом оказалась здесь, в чужой квартире. Небольшой, но по-своему уютной, выдержанной в нежных светлых тонах. Единственная комната не загромождена кучей ненужной мебели, отчего кажется просторной, несмотря на скромные размеры. Самым крупным предметом, занимавшим приличную часть площади, здесь была кровать, на которой они с братом сейчас и лежали. Двустворчатый шкаф в дальнем углу, кресло с довольно потёртой обивкой возле окна и журнальный столик рядом с ним. Сквозь широкое окно, прикрытое воздушным тюлем, просачивался мягкий свет. Ненавязчивый и приглушëнный, потерявший ослепляющую яркость дня. С каким-то внутренним трепетом Алиса перевела взгляд на настенные часы. Те показывали время, далеко перевалившее за полдень.

Похоже, они проспали не менее пяти часов.

Как же неумолимо быстро летело время и как же ничтожно мало его осталось у неё.

В груди болезненно кольнуло, словно ковырнули острым предметом. Страх и сомнения зашевелились подобно клубку разворошенных змей, зашипели, зашептали о возможной ошибке. Но Алиса упрямо тряхнула головой, прогоняя их, не давая вновь опутать её, лишить смелости сопротивляться.

Нет, на этот раз она не испугается, не отступит, не будет покорно ждать, пока это съехавшее с катушек животное приведёт в исполнение свой жуткий план. Она развяжет Матвею руки, сделает свободным. Пусть через боль и отчаяние, но способным противостоять воле безумца.

И она уверена — брат справится. Матвей уничтожит его!

— Ты сильный, я знаю, ты сможешь, — едва слышно прошептала Алиса. Обернулась к брату, с нежностью вглядываясь в родные черты. Она не жалела о том, что было между ними несколько часов назад. Рано или поздно это всё равно бы произошло. Алиса уже давно воспринимала их родство как ошибку. Глупую, нелепую ошибку судьбы.

Матвей ещё спал, сжавшись под краем тонкого покрывала. Девушка склонилась над ним, осторожно убирая упавшую на глаза брата отросшую чёлку. Он выглядел измождённым: под глазами пролегли чёрные тени, подчёркивая осунувшиеся черты; на щеках пылал нездоровый румянец, который не могла скрыть даже появившаяся лёгкая щетина. Но больше всего Алису насторожило его дыхание. Оно будто рывками слетало с потрескавшихся губ. И девушка с беспокойством заметила, что, несмотря на обступающую их духоту, Матвей то и дело зябко ëжится.

Алиса осторожно приложила ладонь ко лбу брата, сразу ощутив исходящий от него жар.

Потревоженный прикосновением Матвей заворочался и открыл глаза. Горящий лихорадочным блеском взгляд скользнул по комнате, а потом остановился на ней.

— Ты такой горячий. У тебя температура, наверно, под сорок… — проговорила Алиса с беспокойством.

Матвей потëр лицо руками, сгоняя остатки сна. Болезненно поморщился от пульсирующей боли в раненом запястье.

— Который час? — хрипло спросил он наконец.

— Ещë только обед, — поспешно соврала Алиса, не давая Матвею самому взглянуть на часы. Наклонилась к брату, легко касаясь губами его пылающего лба.

— Боже… Да у тебя на лбу можно яичницу жарить…

— Всё нормально, Алис, — мягко отмахнулся он от её слов. Попытался подняться. — Дай мне полчаса привести себя в порядок. И нам нужно идти. Чем дольше мы тут находимся, тем это опаснее для Авроры…

Матвей сел, но сильное головокружение тут же заставило его согнуться пополам.

Алиса подалась навстречу брату, настойчиво возвращая его в горизонтальное положение.

— Тебе нужно ещё немного времени прийти в себя. К тому же Аврора просила дождаться её, сказала, что вернётся к вечеру и что у неё только одни ключи, а она ведь оставила их нам... — сыпала аргументами Алиса в надежде уговорить брата не спешить с уходом.

Вопреки её ожиданиям, Матвей не стал спорить, а может, просто у него на это не было сил. Он более расслабленно откинулся на подушках, устремив взгляд в расчерченный тенями потолок.

Вздохнув с облегчением, Алиса придвинулась ближе и опустила голову брату на грудь. Матвей тут же крепко обнял её, нежно поглаживая по волосам.

Они молчали, и в тишине Алиса слышала, как в унисон стучат их сердца и как чётко и неумолимо часы на стене отсчитывают уходящие мгновения, в которых они ещё могут быть вместе. 

Она не могла прочесть мысли брата, но вряд ли они сильно отличались от тех, что теснились в её голове: «Им придётся вернуться домой, просто потому, что идти больше некуда. Придётся вернуться в Его логово». Девушка невольно поëжилась, словно это её, а не брата, знобило от высокой температуры.

«У меня есть ещё немного времени… Просто не думать об этом… Просто быть рядом…»

— Мы не вернёмся домой, малыш, — первым нарушил тишину Матвей…

------
Друзья, не забываем про звездочки к главам. Вам не сложно, мне приятно🤗😍❤ Спасибо! 🥰