Глава 10
-Капли дождя так красиво падают, – лениво пробормотала я, лежа на плече у папы, пока он сосредоточенно вел машину. Он приехал чуть позднее обычного, как я и просила, но особо не интересовался причиной.
-С каких это пор тебе нравятся дожди? – пробурчал он, не отрывая взгляда от дороги.
-Я не говорила, что мне нравятся дожди. – Я почувствовала, как уголки моих губ дрогнули в намеке на улыбку, но это было скорее рефлекторно.
Папа лишь слегка помотал головой, проигнорировав мое странное настроение.
-Ты написала заявление? – Его голос звучал спокойно, почти равнодушно, но в нем всегда была эта нотка настойчивости, которая выбивала меня из равновесия.
-Уже давно.
И снова тишина. Машина мягко плыла по мокрой трассе, фары выхватывали мерцающие капли дождя, стекающие по стеклу. Я подняла голову, разглядывая его профиль, и протянула руку к подбородку.
-Что ты делаешь? – Он искоса взглянул на меня, но не отстранился.
-Тебе нужно поставить подбородок, – с наигранной серьезностью объяснила я.
Папа послушно наклонил голову в сторону, а я легонько сжала его щеку пальцами, как будто пытаясь подмять.
В этот момент я поймала себя на мысли, как же они похожи – он и Руслан. Та же упрямая линия челюсти, те же глубокие глаза, что прятали эмоции, как в подземном бункере. Может быть, поэтому мне было легче говорить с отцом, когда я чувствовала себя разбитой.
Я в ту ночь я чувствовала такую усталость, что мне было лень думать. Просто лень. Переваривать его слова, искать в них смысл или, как я это часто делала, находить оправдания.
Я смотрела на капли дождя за окном и пыталась представить, что они смывают с меня этот вечер, его слова, его голос. Все. Как будто бы ничего не было.
Мне хотелось стереть его из своей жизни. Просто вычеркнуть, словно он никогда не существовал. Как будто он не смотрел на меня так, что мир вокруг замирал. Как будто его пальцы никогда не касались моего запястья, и я не чувствовала этот тихий ток, который пронизывал всё тело.
В моменте я его ненавидела. Каждую его фразу, каждый его взгляд, каждую черту его лица, которую я знала слишком хорошо. Я ненавидела его за то, как он разрушал меня, как безжалостно сбрасывал мои чувства, как играл с тем, что для меня было настоящим.
Я хотела перестать чувствовать. Хотела перестать любить. Хотела перестать быть той, кто думает о нём больше, чем о себе.
Но даже в этой ненависти была какая-то истерическая привязанность. Это бесило ещё сильнее.
*****
Я проснулась, как и ожидалось, в отвратительном настроении. Душ не помог, хотя я на него и не надеялась. Дома было тихо — похоже, все уже ушли по делам. Я еле-еле заставила себя поесть, сидя в одиночестве, и неохотно отправилась на работу. Мысли о нем до сих пор блуждали где-то на периферии моего сознания, но ясности не было. Что делать? Как быть? У меня не было ни плана, ни желания придумывать его.
Как оказалось, решение подсунул он сам.
На работе я, как обычно, с улыбкой и короткими объятиями поприветствовала всех подряд. Не хмуриться — это уже мой негласный закон. Но настроение резко изменилось, когда я увидела его. Он стоял чуть в стороне, словно обособленный от всех. Весь его вид излучал мрачность — как будто над ним сгущались тучи, проливая дождь, а молния вот-вот должна была ударить, если кто-то осмелится подойти.
Его черная, угрюмая аура была настолько зловещей, что я замерла. Не решилась ни поздороваться, ни вообще приблизиться. Он тоже меня полностью проигнорировал.
И так продолжалось несколько часов. Мы двигались по одному пространству, как чужие.
Я увидела его одного в VIP-зале. Мои ноги сами, без раздумий, повели меня к нему. На этот раз разум будто отключился, оставив меня наедине с импульсами. Шаг за шагом я приближалась, не размышляя, зачем и с какой целью.
Подойдя, я просто остановилась на противоположной стороне стейшена и мягко окликнула его:
— Хей! Как спалось?
Мои слова звучали неожиданно радужно, как будто за ними скрывалась попытка разрядить атмосферу. Но ответ, который я услышала, был сух и холоден:
— Лилия, у меня сейчас нет настроения.
Эта фраза, произнесенная его привычным тоном, сразу ударила по воспоминаниям. Она была из тех, что он использовал как щит, чтобы избежать разговора, чтобы сбежать, когда не хотел делиться ничем настоящим.
"Я просто устал" или "у меня просто нет настроения" — его коронные слова, от которых я почему-то успела отвыкнуть за последнее время. Но сегодня они снова прозвучали.
И в этот момент ко мне неожиданно вернулась способность думать. Словно мой мозг, дремавший в зимней спячке — а в моем случае скорее в летней, — внезапно пробудился.
"Да иди ты к че-е-е-е-рту, сволочь!" — прокатилось у меня в голове. Но вместо того, чтобы произнести это вслух, я лишь подняла брови, изобразив на лице что-то вроде "Лаадно". Без единого слова развернулась и ушла, оставляя его в тишине и собственной грозовой туче.
Он продолжал так очевидно и неуклюже избегать и моего присутствия, и даже взгляда, что временами мне хотелось сказать: "Мальчик мой, расслабься, я тебя не съем."
И вот один из таких моментов. Я заметила, как все ребята, даже Артем, собрались в той самой випке, болтая о чем-то и сервируя столы. Закончив свои дела, я поспешила к ним, надеясь хотя бы немного отвлечься.
Едва успела усесться за стол, как Руслан, не теряя времени, резко поднялся и, устремив взгляд куда-то мимо всех, произнес:
— Ну вас тут много, справитесь же без меня, да?
И, не дожидаясь ни слова в ответ, он вышел, словно за ним гнались все демоны из его же зловещей ауры.
Все остались сидеть, молча смотря на меня, будто я знала ответ на их молчаливые вопросы.
— Кхм, так о чем вы вчера разговаривали? — осторожно спросила Диана.
— О прошлом, настоящем, — коротко ответила я.
— Иии? — она явно ждала продолжения, которого я не собиралась давать.
— Иии... это всё. Думаю, я не имею права разглашать вам то, что он мне рассказал.
А результат нашего разговора вы уже видели.
В комнате повисла тишина, и все смотрели на меня с одинаково грустными лицами. Какие же они всё-таки милые, подумала я.
— Ну что ж, мои рыцари круглого стола, — я театрально взмахнула рукой. — Пришло время принять важное решение! Итак, кто за, чтобы я оставила в покое этого бедного человека?
Первым поднял обе руки Артём, а за ним потянулись и Диана, и Аслан, и Джозеф.
— А кто за, чтобы... хмм, хотя ладно.
Мы дружно рассмеялись, и напряжение наконец развеялось. Разговоры вернулись к чему-то лёгкому и незначительному, как обычно. Потом мы разошлись по делам.
Я оказалась в стаффе, когда увидела, как Артём выходил, а Руслан заходил. Они встретились прямо у двери, и Артём, с привычной легкостью, отшутился:
— Рус, ты знаешь, мы только что в випке приняли важное решение по отношению к тебе.
Руслан лишь бросил на него мрачный взгляд и ничего не ответил, но даже на расстоянии было видно, как его пальцы нервно дернулись.
Прошло несколько дней, а его избегание продолжалось. За это время он успел знатно потрепать мне нервы. Да, я решила отказаться от своих чувств, но это вовсе не означало, что они исчезли. На душе кошки скребли каждый раз, когда я видела, как он тепло общается со всеми, кроме меня.
Мне хотелось задушить его всякий раз, как я замечала его в компании кого-то из женского пола. Казалось, что он делал это нарочно, будто знал, как больно мне это видеть. Но я не могла предъявить ему ничего — ведь он был никем для меня, как и я для него. Я оставалась играть по его правилам, хотя внутри меня всё кипело. Думаешь, ты единственный, у кого есть с кем флиртовать?
В это же время он начал тесно общаться с Дианой. Каждый её ответ на его флирт я воспринимала как нож в спину. Её участие в этом я видела как предательство, а его поведение вызывало отвращение.
Боль была острой, невыносимой. Я не могла поверить, что моя хрупкая, хрустальная любовь, которая зародилась на лжи и недомолвках, но за которую я так отчаянно боролась, чтобы защитить её и сохранить, теперь превратилась в это. Вместо близости и понимания — холод, флирт на стороне и чувство жестокого разочарования.
Я чувствовала эту тягучую, гнетущую напряжённость между нами. Каждый раз, когда наши пути пересекались и он будто нарочно отводил глаза, стараясь притвориться, что меня здесь нет. Или, может, надеялся, что я сделаю то, чего он, кажется, так хотел — возненавижу его.
Тем временем время ускользало, как песок сквозь пальцы, будто кто-то незаметно запустил обратный отсчёт. Начался август, а с ним и осознание того, что осталось всего двадцать дней до моего отъезда. Через двадцать дней меня ждал самолёт, который увезёт меня далеко от этого города, от всех этих воспоминаний, от него.
— Осталось десять рабочих дней. Двадцать дней и десять смен, — нарушила я гулкую тишину стаффа.