личное исключение

Плакать перед сном нельзя. Вообще никогда. Это Эльза усвоила еще в седьмом классе, когда после первой школьной дискотеки ни один мальчишка не захотел с ней танцевать, а она разревелась из-за этого. Танцевать там не только с Элей не захотели, мальчики вообще не танцевали с девчонками, ведь тогда Кислов притащил украденную у матери бутылку вина и дал всем попробовать, так что мальчики не особо были заинтересованы в танцах. Но Эля тогда приняла все на свой счет и ревела весь вечер, думая о том, что не слишком красивая для них была. Тогда Хэнк впервые назвал ее дурой и на следующей дискотеке не отходил от нее, на каждый танец приглашая.

Так вот, плакать перед сном нельзя, запомнили? Даже если у человека невероятная внешность, после ночной истерики он будет выглядеть так, словно не выходит из запоя уже третью неделю. Глаза опухают, краснеют, а еще щиплет так, словно сок лимона чистый в них вылили. Отвратительные ощущения.

И именно с этими ощущениями просыпается Эльза. Непонимающе смотрит в потолок, не понимая, кто она, где она, и почему так плохо. Рядом слышит чье-то сопение и поворачивается, чтобы проверить, кто именно около нее.

Кислов, подмяв под себя подушку, спал на животе. Его волосы взлохмачены, а на щеке отпечаток от крупного шва пододеяльника.

Эля хмурится, все еще теряясь. Но длится это недолго, возвращаются те воспоминания, которые хочется стереть. Отец, убийство, похороны, которые нужно устроить. Хочется разрыдаться, но она давит это желание, ведь сейчас и без этого плохо.

Аккуратно приподнимается и перелазит через Кису, отправляясь в ванную. Смотрит на себя в зеркало и ужасается. Открывает кран и плещет в лицо холодной водой, сжимая плотно зубы. Находит на полках зубную пасту и выдавливает ее в рот. Наклоняется к раковине и набирает воду в ладони, отпивая и сразу же кривясь, ведь холод больно бьет по зубам. От пасты десны щиплет до слез в глазах, но она продолжает полоскать полость рта, ведь запах оттуда ужасный. Сплевывает все в раковину и вновь набирает воду, выплевывая остатки пасты. Вытирает рот каким-то грязным полотенцем, которое валялось в ванной, и пытается причесать кудри пальцами. Выходит плохо, поэтому просто собирает пучок, перетягивая его резинкой, которая все время на запястье левой руки была.

Эльза всеми силами старается гнать мысли об отце, пытаясь зациклиться на своем внешнем виде. Разглядывает себя в зеркале и массирует скулы, зону под глазами, пытаясь такими махинациями хоть чуть-чуть отек свести.

Из-за трех пуговиц, которые были расстегнуты, видит на ключице бордовое пятно. Хмурится и расстегивает еще две, разглядывая грудь. Три засоса, оставленные Кисой. Прикрывает глаза и сжимает пальцами переносицу.

— Да ебаный в рот.. — шепчет, понимая, что в копилку добавилась еще одна проблема. — В пизду все это, — застегивает все пуговицы и закатывает рукава.

Последний раз смотрит на себя в зеркало и выходит из ванной, направляясь на кухню.

На столе стоит открытая бутылка водки и тарелка с корочками от пиццы. Первая мысль, которая возникает в голове, это выпить все содержимое бутылки, но ее Эльза быстро отметает и проходит к окну, раскрывая его. Так сильно дергает старую ручку, что та чуть не отваливается, но Эля быстро успевает впихнуть ее обратно и зафиксировать в правильном положении.

Гена всегда говорил, что это окно когда-нибудь вывалится либо наружу, либо его придавит. Теперь можно добавить третий вариант — оно убьет Эльзу.

Матвеева находит на подоконнике пачку Гламура и морщится. Такие курит Ритка, ведь любит легкие сигареты, а вот Эля их терпеть не может. Совершенно не вставляют такие, но делать нечего, ведь девушка не знает, где ее собственные.

Закуривает и смотрит на двор, где уже бегают маленькие дети. Первое января, почему все еще не спят? Хмурится и кидает взгляд на настенные часы. Цокает, замечая, что те встали на цифре шесть, и больше не делают никаких движений.

Сжимая сигарету двумя пальцами, трет лоб ребром ладони и задумывается. Столько всего нужно сделать ведь, а она даже не знает, с чего начинать. Эльзе всего семнадцать, она же не должна таким заниматься. Так почему приходится это делать?

Эля, понимая, что вновь начинает внутренне ныть, сильно сжимает язык зубами, стараясь моральную боль перебить физической. Шипит, слишком сильно укусив кончик, и ощущает привкус железа.

— Зашибись, — подходит к раковине и плюет туда. — Ебаный Гламур, — выкидывает сигарету, не выкурив ее даже наполовину.

Кудрявая закрывает окно и возвращается в спальню, желая что-нибудь на ноги натянуть, ведь светить задницей — не очень впечатляющая идея.

Только сейчас замечает, что в спальне они с Кисой были не одни. На кресле спит Рита, плотно укутавшись в тонкое одеяло, а на полу заняли матрас Мел и Хэнк. Переводит взгляд на Ваню, замечая, что тот занял уже весь диван, раскинувшись звездой.

Переступив через парней, лежащих на полу, подходит в шкафу и раскрывает его дверцы, чудом ловя большой комок из одежды. В этом комке находит оранжевые спортивные штаны и надевает их. Они большие, висят на Эле, словно мешок, но ей все равно. Главное, что трусов больше не видно.

В коридоре находит куртку Кисы, а следом и свой телефон. Фейс айди упорно игнорирует Матвееву, поэтому приходится вводить пароль. Отвечает рассылкой на все поздравления и находит контакт, которому вообще никогда ни звонить, ни писать не собиралась.

Матвеева Эльза
с наступившим. сколько денег ты берешь за всю эту поебень?

Гриша траур

Спасибо, и тебя

Смотря кому делать

Матвеева Эльза
отец мой

без вопросов, просто сколько?

Гриша траур

Вышли информацию в смс, рассчитаешься потом, для тебя большая скидка, жду.

Гриша траур — менеджер ритуального сервиса. Работает в этой сфере он давно, поэтому и траур. Парень когда-то пытался подкатить к Эле, но был грубо послан Кисловым, который пообещал Гришу заживо похоронить.

Матвеева откидывает телефон на стол и устало присаживается на табуретку, опираясь на локти и опуская голову. Глаза вновь щиплет, но не из-за вчерашней истерики, а из-за слез, которые скапливаются сейчас.

У них с отцом только начало все налаживаться, а тут такое? Да лучше бы он ее вновь возненавидел, чем так! Эльза же теперь совсем одна. Никого у нее нет. Совсем никого.

— Эльчонок?

Или все же есть?

Эльза оборачивается и настороженного Ваню в дверях видит. Он забавно так выглядит; взъерошенный, сонный, уставший. Услада для глаз, но сейчас она на это внимание не обращает. Кивает ему в знак приветствия и вновь отворачивается.

Кислов же хмурится сильнее. Тихо подходит и садится на соседний табурет.

— Ебать ты хуево выглядишь, — комментирует он, а она грустно усмехается, кивая и тем самым выражая согласие с его словами.

— Да, как-то не была готова к ситуации, в которой убьют моего отца, — пожимает плечами. — Ну ниче, теперь знаю, каково это. В следующий раз попытаюсь выглядеть лучше.

Эля язвит, гадко так и ядовито. Если вчера была на душе горечь и боль, то сейчас злость и ненависть ко всему. Этот гребаный год решил начаться с отнятия близких у Матвеевой? Она ненавидит все, что связано с две тысячи двадцать вторым. Теперь ненавидит.

— Ритка вчера говорила, что тебе надо будет выпить успокоительное, — вспоминает Киса.

— Я спокойнее удава, а колеса я могу и более веселые сожрать, — встает с места и вновь подходит к окну, открывая его и доставая сигарету из пачки блядского Гламура. — Не найдется таких таблов, чтобы я к хуям собачьим забыла последний месяц и сейчас радовалась тому, что отца больше нет, ведь тот меня хуесосил, как суку последнюю?

— Че ядом плюешься? — Ваня ее насквозь видел.

Они знакомы не первый год, поэтому все он понимает. Когда Эльза не знает, что делать, всегда язвит и грубит. Обычная защита. Нападение. Лучше напасть первой, чем потом попасться кому-то. Вот и сейчас чушь несет.

— А мне, блять, че делать? — возмущенно смотрит на него и делает затяжку. — Кис, ты же не понимаешь, что я щас чувствую. Да у меня, сука, внутри такой пожар! Выжигает все изнутри, понимаешь? Нихуя ты не понимаешь! Он, блять, только-только начал делать вид, что меня любит, а тут бац! И все, нахуй! Сирота ты, Эльза! Получи, распишись, блядская ты лохушка! — сигарету сжимает с такой силой, что та трескается немного. — Че, счастливой семьи захотела, да? Любви отца, да? Иди, блять, на кладбище и валяйся в сырой земле, стараясь ближе быть. Ненавижу ебаную жизнь, понял?! Всегда у меня все хуево! Вот всегда, блять! Мать, блядина, нашла себе член побогаче и свалила! Батя ненавидел всю сознательную жизнь, а когда перестал — убили его! А я, маленькая девочка, которая просто, сука, счастливой хотела быть, осталась одна в этом уродском городе, который одни несчастья приносит! Да че мне еще делать, если не ядом плеваться? Меня жизнь захаркала, так может, сука, и я теперь могу в ответ плюнуть колкостью? Нет? Не могу? Заебись!

Ваня ее монолог слушает, не перебивая. Эту стадию в Матвеевой он тоже изучил. Сейчас покричит, а потом начнет тускнеть на глазах. Вот тогда он ее и обнимет, а сейчас это делать опасно — рядом с ней набор ножей.

— Я не ебу, что делать, ясно? Вот просто не вкуриваю! Похороню отца, вернусь в квартиру и че? Как жить? Да меня в детский дом отправят, как сироту. А знаешь, где этот ссаный детский дом? В Симферополе, блять! Уеду туда и буду вам, нахуй, кружочки записывать из дома «Елочка»? Пиздатое у меня будущее, да? — выкидывает окурок и начинает нервно по кухне ходить. — Я ниче не говорю, я всю жизнь жила как сирота, но, блять, у меня был отец! А сейчас его нет... Прикинь, реально нет.. — говорить начинает тише. — И осталась девочка-Эльза сиротой. Брошенной, затраханной жизнью сиротой. У меня этот месяц лучше стал только благодаря отцу. Я ведь только-только себя любимой почувствовала. Нужной. А тут какой-то ублюдок лишает моего папу жизни. И я клянусь, если он не сдохнет в тюрьме, я лично из него кишки вырежу. Двадцать четыре ножевых. У него будет сорок восемь. Страдания отца, помноженные на два.

И она затихает. Прислоняется спиной к стене и умолкает. С карих глаз давно хлынули слезы, но Эльза их только сейчас замечает и вытирать не собирается. Беззвучно плачет, голову опустив.

Кисе плохо от этой картины. Ему плохо от ее монолога, ведь все из него — правда. Эля и правда сирота, ее правда заберут в детский дом и она правда убьет Юсупова, если тот не подохнет раньше. Он знает, Эльза бывает жестокой, поэтому не сомневается в ее словах. Конечно, в ней говорит страдающий ребенок, который готов мстить за отца, но Эля — добрая девочка, которой даже внутренняя жестокость не преграда. Отнять жизнь у человека? За родных она готова вырезать весь этот город.

Ваня медленно к ней подходит и со вздохом обнимает, позволяя обхватить себя руками и зарыдать, размазывая слезы по белой футболке. Сильно сжимает ее талию и прикрывает глаза.

Парень не знает, что нужно говорить для поддержки. Такое трепать может только Ритка, но она сейчас спит крепким сном, ведь вчера умоталась совсем. Поэтому Кисе остается лишь позволить Эле выплакаться и обнимать ее крепче, чтобы она ощущала его рядом. Чтобы она знала, что не одна. И чтобы понимала, что после секса он не кинет ее, как это делал с остальными.

Эльза не знает, что такого делает Кислов, но она успокаивается. Выплакивает все слезы и, шмыгая носом, отстраняется.

— Успокоилась? — кивает. — Эльчонок, щас никто из нас даже представления о том, что чувствуешь ты, не имеет. Но мы будем рядом, поняла? И если тебя заберут в этот сраный детский дом, я сотворю такую дичь, что меня моя матушка сама спихнет в эту «Елочку» гребаную. Ты одна не останешься. Никогда.

Эльза прикусывает губу и вновь кивает.

— А теперь мы решим, в каком направлении нам двигаться.

— Я написала Грише, — вновь шмыгает. — Нужно только узнать, где... тело. Он сам все подберет, не придется таскаться с документацией и всем этим нервотрепом. Клянусь, если это все буду делать я, то можно будет хоронить меня рядом.

Ваня понимающе кивает и усаживает ее на табуретку. Он знает, что Эля боится похорон, поминок, смерти. Эльза веселый человек, таким не нравится вся эта чернушная тема. И он бы очень хотел отгородить ее от этого всего, но не может. Это ее отец.

— Три дня твоя хата будет светиться ментами, — говорит ей и открывает холодильник, желая найти что-то съедобное. — Придется где-то кантоваться.

— У Риты, наверное, — безразлично пожимает плечами.

— Можешь у меня. Фу, блять, — Киса откусил какой-то бутерброд, но тут же выплюнул кусок в мусорное ведро. — Гендос, сучий нарик, бутеры с плесенью жрет? Это че, новый вид дури?

— Это новый вид твоей тупости, Кис, — усмехается Матвеева. — Эти бутерброды еще я делала. А это было около месяца назад.

— Е-е-е-баный раритет, — присвистывает Кислов.

Эля оборачивается и видит в коридоре Хэнка. Тот как-то тяжело вздыхает и входит на кухню, опираясь плечом о косяк.

— Ты как, Элюш? — спрашивает ее с сочувствием в голосе.

— Это был конец для обоих, — глухо отвечает Матвеева. — Батю убили, а я, сука, вслед за ним подохла... — грустно усмехается. — Заебенный Новый год, с праздником, блять..

Киса и Хэнк переглядываются и в раз хмурятся. Между ними произошел какой-то свой немой диалог, но оба из него что-то поняли.

Мел и Рита не заставляют себя долго ждать, а потому совсем скоро уже вся компания сидит в тесной кухне Зуева. Эльза, получив свои сигареты, сидела на подоконнике и курила уже четвертую. Мел, Киса и Хэнк сидели за столом, а Ритка возилась у гарнитура, заваривая крепкий чай для Эли.

В глазах Матвеевой потух огонек, это заметили все. Сейчас она безразличным взглядом скользит по кухне, пьет чай, даже не возмущаясь, отвечает на какие-то вопросы о своем состоянии и постоянно думает об отце.

Что было бы, если бы все произошло иначе? Эльза бы осталась дома, а отец не приглашал к себе друзей. Потом пришла бы Светлана, и девушка познакомилась бы с женщиной папы. Они бы вместе встретили Новый год и спокойно легли спать, встречая первое января с легкой головной болью.

Но все произошло не так. Эльза уехала на тусовку, отец пригласил друзей, случилась потасовка, в которой он умер. И сейчас Эля с невероятной головной болью встречает первое января, понимая, что год начался со смерти родного человека. И вместо нытья о том, как сильно шампанское с утра отзывается болью в висках, она должна собрать все силы и устроить нормальные похороны. Она, семнадцатилетняя девочка.

Елизарова чуть ли не с визгом кричит всем, что Матвеева поживет это время у нее. Буквально уже тарелку готова запустить в Кису, который усиленно свою квартиру предлагает.

— Эль, ты же не против пожить у меня? — блондинка обращается к подруге, а та на нее рассеянный взгляд переводит, пятую сигарету из пачки доставая.

— Ага.

— Эльчонок, давай ко мне? — хмурится Киса.

— Да, круто, давай, — отстраненно кивает и затягивается.

— Элюш, может, у меня? — настороженно спрашивает Хенкин.

— Ага, мне нравится, давай, — стряхивает пепел.

— Эль, с тобой что? — Елизарова перед Эльзой становится. — Все нормально?

— Да, супер, — она задумчиво на блондинку смотрит и тушит сигарету, не докурив ее. — У меня голова кружится.

— Нехер смолить так много, — Кислов у нее пачку забирает. — И че, сука, делаем? У меня матушка с похоронами поможет, однозначно полезнее у меня остаться. Она хотя бы Моте объяснит, че и куда.

— У меня будет лучше, — стоит на своем Елизарова.

— Рит, правда лучше, если она останется у Кисы, — влезает Мел.

— Не лезь, когда не просят, — грубо осаждает его. — Учти, Кислов, если че-то пойдет не так, я тебя придушу голыми руками.

— Оставь свои бдсм фантазии при себе, Ритуль, — стучит зажигалкой по столу. — Че тогда? Расход?

— Да, — кивает Мел. — Нужно узнать все у отца Хэнка, чтобы инфу трауру передать, — Хенкин кивает, принимая задачу на себя. — Теть Лариса тоже со всей хуйней поможет.

— На третий день же хоронят, — глухо произносит Эльза, — это первый, получается?

— Да, — кивает Хэнк. — Третьего числа похороны.

— Пиздец... — качает головой.

Парни еще недолго что-то обсуждают, а потом все уже собираются по домам. Киса проверяет все в квартире Гены и закрывает ее, пряча ключ в цветке на его этаже. Первого января ездить подростку на машине небезопасно, ведь везде менты, поэтому автомобиль остается во дворе Зуева, а все подростки расходятся пешком.

Киса сильно руку Эли сжимает и быстрым шагом идет, ее поторапливая, ведь она затормаживала каждую секунду, концентрируясь на чем-то в своей голове. Ване даже страшно за подругу стало. Чего она такая затуманенная? Лучше пусть орет вновь.

До его квартиры они добираются через тридцать минут из-за постоянных остановок Эли. Кислов благодарит всех богов за то, что матери нет дома, ведь объяснять ей что-то при Эльзе он не хочет.

Помогает подруге снять куртку и чуть подталкивает в свою комнату. Матвеева сразу же ложится на диван, пустым взглядом упираясь в потолок. Ваня же сразу идет в шкафу, снимая с себя футболку и надевая другую, более свободную и черную.

— Короче, Эльчонок, — сгребает все вещи со стула и кидает их в шкаф, быстро закрывая дверцы, чтобы ничего не вывалилось. — Пиши трауру, чтобы он со мной контачил. Мы с пацанами все сами решим и сделаем.

Эльза молча достает телефон из кармана и протягивает Кисе. Парень хмурится, но берет смартфон в руки.

— Четырнадцать, двадцать два, пятнадцать, — диктует ему пароль и отворачивается лицом к стене.

Кисе хочется встряхнуть ее хорошенько, чтобы в себя пришла, но он не знает, нормально ли ее состояние? При потере близкого что люди делают? Вот так вот пустым взглядом в неизвестность пялятся? Да?

Сжимает ее телефон и выходит из своей комнаты, на кухню направляясь. Там ставит чайник и снимает блокировку с телефона подруги. Заходит в телеграмм, где Эля со всеми переписывается, и сразу же обращает внимание на закрепленные чаты. Их беседа, Ритка, Хэнк, Гендос и сам Киса. В телеграмме можно закрепить только пять чатов, поэтому Эля постоянно пишет что-то Мелу, чтобы он под закрепленными диалогами всегда был. Последнее сообщение от нее ему: «хуй». Вполне в стиле Эльзы.

Кислов находит нужный чат и пишет:

Эльза Матвеева
это Киса, мой номер у тебя есть, пишешь только мне, сюда вообще никакой инфы.

Отправляет это сообщение и тут же удаляет его только у себя. Не нужно Эле знать, что ее целиком и полностью от всего отгородить хотят. Воспримет еще что-то не так, она же вспыльчивая.

Хлопок двери заставляет Кису недовольно скривиться и выйти в коридор. Сейчас придется объясняться перед матерью, а он не любил такое.

— Привет, ма, — лениво поднимает правую ладонь, изображая приветствие.

— Ванюш? А ты чего так рано? — удивляется женщина, снимая теплый пуховик. — Я думала, ты числа второго-третьего явишься.

— Ситуация тут произошла, — передергивает плечами. — Эльза у нас поживет немного? Дня три.

— Конечно, — хмурится, но соглашается. — Случилось что-то?

— У нее отца убили, — женщина застывает.

— Вань, ну ты границы-то видь. Я, конечно, понимаю, ты у нас любитель черного юмора, но прекращай, а, — возмущенно на него смотрит и убирает сапоги в шкаф для обуви.

— Я че, на дебила похож? Позвони Хенкину, раз не веришь. Ночью зарезали, — морщится. — Эля щас у меня в комнате, не говори ей ниче, лады, ма? Ей и так тяжело, поэтому помоги, пожалуйста, без лишних вопросов. Там есть чел из ритуалки, он все устроит, но ты можешь там за всем проследить? Мы один хрен ниче не рубим в этой фишке. А я последний раз на похоронах был в семь лет, когда мужа теть Шуры хоронили.

Лариса лишь молча глазами хлопает. Кажется, что это вновь дурацкая шутка Вани, но не шутит он, по глазам его видит. Вполне серьезно обо всем говорит. И просьбу серьезно оглашает, словно для себя просит.

— Так че? Договор, мамуль?

— К..конечно, — чуть заикается. — Как Эльза? Она в порядке?

— Да я бы не сказал, — трет щеку и с тоской смотрит на дверь своей спальни. — Вчера ревела, сегодня орала и ревела, щас просто в себя ушла. И я даже не знаю, че хуже. То, что она орет или молчит.

— Она сейчас переживает все внутри себя, — сглатывает женщина, до конца ситуацию не осознавая. — Говори с ней, выводи из этого состояния. Она маленькая девочка, ей страшно.

Киса кивает. Он сам все понимает, только вот поддерживать совершенно не умеет. Он своей поддержкой только хуже делает.

Однажды Ритка начала реветь из-за того, что Егор назвал ее макияж слишком «шлюшьим». Эльза тогда такого подзатыльника ему дала, что у Меленина потом еще неделю голова болела. Матвеева долго успокаивала подругу, а потом попросила Кису сказать, что макияж Риты вовсе не «шлюший». Ваня тогда сказал, что сейчас Елизарова больше на панду похожа с этими разводами от подводки. Рита разревелась еще больше, а у Кислова потом тоже голова болела, как и у Меленина, ведь и ему от Эльки влетело.

Парень заходит в спальню и видит, что Эльза лежит в том же положении. Но глаза ее не закрыты, смотрит в спинку дивана. Киса садится на стул и внимательно спину подруги оглядывает. На ней все еще его рубашка и штаны Гены, которые слишком ей велики, а держатся они на тонкой талии только за счет шнурков, которые Эля туго затянула.

— Эльчонок, ты, может, в душ хочешь? Или поесть? Внатуре, давай пожрем? — садится на диван и дергает ее за ногу. — Ну? Эльк? Хочешь, закажем роллы и глянем че-нибудь? Ужастики твои любимые? Пересмотрим этот.. как его, сука... «Пункт назначения»! Перескажешь мне весь сюжет еще в начале фильма, выстроив свои догадки. Все, как ты любишь.

— Не хочу.. — глухо отзывает она.

— А че хочешь?

— Ничего не хочу.

— Давай твой «Гравити Фолз» посмотрим. Или эти дебильные сериалы на тнт? Поржем с тупости актеров, а потом ты опять будешь себя актрисой представлять. Давай, Эльчонок, поднимайся, — трясет ее за ногу.

— Кис, сходи на какую-нибудь тусовку, трахни там кого-нибудь и оставь меня здесь депрессовать, — отмахивается. — Хочу просто полежать.

Любого другого человека Киса бы уже давно нахуй послал. Да он бы и Эльзу послал, если бы она в другом состоянии была. Но сейчас лишь продолжает трясти ее за ногу и пытается хотя бы выбесить ее.

— Мотя-я-я, не будь занудливой пиздой, тебе надо отвлечься, — хлопает ее по голени. — Давай потом будем вместе разлагаться? С пацанами, с Ритулей, если хочешь. А щас поделаем че-нибудь.

— Да отстань ты от меня, уебок надоедливый, — фыркает.

— О, узнаю Матвееву, — улыбается. — Ты тоже не айс, Эльчонок, — парень встает с дивана и тянется за ноутбуком. — Че будем смотреть?

— «Тысяча и один способ отвязаться от доебистого друга».

— Я ж щас порнуху включу, — предупреждает ее, но, не видя никаких движений с ее стороны, открывает Яндекс. — Та-а-к, ты что предпочитаешь? Громкое, тихое, молодые, зрелые, лесби, мжм, жмж? Или...

— Я предпочитаю не смотреть порно, — закатывает глаза и переворачивается на спину.

— С посторонними предметами, подборки секса из фильмов, — тем временем продолжает Кислов.

Эльза протягивает ногу и захлопывает ею крышку ноутбука. Довольный Киса на нее смотрит и улыбается хитро.

— Так че, может, тогда уж «Пункт назначения»? — вновь предлагает он.

— Включай уже, — закатывает глаза вновь.

Кислов не знает, поступает ли он правильно, отвлекая ее такими глупостями, но очень надеется, что ей станет лучше. Отвести мысли от плохого ведь нужно? Вот он и поможет ей с этим.

Найдя первую часть, включает ее и раздвигает диван, чтобы двоим поместиться удобно было. Парень ставит ноутбук на свои колени и поворачивает его к Эле, чтобы ей было все видно.

Но не все так просто, фильм Матвеева не смотрит. Куда-то сквозь экран глядит. С тяжелым вздохом Киса захлопывает крышку ноутбука, из-за чего Эльза вздрагивает. Ваня тем временем сползает чуть пониже, полностью ложась на диван. Кладет руки за голову и со вздохом произносит:

— Говори давай.

— Что? — хмурится.

— Просто говори все, о чем думаешь сейчас. Будем вместе думать, — поворачивает к ней голову и в ожидании смотрит.

А Эльза и не знает, что ему сказать. Она думает обо всем. О том, что после вчерашней истерики как-то слишком пусто на душе. О том, что в скором времени ее ждет переезд, ведь она сирота по факту. О том, что похороны уже совсем скоро, а она смерть отца еще не осознала. Все мысли крутятся около одной ситуации, но разветвляются в совершенно разные русла. И что ей сказать в таком случае?

Вчера Эле было больно, словно физически эту боль ощущала, а сейчас так пусто... Будто она сегодня вернется домой и снова застанет отца за просмотром какой-то спортивной передачи. Спросит у него что-то о ней, угостится пивом и чипсами, а потом, так и не поняв ничего, уйдет к себе в комнату.

Они не породнились с отцом за такое время, нет. Но все шло к этому, и Эле это нравилось. Нравилось ощущать себя любимой в семье, но сейчас все оборвалось, а Эльза даже до конца насладиться не успела.

Ей хотелось, чтобы он пришел на ее выпускной. Чтобы посмотрел, с каким счастливым лицом она заберет аттестат, а потом узнает, что она жутко напилась прямо на церемонии вручения. Но не отругает за это, лишь посмеется с ее глупости.

У Федора была отличная способность располагать к себе людей. Наверное, именно поэтому Эля на него не злилась совсем, а отпустила все старые обиды и начала жить новой жизнью.

— Ты че зависла? — толкает ее в бок.

— Да так... Кис, а вот че бы ты делал, если бы кто-то из близких умер, а ты бы ничего не чувствовал? Пустота. Вот не принял еще и все. Хоть убей, пытаешься раскопать в себе вчерашнюю боль, а нихера.

Кислов задумывается совсем ненадолго, а потом отвечает:

— Радовался бы, наверное, — пожимает плечами. — Не ощущать боль — это приятно. Стыдно, наверное, но приятно. Ебаный камень на душе нихуя жизнь не облегчает, поэтому лучше уж ничего не чувствовать.

— Ненавижу жизнь, я уже говорила? — со вздохом ложится рядом с ним.

— Говорила, — кивает. — А вчера на тусовке ты кричала, что любишь жизнь и обожаешь этот мир. Пиздец в жизни все непредсказуемо, да? Я хуею.

Матвеева устало кивает и прикрывает глаза.

— Прорвемся, Эльчонок, — притягивает ее к себе и крепко обнимает. — Хуйня случается, ты только не дай ей загубить себя.

— Мне становится страшно, когда ты включаешь философа, — усмехается.

— Да пошла ты нахуй, — смешно фыркает и поворачивает ее в себе, за подбородок двумя пальцами ухватив.

Эльза приоткрывает рот и внимательно в его глаза смотрит. Киса ухмыляется и облизывает губы, свой взгляд чуть ниже опуская и рассматривая ранки, которые вновь планирует потревожить. Медленно наклоняется к ней, а Эля глаза прикрывает.

Но дверь в спальню Вани приоткрывается, и в проходе виднеется его мама. Эльза тут же сидячее положение принимает, руки парня с себя скидывая. Лариса чуть удивленно смотрит на пару и неловко поджимает губы.

— Блин, мам, ты не вовремя, — недовольно стонет Кислов.

— Здравствуйте, теть Ларис... — неловко кивает ей Эля.

— Привет, — улыбается женщина. — Эльза, там к тебе пришли..

— Кто? — хмурится Ваня и сразу же садится на диване.

— Женщина незнакомая, — Лариса выходит из спальни, оставляя подростков наедине.

Матвеева на вопросительный взгляд Кисы лишь пожимает плечами. Оба встают с дивана и идут в коридор, желая узнать, кто же их нежданный гость.

Первое, что видит Киса — светлые кудрявые волосы у женщины. Она, увидев Эльзу, улыбается и сжимает пояс своей сумки.

— Привет, доченька...