личное исключение

Трек из части: Три дня дождя — сегодня

Киса всегда думал, что похожих на Элю людей нет. Ее кудри казались чем-то особенным, неповторимым, поэтому увидеть человека, которого словно скопировали с Эли и немного состарили, было даже жутко. Эта женщина буквально Эльза в будущем.

Кудри у нее такие же светлые, только чуть более крупные. Форма лица, вздернутый нос, цвет глаз — все как у Эльзы. Женщина стояла на пороге и сжимала ручки своей сумки, нервно поправляя воротник длинной шубы. Киса бы присвистнул в другой ситуации, ведь шубка эта даже дороже выглядит, чем у матери Анжелки.

Он медленно взгляд на Элю переводит, а та странным взглядом на женщину смотрит. В нем нет той пустоты, боли, ненависти. Это просто какой-то особый странный взгляд. Киса не знает, что сейчас внутри у Эльзы, но догадывается, что там все настолько хуево, что ни один поэт правильно не опишет.

У нее убили отца, она осталась одна, а тут еще и мать вернулась, которую Эля всей душой ненавидит. Матвеева всегда говорила парням, что если увидит эту женщину, то обольет ее лицо кислотой. Эльза не могла найти объяснение, которое бы полностью оправдало мать за то, что она кинула своего ребенка на произвол судьбы.

А Виктория в этот момент удивленно Элю разглядывает. Потом поднимает руку и касается своих кудрявых прядей, очевидно, сравнивая свои волосы с Элиными. В коридоре воцаряется такая тишина, что Кисе аж вздохнуть страшно. Кажется, лишний шорох — тут все вспыхнет. Но тишину эту решает нарушить Эльза.

— Ты? — глухо спрашивает она.

— Элечка.. — не очень-то и искренне произносит Виктория, из-за чего Киса чуть вперед выходит, закрывая собой Эльзу.

Женщина на парня взгляд переводит. Смотрит на него с легкой усмешкой.

— Вы как узнали, что она тут? — хмурится Кислов, а Эля сильно сжимает его локоть, пытаясь в себя прийти.

— Ваш участковый.. направил меня сюда, — вновь давит улыбку. — Элечка, солнышко мое маленькое, мне так жаль, я... — она пытается ближе подойти, но Киса этого сделать не дает. — Парень.. — как-то предупреждающе произносит она.

— На пороге стойте, — кивает на зеленый коврик у двери.

— А я не заслуживаю с дочерью обняться? — хмыкает она, но к двери отходит.

Слишком уж Киса опасно сейчас выглядит. Не хочет она с ним спорить, ведь видит, что парень с каждой ее репликой злее становится.

— Вы даже видеть ее не заслуживаете, — Ваня облизывает нижний ряд зубов. — Хер на нее забили, а сейчас «привет, доченька»?

— А ты кто, прости, такой? — усмехается женщина, плечи расправляя.

Нет, Вик, тут так делать не стоит. В этой квартире главный Киса. Даже не его мать. Мужчина в этой семье Киса, поэтому и территория это его.

— А я тот, кто успокаивал вашу дочь, когда ее мать-мразота кинула. Забавно получается, да? Можно свалить на несколько лет, а потом явиться к дочери, словно ничего и не было.

— За словами следи, — шикает она и вновь проходит вперед, подходя к Кисе.

— Что здесь происходит? — Лариса тоже появляется в коридоре и становится рядом с сыном.

Она сразу поняла, что пришла мама Эльзы, ведь до ее побега была с ней знакома. Да и внешне они сильно похожи, поэтому ошибки возникнуть не могло. Лариса переступила через себя, даже позвала Элю, чтобы она поговорила с матерью, но своего сына она трогать не позволит. Поэтому хватает запястье Виктории, когда та начинает Ване указательным пальцем грозить.

— Ты че забыла тут, сука Московская? — приходит в себя Эльза и шипит, весь свой яд в этот вопрос вкладывая.

Кислова удивленно так на Элю смотрит — никогда еще не слышала, чтобы Матвеева материлась. Но ничего ей не говорит, Эльза тут рвать и метать должна, а не простыми матами мать крыть. А вот Виктории ее тон не нравится, поэтому она спешит его поправить:

— Эльзушка, следи за языком, — старается смягчить и свой тон, но по женщине видно, что она злится.

— «Эльзушка»? Ты с какой, блять, сказки вылезла? — Эля дергает Кису за локоть, за который его держала, и выходит вперед. — Ты где все время была? В Москве? Так хрена ли ты сюда-то вернулась?!

— Эльза, давай поговорим наедине..

— А че так? М? Кисловы мне породнее тебя-то будут. Да твою мать, мне даже гребаная Бабич будет роднее! Ты свалила, а сейчас заявляешься со словами «привет, доченька»? Да как у тебя язык поворачивается так меня называть? Я твоей дочерью перестала быть в тот же момент, когда ты порог нашей квартиры в последний раз перешагнула. Я не знаю, на кой хрен ты тут нужна, но тебе тут не рады. Вообще никто. Вали в столицу, продолжай там понты свои разбрасывать, а отсюда сваливай. У нас городок и без тебя херовый, а с тобой так вообще пиздец.

— Вполне ожидаемая реакция, — кивает женщина. — Но давай поговорим более спокойно?

— Спокойно? Нахуй отсюда вышла и забыла адрес Кисловых. Адрес моей квартиры можешь даже не вспоминать. Увижу тебя на пороге нашей с отцом квартиры — отправишься вслед за ним, уяснила?

Виктория, кажется, была настроена на другой исход встречи. На лице ее отображается какое-то разочарование, но Эле плевать. Ей не хочется угождать этой женщине. Ее хочется только нахуй послать да пожелать заблудиться по пути.

Внутри у Матвеевой такой гнев поднимается, что хочется рядом стоящую вазу в мать кинуть, но жаль имущество Ларисы портить. Поэтому Эльза лишь взглядом женщину убивает.

— Эльза, по-моему, попросила тебя выйти, — хмурится Кислова. — Дверь позади. Вперед.

— Пошла отсюда! — вскрикивает Киса и обходит женщину, открывая дверь. — Шевели копытцами.

Бывшая Матвеева от возмущения задыхается буквально, но, кинув раздраженный взгляд на дочь, выходит из квартиры, передергивая плечами. Киса дверь захлопывает и закрывает на замок. Эльза же словно под водой находится, выпученными глазами на дверь глядит, а сердце колотится с бешеной скоростью. Ваня ее разворачивает и в комнату свою направляет, за плечи придерживая.

Лариса вновь на кухню уходит, понимая, что сейчас детям мешать не нужно. Ваня сам ее успокоит, она это знает.

— Так, сядь, — усаживает ее на диван. — И че, дальше че с этой мымрой делать?

— Прикинь, отца лишилась, зато мать получила, — усмехается она. — Пиздец двадцать второй год начался. Я в ахуе, Кис. Мы же еще недавно просто бухали на базе, варили байк Хэнка и на гитаре лабали. Как я до такого-то докатилась?

— Эльчонок, я сам ниче не понимаю. Нашли приключения на яйца.

— Я нормально себя чувствую, если ты волнуешься. Ее приезд был ожидаем, просто.. то, как она легко сказала это ебаное «доченька» меня из колеи выбило. Я понимала, что она не очень адекватная, но чтоб настолько... Да у нее же ненависть чистая в глазах плескалась, какая я ей доченька?

— Может, косячок выкурим? — предлагает Кислов. — Расслабимся, хоть поржем с этой ситуации.

— У тебя же мама дома.

— А мы с тобой на балконе закроемся. Возьми толстовку из шкафа, чтоб не замерзнуть.

***

Эльза любила фильмы ужасов. Любые. Мерзкие, со скримерами, с пугающей атмосферой, с монстрами, про болезни — вообще все. Она нормально относилась к убийствам, пыткам, смерти, мучениям, но это только в фильме. В жизни она дико боялась всего этого. Она даже на похоронах всего раз была, ей этого хватило, чтобы начать панически бояться таких мероприятий.

Но сейчас уклоняться от этого нельзя. Это напрямую связано с ее отцом, поэтому Эльза не имеет никакого права не прийти. Это будет нечестно по отношению к нему.

Вчера вечером Матвеева вернулась в свою квартиру. Родные стены впервые казались такими не живыми, холодными и страшными. Не было прежнего уюта. Словно со смертью отца все ушло, не оставив после себя ничего.

Забавно, ведь раньше Эле казалось, что уют в этой квартире создает она сама. Оказывается, не одна она.

Эту ночь с девушкой провела Рита. Елизарова сама тряслась от страха, но находилась рядом с подругой. Они просто закрылись в спальне Эли и не выходили оттуда до самого утра.

Сейчас же Эльза сидит за своим туалетным столиком, смотрит на себя в зеркало и наблюдает за тем, как Рита собирает ее волосы в высокий хвост. На Эле обтягивающий черный комбинезон и такого же цвета пиджак. А на Рите черное платье.

Сегодня день прощания и похорон. Гриша и Лариса организовали все по высшему классу. Арендовали кафе, в котором есть зал для прощания, нашли машину, которая отвезет гроб на кладбище, при этом совершенно не таская по всем этим делам Эльзу.

— Готово.. — тихо произносит Рита и гладит Элю по плечам, смотря на нее в зеркало. — Ты очень сильная, солнышко. Помни, что я всегда рядом, хорошо?

— Конечно, — кивает Эльза.

Сегодня она не плакала. Отец не любил ее слезы, она это помнит, поэтому сдерживает все порывы, которых почему-то очень много.

— Так, вы че, готовы? — в комнату заходит Гена, поправляя куртку на своих плечах.

Гена, как только узнал о случившемся, забил на свое состояние и примчался к Эле. Они долго просто разговаривали, а Зуев не переставал обнимать подругу. Тогда Эльза и разревелась, как тогда у дома. Плакала ему в грудь, а ей от этого становилось лучше.

Сейчас же он должен отвезти всех в кафе, поэтому и заехал за девушками.

— Да, — кивает Рита. — Готовы же? — спрашивает у подруги.

— Готовы, — Эльза встает со стула. — А парни? Они где?

— Киса и Хэнк уже там, Мел с Анжелкой идет.

— Ну все тогда, и мы едем, — Рита быстро из спальни выходит, а Эльза морщится.

Этот любовный треугольник начинает надоедать. Если Эле хватит сегодня сил, она точно ударит Меленина об стол, ну или хотя бы Кису на него попытается натравить.

Быстро проверив сумку, которую Эльза берет с собой, она надевает куртку и закрывает квартиру на ключ. Рита уже около машины нервно курит, но у Матвеевой сейчас нет сил говорить про Анжелу и Егора, поэтому она лишь обнимает ее и садится в машину.

До кафе они добираются быстро, и от этого у кудрявой сердце из груди выпрыгивает. Не хочет она видеть этот гроб, не хочет слова прощания говорить. Слишком много нагрузки на нее, Эля не выдерживает.

Около дверей уже стоят Хэнк и Киса. Переговариваются о чем-то, но когда замечают машину Гены, идут навстречу.

На Боре черная рубашка и брюки, а на Кисе свитер и какие-то черные джинсы. Эля любит черный цвет, но сейчас он как-то слишком действует на нервы.

Хенкин сразу же заключает в объятия подругу, а Киса с Геной здоровается. Поглаживает Элю по плечу и сует руки в карманы джинсов.

— Практически все уже тут, — шмыгает носом Кислов. — Но прощальный зал еще не открыли, тебя, Эльчонок, ждут. Мол, самая близкая ты, без тебя нельзя.

Эльза тяжело вздыхает, но кивает. Хочется закурить, но это она сделает позже. Сейчас же она просто скользит взглядом по парковке и замечает большой белый Ленд Крузер. Морщится, понимая, чей он.

— Эта уже тут? — знает ответ, но удостовериться хочет.

— Тут, — кивает Хэнк. — Делает вид, что, сука, тут все благодаря ей устроено. К гостям подходит, че-то мусолит про то, что очень благодарна им за то, что они пришли проводить ее мужа в последний путь.

— У меня к вам просьба, — говорит Эльза. — Вы придерживайте меня, если че. Я ж не сдержусь и уебу ее чем-нибудь, а нам сегодня новая смерть не нужна.

— Да может мы просто ее сплавим куда-нибудь, а? — предлагает Гена, закуривая.

— Она единственный опекун Эли, — качает головой Боря. — Если не она, то дорога в детский дом открыта.

— Мне че, с ней жить? — отстраняется кудрявая. — Пускай она в Москву валит. Мне до восемнадцатилетия несколько месяцев еще.

— Полгода, Элюх, — Зуев не докуривает и выкидывает целую сигарету, морщась. — Все, пойдем уже, а. Время подходит, скоро на кладбище двигать.

Матвеева сглатывает и с огромной тяжестью на душе поворачивается ко входу в кафе. С одной стороны ее за руку берет Рита, а с другой Ваня. Он ее пальчики тонкие сильно сжимает, этой приятной болью в реальность возвращая. Эльза себе кивает и быстрым шагом идет в кафе.

Первое, что она видит — большой стол с огромным количеством еды. Около этого стола кружит Кислова и все проверяет на наличие. Люди небольшими кучками сбились в компании, тихо переговариваясь между собой. Все в черном, это напрягает.

Эльза замечает, что ее мать бегает туда-сюда, делая вид, что она занимается полезным делом. Но главенствует тут только Лариса, Виктория ничего полезного не сделала. Она, кстати, замечает дочь. Что-то говорит Хенкину-старшему и идет в ее сторону.

— Эльзушка, ну наконец-то! Мне почему-то не разрешали без тебя прощальный зал открыть. Почему ты так долго не приезжала?

— Слышь, мамуля, в сторону сквозни, — Киса отодвигает женщину и ведет Эльзу к своей матери. — Ма, че делать дальше? Просто этот зал открыть?

— Привет, Эльза, — Лариса грустно улыбается, смотря на девушку, а та ей просто кивает. — Тебе нужно первой войти в этот зал. Сначала там должны посидеть самые близкие. У Федора это только ты.

— Я? Одна? — испуганно глаза раскрывает. — А Светлана? Светлана не пришла?

— Пришла, — хмурится Лариса. — Но почему она должна заходить с тобой?

В этот момент к компании подходит невысокая светленькая женщина. Ее глаза красные и припухшие, а губы она прикрывает черным платком. На ней облегающее черное платье, которое показывает ее красивые формы. Голос ее дрожит, когда она обращается к Эльзе.

— Здравствуй, — говорит она очень-очень тихо.

— Здравствуйте, — при виде ее Эля почему-то сама разреветься хочет. — Папа не любил слезы.

— Я знаю, — кивает и чуть стыдливо глаза опускает. — Но а как тут не плакать?

Эльза кивает, а женщина вновь всхлипывает. Матвеева руки друзей отпускает и к ней шаг делает, в объятия заключая. Светлана, словно ухватившись за спасательный круг, крепко прижимается к девушке и плачет ей в плечо. Сама Эля старается не плакать. Она пообещала себе, что разревется дома, но не тут.

— Я чего-то не знаю? — шепчет на ухо Лариса сыну.

— Она войдет с Эльзой, это два родных ему человека, — коротко отвечает он.

Матвеева мягко гладит женщину по спине, стараясь хоть как-то успокоить ее. Она не знает, получается ли у нее это, но Светлана отстраняется и смотрит на девушку.

— Ты очень на него похожа.. — шепчет она, а ее нижняя губа чуть дрожит. — Ты прекрасная девочка, Эльза.

Эля не знает, что сказать, поэтому молча кивает. Кажется, для нее это становится привычным стилем общения.

Кислова мягко поторапливает их и провожает к прощальному залу. Войти первыми туда предстоит Эле и Свете, но остальные будут стоять у входа и смогут прекрасно слышать их речи, а уже потом им будет позволено войти.

Когда Матвеева собирается войти в зал, чувствует легкий поцелуй на щеке от Риты, мягкое похлопывание по плечу от Гены, сочувственный взгляд Мела, слова поддержки от Бори и теплую руку Кисы на пояснице. Он что-то вычерчивал там пальцами, но это движение почему-то успокоило больше всего.

Двери открываются, и Эльза видит гроб. Красный и бархатный — он слишком выделяется здесь своим видом. По кругу расставлены скамейки, на которые и должны сесть люди, но у гроба стоит отдельная скамья.

Сам гроб закрыт, но обычно прощание проходит с открытым. Не в этом случае, ведь раны Федора решили не показывать, чтобы лишний раз никому не стало хуже.

Эльза и Светлана медленно подходят к гробу, а уже около него кудрявая слышит возглас матери.

— Почему меня туда не пропускают?! — кричит она и сквозь толпу протиснуться пытается.

Гена перехватывает ее в последний момент. Отводит в сторону, пока она его по спине колотит.

— Женщина, успокойтесь, пожалуйста, — он старается быть вежливей, ведь это все-таки мать Эльзы.

— Да кто ты вообще такой, чтоб меня трогать?!

— Слышь, мамаша, успокойся, — шипит Киса и приближается к ним ближе. — Варежку захлопнула, пока я тебе не помог. Заткнулась и очереди ждешь, уяснила, фифа Московская? — хочется плюнуть ей под ноги, но останавливает лишь то, что они в помещении.

Парни возвращаются в первый ряд, чтобы Эльза, если что, видела их и находила поддержку. А Эле поддержка нужна. Она чувствует, что вот-вот в обморок грохнется. Но, продолжая держать лицо, присаживается на скамейку и ком в горле пытается проглотить.

— Я очень скучаю, Федь.. — тихо говорит Светлана, но все слышат ее слова, ведь эхо разносит их по комнате. — Я не понимаю, почему ты просто не дождался меня? Зачем же ты пригласил их? Все же могло быть по-другому... — женщина начинает плакать, а у Эли паника какая-то начинается.

Дышать трудно, а сглотнуть просто невозможно. Она испуганно глаза раскрывает и в панике резко оглядывается. Натыкается взглядом на Кису и губу сильно прикусывает. Ваня, видя ее состояние, легонько улыбается и кивает.

— Я рядом... — шепчет одними губами он, но она читает все по ним.

И это помогает. Мысль о том, что он рядом, правда помогает.

Эльза вновь поворачивается к гробу и кладет руку на крышку, чуть сжимая пальцами красный бархат.

— Привет, пап.. — глухо произносит она. — Прикинь, а тебя реально больше нет, — как-то странно усмехается, а в глазах скапливаются слезы. — Тебя нет всего три дня, а я ужасно соскучилась. Не могу поверить, что вся моя жизнь пройдет без тебя. Мы больше с тобой не посмотрим футбол вместе... ты больше мне не объяснишь, за какую команду надо болеть... А я больше никогда не приготовлю тебе твои любимые наггетсы, специально их пересолив, чтобы ты ворчал, но послушно ел их. Я буду скучать, — шумно сглатывает и шмыгает. — Ты был просто отвратительным отцом... — каждый слушал ее монолог с какой-то болью в груди, ведь ее голос передавал все чувства, которые она испытывает. — Но я никогда не ненавидела тебя. Я любила тебя.. любила и ждала, что ты тоже полюбишь меня. И ты полюбил. Полюбил и сразу покинул меня. Это нечестно, понимаешь? — голос ее с каждым разом все тоньше и тоньше становится из-за подступающих рыданий. — Я хочу приходить домой со школы и видеть тебя в гостиной. Видеть, что ты живой, что ты можешь в любой момент обнять меня. Давай я завтра проснусь, а ты будешь жив? М? Давай? — слезы срываются с глаз, а она шмыгает. — Ты приготовишь мне глазунью, высыплешь туда всю солонку соли и будешь смеяться с моего лица. Тогда я сказала, что если ты еще раз так сделаешь, то я обижусь. Я не обижусь, пап, — сильно мотает головой в стороны. — Я не обижусь, папуль... Я вместе с тобой посмеюсь, — плакать начинает чуть громче. — А помнишь, как мы с тобой елку украшали? Или как мы готовили макароны, а ты решил слить воду без дуршлага, и весь наш ужин оказался в унитазе? За этот месяц ты стал настоящим отцом... Хорошим, таким, каким я тебя всегда и представляла. Я жалею, что этот месяц я не полностью уделила тебе, — ее плечи трясутся от мелких рыданий, а слова уже сложно разобрать. — В Новый год я сказала тебе, что ты не заслуживаешь признания в любви. Знай, что я просто наглая лгунья. Ты заслужил все в этом мире. Я люблю тебя, пап, прости меня... — Эльза вскакивает с лавочки и бегом несется прочь из зала.

Расталкивает людей и бежит в туалет, где закрывает дверь и сползает по стене, рыдая и зажимая сильно рот руками. Почти сразу же ручка двери начинает дергаться, а также слышатся удары.

— Эльза! — слышит голос Мела. — Эльза, открой.

— Эль, пожалуйста! — Рита плачет, Эля это слышит.

— Кис, не дергай так сильно, — это голос Бори.

— Да я щас к хуям эту дверь вынесу! — Кислов психует и пинает дверь. — Эльчонок, маленькая моя, открой дверь... Иначе я, блять, разнесу эту блядскую забегаловку! М? Откроешь? Эля? Эль, ты меня слышишь? Эльза, твою мать! — он начинает сильнее колотить дверь.

Эля понимает, что он выбьет эту дверь — это ведь Киса. Аккуратно поднимается и идет к ней, в один щелчок отпирая замок. Дверь тут же распахивается, а на Элю налетает Кислов, который зацеловывать ее лицо начинает мелкими поцелуями.

— Сука, я чуть в штаны не наложил, — он сильно сжимает ее волосы и к себе прижимает. — Никогда, блять, так не делай. Никогда не закрывай ублюдские двери между нами.

Рита, понимая, что сейчас Кислов от Эли не отойдет, мягко выпроваживает парней и закрывает дверь, оставляя подругу и Ваню в женском туалете.

— Я думал, что ты опять, — он хмурится, и кидает взгляд на ее запястье, где находился небольшой шрам.

Тот гребаный восьмой класс, когда Эля попыталась вскрыть вены, никак не выходит из его головы. Тогда это было из-за отца, поэтому и тут он подумал, что Эльза просто не выдерживает.

— Так трудно осознавать, что его больше нет. Нет по чьей-то вине, — она прикрывает глаза, а он стирает слезы с ее щек.

— Эльчонок.. просто пообещай мне, что ты будешь идти дальше. Несмотря на все это, будешь идти дальше. Рядом со мной.

— Рука об руку? — усмехается она и чуточку улыбается.

— Рука об руку, — он говорит это с несвойственной ему серьезностью. — Я, блять, тебя воскрешу и дам пизды, если ты че-то такое учудишь.

— Да не собиралась я... — закатывает глаза, но его этот жест не убеждает. — Обещаю, Кис. Ничего с собой не сделаю и продолжу трепать вам с парнями нервы.

— Уже лучше, — он чуть расслабляется — это она видит по его опустившимся плечам. — Пойдем.

Кислов берет ее за руку и выводит из туалета.

Люди, видя Эльзу, смотрят на нее с жалостью. От этого Эльзе противно очень, из-за чего она руку Кисы сильнее сжимает. Он хочет ее провести к столу, чтобы воды налить, но им преграждает путь семья Кудиновых. Глава семейства выходит вперед и поджимает губы, приглаживая идеально уложенные волосы.

— Эльза, прими наши глубочайшие соболезнования. Твой отец был хорошим человеком, — он кивает ей, а его жена крепко обнимает Элю.

От женщины сильно пахнет алкоголем, но Матвеева не подает виду и легонько похлопывает ее по спине.

— Держись, девочка моя, — легко касается накрашенными губами ее щеки и отстраняется.

Ильюша немного мнется, поглядывая на Кису, но потом все же обнимает Эльзу. Его объятия Эля принимает более охотно.

— Соболезную, Эль...

— Спасибо, Ильюх, — сжимает напоследок его пиджак и отстраняется.

Рауль подходит ближе к Эльзе, но тут Киса ее на себя тянет, заставляя отойти от Кудинова. Ваня на него с таким призрением смотрит, что Кудинов аж усмехается.

— А мне обнимашки сегодня не положены? — спрашивает Рауль и смотрит на Эльзу.

— Пойдем, Эльчонок, — Киса обнимает девушку за плечи и отводит от Кудиновых.

Он бы сказал несколько ласковых Раулю, но вот только около него Эля, которая все еще не отошла от своих слез. Можно было бы, конечно, оставить ее на Риту, но все друзья в прощальном зале сидят.

Киса усаживает подругу на стул и наливает воду в стакан, впихивая ей его в руки. А сам в это время взглядом по гостям скользит.

— Не оборачивайся, — просит ее, но Эля сразу же оборачивается. — Эльчонок, бля..

Матвеева сразу же жалеет, что повернулась. Около бара стоит ее мать со своим мужем. Они просто целуются, когда люди прощаются с дорогим им человеком. Эльза с громким стуком стакан на стол ставит и поднимается, буквально подлетая к Виктории.

— Вы че, в край охерели? — рычит Матвеева. — Ты приехала сюда, а тут еще и он?! Да вы вообще башкой поехали? Пошли вон отсюда.

— В чем проблема? — удивленно хлопает глазами Виктория. — Познакомься, это Марк, мой...

— Да мне насрать! — выкрикивает Эльза, а на крик ее люди оборачиваются. — Отец вас обоих ненавидел, поэтому валите.

К Эле подходят парни, сзади нее становясь. Виктория недовольный взгляд за спину дочери бросает и цокает.

— Могла найти себе компанию получше.

— Эта компания мне семьей стала, а ты? М? Ты мне никто. Так, женщина, которая меня родила, а больше у тебя со мной никакой связи-то и нет. Поэтому вали, пока я тебе не помогла. Поверь, за семнадцать лет я научилась драться. Да так, чтобы потом даже макияж не пришлось поправлять.

— Эльза, давай все обсудим, — Марк касается локтя Эли, но его руку перехватывает Гена.

— К девушке не прикасаемся, — Зуев сильно сжимает ее и скидывает с локтя Эльзы.

— Вам лучше уйти, — Боря обращается конкретно к Марку. — Если Виктория Олеговна связана как-то с Элей, то вы нет.

— Он мой муж! — восклицает Виктория.

— Я клянусь, если ты не перестанешь визжать, на одного трупа в этом помещении станет больше, — рычит Матвеева и хочет двинуться на мать, но Киса легким движением прижимает ее к себе, плотным кольцом обхватывая талию. — Уходи. И чтобы на кладбище я тебя тоже не видела. Не доводи до греха, во мне некому было воспитать терпение.

Виктории ничего не остается, кроме того как уйти. Она кидает уничтожительный последний взгляд на компанию и скрывается за дверьми кафе.

Эльза выдыхается и прикрывает глаза.

— На кладбище ехать надо, — произносит Гена. — Уже захоронить через полчаса надо.

Матвеева кивает ему и берет себя в руки, решая для себя, что должна сама оповестить всех гостей о том, что нужно ехать на кладбище. Эльза обходит каждого и получает много слов поддержки, просто кивая на них.

Рита на этот раз едет уже не в Гениной машине, а с матерью. К Гене же садится вся компания.

Кладбище находится за городом, на хуторе. Федора решили похоронить рядом с его матерью, поэтому Эле удается взглянуть на фотографию бабушки, высеченную на камне, пока гроб опускают в землю. Смотреть на это тяжело. Почему-то только сейчас приходит осознание того, что ничего уже не вернуть. Безысходность. Снова она.

Эльза берет в руки горсть земли, ощущая, что грязь забивается под ногти, и бросает ее в яму, слыша стук, отраженный от крышки гроба. Отряхивает руки вытирает их об протянутый Хэнком платок.

Боря все это время стоит рядом с Элей, становясь для нее опорой. Мел, Гена и Киса где-то позади переговариваются о том, как сегодня лучше провести ночь; увезти куда-то Элю или остаться с ней в ее квартире?

Кто-то произносит слова прощания, но для Эльзы все проходит очень туманно. Она смотрит на фотографию отца и наблюдает за тем, как земля, закиданная могильщиками, сравнивается с нетронутой. Все. Теперь точно все.

Эля просит Хэнка отойти с ней, чтобы покурить, поэтому они первыми покидают территорию кладбища. Матвеева дрожащими руками достает пачку из сумки и сразу же сует одну сигарету в рот, сжимая ее губами.

Когда долгожданный никотин попадает в легкие, она с наслаждением прикрывает глаза.

— Как ты, Элюш? — спрашивает Хэнк, затягиваясь ее Чапманом.

— Более-менее, — кивает ему. — Щас как-то особо мысли о другом. Я даже, блять, думала о том, что теперь можно мяса в два раза меньше покупать, а молоком вообще не закупаться.

— Шок, — кивает Боря. — Это нормально. Мысли в другое русло ушли совершенно.

— Даже не знаю, плохо это или хорошо, — передергивает плечами. — Как жить-то? Вроде.. ниче и не поменяется.

— Не думай об этом, — он хмурится и тушит сигарету, выкидывая окурок. — Батя идет, затушись.

Матвеева сигарету выкидывает, придавливая ее носком грубых ботинок.

— Едем, — сухо говорит Константин Анатольевич и отходит от пары.

Эля и Боря переглядываются, а потом уходят к машине Гены.

Кудрявая не хочет возвращаться в это кафе, но приходится, ведь это все же правила. Уже там она усаживается по правую сторону от рамки с фотографией отца. Напротив садятся Гена и Мел, а рядом с Эльзой Рита, Хэнк и Киса. Рядом с Кисловым садится его мама и по большей части обслуживает всех.

Она же уходит к столу с алкоголем, разливая водку и вино по небольшим рюмкам. Помогает ей Хенкин-старший.

— А... — застывает Лариса. — Эльзе наливать? Она же подросток.. но потеря такая, — смотрит на Константина.

— В первую очередь она подросток, — качает он головой и открывает бутылку вина.

Лариса собирается что-то сказать, но к столу подходит Эля и берет бутылку водки в руки, откручивая пробку и отпивая сразу же. Хенкин и Кислова смотрят на нее шокировано.

— Матвеева, ты вообще оборзела? — спрашивает Константин Анатольевич.

— Я щас в таком состоянии, что легко вас послать могу, поэтому помолчите, пожалуйста, — ставит бутылку обратно. — Теть Ларис, прошу вас, налейте каждому из нас хотя бы по рюмке, для каждого же стресс, — смотрит на женщину и возвращается за стол, сразу же начиная есть салат, который ей положила Рита.

— Сука, ненавижу скопление людей, — фыркает Кислов, отрывая маленькие кусочки от хлеба и кидая их в тарелку.

— Поддерживаю, — кивает Гена.

— Мы можем валить после того, как я скажу свои слова? — спрашивает Эля.

— Можем, — кивает Хэнк.

Лариса разносит рюмки и ставит их перед подростками. Киса удивленно на мать взирает, но та ему просто кивает. Эльза рюмку поднимает и встает с места.

— Папа был.. тяжелым человеком, — начинает она. — Но все мы его любили. Кто-то больше, кто-то меньше, но каждый любил его по-своему. Возможно, я получила слишком мало его любви, но даже этого мне было достаточно. Земля тебе пухом, папуль. Надеюсь, свидимся не скоро, — резко выдыхает и залпом выпивает рюмку.

Все повторяют ее движение, а Эльза цепляет ноготками корейскую морковь и закидывает ее в рот. Огибает стол и наклоняется к матери Кисы.

— Теть Ларис, мы с ребятами поедем ко мне, тяжело слишком. Я же больше не нужна? С Гришей я рассчиталась.

— Я все сделаю, Элюш, — кивает ей и обнимает девушку. — Держись, солнышко, ты сильная, справишься.

— Конечно, — поджимает губы и отходит к друзьям, которые уже ушли к гардеробной.

Матвеева надевает куртку и выходит на улицу. Хочется закурить, но сильнее всего хочется домой, поэтому она переносит перекур.

Рита тоже решила поехать с ребятами, поэтому Эльзе приходится сесть на колени Кисы, чтобы все вместились. Кислов всю дорогу сильно сжимал ее бедра, водя по ним руками, словно пытаясь держать ее в реальности и не давая уйти в свои мысли.

Гена паркует машину прямо под окнами, чтобы ночью можно было с балкона на нее смотреть. В квартиру они поднимаются в полной тишине, ведь подъезд ассоциируется со смертью, и как-то даже неловко говорить о чем-то.

Заполнив всю вешалку куртками, они сразу же проходят в комнату Эльзы. Рита уходит в ванную, чтобы смыть макияж и переодеться, а Эля открывает окно, доставая сигареты.

— Пиздецовый денек, — вздыхает Егор и падает на кровать. — Ты как, Элюх?

— Да пойдет, — отмахивается и затягивается. — Лучше, чем в первый день. Сейчас больше думаю о том, что придется одной жить, одной все вывозить.

— Мы всегда будем помогать, — Гена крутится на компьютерном кресле.

— Я знаю, — улыбается и выкидывает окурок, подходя к шкафу.

Достает оттуда шорты и майку, уходя в ванную, откуда выходит Елизарова. Девушки обмениваются улыбками и вновь расходятся.

Эля скидывает с себя комбинезон, выкидывая его в корзину для белья, и надевает домашнюю одежду. Быстро умывается и распускает хвост, массируя голову. Охлаждается холодной водой и возвращается в спальню.

Гена все также сидел на кресле, Хэнк лежал на пуфиках, а Рита и Мел лежали на кровати, листая какую-то книгу и посмеиваясь с картинок в ней. Киса же сидел на ковре около кровати и перебирал струны гитары.

Эля улыбается, когда узнает мелодию. Присаживается рядом и смотрит на Кислова, а тот тихо выругивается, струну путая.

— Скажи мне, что мы выживем... — хрипло начинает напевать Киса. — В этом безумном мире, подруга..

— Нам говорят, что нет проблем, — продолжает Эля, — и чтоб мы разлюбили друг друга.

— Ты так хорошо стоишь в самом сердце этой комнаты с полупустой бутылкой Бомбея..

— Я запомню только лишь то мгновение из памяти, в котором мы влюбились сильнее... — Матвеева взгляд на лицо Кисы переводит и тут же сталкивается с его карими глазами.

— Сегодня мы не списывались... — Ваня нарочно громко бьет по струнам, прекращая мелодию.

— Это очень красиво.. — вздыхает Рита.

— Кисуля, а ты давно у нас романтиком стал? — ухмыляется Гена.

— Пидорас, — Киса коварно улыбается и кидает подушку в Зуева.

От Гены прилетает ответная подушка, но попадает она в Эльзу, ведь Кислов за ней прячется. Эля уже хочет начать бой, но слышит звук уведомления на своем телефоне. Подходит и видит незнакомый номер.

+79246546789

Мы уезжаем в Москву через три дня. Мама.

Эльза
круто, нехерово вам добраться.

не брать

ты не поняла, ты уезжаешь с нами.