личное исключение

Эльза всегда советовала людям не воспринимать все близко к сердцу. Говорила, что стоит всегда быть менее эмоциональным. Так легче подстраиваться под ситуацию, находить выходы и решения. На своем примере показывала, что это и правда работает.

Но сейчас все правила, установленные в голове для таких ситуаций, рушатся. Паника переполняет, а страх медленно завладевает телом.

Эльза точно бы упала, когда отшатнулась от Хэнка, если бы Киса не придержал ее. Мел забрал из рук девушки коробку с подарком и взял телефон у Бори, перечитывая сообщение. Парни испуганно переглядывались, не зная, что делать и говорить. А что тут сказать?

Киса крепко смыкает руки на ее талии, придерживая и к себе прижимая в знак поддержки. Хэнк каким-то извиняющимся взглядом на нее смотрит, а Эля этого взгляда понять не может. Мел же не переставал перечитывать сообщение, словно пытался найти там что-то новое между строк.

— Эльчонок.. — шепчет девушке на ухо Ваня. — Эль?

— Там мой..папа.. — судорожно выдыхает она. — Мне надо туда, — говорит громче.

— Нет, Эль, — качает головой Хенкин. — Нет. Туда нас все равно не пустят, будем мешаться...

— Я должна быть там! — кричит она, а Кислов крепче ее к себе прижимает. — Там мой отец, Хэнк! И я не знаю, что с ним!

— Нас туда не пропустят... — настаивает Боря.

В глазах Эльзы стоят слезы. Она даже не замечает, как они так быстро скапливаются. Сжимает руки Кисы, которые обвивают ее талию, сильно впиваясь в них длинными ногтями. Кислов сжимает губы, но ничего не говорит, терпит.

— Там мой отец... — шепотом говорит она, поэтому слышит ее только Ваня. — Хэнк, узнай у отца, что там произошло...

— Узнай у бати, че там, — передает Киса Хэнку и крепче подхватывает ее, ведь ноги Эльзы подкашиваются.

На это Боря соглашается и забирает телефон у Мела, набирая отца. Мел убегает за Ритой, чтобы та помогла привести Элю в себя, а Киса усаживает девушку на диван, садясь перед ней на корточки. Поправляет взлохмаченные ею же волосы и кладет горячие ладони на голые колени. Эльза смотрит куда-то сквозь парня, совершенно не обращая внимание на их близость.

— Эльчонок, посмотри на меня, м? — гладит ее колени. — Да там по-любому все нормально. Веришь мне? Ты же всегда веришь мне, правда?

Она молчит, продолжая мысли разные в голове гонять. Киса пугается, когда видит, что по ее щекам слезы льются. Он никогда не становился свидетелем ее слез. Мог увидеть лишь то, как они высыхали, но такие моменты никогда не заставал. Что ж, это случилось, Эльза плачет прямо на его глазах. Только это совсем не то, что он когда-то желал увидеть. Смотреть на ее слезы невыносимо больно. Как ножом по сердцу.

— Эльчонок, блин, не нужно, — вытирает ее слезы и пытается в глаза заглянуть. — Не плачь, малыш...

— А вдруг с ним что-то случилось.. — всхлипывает и испуганный взгляд на Кису переводит. — Вдруг он...

— Не думай о таком, — вновь гладит ее колени. — Хочешь, на улицу выйдем?

— Я хочу к папе...

Сейчас образ Эльзы Матвеевой рушится. Сейчас она не веселая девчонка, сейчас она не сильная девушка, которая не позволит слезам выйти наружу. Сейчас она сломленный ребенок, который не знает, что с его отцом.

Эля возвращается в тот момент, когда они были дома, и вспоминает свои слова о том, что он еще не заслуживает ее признания в любви. Матвеева готова поклясться, что если с отцом все в порядке, то она завалит его этими признаниями. Будет тараторить их без умолку.

Кислов как-то пытается перетянуть внимание на себя, но кудрявой откровенно плевать. И даже когда испуганная Ритка буквально подлетает к подруге и кутает ее в объятия, Эльзе все равно. Она не хочет здесь быть. Ей нужно домой, убедиться, что с отцом все в порядке.

Друзья у Федора не были хорошими людьми; обыкновенные алкоголики, которые радовались Матвееву, ведь у того водились деньги. Поэтому Эля даже не удивлена, что что-то такое случилось именно в Новый год, когда у людей, которым повод и не нужен, появилась хорошая отговорка для того, чтобы накидаться вусмерть.

Но девушка очень надеется, что именно с отцом все в порядке. Пускай что-то случится с кем-то, кроме него. Пускай вообще все будут живы, но главное — отец.

— Она, блять, никак не реагирует, это ваще нормально? — Ваня тормошит подругу и смотрит на Риту, которая уже сама со своих щек бегущие слезы вытирает. — Хотя бы ты не реви! Я одну-то не знаю как успокоить.

— Батя не отвечает, — Хэнк присаживается около Кисы и аккуратно касается руки Эльзы. — Элюш?

— Не отвечает, — Киса ударяет подушку дивана совсем рядом с ногой Эли.

— Мне нужно туда, — всхлипывает кудрявая. — Я не прошу вас ехать со мной, просто вызовите мне гребаное такси! Киса, отдай мой телефон.

Кислов упрямо в глаза Эле смотрит, а Хэнк и Рита полностью свое внимание к Ване приковывают. По глазам Бори видно, что ловить там все равно нечего. Если и правда что-то случилось, подростков никто туда не пропустит.

Киса еще некоторое время молчит, а потом спрашивает:

— Ты правда хочешь туда поехать? — и после этого вопроса Эля задумывается.

Хочет ли она туда ехать? Нет, конечно! Внутри все разрывается от страха, ведь приехать и увидеть те страшные картинки, которые мозг уже нарисовал, она не готова. Ей хочется отмотать время назад и лежать в спальне на втором этаже, где Киса предлагал ей остаться. Ей хочется ощущать его губы на голой спине и искренне верить в то, что отец сейчас у Светланы прекрасно встречает свой Новый год, который принесет ему радость и счастье. Но несмотря на все это, она твердо отвечает:

— Да.

Кислов плотно сжимает зубы, начиная перегонять мысли в голове. Неправильно сейчас везти ее туда. Она маленькая девочка, которая не готова увидеть то, что она может увидеть. Но и отказывать ей неправильно. Там ее отец.

— Поехали, — кивает ей и помогает подняться, крепко придерживая за руки, ведь ноги держат ее слабо.

— Че? Кис! — Хэнк хватает друга за руку.

— Хенкалина, не беси! — рявкает Киса. — Че мне еще сделать? Закрыть ее, блять, в туалете, чтобы посидела и сама все додумала, без возможности сбежать? Она наша подруга, — Ваня отпускает Эльзу, когда Рита уводит ее надеть зимнюю обувь. — И мы должны ей помочь, потому что, прикинь, нахуй, друзья так поступают! И..

— Ее отец мертв, — глухо произносит Боря, а Киса застывает. — Батя взял трубку. Двадцать четыре ножевых.

Парни смотрят друг на друга, а в глазах у обоих страх панический. Эля не сможет, не выдержит. Киса прикрывает рот тыльной стороной ладони и невидящим взглядом в пол смотрит, на диван садясь. Трет лицо руками и в волосы зарывается, пряди больно оттягивая.

— Ее нельзя туда везти, Кис, — Хэнк садится рядом и поглядывает на Риту, которая что-то говорит Эльзе и попутно вытирает с ее щек размазавшуюся тушь.

— Че еще отец сказал? — бубнит в свои руки Киса.

— Драка в пьяном угаре. В подъезде вся хуйня произошла, поэтому соседи и услышали крики. Даже не на их этаже, на первом. Сука, Кис, че ей сказать-то? — Хенкин журнальный столик пинает, а все стаканчики, стоящие на нем, падают, выливая все содержимое на пол.

Киса не отвечает. Тут и нечего ответить. Сейчас в голове просто рой мыслей: «что сказать Эле?», «что делать теперь?», «где ей жить?», «как она одна будет?», «что сейчас, блять, делать?». Ваня сильно трет рукой правую щеку, да так трет, что на щеке красное пятно выступает.

— Ее надо отвезти туда, — хмурится, кивая, словно пытаясь самого себя убедить. — Она все равно узнает. Мы нихуя сделать не можем, понимаешь?!

— И че нам, просто привезти ее туда?! — в ответ вскрикивает Хенкин.

— Успокойтесь, — произносит появившийся рядом Мел. — Едем туда.

— У нее батя... — начинает Хэнк, но Егор его перебивает.

— Хэнк, я знаю, че у нее батя. Слышал. Там хотя бы есть Хенкин, он должен как-то сообщить это. Чем больше мы ее удерживаем, тем ей хуже становится.

— Ребят... — Рита подходит к парням и ведет за собой Эльзу, поглаживая ее по спине.

Сейчас Эля не плачет, пустым взглядом всех оглядывает, ноготь на указательном пальце грызя. Парням на нее смотреть больно. Ну не их это Эльза. Это кто-то другой. Пустой, напуганный, со стеклянными глазами.

— Элюш, — Боря встает с дивана и крепко обнимает девушку, целуя ее в макушку. — Пообещай, что ты всегда там будешь рядом с нами. Даже шага лишнего не сделаешь.

— Обещаю, — кивает, резко хмурясь. — Мы поедем?

— Поедем, — кивает Киса и достает из кармана штанов ключи от машины Гены. — Куртка твоя где?

— Я принесу, — Елизарова еще раз проводит по спине подруги и убегает в комнату, где они сегодня оставили верхнюю одежду.

Ребята на тусовке даже не подозревают, что у их знакомой такой переворот в жизни случился. Спокойно танцуют, пьют, веселятся. Эля им завидует, ей тоже хочется просто вливать в себя текилу и танцевать с друзьями, забываясь с Кисой и косячком на двоих. Но сейчас она может лишь сдавленно всхлипывать в грудь Хэнка, сильно сжимая его футболку.

— Эль, ты сильная, — Мел кладет руку ей на плечо. — И со всем справишься.

С чем она справится, она не понимает. Она уже не справляется, как же ей справляться дальше?

К компании подбегает Анжела, которая недоуменно смотрит на всех, останавливая взгляд на Матвеевой.

— А вы че здесь? — улыбается она, неловко поглядывая на парней. — Там все в бутылочку собираются играть, идете?

— Конечно, блять, мы идем! Бежим уже, — вскипает Киса и, резко вырвав Эльзу из рук Хенкина, уводит ее в коридор. — Бесит, сука, — сплевывает.

Рита, еле найдя нужные куртки во всей этой куче, выходит из комнаты, роняя куртку Кисы, которую он тут же поднимает и надевает. Елизарова отдает парням их куртки, свою сует Мелу и помогает Эльзе, поправляя ее кудри, чтобы не прищемить волосы замком. Одевается сама и крепко сжимает руки Эли, поддерживая.

Матвеева видит по Кисе, что он психует. Он взволнован, пинает по дороге садового гнома, а тот падает, опрокидывая из своей маленькой чаши окурки. Хенкин и Мел идут следом за Ритой и Элей, а сама Елизарова крепко держит подругу. Уже около машины Киса командует:

— Хэнк, Эльчонок, Елизарова, назад, — открывает дверь, чтобы Эльза и Рита в машину сели. — Мел на переднее, я в душе не ебу, как выехать с этой сраной частной территории.

Сюда дорогу целиком и полностью указывал Локонов, которого парни заставили говорить с ними по видеосвязи и направлять. Сейчас же навигатором будет выступать Мел, у которого память в тысячу раз лучше памяти Кисы.

Боря и Рита держали подругу за обе руки. Елизарова шептала ей на ухо что-то успокаивающее, говорила о том, что все точно хорошо и с отцом Эли все в порядке. Хэнку оставалось лишь зубы плотнее сжимать, иногда язык прикусывая, чтобы слова правдивые наружу не вырвались.

Матвеева, надо сказать, после слов Риты начала понемногу успокаиваться. Хотя бы начала полностью вслушиваться в разговоры и отвечать на вопросы.

— Эль, помнишь? Будешь рядом с нами, — напоминает Мел, смотря на нее в зеркало.

Эльза кивает и сильнее сжимает руку Риты.

— И не плачь больше, — шепчет Елизарова, вновь утирая ее щечку.

Вся рука Риты уже в тональном средстве Эльзы, которое она стирает все больше и больше.

Матвеева отпускает руки друзей и начинает крутить кольцо, подаренное отцом. Обводит ногтем камешек в виде сердечка и сильно прикусывает губу, открывая ранку, которые и так сегодня потревожил Киса. Кажется, что ночь, проведенная с ним, ей приснилась, ведь сейчас она совершенно в другой ситуации, которая выбивает из колеи.

Ваня, сильно сжимая руль, кидает взгляд в зеркало и хмуро смотрит на Эльзу. Она снова в каких-то мыслях.

— Начни говорить с ней, — прячет эту фразу за покашливанием, но Мел прекрасно все понимает.

— Эль, завтра нужно к Гендосу съездить, ты поедешь?

— М? — растерянно смотрит на него. — А.. да, конечно.

— Он тебе не говорил, как себя чувствует?

— Я звонила ему, но его отец поднял и сказал, что он спит, — прокашливается, стараясь дрожь в голосе унять.

— Предлагаю уехать к заливу, когда все уладится, — предлагает Егор. — Вы же хотели с Гендосом уехать за город, поедем все вместе, да?

— Будет круто, — кивает. — Рит, ты поедешь?

— Поедет, — отвечает Меленин. — Возьмем еды, коньки, сходим на каток.

— Я на коньках стою еле-еле, — хмыкает Боря. — Но ладно, будете все дружно ставить меня на ноги, когда буду падать.

Эльза грустновато усмехается и продолжает кольцо на пальце крутить. Рита что-то щебечет ей на ухо, а Кисе ее впервые заткнуть не хочется, ведь Матвеева иногда уголки губ выше приподнимает, стараясь улыбку изобразить. Все-таки Елизарова шикарная подруга, раз одним только своим трепом может Эле настроение поднять.

Когда Киса сворачивает на главную дорогу и видит поворот во двор подруги, сжимает руль сильнее. Сейчас она все узнает, и намек на улыбку исчезнет. Она будет плакать, он это знает. От этого сердце разрывается у каждого. Только Рита и Эльза искренне надеются, что сейчас они убедятся в том, что все в порядке.

Сильный шум слышится уже тогда, когда машина въезжает в арку, попадая во двор. Кислов паркует машину около детской площадки и обессиленно наблюдает за тем, как около скорой крутятся врачи, полицейские ходят туда-сюда, а Хенкин-старший стоит около соседей, записывая что-то в своей папке. Медицинская каталка стоит около крыльца, а на ней заполненный патологоанатомический мешок.

Слышится громкий всхлип. Слишком громкий для тишины, которая воцарилась в машине. Эльза прикрывает рот рукой и начинает рыдать. Громко, душераздирающе. Она сильно толкает Борю, прося выпустить ее, но парень лишь крепко обнимает ее, зажмуриваясь.

— Отпусти меня, отпусти! — громко кричит она, колотя его грудь.

Киса опускает голову, прикрывая глаза. Мел закрывает рот ладонью и смотрит в другое окно, стараясь отвести взгляд от каталки. А Рита начала тихо плакать, прикрыв лицо руками. Лишь один Хэнк сильно прижимал к себе Эльзу, сжимая ее кудри на затылке и стараясь своим «тише-тише» успокоить ее.

— Выпусти меня! Я должна убедиться, что это не он! — она кричит слишком громко, буквально визжит от безысходности.

Сопли забили нос, глаза щиплет от потекшей подводки, а слова прерываются затяжным иканием. Плачет Эльза, не скрывая своих слез, плачет громко, навзрыд.

— Отпусти меня, Хэнк, отпусти! Пожалуйста...

— Отпусти ее, — глухо произносит Мел.

Хенкин злой взгляд на друга кидает и прикрывает глаза, стараясь слезы свои подавить. Одной рукой прижимая к себе Элю, открывает дверь. Матвеева его вновь толкает, и тут Боря уже не удерживается — чуть ли из машины не выпадает. Все сразу же машину покидают, ведь нельзя кудрявую одну в таком состоянии даже на пять шагов от себя отпускать.

Матвеева, громко рыдая, отталкивает Хэнка, который пытается ее вновь к себе прижать, и, поскальзываясь на маленькой льдинке, бежит к скорой, около которой отец Бори стоит. Киса пытается ее перехватить, а Мел отчаянно кричит:

— Эль, будь рядом с нами! — но ее ничего не останавливает, а им остается только побежать за ней.

— Отец! Где мой отец?! — она буквально повисает на руке Константина Анатольевича. — С ним же все в порядке? С ним, блять, все в порядке?!

Хенкин нахмурено на нее смотрит, а потом на ее друзей взгляд переводит. Находит среди них Борю и цедит:

— Вы че тут забыли, идиоты малолетние? Вам тут быть даже нельзя!

— Где мой папа?! — кричит Матвеева.

Ее куртка распахнута, белое платье вымазано черными следами, волосы растрепаны, а вся косметика поплыла из-за слез. Взгляд Хенкина немного смягчается, но на секунду переносится на ту злосчастную каталку.

Этого мимолетного взгляда хватает, чтобы все понять. Эльза отшатывается от Константина Анатольевича и врезается в Кислова, который ее сразу же крепко к своей груди прижимает. До боли сжимает ее ребра, ведь знает, куда она сейчас кинется. И он не ошибается, она сразу же пытается вырваться.

Эля больше не плачет, она кричит, заливаясь слезами. Захлебывается в них, царапая руки Кисы, чтобы тот ее отпустил. Глаза Кислова прикрыты, так легче сосредоточиться на чем-то внутри себя, отвлекая себя хоть как-то от ее рыданий. Он уже сам готов разрыдаться, чтобы она удивилась и перестала плакать, за его слезами наблюдая.

Резко разворачивает ее к себе и давит на затылок, заставляя уткнуться в его куртку и не смотреть на каталку. Матвеева сразу же его колотить начинает. Ногтями царапает его шею, из-за чего Киса шипит и сильнее сжимает ее в своих руках.

— Отвали от меня! Отпусти! Отпусти, я сказала! — все эти слова она произносит заикаясь. — Ненавижу тебя, Кислов! Как же я тебя ненавижу! — ударяет его по щеке, а он крепче стискивает зубы и прижимается этой щекой к ее виску.

— Знаю, — цедит сквозь сцепленные зубы. — Ненавидь, выплескивай всю злость, плачь, делай все, чтобы полегчало.

Ее рыдания становятся сильнее. Парни морщатся, такое просто невыносимо слышать. Хэнк подходит ближе и тоже обнимает Элю, мешая ей бить Кису.

Елизаровой рядом не было, из-за чего Мел сильно хмурится и чуть отходит от друзей. Обходит скорую и видит Риту. Она сидит на корточках за машиной и, крепко зажав рот руками, плачет. Плечи ее трясутся, а прерывистое дыхание слишком громкое.

— Ритуль... — осторожно к ней подходит.

Кладет руку на ее плечо и поддерживающе сжимает. Егор аккуратно поправляет ее волосы и со вздохом обнимает, притягивая к себе и тем самым заставляя встать. Рита послушно утыкается в его грудь и обхватывает его талию, тихо плача.

Слишком много слез. Слишком ужасный день.

Хенкин дергает Борю за локоть и отводит в сторону, оставляя Матвееву и Кислова в одиночестве. Хэнк давит на веки указательным и большим пальцем, стараясь убрать эти дурацкие слезы.

— Матери ее уже позвонили, должна приехать сюда на днях. Ей сейчас пожить где-то надо, — кивает за плечо, намекая на Элю. — Сам понимаешь, улики, — Боря кивает, уложив руки в бока и прикрыв глаза.

— У нас, может?

— Я в семье один работаю, к чему мне еще один рот в доме? — на эту фразу Хэнк злым взглядом на отца смотрит. — Обжимается с Кисловым, к нему подселим ненадолго.

— Не утруждайтесь, Константин Анатольевич, — Киса становится рядом и плюет прямо около ног Хенкина-старшего.

Эльза сейчас стоит рядом с Ритой и Мелом, Елизарова ее крепко к себе прижимает. Девушки, плотно ухватившись друг за друга, плакали, а Мел что-то говорил им, стараясь успокоить.

— Квартира есть. Когда ей можно будет домой вернуться? — Ваня руки в карманы штанов убирает.

— Юсупова арестовали уже, — кивает на полицейскую машину. — Дня три.

Кисе хватает этой информации, он сразу же отходит от Хенкиных, возвращаясь к друзьям и становясь рядом с Мелом. Хэнк собирается пойти следом, но отец хватает его за руку.

— Ты домой идешь.

— Я с друзьями еду, — шипит Боря, приближаясь к лицу отца. — Считай, на один рот в твоем доме меньше, — вырывает руку и сплевывает, уходя.

Эльза уже плачет без криков, тихо, заикаясь. Киса потирает лицо рукой и к машине уходит, доставая сигарету из пачки. Хэнк уходит за ним и просит сигарету, совершенно не обращая внимание на отца, который все это прекрасно видел.

— У тебя мать разрешит оставить ее? — хрипло спрашивает Боря.

— Разрешит, — кивает Кислов. — Но мы ее не ко мне сегодня. Ключи от квартиры Гендоса у нас, останемся все там.

Хенкин кивает, сильно затягиваясь.

— Не понимаю, как она теперь будет...

— Тяжело, — пожимает плечами Кислов. — Рядом просто будем. Она сильная, — делает последнюю затяжку и выкидывает окурок, втирая его носком ботинка в асфальт. — Зови их, ехать надо, светает уже.

Боря отталкивается от двери машины и уходит к друзьям, а Киса садится за руль, доставая телефон из куртки и смотря на время. Это телефон Эли. На обоях установлена фотография Ритки, измазанной шоколадом. У Елизаровой такая же фотография Эльзы на обоях.

Неудивительно, что начинает светать, время уже почти восемь. Свет в окнах дома уже горит, а в этих самых окнах много силуэтов, которые наблюдают за происходящим на улице. Кисе каждому по лицу хочется за такое дать. У людей горе, а им, сука, все интересно.

Задняя дверь раскрывается, и в салон сразу же садится Эльза. Рита быстро ныряет следом и кладет голову подруги на свои колени, приглаживая волосы и сильно к ней наклоняясь, чтобы целовать в щеку и шептать что-то на ухо. Парни тоже занимают места, и уже тогда машина трогается.

Сейчас никто не рискует разговаривать с Эльзой. Лишь Рита что-то говорит, но это что-то расслабляющее по типу: «не плачь, солнышко», «сейчас мы приедем, я заварю тебе чай, а потом ты поспишь». Голос у Ритки успокаивающий такой, что даже Хэнк зевать начинает.

Квартира у Зуева маленькая, найти место для сна всем будет сложно, но сейчас главное, чтобы поспала именно Эля. Да и вряд ли кто-то сейчас спокойно уснет, но для кудрявой на этот случай в сумке Елизаровой снотворное есть.

Во дворе Гены тоже много людей, что заставляет напрячься. Но здесь никакого криминала, подростки на детской площадке пьют. Становится даже завидно, ведь у этих ребят встреча Нового года проходит прекрасно.

В квартиру поднимаются только Мел, Рита и Эльза. Хэнк и Киса останавливаются, чтобы перекурить и поговорить. Егор же помогает Рите разобраться с Элей и заварить для нее чай. Елизарова, попав в квартиру, сразу же берет себя в руки и помогает раздеться подруге, уводя ее в спальню и сажая на расправленный диван. Гена даже не заморочился, оставил все постельное белье, не убрав его.

— Чайник поставь, — командует Мелу, проходя мимо него, прямо к своему рюкзаку.

Возвращается в спальню и садится перед Эльзой на колени, доставая мицеллярную воду и смачивая ватный диск.

— Солнышко, я сейчас сотру это все, хорошо? — шмыгает носом и проводит диском по ее щеке.

Эля прикрывает глаза, сотрясаясь в мелких рыданиях, а Рита, плотно сжав губы, стирает остатки туши и стрелок. Все это время она сильно сжимает руку подруги.

— Элечка, солнце, поговори со мной, — дрожащим голосом просит Елизарова. — Расскажи, о чем ты думаешь. Так будет легче...

— Рит... — громко всхлипывает, заикаясь. — У меня отец, блять, мертв, о чем я могу думать? — сжимает руку Риты. — Если бы я не ушла сегодня на тусовку, то он был бы жив!

Елизарова удивленно на подругу смотрит. Она винит во всем себя? Откинув использованные ватные диски в сторону, садится на диван и прижимает к себе Эльзу. К груди ее своей жмет и щекой в ее лоб упирается, поглаживая по щеке.

— Ты ни в чем не виновата, Эль... Это случилось лишь по вине того человека, который это сделал... не вздумай винить себя.

Парни тем временем уже зашли в квартиру, на все замки двери за собой запирая. Сразу же проходят на кухню, не желая мешать Эльзе и Рите. Киса сразу же подходит к навесному шкафчику, доставая оттуда полную бутылку водки. Открывает второй шкафчик и достает четыре рюмки. Ставит их на стол и откручивает пробку, сталкиваясь с недоуменными взглядами друзей.

— Че? Хотите сказать, что я один чуть не обосрался там от страха и хочу бухнуть?

— Лей, — кивает Меленин.

Перепугался там каждый. Даже не из-за следов крови на крыльце подъезда, а из-за Эльзы, у которой случилась настоящая истерика. Никогда они ее такой не видели. Эля могла поплакать из-за какого-то фильма, где убьют собачку или кошечку, но это были мелкие слезки, которые она тут же утирала. А тут были настоящие рыдания. Ее надломленный голос сшибал с ног, заставлял сердце испуганно сжиматься. Весь этот день хочется забыть, как страшный сон, поэтому водка не кажется чем-то очень плохим.

Кислов разливает алкоголь по рюмкам и садится на табуретку рядом с Мелом. Шмыгнув носом, берет свою в руку и залпом осушает, сильно морщась и начиная глубоко дышать через нос. Подносит кулак ко рту и выдыхает. Парни не медлят, повторяют за ним, свои стопки осушая.

В кухню влетает Рита, которая тут же по шкафчикам начинает шарить.

— У вашего Гендоса че, чая нет? — хмурится и громче нужного захлопывает дверцу.

— В нижней тумбе, — Киса указывает пальцем в нужном направлении, а Елизарова сразу же туда лезет, находя чай.

Кладет один пакетик в кружку и заливает чистым кипятком. Кладет три ложки сахара, перемешивая все ложечкой.

— Она чай не сладкий пьет, — замечает Хэнк.

— Может, ей воды? — предлагает Киса.

— А может, вы лезть не будете? — огрызается нервная Рита и лезет в холодильник, доставая оттуда коробку пиццы и принюхиваясь к ней.

Кладет несколько кусочков на тарелку и убирает ее в микроволновку.

— Ее при истериках только очень сладкий чай успокаивает, — отвечает, продолжая помешивать чай ложкой. — Не знаю, вызывает ли он у нее отвращение или что-то еще, но, сделав пару глотков, перестает плакать и от чая этого отказывается.

Когда микроволновка пищит, Елизарова достает тарелку и ставит ее на стол перед парнями.

— Закусывайте, — берет горячую кружку двумя руками и, начиная дуть на нее, уходит в спальню.

Парни какими-то удивленными глазами смотрят на пиццу, но послушно к ней тянутся, закусывая первую рюмку и подливая алкоголь вновь.

— У меня мать с похоронами поможет, — Киса смотрит на то, как Хэнк водку разливает. — Мамаша Эли тоже приехать скоро должна.

— Чего? — хмурится Мел, а Хэнк, кивнув, выпивает свою рюмку, сразу же кусая пиццу.

— Эльза не сирота, мать сразу вызвонили, — произносит Боря. — Жить с ней будет.

Рита в это время пытается в Элю побольше чая горячего влить, горечь таблетки сладостью перебивая. Успокоительное уже второй раз Елизарова ей сует, и на второй раз Эльза его выпивает, сильно морщась.

— А теперь, солнышко, надень что-нибудь поудобнее, — гладит ее по плечу и подходит к шкафу, разглядывая кучу из одежды Гены.

— Рубашка... — тихо говорит Матвеева, а Рита к ней поворачивается.

Девушка все поняла. Рубашка Кисы. Эля хочет остаться в ней.

Елизарова кивает и стягивает черную рубаху, тут же руку к замку на платье протягивая.

— Почему у тебя порвано платье..? — Эльза на этот вопрос отрицательно качает головой, прося про это не говорить.

Рита замолкает и аккуратно спускает по плечам подруги платье. Под ним нет бюстгальтера, поэтому она сразу же одевает на нее рубашку, застегивая ее, пропустив первые три верхние пуговицы. Потом снимает через ноги само платье, откидывая его в сторону.

Эльза чуть вздрагивает от прохлады, которая царит в спальне. Рита, заметив это, укладывает ее на диван, перед этим взбив подушку, и накрывает одеялом. Садится рядом, целует ее в висок и гладит по плечу.

— Засыпай, солнышко...

Елизарова поднимается с места и подходит к матрасу в углу комнаты. Разворачивает его, с отвращением на какое-то пятно глядя. Находит в шкафу три комплекта постельного белья, два из которых берет. Застилает матрас простыней, кидает сверху две подушки и кладет одно одеяло. Затем подходит к раскладывающемуся креслу и расстилает его, укладывая на него одеяло и подушку.

Рита недолго сидит около подруги и, услышав размеренное сопение, уходит, прикрывая дверь. Проходит на кухню и садится около Хэнка, забирая из его рук рюмку и вливая алкоголь в себя. Морщится и закусывает остатками пиццы.

— Заснула. Я постелила там... поспать всем надо.

Парни загружено кивают, а Киса по новой водку разливает, но уже во все четыре рюмки.

— Давай, Ритуль, — двигает к ней рюмку.

Елизарова кивает и, сильно выдохнув, вновь задирает голову, делая один щедрый глоток. Кислов, выпив последнюю для себя рюмку, встает с места и молча выходит из кухни. Застывает в дверях спальни, смотря на Эльзу. Медленно к ней подходит и на корточки перед ней садится, кудрявую прядь со лба ее убирая. Эля морщится, и Киса тут же руку одергивает.

— Ляг со мной, — тихо произносит Эльза, но даже из-за этого он вздрагивает.

Хмурится, но послушно ложится рядом. Матвеева двигается к стене, освобождая место, но потом в одно движение расстояние преодолевает, крепко прижимаясь к его телу.

— Тише, Эльчонок, ну ты че? — гладит ее по плечу и послушно ныряет под одеяло, которое она распахивает, приглашая.

— Мне так страшно от того, что будет дальше.. — тихо говорит она.

Говорит спокойно, лишь голос чуть дрожит. Больше нет и намека на истерику, но от этого страшнее. Лучше бы она по комнате бегала и все кругом громила, а не вот так вот тихо себя вела.

— Мы все будем рядом, — серьезно кивает, словно и себя в этом убеждая. — Гендос, Хэнк, Ритка, Мел, я — все будем рядом.

— Что мне делать дальше? Я же ничего не знаю... Похороны, поминки... как это все устроить, Кис? — утыкается холодным носом в его шею.

— Перетрем с отцом Хенкалины, он объяснит. Матушка моя поможет. Ты же не одна, Эльчонок.

— Я боюсь же всего этого... До меня даже не доходит, что его нет. Несколько часов назад он поздравлял меня с Новым годом, подарил кольцо... Кис, я сказала ему, что он не заслуживает моего признания в любви... Я же тварь последняя..

— Ты ни в чем не виновата, — грубо произносит Кислов, но тут же, извиняясь, быстро целует ее в лоб.

Это движение тоже грубоватое, но в этом ведь весь Киса. В грубости и вспыльчивости.

— И, блять, если я услышу че-то подобное, я тебе пизды дам, поняла? В этом виноват ублюдок, который теперь, как гнида последняя, подохнет за решеткой.

— Это мне отца не вернет... — шмыгает носом.

— Так, — переворачивается на бок, чтобы на лицо ее смотреть.

Вглядывается в ее обеспокоенные глаза и хмурится. Сейчас на ее лице нет косметики, а слезы разглядеть не представляется возможным, ведь плотные шторы закрывают окна. Но Киса практически физически чувствует, что она снова плачет.

Берет ее лицо в руки и аккуратно касается губ, чувствуя соленые слезы. Но это не продолжительный поцелуй, простое прикосновение, но до того чувственное. Эльза всхлипывает и прикрывает глаза, кривя губы, чтобы рыдания не вырвались.

— Мне так сложно, Кис.. — тихо говорит она и вновь утыкает в его грудь.

— Сейчас мы ляжем спать, а завтра со всем разберемся, — целует ее в лоб и ближе к себе ее притягивает, укутывая ее в свои объятия и одеяло.

— Ты только не уходи... — вздыхает Эля и закрывает глаза.