Душа ифрита

Под конец установленного срока в лагерь медленно начали подтягиваться команды. Сначала пришли Ник с Тимом. Они зашли в лагерь еще до вечера второго дня. Завидя их лица еще издалека, мне сразу стало ясно, что все прошло гладко.

Вторыми вернулись Нора и Ис. Я понял это по восторженным крикам сестры Иса. Девушки всегда создавали слишком много шума. Хотя, после того как к нам присоединилась Эл, я понял, что все до этого было цветочками. Больше всего шума приносила как раз компания Эл и ее друзей. Возможно, именно потому, что я на время распустил их компанию, эти два дня показались мне такими тихими. Никаких гулянок, никаких приключений, никаких криков и воплей. Мы наслаждались тишиной и спокойствием. И только после того, как вернулись Ис и Нора, я понял, что затишью конец. Ис сразу же поспешил дать мне отчет, он не отстал от меня до того момента, пока я не согласился выслушать его.

Из его сводки я понял, что о недавних событиях никто еще не осведомлен. Когда Ис пришел в тот штаб, там никто даже и понятия не имел, что что-то случилось. То ли капитан Лутак намеренно продолжал держать нашу стычку в секрете, то ли он действительно бежал. В любом случае, Ис сообщил штабу, что Лутак перешел на сторону врага, а потому должен считаться в качестве предателя.

Ри зашел ко мне в комнату уже ближе к ночи. Я сидел за столом, разбирая полученные данные, когда он тихо положил мне руку на плечо.

— Вот черт! Ри! – я чуть не опрокинул кружку с чаем, напугать меня ему удалось. — Я же говорил тебе никогда не подкрадываться со спины!

— Прости, прости, — засмеялся тот.

— Как все прошло? Ты не уморил Марка?

— Скорее нет, чем да. Все хорошо. Как ты и сказал, в том штабе не было известно о произошедшем. Кстати, мы же последние?

— Нет, Юстин и Эл еще не вернулись.

— Но ведь день подходит к концу, — Ри озабоченно посмотрел на часы, стоявшие на моем письменном столе.

— Знаю. Но у них был один из дальних пунктов, верно? Я не удивлюсь, если они опоздают потому, что всю дорогу препирались.

— Похоже на них. Ладно, можно и подождать.

— Ри, иди отдыхай. Я уверен, что уже ночью они вернуться. Поэтому давайте все вместе соберемся с утра пораньше и обсудим результаты, хорошо?

— Ладно, тогда я оставлю записку под дверью Юстина. Узнают о собрании, когда вернутся. Нет сил ждать их, спать очень хочется.

— Конечно, иди.

Однако утром, когда все собрались для обсуждения результатов перед моим домом, Юстина и Эл среди них не было. Ребята начали беспокоиться. Ис предложил подождать до вечера.

— Не переживай, — сказал мне Ри. — Если они и опаздывают, то только потому, что Эл опять во что-то вляпалась. Ты же ее знаешь.

— Ри, ты понимаешь, что сейчас не очень помог?

— Хм, — он почесал в затылке. — Она постоянно во что-то встревает, но каждый раз находит выход из этого, так что все будет хорошо.

— Нет. Обычно я тот человек, который вытаскивает ее из этих самых ситуаций. Поэтому в этот раз стоит переживать.

— Расслабься, друг. Ты любишь все контролировать, но пойми, она и сама по себе не промах. Эл же как-то выживала все это время на войне, еще до встречи с тобой.

— Да, но, когда я ее встретил, она чуть не умерла прямо у меня на руках, целых два раза подряд.

Ри на это ничего не ответил, лишь похлопал меня по плечу.

Вечером того же дня я собрал Ри и Иса, чтобы обсудить пропавшую группу. Юстин и Эл должны были прибыть в тот штаб днем на следующий день после того, как покинули лагерь. То есть путь в одну сторону у них занял чуть меньше суток. И, если следовать этой траектории, то они должны были вернуть обратно как раз по истечении срока, вечером второго дня. На данный момент они задерживались ровно на сутки. Я стал не на шутку переживать, но Ри попытался успокоить меня тем, что с Юстином и Эл наверняка произошла какая-то глупая история, над которой потом все посмеются. Ведь просто не могло быть, чтобы они влезли во что-то серьёзное.

Ночью я то и дело просыпался в холодном поту. Несколько раз подряд во время таких пробуждений я начинал одеваться, чтобы пойти искать пропавшую группу, но потом замечал, что за окном все ещё ночь. Слишком рано, чтобы что-то делать, необходимо было дождаться утра. И только перед рассветом, измученный ночными тревогами, я заснул крепким сном, хотя должен был уже заняться поиском Эл и Юстина.

— Вик, это безумие, — сказал Ис своим обычным спокойными тоном, хотя обычно слово «безумие» произносят лишь в панике.

После обеда мы снова собрались у меня. Ката, Тея, Марк и остальные начали переживать. Даже Ри вёл себя несколько иначе, чем обычно. Надо было принимать решение, что делать дальше. И, конечно, самый насущный вопрос затрагивал поиски пропавшей группы.

— Я понимаю, — продолжал Ис. — Юстин и Эл очень хорошие солдаты, они дорогого стоят. Но отправлять отряд из нескольких человек на их поиски не выход. Мы же не знаем, что с ними произошло и где их искать. А потому мы не можем жертвовать ещё двумя-тремя людьми ради неизвестности. Ты же сам говорил, что нам сейчас опасно выходить из лагеря слишком часто.

— Но Юстин и Эл очень способные ребята, — возразил Ри. — Они наверняка живы и просто нуждаются в помощи. Группа пройдёт по их маршруту и может, что и найдёт. Никто не говорит о том, что это верная смерть. Более того, не позволительно просто так наплевать на двоих наших лучших солдат.

— Я понимаю, Ри. Но Вик не может рисковать ещё кем-то. А вдруг это засада? Хорошие люди просто так не пропадают. И раз никто ещё не нашёл их тел, значит...

— Хватит, — прервал я их спор, который длился уже минут десять. — Ис прав, мы не можем жертвовать людьми ради неизвестности. Я и не заставляю вас организовывать отряд. Но и бросить этих двоих я просто так не могу.

— И что ты предлагаешь?

— Я сам отправлюсь их искать.

— Вик, прошу тебя, подожди еще немного, — Ри схватил меня за локоть. — Дай им еще несколько часов. А затем, если ребята так и не объявятся, то я лично возглавлю поисковую экспедицию. Сколько бы Ис не говорил, что рисковать другими нельзя, но у меня есть подозрения, что те же самый Марк с Теей могут втихаря уйти на поиски друзей. Лучше сделать это все официально, чем потом мы будем искать еще и их.

— Прости Ри, но я не могу так. Ты знаешь, что время сейчас имеет решающий фактор. Если я не начну сейчас, то рискую вообще не найти их следы. Нельзя просто так потерять то, ради чего я так долго работал.

Я накинул тёплую куртку и вышел на улицу под возмущенные возгласы Ри и Иса. Мне надо было зайти на склад за оружием, а эти двое плелись за мной, по дороге бормоча оправдания и предложения. Но я их даже не слушал, ни один из вариантов мне не подходил. Я точно знал, что больше не могу ждать. И я не мог посылать кого-то другого. Но причина была не в том, что я боялся рисковать чьей-то жизнью, речь шла про жизни Юстина и Эл. Самое важное, чтобы никто из врагов не нашел Эл раньше меня. Все остальные, они ведь просто не знают, ведь так? Поэтому и думают, что я просто переживаю из-за нее. Однако не для того я ее так упорно удерживал в лагере, чтобы она потом просто пропала и все мои труды пошли бы псу под хвост. Мне надо найти ее самому.

Я быстро дошел до склада, взял первое попавшееся оружие. Ис и Ри все еще вопили позади меня. Кто-то из тех ребят, что попадались нам по дороге, заинтересованно смотрели в след, пытаясь понять, что происходит. Некоторые даже умудрялись на ходу задавать вопросы Ису или Ри, но те лишь быстро отмахивались и снова догоняли меня. Буквально за пару минут я долетел до главных ворот, там уже стояла известная всем троица. Марк, Тея и Ката были тепло одеты, на спине каждого висел набитый доверху рюкзак. Одного взгляда хватило, чтобы понять – они задумали именно то, о чем мы совсем недавно говорили. Завидя их, я притормозил, тут то Ис и успел схватить меня за плечо, не давая двинуться дальше.

— Ну, я же говорил, — Ри всплеснул руками.

Троица, заметив нас, сразу стушевалась. Но Ис покачал головой, и они поняли, что лучше им не двигаться с места.

— Мы... это, — стала запинаться Тея.

— И того, — закончил за нее Ис. — Что за несанкционированный выход вы тут планировали?

— Эл давно уже должна была вернуться, — встрял Марк. — Мы переживаем.

— Поэтому решили наплевать на приказ начальства и уйти в самоволку? – подытожил Ис.

— Мы просто хотели спасти подругу, разве это возбраняется?

— Слишком Вик вас разбаловал, раз делаете первое, что в голову взбредет.

— Заткнитесь все, — моя выдержка была на пределе. — Вы трое, идете домой, а вы двое... Просто отстаньте от меня! Я сказал, что сам пойду их искать.

— Можно пойти с тобой? — аккуратно начал Марк.

— Нет! Мне не нужна никакая полезная нагрузка. Еще не хватало еще и вас искать потом по лесу.

— Но ведь Эл...

— Что тебе непонятно? Научитесь уже слушать свое руководство! Если я говорю «нет», это значит «нет». Больше никаких вопросов?

— Эй, что у вас тут происходит? — спросил меня кто-то.

— А тебя это вообще не...

Я осекся. В нескольких шагах от меня стояла Эл. Она хмурилась, поглядывая на каждого из нас по очереди. Чуть в отдалении от нее маячил и Юстин. Все сразу же замолкли и в изумлении смотрели на только что появившихся виновников спора. Мое сердце пропустило два удара. Ноги стали ватными, и будь я кем-то другим, а не тем, кем являюсь на самом деле, то наверняка бы смог позволить себе расслабиться, опуститься на землю, прошептать «боже». Но я не мог. Вместо этого я прикрыл глаза и едва заметно выдохнул.

И Юстин, и Эл имели весьма потрёпанный вид. У девушки все лицо было в синяках и ссадинах, а парень едва заметно хромал. Рюкзаков при них не было, оружия тоже. И, что сразу бросилось мне в глаза, так это мрачны вид Юстина. Его глаза сузились до размера маленьких щелочек. В общем, одного взгляда на эту парочку было достаточно, чтобы понять, что с ними явно произошло нечто малоприятное.

Первым делом к Эл сразу же побежали друзья. Они, по всей видимости, намеревались вскочить прямо на нее и никогда не слезать. Их радостные вопли разрезали воцарившуюся тишину, Эл немного зажмурилась от столь громкого звука. Я резко выставил руку вперед, преграждая путь веселой троице. Эл вопросительно вскинула брови.

— Вы должны были вернуться два дня назад. Что произошло?

— Вик, не время сейчас, — тихо шепнул мне Ри.

— Замолчи, Ри. Я желаю слышать их объяснения.

К этому моменту Юстин как раз доковылял до Эл. Девушка вперла в меня свой фирменный взгляд, который красноречиво говорил о том, что она думает обо мне и обо всей этой ситуации в целом. Я не отступал. Остальные притихли, ожидая развязки этого противостояния. Первым не выдержал Юстин.

— Спроси у этой дуры, почему мы вернулись так поздно, — фыркнул он.

Я закрыл глаза, мысленно помолился, чтобы это было не то, о чем я подумал.

— Вик, прости, но я не могла поступить по-другому! — воскликнула Эл в отчаянии.

Моим мольбам не суждено было сбыться, я медленно открыл глаза, готовясь к худшему.

— Что конкретно у вас произошло?

— Когда мы возвращались обратно, то попали прямиком на поле боя, — уже тише сказала Эл. — Армия Акры окружила наш отряд. Это была засада.

— И?

— Она просто бросилась туда, — сказал Юстин. — Решила помочь.

Я видел, как у Ри отвисла челюсть, как Эл зажмурила глаза, ожидая моего праведного гнева, как Ис нахмурился и как Тея с Катой аккуратно отпустили на несколько шагов назад.

— То есть вы хотите сказать, что увидели бой и сразу же решили вступить в него?

— Прости, — послышалось со стороны Эл.

— А ты, Юстин, что делал в этот момент ты?

— Я не успел ее остановить. Слишком поздно заметил, что она не идет рядом со мной. А потом... мне пришлось присоединиться. Нельзя было оставлять ее на поле боя одну.

— Эл, — сказал я самым холодным тоном, на который только был способен. — Ты же знаешь, что мы позиционируем себя как секретная организация?

— Да.

— Ты знаешь, что это означает? — она кивнула. — Это значит, что нам ни в коем случае нельзя себе выдавать.

— Я знаю, но...

— Это значит, что про нас не должен знать никто, кроме узкого круга лиц. Мы никогда и ни за что не должны принимать участие в открытых столкновениях, наряду с обычной армией.

— Вик, наших было в меньшинстве! Мы с Юстином проходили мимо, когда услышали звуки сражения. Столкнулись две армии, там была настоящая бойня. Опять же, в наших рапортах не было информации о движении вражеских войск. Они не были готовы к столкновению, понимаешь?

— И что? Эл, такое случается на войне. Вы сами могли погибнуть, ввязавшись в эту авантюру. А если бы вас раскрыли? Тогда враги явились бы уже по наши души! Хорошо хоть Юстин отличный напарник, который не бросил тебя там одну даже наперекор правилам. Но он имел полное право уйти и не ввязываться в это.

— Вот значит как? — в лице Эл что-то переменилось, она сделала резкий шаг ко мне. — Ты предлагаешь мне в следующий раз просто стоять и смотреть, как убивают своих же? Мы ведь намного опытнее, мы можем помочь им, мы можем спасти не одну жизнь! Но вместо этого мы протираем штаны в этом лагере, оттачивая свои навыки, которые даже не можем использовать, когда хотим кому-то помочь. В чем смысл, Вик?

— Ты не понимаешь, о чем говоришь, — процедил я сквозь зубы.

— Кажется, это ты обвинял меня в том, что я зациклилась на своем друге. Но я предельно честна, я готова спасти его ценой своей жизни, но ровно так же я готова спасти кого-то еще, что я и сделала. А ради чего ты готов пожертвовать своей жизнью и жизнями этих людей, — она махнула рукой на троицу. — Ради победы? Ради блага полиса? Но разве это не завязано с жизнями тех людей? Твоя совесть будет чиста после того, как ты спасешь одних, пожертвовав другими?

Эл разошлась не на шутку. Если вначале ее голос был тихим, но раздраженным, то теперь она кричала во все горло. Ее щеки горели, глаза были широко раскрыты, а руки то и дело взлетали в воздух. Марк хотел броситься ей на защиту еще на середине тирады, но Тея схватила его за руку и покачала головой. Юстин становился мрачнее с каждой фразой своей напарницы. Ему все это явно не нравилось. Я знал, что он терпеть ее не может, но все же это было похвально, что он сразу же бросился за ней. Я гордился его поступком. А еще я гордился Эл. В самом деле, она была права. Глупо было бы не признать этого факта. Ри, Ис и я, мы хотели бы сделать все от нас зависящее, но таковы были правила игры. Я не мог всегда действовать на свое усмотрение. Нам поставили условие, и мы должны были его соблюдать.

— А теперь замолчи и слушай меня внимательно, Эл. Ты не имела права поступать столь необдуманно и подвергать опасности не только себя, но и своего напарника. Так же ты поставила под удар наш лагерь и всех тех, кто в нем находится. Ты бы уже должна была понять, что любое действие влечет за собой последствия. В связи с этим, мне придется применить соответствующие меры. Во-первых, я проведу с тобой воспитательную беседу. Буду объяснять все, как маленькому ребенку, раз по-другому ты не понимаешь. Во-вторых, начиная с сегодняшнего дня, ты будешь находиться под моим постоянным контролем. Не для того я давал свободу волю своим солдатам, чтобы они подставляли свое же начальство. А сейчас живо за мной! Все остальные расходятся по домам, никаких вечеринок вам не будет.

— Я хотел дать отчет, — встрепенулся вдруг Юстин.

— Блин, — я вздохнул. — Иди уже по своим делам. Сейчас явно не до этого.

Эл, хоть и была вынуждена следовать за мной в приказном порядке, но шла она с высоко поднятой головой. Видимо, тем самым хотела дать понять окружающим, да и мне в том числе, что она не чувствует себя побежденной.

Когда зашли в мою комнату, Эл первым делом показательно фыркнула.

— Ты совсем без мозгов? — налетел я на нее сразу же, как только понял, что нас никто не слышит. — Чем ты думала вообще?

— А ты настолько бесчувственный чурбан? Родительский контроль, серьёзно? То есть я рисковала жизнью, а ты за это наказываешь меня, объявив абсолютный контроль над моей жизнью?

— Ах, тебе такое не нравится?! Да мне глубоко плевать! Ты сама виновата в том, что произошло. Если бы ты тогда не стала заводиться при всём лагере, а спокойно выслушала, что я тебе говорю и попросила прощения, то мне не пришлось бы прибегать к подобным мерам. Но нет, тебе же надо отстоять свою точку зрения, показать всем, какая ты независимая. Думай своей дурной головой, прежде чем что-то говорить.

— Неужели ты рассчитывал, что я буду молча слушать тот бред, который ты говорил.

— Ты совсем идиотка?

— Сам дурак!

— Замолкни хоть ненадолго и послушай, что я хочу сказать!

— Да что ты вообще можешь сказать?! Я даже слышать не хочу.

— Это приказ, ясно тебе?

— А не пошел бы ты со своими приказами?

— Если я пойду со своими приказами, то ты умрешь раньше, чем успеешь сделать хоть что-то полезное в своей жизни.

— Это сейчас был намек на то, что я бесполезная, бесхребетное ты создание?

— Это бесхребетное создание тебе спасло жизнь целых три раза, прояви хоть каплю благодарности!

— Спасибо, можешь засунуть мою благодарность куда следует.

— Туда же, куда и ты должна засунуть свое распухшее эго.

К концу этого диалога мы оба тяжело дышали, смотря друг на друга с ненавистью. В моих ушах отражалось биение сердца, почему-то очень хотелось сделать какое-нибудь резкое движение. Я чувствовал, что ещё немного, и я не смогу сдержать себя в руках. Мы сверлили друг друга взглядом, но потом, в какой-то момент, у Эл будто бы щелкнул переключатель. Она резко ко мне спиной, а ее тяжелый хвост волос ударил меня по лицу. Но девушка этого будто и не заметила вовсе. Я почувствовал, что вот-вот во мне что-то сломается, вероятно, мое терпение. Меня буквально трясло от гнева. Сколько еще можно было терпеть этот ее характер?

И тут я вспомнил, как Ри однажды говорил мне что-то про дыхание. Я закрыл глаза и медленно начал вдыхать холодный воздух через нос. Вдох, а затем такой же неспешный выдох. Сначала один раз, потом второй, затем еще один. Мои легкие будто бы расширялись, пропуская все больше кислорода. Злость понемногу отступала. И на десятый выдох стало гораздо легче.

— Эл, — тихо позвал я ее.

Но ответа не последовало. Девушка все так же стояла спиной ко мне, сложив руки на груди. Всего лишь на секунду мне показалось, что ее плечи едва заметно дрожат, но звука плача я не слышал. Нет, Эл, вероятно, вообще не умеет плакать.

— Эл, мы ведь все очень волновались за вас, — а потом подумал и решил добавить. — Я волновался.

Она снова едва заметно вздрогнула, но больше никакой реакции я от нее не дождался. Девушка будто бы и не слышала меня вовсе.

— Эл, серьезно, я даже поседел, когда вы не вернулись в лагерь в установленный срок.

— Ты и так красишь волосы в светлый оттенок, так откуда мне знать наверняка? — раздалось ее обиженное бурчание из-за спины.

Я невольно улыбнулся. Она и правда была нечто. Я присел на край стола, который находился неподалеку. Мне надо было сказать ей то, о чем я думал все это время, но сказать так, чтобы она поняла. Непростая задача, а Эл все еще не была настроена на разговор.

— Я понимаю, почему ты так поступила.

— Что? — она повернула ко мне голову, и я заметил, что ее глаза были абсолютно сухими.

— Ты увидела, как люди попали в засаду, и захотела им помочь. Думаю, раньше я поступил бы так же. Это похвально. И я рад, что мне приходится отчитывать тебя за это, а не за какую-нибудь другую глупость.

— Но если ты так поддерживаешь меня сейчас, то зачем надо было устраивать весь этот цирк на улице?

— Потому что тебе надо было выслушать меня до конца, прежде чем слетать с катушек и устраивать истерику перед всем лагерем, понимаешь? Мне пришлось применить меры только ради того, чтобы сохранить свою репутацию как руководителя. Не мог же я спустить тебе с рук такой твой выпад в мою сторону.

— А-а, — медленно протянула она, переосмысливая все произошедшее. — Но ты первый начал ругаться, так что...

— А как мне ещё стоило себя вести? Вы пропали больше чем на сутки. А потом заявляетесь обратно, и ты с такой невинной физиономией говоришь, что вы просто остановились, чтобы помочь другим, раскрыв при этом ваши личности.

— Вик, я не могла поступить иначе. Юстин, думаю, тоже не прошел бы мимо.

— Я знаю, и даже рад этому. Но в то же время существуют правила, которые нельзя нарушать. Люди ни в коем случае не должны знать о нас. И что ты предлагаешь делать теперь?

Выражение лица у Эл вдруг изменилось. Вместо злости и раздражения на нем проявилась бесконечная усталость и грусть, которая сквозила в каждой черте ее лица. Удивительно, насколько многогранны бывают человеческие эмоции и насколько переменчива могла быть Эл. Она подошла ко мне, не издавая ни единого звука, и остановилась совсем рядом, я мог бы дотянуться до нее рукой.

— Я не жалею, что все так вышло, — на выдохе сказала она. — И, если потребуется, то возьму всю ответственность на себя.

— Не обещай того, чего не сможешь выполнить. Никогда.

— Разве я уже не обещала выжить? Если смогу это, то смогу и все остальное.

— Ты как-то слишком самоуверенна для человека, который и без того дел натворил, — наверное, я ненароком улыбнулся, потому что ее лицо тут же стало мягче, а в глазах появилась знакомая искорка.

— Неужели ты и правда переживал? — дразнила меня, абсолютно точно. — Или просто боялся, что тебе не на ком теперь будет отыгрываться? Вряд ли бы Марк позволил бы носить его вверх ногами на тренировочное поле, да?

Я собирался ответить ей что-то такое язвительное, что вписывалось бы в мой стиль общения. Я собирался пошутить или ответить вопросом на вопрос. Но вместо этого я сделал то, что нас обоих привело в шок. Неожиданно для себя самого я подался вперед и обхватил руками ее спину, притягивая Эл поближе к себе. Вместо того чтобы пошутить, я обнял ее.

— Да, очень переживал, — сказал я куда-то в ее макушку. Собственный голос показался мне чужим и далеким, я ведь не мог такого сказать.

— Что ты... — она предприняла попытку высвободиться, но я не пустил.

— Тихо. Ты можешь помолчать хоть минуту?

Не знаю, что заставляло меня продолжать вести себя как идиот. Я понимал, что мне надо сейчас же отпустить Эл, так было бы правильно. Но делать этого не хотелось. Так она казалась совсем маленькой, словно игрушка. Я мог чувствовать, как ее плечи медленно вздымались, как она прерывисто дышит, будто ожидая чего-то, как ее пальцы медленно перебирают ткань моей кофты. Я знаю Эл, она могла бы уйти, если бы захотела. И от этой мысли почему-то становилось еще приятнее. Но долго продолжаться это не могло. Для всех нас существуют границы дозволенного... Сколько секунд мы должны тратить на объятия, сколько на мимолетный взгляд, сколько на рукопожатие. Это закладывается в нас еще с детства, так что мы не можем ничего с этим поделать. И мои границы истекли еще две секунды назад.

Я взял ее за плечи и отстранил от себя. Эл внимательно изучала мое лицо, пытаясь найти хоть одну подсказку, которая бы объясняла то, что я только что сделал. Такой растерянности я прежде в ней не наблюдал. Это было почти смешно.

— Что это сейчас было? — спросила она, глядя куда-то себе под ноги.

— О чем ты?

Мне вдруг пришло в голову, что самым оптимальным вариантом будет притвориться, что ничего не происходило. Я будто бы вынырнул на поверхность, все казалось таким спутанным. Нет, не для этого я привел ее в лагерь. Мне просто надо было внимательно следить за ней, а эмоции и правда все портят. Зря я так сделал.

— Ты же только что обнял меня. Зачем?

— Лучше перейдем к тому отряду, которому вы помогли.

— Нет, подожди, мы с тобой еще не закончили!

— Разве? — я улыбнулся. — Так вот, как все это произошло? Как вы им представились? Что они сказали?

— Ну, — Эл была немного сбита с толку. — Когда мы вмешались, они не сразу поняли кто мы такие. Но, когда увидели, что мы стреляем по врагам, то временно приняли нас на их сторону. Конечно, после боя нас сразу же взяли в заложники до выяснения обстоятельств. В основном, именно по этой причине мы так задержались.

— И что же вы им сказали?

— Ты сам говорил, что о нашем существовании знают лишь немногие люди из руководства. Было бы глупо надеяться на то, что они нам поверят, скажи мы им правду. Так что пришлось импровизировать. Юстин сказал, что мы одиночки.

— Они же не поверили в такой бред?

— Конечно нет. Но нас искали по базе данных и нашли лишь то, что было до войны. У них не было информации о том, к какому отряду мы были прикреплены.

— Разумеется, такие данные мы просто зашифровываем.

— Им было очевидно, что мы не предатели, но кто мы на самом деле они тоже понять не могли. Ну и пока они пытались выяснить наши личности, мы с Юстином под шумок сбежали, когда представилась такая возможность.

— Ты говоришь об этом так, словно нисколько не сожалеешь о произошедшем. Но ты должна понимать, насколько это было опасно. Если бы они вас выследили...

— Эй, разве не ты нас учил? Будь хоть немного увереннее в своих преподавательских навыках. Мы профи в этом, а они всего лишь любители.

— Да, а еще я учил вас не вступать ни с кем в контакт, но как видишь, эту часть вы плохо запомнили.

— Вик, пожалуйста, обещай, что ты никогда не пройдешь мимо тех, кто нуждается в твоей помощи. Мне больно думать, что ты сможешь так поступить. Ты ведь совсем не такой.

— Эл, это война, нам приходится чем-то жертвовать.

— Когда я бросилась туда, я думала лишь о том, что среди них мог оказаться любой из моих прежних знакомых: Денис, девочки из разведывательного отряда, кто угодно. И я не хотела бы, что бы кто-то другой повторил их судьбу у меня на глазах.

— Об этом я и говорил. Ты очень привязываешься к людям и даже в мелочах видишь пережитки своего горя или свои воспоминания. Пока они живы для тебя, ты не сможешь спокойно существовать.

— Возможно ты прав, но я в любом случае не смогу выкинуть их из своей головы, ведь это значило бы забыть их. А я не хочу, чтобы все то, через что мы прошли вместе с ними, оказалось бесполезным.

— И ты испортишь себе жизнь и никогда не сможешь стать по-настоящему счастливой. Разве это лучше?

— Они пожертвовали своими жизнями, так что мое счастье – это малая часть того, что я могу отдать взамен. Ты и сам постоянно говоришь, что на войне мы все что-то теряем, а потому меняемся. Не думаю, что хоть кто-то выйдет отсюда счастливым. Ты утверждаешь, что мы чем-то жертвуем, но сам же заверяешь меня, что нет необходимости мне жертвовать своим счастьем. Не парадокс ли?

— Я имел в виду, что жертва имеет значение лишь тогда, когда ты можешь повлиять на исход событий, а не тогда, когда уже все решено. Есть ли смысл в том, что делаешь ты? Я не уверен в этом до конца.

Эл отвела свой взгляд и заправила растрепавшиеся пряди за ухо. Мне показалось, что она немного осунулась за эти месяцы. Лицо до сих пор было в разводах грязи и это придавало ее коже мертвенно-бледный оттенок. Я знал, что она устала. Не физически, но морально. Глаза Эл с каждым разом все больше напоминали стеклянные шарики. Но она оживала в бою. Кода дело доходило до борьбы, Эл снова становилось той девушкой, которую я знал прежде. И я боялся того, что это может стать для нее единственным смыслом в жизни. Я боялся этого, потому что сам был таким. У меня отобрали все, и оставили только войну. Это единственное, чем я мог заниматься. Поэтому мне не хотелось бы, чтобы кто-то вроде Эл стал таким же, как и я.

— Ладно, иди спать. Вы наверняка очень устали.

— Вик, — окликнула она меня, когда уже стояла на самом пороге.

— Что?

— Спасибо за то, что понял меня. Это и правда, очень важно.

— Понял, но не простил, — я поднял указательный палец. — Тебе предстоит месяц родительского контроля.

Но Эл лишь улыбнулась и тихо покинула комнату.