19 глава
Ванесса.
Придя домой вчера вечером, я сделала домашнюю работу на всю неделю, кроме фотографики. Не знаю, откуда появился этот порыв. Вчера я думала, что равнодушна к отношениям Аарона, но попытки занять себя чем-нибудь, лишь бы не думать о них, заставили меня поменять своё мнение. Нет, я, определенно, не влюблена в него или, чего глупее, ревную, но... Мне было просто завидно. Да, я эгоистично завидовала чужому счастью.
Светлая, чистая и всепоглощающая любовь была моей мечтой с детства. Она преследовала меня на улицах, на страницах книг и даже во снах. Мне отчаянно хотелось верить, что где-то есть человек, уготованный мне судьбой, что когда-нибудь я буду падать в его объятья и забывать обо всем. Однако жизнь идёт, а его всё нет.
Когда мне было 10, мальчик, сидящий со мной за одной партой, каждый день приносил мне конфеты, а потом признался, что делал это потому что я давала ему списывать.
Когда мне было 16, парень из моего класса делал мне комплименты, а через время затащил в туалет и попытался облапать.
Когда мне было 19, парень, который говорил, что любит меня, попытался взять меня силой.
Ни в одной истории с мужским полом в моей память даже не пахло чистотой: любой знак внимания преследовал определенную цель. Я часто прихожу к выводу, что со мной что-то не так: недостаточно интересная, недостаточно красивая, недостаточно открытая, недостаточно, недостаточно, недостаточно. Такие мысли я всегда считаю достаточно правдоподобным оправданием отсутствия отношений. Вчера я пыталась гнать их подальше, но отголоски этих фраз до сих пор звенели в моей голове.
— Мисс Диас? — прервал мои размышления женский голос.
я встала, и девушка в белом халате пригласила меня в кабинет. В последнее время у меня довольно загруженный график и многое приходится делать в последний момент. Сегодня новый приём у миссис Морени, а я до сих пор не сдала анализы. За сегодняшний день мне еще нужно успеть сделать фотографии здания офиса и позвонить маме, как обещала своему психологу. Я глубоко вдохнула и зашла внутрь кабинета.
После полумрака в коридоре яркий свет ламп в кабинете заставил меня зажмуриться. Медсестра с аккуратной короткой стрижкой указала на стул рядом с собой. Я села на него и протянула руку, закатав рукав белого свитера. Металлический запах крови и спирта неприятно ударил в нос. Медсестра затянула мою руку лентой, чтобы увидеть вены и протерла сгиб локтя спиртовой салфеткой. Затем она медленно ввела в меня иглу. Я наблюдала за густой алой жидкостью, медленно заполняющей приспособление, напоминающее шприц. В голове неприятно зазвенело, а взгляд затуманился. Девушка в белом халате подошла ко мне и сунула спиртовую салфетку под нос. Я зажмурилась, туман отступил.
— Не переживайте, такое случается. Хорошо, что я вовремя заметила, — успокаивающе произнесла она.
Медсестра наконец вынула иглу и приложила салфетку к месту укола, приказав согнуть руку.
Я вышла из кабинета, слегка пошатываясь.
Женщина, бравшая у меня кровь, настоятельно посоветовала съесть что-нибудь сладкое, чтобы прошло лёгкое головокружение. Последовав ее указаниям, я зашла в ближайший магазин за шоколадкой и отправилась на пары. Когда сладкая плитка отправилась в мой желудок долька за долькой, мне действительно стало легче.
Часы за партой тянулись мучительно долго. Даже отмена одной из пар не вызывала у меня особой радости: нужно было как-то пережить оставшиеся. Ускоренный темп жизни сказывался на моём здоровье. Всё о чём я могла сейчас мечтать — крепкий сон, а ещё лучше, день, а то и два дня беспробудного сна.
Рафаэля я не видела с того самого злополучного дня. Не знаю, радовало меня это или пугало. Я бы не хотела пересечься с ним в каком-либо из коридоров университета, но мысль о том, что он сейчас в каком-нибудь притоне мечтает о мести, пугала меня не меньше.
Кое-как дожив до звонка, освобождающего от нудной лекции, я поплелась к выходу. Решив, что до метро я не доплету, вызвала такси. Уже через полчаса я сидела в кабинете у миссис Морени. Позвонить маме я не успела. Что-нибудь придумаю.
Как и в прошлый раз, Жанна заварила нам горячее какао, и мы расположились на мягких серых креслах. Эта женщина выглядела просто умопомрачительно. Она чем-то напоминала мне мать Аарона и Рафаэля. Такая же статная и волевая женщина, а к тому же и стильно одетая. На ней прекрасно сидело черное платье, облегающее изящную фигуру. А золотые украшения подчеркивали богатство красноватого оттенка ее волос.
— Жанна... В последнее время столько всего навалилось... В этой суматохе я не успела позвонить маме и... — запинаясь, протараторила я.
— Ванесса, ты не провинившаяся школьница в кабинете у директора. Тебе не стоит оправдываться или, чего хуже, чувствовать вину. Всё в порядке, к тому же, я осведомлена о том, что с тобой случилось, — она ободряюще коснулась моей руки. — Мы можем позвонить твоем маме прямо сейчас, если ты не можешь сделать этого сама. Но если для тебя важно, чтобы этот разговор остался строго между вами двумя, его можно отложить.
По правде говоря, у меня были свободные вечера, когда я могла позвонить матери. Да хотя бы вчера. И каждый раз я откладывала это на потом. Не знаю, наберусь ли когда-нибудь смелости, чтобы нажать на кнопку вызова. Стараясь меньше размышлять, чтобы не передумать, я быстро ответила, что хочу позвонить сейчас. Я вытащила телефон из сумки, которую поставила на пол рядом с креслом и нашла нужный номер. Мой палец замер над кнопкой «позвонить», слегка подрагивая. Сделав два глубоких вдоха и выдоха, я нажала на неё.
Ответ не заставил долго ждать — всего лишь три гудка.
— Несси, что-то случилось? — раздалось на том конце телефонной связи.
Забавно, я думала она ещё обижается на меня. Но этот радушный голос заставил меня сомневаться.
— Нет, нет, ничего, — выпалила я. — Хотя да, случилось, но давно... Мам, мне нужно с тобой поговорить. Я не думаю, что разговор выйдет коротким.
— Детка, я тебя слушаю.
Набрав в лёгкие побольше воздуха, я начала:
— Дело в наших взаимоотношениях. Мы уже давно потеряли ту нить, что связывала нас тёплыми чувствами. И ты, и я прекрасно знаем причину. Мне жаль, что отец тогда ушёл от нас, но... Ты предала меня, поставив своё горе, выше меня. Я была совсем ребенком, когда начались постоянные попойки, а потом тот мужчина и...
Я выдохнула слова на одном дыхании и только заметила, что мои щеки уже стали мокрыми от горячих дорожек слез. Миссис Морени смотрела на меня взглядом, полным доброты и поддержки. Молчание на том конце провода заставило что-то внутри меня дрожать от обиды. Та маленькая девочка, которая потеряла материнскую любовь слишком рано, наконец-то вырвалась наружу и плакала моими глазами.
— Ох малышка... — всхлип мамы на том конце заставил меня содрогнуться. — Не было ни дня с тех пор, когда я бы не винила себя в произошедшем. Я так перед тобой виновата, господи.
— Но почему ты никогда не говорила со мной об этом? Почему мы сделали вид, будто ничего не было. Почему... — выдавила я, всхлипывая через слово.
— Мне было страшно. Так страшно, детка. Я боялась тебя потерять. Мне действительно казалось, что если сделать вид, что ничего не было, то мы забудем. Я так ошибалась, боже... А потом было слишком поздно приносить извинения. Я потеряла твоё доверие... Мне так стыдно перед тобой. Я знаю, что не заслуживаю прощения, но всё же прошу... Милая, прости, пожалуйста, прости, — её рыдания резали больнее ножа.
В моей голове случился дворцовый переворот. Кажется, у пульта управления сейчас находилась именно та малышка, нуждающаяся в материнской любви. Та девочка, которая не понимала, что случилось с мамой и почему так внезапно исчез отец. Та, которая не понимала, чем заслужила всё это.
— Господи, мам. Я ждала эти слова всю свою сознательную жизнь. Мне очень больно от того, что прошло так много времени с тех пор, — всё во мне кричало о прощении, об отпущении не забытых обид.— Да, да, я прощаю, но слова не вернут мне материнскую любовь, когда я в ней так нуждалась.
— Я понимаю, Несси. Как бы я хотела вернуть время назад... Мне так хочется заслужить твое доверие... Я бы всё отдала, чтобы исправить то, что натворила, — она говорила сквозь слёзы.
Боль и сожаление в её голосе заставили меня оттаять. Наверное, тому, что она сделала, нет прощения. Наверное, частичка обиды на неё всегда будет жить во мне, но... Я так устала от постоянных недомолвок, разногласий и сжирающего изнутри чувства несправедливости за разрушенное детство... Мне надоело держать это в себе. Надеюсь этот шаг поможет мне прийти к отпущению.
Мы говорили еще очень долго. Я наконец-то рассказала о том, что меня убивало ее молчание. Что я мечтала о любящей и заботливой маме почти все эти годы. Мы не обошли стороной и недавний конфликт. Она извинилась и сказала, что постарается меньше меня опекать и пытаться понимать и принимать. На протяжении всего разговора мы обе плакали. Я не могла остановить поток слёз. Они так давно рвались наружу, а я запирала их на замок в самой темной комнатке своего подсознания. Пора прощать обиды прошлого и исправлять настоящее. Заканчивая диалог мы обе сказали, что любим друг друга. Я не чувствовала, что сказала эти слова искренне. Слишком много утекло времени с тех пор, как я говорила ей это по-настоящему. Мне придётся еще долго привыкать к ней и тому, что происходит между нами.
Когда я наконец нажала кнопку завершения звонка, миссис Морени подошла ко мне и крепко обняла. Я уткнулась носом в ее плечо и рыдала. Я наконец-то открыла все замочки и позволила эмоциям выйти наружу.
— Ванесса, я так рада, что вы всё выяснили. Тебе придётся еще долго привыкать к ней. Это будто обретать нового родителя. Я очень надеюсь, что вы сможете проделать эту работу вместе и прийти к взаимопониманию.
Я отстранилась и улыбнулась, утерев слезы протянутым Жанной бумажным платком. Наверное, этот кабинет часто видит слёзы, потому что упаковка бумажных платочков, стоящая на столе, почти закончилась. Удивительно, но с начала сеанса прошёл почти час. Какао, которое я поставила на подлокотник кресла ещё в начале разговора с мамой, уже почти полностью остыло. Мы с миссис Морени еще недолго побеседовали на счет успокоительных. Женщина сказала, что не хочет пичкать меня сильнодействующими лекарствами, поэтому выписала рецепт на таблетки послабее, коротко попрощалась и обняла.
Мне нужно было добраться до офиса и наконец-то сделать эти чёртовы фотографии здания. Главное в работе с новыми преподавателями — не ударить в грязь лицом в первые дни. Сначала ты работаешь на репутацию, потом она на тебя. Повторяя эти слова в голове как мантру, я смогла добраться до места своей новой работы на метро.
Я не торопилась заходить внутрь. Лёгкий ветерок приятно холодил кожу пылающих щек. Наверное, сейчас моё лицо было похоже на по цвету на варёного рака. А глаза опухли так, что веки увеличились почти в два раза. Но несмотря на это, на душе было невероятно легко. Я почувствовала удивительное освобождение, когда наконец сказала то, что копилось во мне долгие годы.
Я прикрыла веки и вдыхала весенний запах свежести и зелени, появляющейся ото всюду. Звук открывающейся стеклянной двери офиса заставил меня распахнуть глаза. Из здания выходили Аарон и Полли, с которой я вчера познакомилась. Она смеялась и что-то восторженно рассказывала Аарону . Мужчина улыбнулся ей одними губами. Это было больше похоже на одну из тех улыбок, которые натягивают, чтобы не обидеть. Он успел сделать лишь один шаг из офиса, как заметил меня. Наши взгляды пересеклись. Его брови слегка поднялись вверх в немом вопросе. Я не сразу вспомнила, что выгляжу так, будто сутки напролёт провела в истерике. Я слегка покачала головой, показывая, что ничего не случилось и волноваться не стоит. Он слегка сощурил глаза, явно показывая недоверие. Лучи заходящего солнца играли с радужкой его глаз, делая то цвета крепкого кофе, то молочного шоколада. Уголки моих губ приподнялись: наш немой диалог закончился его взглядом, отдалённо напоминающим что-то вроде «Мы ещё поговорим об этом».
Когда они подошли ближе Полли кивнула мне в знак приветствия, я улыбнулась ей в ответ. Если Хлоя казалась мне самой сильной батарейкой дружелюбия и доброты, то Полли была Хлоей помноженной в несколько раз. Казалось ещё вот-вот и она начнёт сама генерировать свет.
Я проследила взглядом за парой: Аарон поцеловал девушку и посадил в машину. Полли сразу же обнялась с водителем. Его светлые волосы, напоминавшие по оттенку ее собственные, и подходящий возраст, натолкнули на мысль, что это её отец. Когда машина отъехала, Аарон подошел ко мне.
— Что-то случилось? — серьёзным тоном спросил он.
— Я была у миссис Морени, мы звонили маме. Разговор вышел слишком эмоциональным, — улыбнулась я.
— Ты в порядке? — поинтересовался Аарон.
— Да, да, все хорошо. Хотя, наверное, выглядит диаметрально противоположно, — я обвела рукой своё лицо, выглядящее не лучшим образом. — Однако, всё правда хорошо. Мы выясняли всё и договорились попытаться наладить отношения.
Он слегка улыбнулся. Улыбка тронула его глаза, так что она не была похожа на ту, которой он одарил Полли. Она была искренней.
— Тогда что ты делаешь здесь? У меня пока что нет клиента для тебя, — пожал плечами Аарон.
— Мне нужно сделать фотографии для домашки в университет, — ответила я. — Я решила, что это здание отлично мне подойдет. Но пока что ума не приложу, как сделать снимки, которые смогут произвести впечатление на нового преподавателя.
— Создаёшь первое впечатление значит? — ухмыльнулся он. — Ты же знаешь, что со мной этот фокус не сработает? Тебе нужно будет пахать над каждым проектом, не только над первым.
— А я и не собиралась проворачивать этот фокус с вами, босс, — я подняла руки в шутливом жесте капитуляции.
— Верю. Но обязательно запишу тебя в свой список людей, которых нужно проверять, — подмигнул он.
— Значит я произвела на тебя впечатление своим первым проектом? — копируя его ухмылку, произнесла я.
Он улыбнулся, но ничего не ответил. Приму это за «да».
— С той стороны на стекло сейчас красиво падают солнечные лучи, — рукой он показал направление.
— Благодарю за наводку. Еще будут подсказки? — шутливо спросила я.
— Меньше используй широкоугольную камеру, она может здорово подпортить общую композицию, — вполне серьезно ответил он. — Какая у тебя камера?
я смутилась и достала телефон из сумки.
— Надеюсь, ты шутишь и сейчас достанешь из сумки камеру, — он приподнял темные брови.
— Вообще-то никто не жаловался. В моём телефоне неплохая камера, — пожала плечами я.
— Давай я сейчас принесу свою камеру, а потом мы скинем снимки тебе. Это здание достойно большего... — почти умоляюще произнес он.
— Было бы отлично. — кивнула я.
Аарон вернулся через пять минут, держа в одной руке камеру, которая буквально кричала: «Моя стоимость примерно равняется твоей почке». Он вручил мне её и провел краткий инструктаж по использованию. Я сглотнула. Надеюсь, мои руки достаточно крепко держат камеру: продавать почку, чтобы оплатить ее ремонт, мне не очень хотелось.
Я думала, что Аарон оставит меня, но он стоял рядом и наблюдал за моей погоней за удачным ракурсом. Когда я в десятый раз скрипнула зубами, посмотрев на получившееся фото, Аарон подошел ближе и заглянул в маленький экранчик. Он без слов взял камеру из моих рук и что-то усердно настраивал.
— Попробуй теперь, — бросил он, протягивая камеру.
Я снова ходила взад-вперёд, подбирая нужное положение. Сделав серию снимков, снова открыла их на экранчике и пригляделась.
— Что ты сделал? — восторженно прошептала я, увидев снимки. Теперь они выглядели именно так, как я их представляла.
— Поигрался с настройками, — заговорщически ответил он.
Закатное солнце снова играло с его радужкой. Только сейчас я заметила золотистые крапинки у зрачка. Теперь его глаза напоминали ночное небо в самую звёздную ночь. Его темные волосы растрепал ветер и теперь они небрежно спадали на лоб. На волевом подбородке появилась еле заметная щетина, а черная водолазка выгодно подчеркивала рельеф тела. Золотисто-розовый свет делал его скулы еще заметнее. Он выглядел просто потрясающе.
Поддавшись внезапному порыву, я взяла камеру и резко перевела на него, сделав пару снимков. Неожиданные фото — самые лучшие. Он не успел даже глазом моргнуть, а я уже смотрела на получившиеся фото.
— Ты что делаешь? — с лёгкой укоризной спросил он.
— Любуюсь на прекрасную работу. То ли моей лёгкой и умелой руки, то ли твоих родителей, — поддразнила я.
Он пару секунд озадаченно смотрел на меня, а потом... неужели он смутился?
— Аарон Блэкборн умеет смущаться? Я не верю своим глазам, — покачала головой я.
— Мисс Диас, вам стоит сходить к окулисту. Я действительно никогда не смущаюсь, — улыбнулся он.
Подойдя ближе, он взял камеру из моих рук. Я думала, что он смотрит фото, но услышала щелчок камеры. Затем ещё и ещё. Он меня фотографировал! Я приоткрыла рот от удивления, но быстро взяла себя в руки и, высунув язык, скорчила ему рожицу. Аарон улыбнулся, поддразнивая меня продолжать. Я развернулась в профиль и, опустив веки, приподняла голову к солнцу.
— Ну всё, хватит, — я подошла ближе и попыталась отобрать камеру.
Аарон вовремя отпрыгнул назад и сделал ещё один щелчок. Пораженная столь наглым жестом, я снова подошла ближе, а он проделал тот же трюк. Я не сдержалась и звонко рассмеялась. Он вёл себя как маленький ребёнок. Кто бы мог подумать, что Аарон так умеет? Скажи мне это кто-то месяц назад, я бы не поверила. Аарон улыбнулся, и снова раздался этот надоедливый «щёлк».
Он наконец-то опустил камеру и с серьезным лицом произнёс:
— У тебя потрясающие глаза. Когда на них падает свет, они отдают голубизной неба, а когда в тени, похожи на свежую траву.
Настал мой черёд смущаться. Я замерла и еле заметно улыбнулась. Его глаза выглядели не менее потрясающе.
— Видите, мисс Диас, не одна вы умеете смущать, — прошептал он, подходя ближе. — Пойдем скидывать тебе снимки.
Мы зашли в лифт так, что он оказался позади.
— Ты учился на фотографа? — поинтересовалась я, поворачиваясь к нему лицом. Он слишком умело обращался с камерой и знал тонкости работы с ней.
— В детстве меня пихали во всевозможные кружки, чтобы меньше видеть дома. Искусство фотографии было одним из них, — ответил он.
— Был настолько проблемным ребёнком? — одними губами улыбнулась я.
— Хуже. Нелюбимым, — без тени обиды ответил Аарон.
— У твоих родителей плохой вкус, если они предпочли Рафа тебе, — попыталась разрядить обстановку я.
— Сегодня вы слишком щедры на комплименты, мисс Диас, — ухмыльнулся он.
— Какие еще таланты ты скрываешь? Танцуешь в пуантах? Играешь на треугольнике? Взламываешь пентагон в свободное время или завоевываешь лишний разряд по единоборствам? — отшутилась я.
— Играю. Но не на треугольнике: боюсь, не осилил бы такую сложную технику. И разряд по единоборствам тоже есть, — едва он договорил, мы приехали на нужный этаж.
— Тогда на чём ты играешь? — я искренне удивилась. Вообще-то все эти вещи я говорила в шутку.
Проходя вперёд, он пригнулся к моему уху и еле слышно прошептал:
— Секрет.
Я чуть было не открыла рот от прошедшего разряда по всему телу. Его шёпот задел какие-то особо чувствительные каналы моего уха.
Апартаменты Аарона встретили меня убегающими за горизонт теплыми лучами. Вид был потрясающим. Я остановилась на пару мгновений, чтобы полюбоваться. Природа — удивительная вещь. Она видела динозавров, первых людей, зарождение цивилизации, сотни и тысячи людских войн и всё равно спустя миллиарды лет дарила нам свою красоту. Мы, люди, — безжалостные варвары, веками истребляющие ее. А она всё равно радует нас этими картинами.
— Иди сюда, — вырвал из размышлений Аарон.
Он стоял возле двери, находящейся рядом с его спальней. На самом деле, я исследовала далеко не все комнаты на этом этаже. Комната за этой дверью — одна из их числа. Аарон потянул за ручку. Мы оказались в комнате, по-видимому, наполненной всевозможными увлечениями Аарона. В углу возле окна в пол, такого же как в зале, стоял роскошный рояль из красного дерева. Так вот на каком инструменте он играет. Мольберт и разбросанные по полу краски, кисти и холсты удивили меня не меньше.
— Знаешь, я бы меньше удивилась, если бы в твоей квартире оказалась красная комната, — улыбнулась я.
— Возможно, ты просто открыла не все двери в моей квартире, — ухмыльнулся он.
Я восторженно разглядывала всё вокруг. Здесь пахло спокойствием. Здесь пахло вдохновением. На мольберте стоял холст с начатой работой — пейзажем города, лежащего за этим окном. Даже незаконченной картина выглядела изумительно.
— Ты еще и художник. Просто кладезь открытий, — прошептала я.
Аарон прошел к столу в углу на противоположной от окна стороне. Здесь были разбросаны начатые картины, а под завалами находился чёрный ноутбук. Аарон выудил его из-под груды бумаг и, взяв в руки, двинулся к выходу.
Было жаль покидать эту комнату умиротворения: я еще не успела надышаться чудесным запахом дорогих масляных и акриловых красок. Мы пришли в зал и расположились на диване. Аарон включил компьютер. На экране загорелась яркая картинка стандартных обоев.
— Зачем тебе два ноутбука? — я сразу заметила, что это не тот, на котором он обычно работает.
— Рабочий и личный. Так проще, — ответил он.
— Значит этот — личный? — поняла я.
Он просто кивнул. Я пыталась отрицать, но мне было любопытно узнать, что он хранил в личном ноутбуке. Я придвинулась ближе и случайно задела его колено своим. Мурашки пробежали вдоль позвоночника. Забавно и удивительно, что такое лёгкое прикосновение к Аарону вызывало больше эмоций, чем поцелуи Рафаэля. Отдёргивать ногу было бы просто глупо, поэтому я сделала вид, что ничего не произошло, к тому же, Аарон даже бровью не повёл.
Все папки на его рабочем столе были вполне стандартными: «фотографии», «видео», «наброски» и прочее. Я почти разочаровалась. Одна из папок имела название «обследование», но и она показалась довольно скучной. Не знаю, что я ожидала увидеть.
Аарон подключил камеру к ноутбуку и сбросил все фото на него.
— Давай отправлю их тебе на почту? — слегка повернув ко мне голову, спросил он. Его лицо оказалось слишком близко к моему.
Пытаясь не выдать смущение, я кивнула. Боже, да что со мной? Будто все те дни овуляции, которые проходили как обычно, решили отомстить и выплеснуть накопившиеся гормоны сегодня.
Аарон быстро нашел мою почту и в пару кликов отправил фотографии здания вместе с моими. Вообще-то они были потрясающими, даже с красноватым лицом и опухшими глазами я выглядела мило.
— Спасибо, — искренне поблагодарила я. Если мистер Кларк не оценит, то я даже не представляю насколько завышены его стандарты.
— Ты домой? — спросил Аарон.
Я снова коротко кивнула.
— Как на счёт ужина? Я очень проголодался. Составь мне компанию, не люблю есть в одиночестве, — он убрал ноутбук и встал с дивана.
Сейчас я больше всего хотела остаться и еще некоторое время поговорить с ним, поэтому согласилась. Сегодня я узнала о нём немало нового, и было очень интересно узнать еще больше.
Аарон сделал короткий заказ в ресторане на доставку блюд домой. Он поинтересовался, что буду я, а я ответила, что доверюсь его вкусу.
— Художественная школа тоже была одним из кружков, на которые тебя отдавали в детстве? — спросила я.
— Нет. Рисование было единственным увлечением, выбранным мною самим. Оно было моей отдушиной. Я ненавидел почти все занятия, на которые меня отдавали. Знаешь, я ведь даже ходил на чертову скоропись. И чтоб ты знала, этот навык оказался самым бесполезным.
— А как же рояль или фотографии? Разве ты купил бы такую дорогую камеру или, тем более, рояль, если бы это не приносило тебе удовольствия? — я махнула рукой в сторону комнаты, которую я назвала «комнатой увлечений».
— Когда я был ребенком, я пытался быть лучшим и хоть как-то заслужить любовь родителей. Однако очень скоро понял, что это не сработает, поэтому относился ко всем этим секциям и кружкам как к собственным девяти кругам ада. Как только я вырос из возраста, когда меня можно было насильно куда-то отправить, сразу же бросил их все. И только пару лет назад я понял, что люблю краски этого мира и хочу их запечатлевать, а навыки, полученные в детстве очень пригодились. Любовь к клавишным я почувствовал еще более внезапно: на каком-то из званых вечеров в доме у партнеров отца. У них был рояль. Я по старой памяти решил наиграть мелодию. Тогда я не прикасался к клавишам порядка десяти лет, но пальцы все помнили. Музыка дарит невероятное чувство свободы. Я как-будто обрел новый способ дыхания. Это было невероятно и удивительно. Когда мою игру услышали хозяева дома, они настояли на том, чтобы отдать мне инструмент. Сказали, что у них он стоит без дела, а так хоть пылиться не будет. У меня не было ни малейшего желания отказывать им, — рассказывая всё это, Аарон заваривал чай. Когда монолог закончился, он уже протягивал мне лаконичную белую кружку с ароматным напитком.
— Вау, — только и смогла выговорить я. — Было бы интересно услышать твою игру.
— Не сегодня, — он улыбнулся одними губами и сел рядом со мной.
Наша беседа была такой непринужденной и свободной. Мы шутили, смеялись и делились историями из жизни. Сегодняшний день абсолютно неожиданно стал лучшим за последнее время. Когда приехал доставщик с едой, Аарон вышел его встретить, а я поддалась непреодолимому желания снова заглянуть в комнату увлечений. Я успела достаточно оглядеться, чтобы понять, что здесь нет свежих палитр с красками или еще не подсохших работ — Аарон давно не садился за краски. Это было просто кощунством. Такое многообразие материалов почти умоляло использовать их. Я провела по краю картины, ощущая неровную поверхность холста. На полу заметила закончившийся тюбик белого акрила — вечная проблема художников. Белила удивительным образом кончаются в два, а то и три раза быстрее остальных красок.
— Я уж подумал, что ты убежала, — раздалось со стороны двери.
Аарон держал в руках два бумажных пакета с едой, стоя в дверном проёме.
— Боже, прости, что зашла сюда без разрешения, но эта комната меня слишком манила. Такое многообразие материалов. Здесь даже стены пропитаны вдохновением, — быстро попыталась оправдаться я.
— Кажется, я не ругал тебя. Не оправдывайся, всё в порядке, — махнул он и направился в сторону кухни.
Я последовала за ним.
— Ты рисуешь? — спросил Аарон, доставая коробочки с едой из пакета.
— Было бы странно не рисовать, находясь в архитектурном, — ответила я.
— Нет. Я спрашиваю: рисуешь ли ты для себя? Считаешь ли рисование своим хобби? — пояснил он.
— Да. Вообще-то да. Это что-то вроде отдушины для меня, — кивнула я.
— Я бы хотел увидеть твои картины, — он уже закончил с распаковкой пакетов.
— Не сегодня. — копируя его фразу, ответила я.
Он перевел взгляд на меня и ухмыльнулся, но ничего не ответил.
Мы расположились с едой на полу в зале, возле окна. Как я обожала вид отсюда. Особенно сейчас, когда на улице стемнело, а за окном виднелись огни не засыпающего города.
Я просидела у Аарона еще около часа, а затем он отвез меня домой. По дороге мы слушали песни Уикенда и вместе подпевали и шутили.
Я никогда не чувствовала себя лучше, чем сейчас.