Слёзы Бугенвиллеи

Миссис Гарленд умерла, и время, подобно скаковой породистой лошади, неумолимо понеслось вперед. Следствие продолжало топтаться на месте, так ничем и не завершившись. Недели незаметно превращались в месяцы, а месяцы в годы – ввиду прекратившихся преступлений ночи смутных ожиданий уже не казались такими тревожными. 

Жизнь продолжалась. Она текла, подобно воде, растворяя в себе остатки прошлого. Попытки найти душегуба уже не казались такими рьяными, как на первых порах, до тех самых пор, пока шесть лет спустя Уайтчепел не потрясли очередные убийства, по омерзительности и количеству жертв явно превосходившие дело 1882 года. Под подозрение попадали многие: женщины, несколько мигрантов, матрос, врач, а также молодой барристер, чье тело было найдено в Темзе, в самый канун Рождества. Но, к всеобщему сожалению, сыщики и в этот раз не смогли справиться со своим заданием — личность посланника из ада так и осталась нераскрытой. Это не только породило своего рода легенды и домыслы, но и повлекло за собой негодование общественности, что вынудило городскую власть принять меры по благоустройству бедных кварталов Ист -Энда. 

События плавно сменялись один за другим с ошеломляющей быстротой, вселяя то надежду, то беспросветное отчаяние. Возможно, 22 января 1901 года оказалось бы ничем не примечательным днем, если бы не омрачившая сознание граждан новость о смерти королевы. Её кончина не только ознаменовала конец эпохи, но и вместе с этим навсегда погубила веру в абсолютное могущество Британской империи. Пребывая в состоянии потрясения и меланхолической скорби, Англия впервые за многие годы погрузилась в национальный траур. 

Один из поздних февральских вечеров выдался не на удивление промозглым. Улицы Лондона казались пустынными. Дождь выстукивал по мостовой монотонную песню, которую время от времени нарушали мимо проезжающие кэбы — они появлялись и сразу же исчезали, растворяясь во всепоглощающей непроглядной тьме. Один из них, свернув на одну из примыкающих к набережной улиц, остановился у одного из внушительных зданий. 

— Мистер, полагаю, мы на месте. 

Ответа на послышалось. Дверь экипажа со скрипом приоткрылась. Ступив на землю, молодой человек поежился и, недовольно поморщившись, поспешил распахнуть зонт, но тут же пожалел об этом: тот сразу же вывернулся в обратную сторону от ветра.

 — Нет, вы немного заплутали, — раздраженно фыркнул он.

 — Прошу прощения, мистер, — виновато ответил кэбмен. — Я в столице недавно, не успел как следует изучить улицы... Садитесь обратно, что же вы... Возжелали промокнуть? 

Мужчина отмахнулся.

 — Бросьте. Я пойду пешком. Хочу немного освежить мысли. 

Окинув взглядом украшавшие фасад массивные колонны, он устало вздохнул и повернул голову в ту сторону, где в полумраке высилось здание центрального полицейского управления. До него оставалось всего лишь несколько минут ходьбы. 

Темные воды разбушевавшейся Темзы слились воедино с безжизненным небом, и оттого не были заметны. Сильные порывы пронзающего до костей ветра то и дело норовили выбить землю из-под ног. Ссутулившись от холода, молодой человек ускорил шаг. Наконец-то добравшись до цели, он вскинул голову, обратив внимание на тусклый свет в окне на втором этаже. Его все ещё ожидали.

 — Добрый вечер, детектив Дин. Мерзкая погодка, не так ли? 

Мужчина вздрогнул от неожиданности, застыв в шаге от громоздкой двери. 

— Констебль Барнс? Прошу прощения... Я немного опоздал, — растеряв былой пыл, сбивчиво пробормотал он. 

Констебль не ответил. Втянув в себя воздух, он достал папиросу и, чиркнув спичкой, неторопливо закурил.

 — Думаю, ваше опоздание никак не повлияет на настроение комиссара. Видимо, что сегодняшнюю ночь он снова проведет в кабинете со своими бумагами... Что-то это дело с мистером Хоггартом никак не сдвигается с места. 

— Я смог добыть кое-какую информацию на этот счет.

 — Ходит слух, что вы подаете большие надежды, как детектив. Извольте поинтересоваться мистер Дин, сколько вам лет?

 — Это разве имеет значение, констебль Барнс? — сухо отчеканил Дин. — Или вы считаете что я слишком молод и неопытен для того, чтобы мне поручали подобные дела?

 — Никак не хотел вас задеть, — бросив папиросу на землю, ответил констебль и вдруг замолк. Прищурившись, он напряженно вгляделся куда-то в темноту.

 — Что там? 

— Что это за тень? Вы видели её? 

Мистер Дин качнул головой, отрицая.

 — В темноте я, увы, не замечаю деталей, — он указал пальцем на очки в тонкой оправе.

 — Как я сразу не заметил... Мистер Дин, ступайте к комиссару, а я отлучусь на пару минут. Нужно убедиться в том, что мне показалось и здесь нет посторонних. 

Констебль чиркнул спичкой, и спустя мгновение темноту озарила яркая вспышка от загоревшегося масляного фонаря. Дин ничего не ответил, поспешив скрыться внутри здания. Усталость давала о себе знать. Единственным его желанием было поскорее завершить дела и отправиться домой, выпив перед сном кружку горячего чая. Без колебаний он быстро миновал дежурный пост, поднялся по ступенькам и, пройдя немного по плохо освещенному мрачному коридору, оказался у громоздкой двери. Его рука уже потянулась к ручке, но вдруг застыла. Внутри всё похолодело. Точно такое же чувство ему не раз приходилось испытывать, когда кто-то за ним наблюдал исподтишка. Скрипнули половицы – чья-то тень появилась и, скользнув по стене, тут же исчезла.

 — Здесь кто-то есть? 

Ответа не послышалось, и Дин опрометью бросился назад, вниз по ступенькам. 

— Дежурный! Вы слышали шум? — на одном дыхании выпалил он. 

Дежуривший на посту рыжеволосый констебль лишь устало вздохнул.

 — Да, мистер, на улице сильный ветер. Воет, как старый волк на луну.

 — Я на улице встретил констебля Барнса, и мы оба заметили что-то странное. Он как раз пошел проверить, не проник ли кто из посторонних на территорию участка...

 — Не стоит волноваться, мистер. Констебль Барнс никого не обнаружил, тем более, его смена подошла к концу. 

— Благодарю. 

Дин решил не мешкать и решительно направился прямиком к выходу. Застыв на пороге, он настороженно огляделся. «Показалось», — пронеслось в голове. Сердце выбивало кадриль: то ли от страха, то ли от внезапно нахлынувшего волнительного предвкушения. 

— Кажется, усталость сводит меня с ума, — поморщившись, Дин хотел уже идти обратно, как вдруг опешил.

 — Мистер Алистер Дин?

 Он недоуменно вскинул брови. Хриплый голос неприятно резанул слух.

 — Откуда вам известно моё имя?

 Незнакомец вышел из тени. Свет уличного фонаря освещал его высокую, тощую фигуру – облаченный в старые лохмотья и слегка сгорбившийся, пожилой на вид мужчина внушал неподдельную тревогу. Угрожающе стукнув тростью по каменной плитке, он прокашлялся: тяжело, протяжно.

 — Кто вы такой? — Алистер смотрел на него с опаской, не спуская глаз.

 — Я тот, кто воскрешает воспоминания, — таинственно протянул незнакомец. 

— Звучит интригующе, — молодой детектив нервно усмехнулся. — Но все мои воспоминания при мне, так что в ваших услугах, мистер, я не нуждаюсь.

 — Не обольщайтесь. Для меня вы не представляете никакого интереса, — равнодушно ответил мужчина. — У меня есть кое-что для комиссара. То, что весьма его удивит.

Дин удивленно уставился на протянутую руку с отросшими, перепачканными ногтями.

 — Что это, письмо? — проговорил он, разглядывая помятый конверт из старой дешевой бумаги. 

— Не бойтесь, мистер Дин. Скажите ему, что это послание из прошлого.

 — По хорошему я бы велел полиции задержать вас, — Алистер недобро прищурился: казалось, страх отступил, и он уже не чувствовал себя в опасности. Уж слишком слабым и беспомощным казался незнакомец, и Дин был более чем уверен, что тот не причинит ему вреда.

 — Не стоит. Я не представляю угрозы, наоборот... Я хочу помочь пролить свет на события многолетней давности. Прошу, исполните мою последнюю просьбу, передайте письмо. Как только комиссар прочтет его, он прикажет задержать меня... Я буду ждать здесь. Мы сможем обыграть всё так, как будто это вы меня задержали.

 — К чему это представление? — не выдержав, Алистер хохотнул. — И почему я должен верить какому-то сумасшедшему старику?

 Опершись на трость, незнакомец покачал головой.

 — Представление... Когда-то я обожал спектакли. Вы не поверите, но мне всего лишь сорок с небольшим. Мой образ жизни, на который я сам себя по глупости обрек, сильно повлиял на мой облик... И я больше не могу так. Я не хочу больше жить с этим. Восемнадцать лет! Сколько раз мне хотелось оборвать своё мучительное существование, но я так и не решался... Я счёл поставить точку в этой истории. Она должна закончиться, понимаете?

 Дин лишь озадаченно смотрел на него с широко открытыми глазами. 

— Нет, не понимаю. Кто вы, черт возьми, такой?

 — Я вам уже ответил на этот вопрос, мистер Дин, — в хриплом голосе послышались напряженные нотки. — Но я вас умоляю... Комиссар должен прочесть это письмо.

 — Если вы причастны хоть к какому-то либо преступлению, я буду вынужден сообщить полиции, чтобы вас задержали до выяснения обстоятельств, — сухо отчеканил Алистер. 

Вся эта затея с письмом казалась ему странной: отступив шаг назад, он настороженно осмотрелся по сторонам. 

— Постойте! Я пойду с вами. Оставите меня за дверью. Только вручите письмо. Думаю, комиссар захочет увидеть меня... 

— Комиссар захочет вас увидеть? Да вы смеетесь!

 — Нет. Вы многого не знаете, поэтому судите предвзято. Мы встретимся с комиссаром. А потом меня арестуют. Пожалуй да, в тюрьме мне самое место. 

— Вот проклятье, вы что, кого-то убили? — Дин поморщился. 

— Да. Будучи совсем мальчишкой. Я столкнул Джимми Бланта, лучшего друга Николаса Макэлроя, с крыши... Но я не думал, что он погибнет. Это был несчастный случай, — незнакомец тяжело вздохнул. — О Боже! Но ведь речь совсем не об этом, правда! 

Николас. Макэлрой. Это имя было произнесено намерено, выразительно и громко. Алистер Дин задумался: он был уверен, что где-то его слышал. И вдруг его осенило.

 — Хорошо. Я пойду вам навстречу. Только прошу вас, без выпадов, — пытаясь сохранять спокойствие, произнес он. — Идите за мной. 

Поднявшись по ступенькам, они вошли в помещение и, дойдя до дежурного поста, остановились. 

— Кто это с вами, детектив? — окинув незнакомца хмурым взглядом, строго спросил констебль. 

— Этот человек хочет видеть комиссара. 

— Он не опасен?

 — Нет, можете обыскать его, при нем нет оружия. Это свидетель по делу Хоггарта. Говорит, что проходил мимо и кое-что видел. 

— Ну-ка, мистер, — констебль, покинув своё место, предстал перед мужчиной. — Поднимите руки. Хм... Повернитесь ко мне спиной. — закончив досмотр, он отошел. — Действительно, ничего нет. Ступайте. 

Поднявшись на второй этаж и оказавшись у нужного кабинета, они переглянулись. Затаив дыхание от волнения, Алистер отчетливо слышал биение своего сердца, но виду не подавал. 

— Ждите меня здесь. 

Не мешкая, он взялся за ручку и потянул дверь на себя. В простором, неуютном кабинете с маленькими окнами и выкрашенными в белое стенами пахло сыростью, бумагой и чернилами. Напротив шкафа с множеством забитыми папками полок, за большим громоздким столом сидел коренастый, крепкий мужчина с завитыми усами и лысеющей макушкой. Склонившись над новой пишущей машинкой, он сосредоточенно набирал какой-то текст; заметив, что в кабинет кто-то вошел, он тут же выпрямился, и на его квадратном, широком лице проступила едва заметная, усталая улыбка, которая в мгновение исчезла.

 — Коммисар Дарем!

 Дин сделал несколько шагов и вдруг застыл в нерешимости. Ощутив на себе буравящий взгляд бледно- серых глаз, он нервно сглотнул. 

— Вы опоздали, но я все равно рад вас видеть. Надеюсь, вам удалось раздобыть хоть что-то... Я должен отчитаться перед министерством, и чем раньше, тем лучше.

 — Кажется, у меня есть кое-что полюбопытнее.

 Прикусив губу от нахлынувшего волнения, Дин подошел к столу и положил на него скомканное письмо. Комиссар не ответил. Молча развернув его, он углубился в чтение, и с каждым мгновением лицо его становилось мрачнее: уголки рта поползли вниз, а между бровями залегла глубокая складка.

  « Здравствуйте, комиссар Дарем. 

Если вы держите в руках это письмо, то считайте что то, ради чего вы решили посвятить жизнь службе в столичной полиции, наконец-то свершилось. Вы проделали весьма тернистый путь, прежде чем стать тем, кем сегодня являетесь, однако... Вы так и не достигли главной цели. Спустя долгие годы скитаний я наконец-то готов смириться с уготованной мне участью, ибо муки совести настигали меня на каждом шагу, где бы я не был, и как бы я сам от себя не пытался убежать. Надеюсь, что моё признание поможет мне и Вам... И, возможно, Вам станет легче от того, что я понесу наказание за содеянное. Наказание за то, что когда-то струсил, и за то, что не смог вовремя остановиться. Раскаяния оказалось слишком мало, поэтому позвольте искупить вину сполна. Я знаю, кто убил вашу сестру. И это лишь малая часть того, что я готов вам рассказать. Следующее слово за вами. 

С уважением. С.Р.»

Дарем закрыл глаза. Мгновение, и его отбросило на восемнадцать лет назад: в памяти медленно сплывали размытые временем силуэты с лицами, в которых едва угадывались знакомые черты; стены «Ровенлайна», запах дешевого джина, пота и крови; это было давно, тогда, когда ему приходилось зарабатывать на жизнь кулаками. Тогда, когда его непоседливая грезящая о сцене сестра, юная Шарлотта, все ещё была жива. Воспоминания стремительно вспыхивали в нем, пробуждая былую тоску, отчаяние и несоразмерную, глубокую печаль.

 — Детектив Дин! 

Алистер вздрогнул и тут же выровнялся, с напряжением наблюдая за комиссаром. Тот смотрел как будто сквозь него: его взгляд потяжелел, стал пронзительным, испытывающим.

 — Скажите, откуда у вас это письмо?

 — Мне вручил его один странный мужчина. Он не представился. На вид как будто бездомный, но я заметил в нем некую манерность, отнюдь не свойственную уличным бродягам. Он вел себя подозрительным образом, говорил о каком-то преступлении и о том, что готов понести наказание. А ещё он очень желал увидеться с вами. Меня весьма позабавило и в то же время насторожило сие заявление, и я едва ли не приказал задержать его до выяснения обстоятельств, пока он не упомянул некую фамилию, фигурировавшую в одном громком старом нераскрытом деле... 

— Назовите эту фамилию.

 — Макэлрой. Николас Макэлрой. Это ведь тот самый Макэлрой, спрыгнувший в Темзу после череды неразгаданных убийств и загадочной гибели некой молодой особы... К сожалению, я не могу припомнить её имени.

 — Боже... Поверить не могу.

 — Вы наверняка были совсем молоды, когда это случилось?

 — Детектив, я вас прошу оставить пустую болтовню, — пытаясь скрыть напряжение, строго отчеканил комиссар. — Где этот человек? Только ради всего святого, не говорите мне, что вы позволили ему уйти.

 — Я не настолько ополоумел, — Алистер нервно улыбнулся. — Он здесь, за этой дверью.

 — Так чего же вы тогда ждете?! 

Голос комиссара прозвучал непривычно громко – он прогремел, словно пушечный выстрел. Казалось, воздух в кабинете сгустился до предела, затрудняя дыхание и неприятно покалывая легкие изнутри. Детектив поспешил скрыться за дверью. Он исчез всего на несколько мгновений, прежде чем она снова распахнулась. Показавшаяся в проеме высокая фигура вынырнула из тени, приковывая к себе немигающий, исступленный взгляд.

 — Мне кажется, или это мираж, — задумчиво протянул комиссар, вглядываясь в вытянутое, покрытое многодневной щетиной осунувшееся лицо. — Мы ведь с вами уже когда-то виделись, не так ли?

 — Именно. В «Ровенлайне». Я знал вашу сестру, мисс Шарлотту. И пришел, чтобы поведать правду обо всём.

 Дарем прищурился. Он выглядел спокойным, но сердце его заклокотало от возродившейся ненависти и в то же время от ликующего торжества.

 — Неужели это случилось, — едва слышно протянул он. — После скольких лет...

 — Восемнадцать. Для кого-то это целая вечность, комиссар Дарем.

 — Мистер Рид... 

— Именно. 

Стоявший в стороне детектив взволновано поджал губы, потянувшись за записной книжкой, которую хранил во внутреннем кармане пальто. 

— Детектив Дин, то, что вы можете услышать в этой комнате, может сильно удивить вас. Это дело касается меня лично, поэтому я буду весьма признателен, если вы впредь постараетесь держать язык за зубами. 

— Вы ведь знаете, что на меня можно положиться.

 — Тогда записывайте. Всё, что услышите, — комиссар кинул пренебрежительный взгляд на Рида и кивнул на стул. — Каждое слово.