Слёзы Бугенвиллеи

Сложив руки в замок перед собой, Хьюберт Дарем с едва скрываемым любопытством разглядывал Сиднея Рида. Это был взгляд сквозь призму времени. Хранившийся в памяти образ былого франта никак не вязался с тщедушным, одетым в лохмотья скитальцем — сгорбившись на стуле, он всем своим видом напоминал серую блеклую моль, дни которой, казалось, были уже сочтены. Сидней сидел недвижно, подобно изваянию, и на его высохшем лице застыла маска спокойствия и безмятежности, в то время как в глазах читалась пустота. 

 — Вы изменились, — наконец-то собравшись с мыслями, Дарем нарушил неприятно давившую на уши тишину. 

 — Вы тоже, комиссар, — Сидней вдруг вяло улыбнулся.

 — Что привело вас сюда? 

 — Зов совести. Я слишком долго тащил на себе мучительную ношу и буду бесконечно рад от неё избавиться. Это будет очень длинная история... Но прежде чем начать рассказ, я хочу задать вам вопрос. Господа, вы верите в дьявола? 

 Молодой детектив снисходительно хмыкнул в сторону, бросив непонимающий взгляд на комиссара.

 — Полагаю, вы с ним знакомы лично? — сквозь зубы процедил Дарем. — Я не удивлюсь, если под его личиной кроется известное нам троим имя.

— Если вы имеете в виду моего старого друга, то глубоко ошибаетесь. — Рид безрадостно усмехнулся. — Мистер Макэлрой к убийствам не имеет никакого отношения... Он оказался такой же жертвой обстоятельств, как и мы с вами, комиссар.

 — Но если бы не он, моя сестра осталась бы жива. 

 — Несомненно... Но он не убивал её. 

 Нахмурившись, Хьюберт Дарем пытался отогнать болезненные воспоминания, но они настойчиво лезли в голову, отказываясь её покидать.

 — До сих пор не могу взять в толк, почему я позволил ей посещать это злачное заведение... Подобные места были не для неё, но Шарлотта слишком сильно любила петь. Она грезила о сцене и мечтала изучать вокальное искусство, но тогда мы не располагали нужными средствами — отец умер, не оставив нам ничего, кроме долгов. Её утешением служил старый рояль и внимание публики «Ровенлайна» до тех пор, пока в её жизни не появился этот проходимец, Николас Макэлрой.

 — Я хорошо помню мисс Шарлотту. Многие приходили в неописуемый восторг от её чудесного голоса. Мне очень жаль, что так вышло. Признаюсь, несмотря на свою скрытность, Николас не гнушался мимолетными связями, но он бы никогда не причинил вреда кому-то из девиц.

 — Видимо, он для вас тоже немало значил, — едко заметил Дарем, и в его глазах сверкнул недобрый огонёк. — Как долго вы знали друг друга? 

 Сидней задумчиво посмотрел в потолок, после чего на его лице возникла странная улыбка. Было в ней что безумное, обреченное; что-то такое, от чего по спине скользил гадкий, неприятный холодок.

 — Целую вечность, комиссар. Мы держались вместе с самого детства, и эту дружбу я считал ничем иным, а священным союзом, вечным и нерушимым. Мне казалось так до тех пор, пока в Николаса не появился ещё один друг. Джимми Блант... Он нагло переманил его на свою сторону и вскоре поплатился за это.

 — Как? 

 — Ценой собственной жизни, — спокойно ответил Рид. — Я столкнул его с крыши во время игры. Его гибель — всего лишь трагическая случайность... Я не намеревался его убивать.

 — Вы говорите об этом с таким невозмутимым лицом, как будто всего лишь прихлопнули муху, — с осуждением проговорил Дарем. — Только не говорите, что вам удалось избежать наказания за содеянное.

 — Для своих одиннадцати лет я был достаточно смышленым мальчишкой и понимал, чем это могло обернуться. В лучшем случае мне грозил исправительный дом, поэтому я молчал, как рыба. 

 — А мистер Макэлрой? Он знал об этом?

 — Нет. Я собирался унести эту тайну в могилу, но обстоятельства заставили меня передумать.

 — Какой, однако, занимательный рассказ, — заметил Алистер, ловко провернув в пальцах карандаш. — Выходит, вы пришли признаться в убийстве?

 На мгновение замешкавшись, Сидней вяло кивнул.

 — Но это не имеет никакого отношения к делу, мистер Дин. Через несколько месяцев после этого печального случая ввиду семейных обстоятельств нам довелось распрощаться, и тогда казалось — навсегда. И лишь спустя годы нас вновь свела случайность. Мистер Макэлрой, как и я, решил изучать юриспруденцию здесь, в Лондоне. Мы поселились в апартаментах на Темпл-авеню, где не только посвящали себя учёбе, но и весело проводили время. Вскоре наша возродившаяся заново дружба воспылала с новой силой. Поначалу я безгранично радовался этому, но потом... Потом я начал видеть пугающие сны. Мне страшно и стыдно было признавать то, что моя привязанность к Николасу Макэлрою обрела несколько иное определение. Она не давала покоя, продолжая точить меня изнутри, она истязала и мучила даже тогда, когда я пытался с ней бороться. 

 Мистер Дин миг поменялся в лице — на смену заинтересованности пришло удивление, спустя мгновение и вовсе сменившееся брезгливой гримасой. Он смотрел на Сиднея так, словно на насекомое, которое с радостью бы раздавил и отшвырнул подальше. Комиссар, обратив внимание на молодого детектива, лишь снисходительно хмыкнул.

 — И что же это было, мистер Рид?

 — Об этой напасти не принято говорить, комиссар. Тогда я открыл в себе что-то новое и неестественное, и к своему ужасу вскоре понял, что я такой не один. Это влечение подобно лесной чаще: чем дальше ты заходишь, тем меньше шансов на то, что ты сможешь выбраться невредимым и найти дорогу домой.

 — Мистер Макэлрой знал о ваших... Кх-м... необычных предпочтениях?

 — Нет. Мне не хватило смелости ему признаться. — Сидней на мгновение замолчал, потупив взгляд в пол. — Я продолжал вести себя как ни в чём ни бывало до тех самых пор, пока не повстречал Томаса Брикмана. Темноволосый стройный юноша из приличной семьи искал того же, что и я — нас сплотил общий порок. 

 Дарем задумчиво нахмурился, копаясь в воспоминаниях. Он был более чем уверен, что где-то уже слышал это имя, и спустя минуту его осенило. 

 — Ещё одна жертва и единственный мужчина среди убитых, включая мою сестру и... Напомните, мистер Рид. Наверняка, вы помните всех несчастных. 

 — Миссис Гарленд. Ради всего святого, комиссар, не смотрите на меня так, как будто это я убил их всех. 

 — Но кого-то всё же вы из них убили? — ухмыльнулся мистер Дин.

 — Никого. Кроме Томаса. Именно он убил вашу сестру, комиссар Дарем. Я уверен в этом и готов поклясться на Библии. От повисшего напряжения воздух накалился до предела.

 Хрустнув пальцами, Дарем подался вперёд, в мгновение ока напомнив змею, готовую к смертельному броску. Возникавшие в голове вопросы сменяли друг друга с умопомрачительной скоростью — они мешали, сплетая мысли в один большой и спутанный клубок. 

 — Как вы познакомились? — вернув себе былое самообладание, сухо спросил комиссар: теперь его лицо не выдавало никаких эмоций.

 — Я встретил его в «Ровенлайне». Он всё время приходил с мужчиной — куда бы тот ни пошёл, Томас следовал за ним. Я не знал, кем ему доводился этот таинственный незнакомец. Другом, покровителем... Тогда меня это не слишком интересовало. Мой взор зацепился за Томаса. Он чем-то напомнил мне Николаса, и это был первый крючок, на который я попался. Всё началось с многозначительных взглядов, коими мы обменивались за игрой в карты. Возможно, этим бы всё и закончилось, если бы не случай, перевернувший мою жизнь верх дном. — На мгновение Сидней прервался, потер ладонями лицо, будто собирался с новыми силами: несмотря на внешнее спокойствие, рассказ давался ему тяжело. — В тот вечер вовсю грохотало и лило, как из ведра — возможно, кто-то давал мне знак свыше, чтобы я опомнился и остался дома, но вопреки всему моё существо рвалось туда, где оно сможет в очередной раз предаться праздности. Мы приехали в «Ровенлайн» вместе с Николасом; именно тогда я впервые заметил его с мисс Шарлоттой, торопливо подымающегося по лестнице на второй этаж... Он не любил открыто заявлять о некоторых деталях личной жизни, но от меня ему мало что удавалось скрыть. Я не стал придавать этому значения и направился по своим делам. Спустя несколько часов веселого времяпрепровождения мне захотелось отыскать Николаса и вместе с ним отправиться домой, но через несколько минут безуспешных поисков я решил пойти пешком. Не знаю, почему мне это пришло в голову — наверняка, это была судьба, злой рок, бесшумным призраком крадущийся сзади с распростертыми, холодными и скользкими обьятиями.... У злого рока было имя. Томас Брикман. В ту ночь я не встретил его в «Ровенлайне», но зато застал на улице. Он тащил куда-то большой саквояж, и еле справлялся. В то мгновение меня совершенно не интересовало его содержимое — ничего не подозревая, я с радостью предложил ему помощь. 

 — Полагаю, что он отказался, — сделав пометку, оживленно предположил мистер Дин. — Я прав? 

 Рид горько усмехнулся.

 — Именно. Он сказал, что на соседней улице его ждёт экипаж, после чего вынул из нагрудного кармана клочок бумаги и написал на нём адрес и время. Он не произносил его вслух, как будто опасался чего-то...

 — Или кого-то, — сиплым голосом добавил Дарем. — Продолжайте. 

 — Ридженс-канал. Недалеко от конюшен Пикфордов. Я должен был отправиться туда и ждать Томаса. Здравомыслие уступило духу авантюризма, и спустя час на указанном месте я увидел его, пританцовывающего и с бутылкой джина в руке... Тогда это не казалось безумием. Я недооценил силу своих слабостей и не заметил, как превратился в узника собственных любострастных желаний. Томас Брикман втянул меня в странную, но такую заманчивую игру, намекая лишь на то, как сладок может быть запретный плод... И да, — заметив, с каким отвращением поморщился мистер Дин, Сидней издевательски ухмыльнулся. — Мы провели ту ночь вместе. Тесная, скромная комнатушка, обклеенная обоями цвета патины. Она навсегда останется в моей памяти. 

 — Послушайте мистер Рид, — комиссар бросил измученный взгляд на часы, после чего перевел глаза на брезгливо покосившегося Алистера. — Я вижу, с каким удовольствием вы смакуете каждое слово, но не могли бы вы приблизиться к сути? Как так произошло, что вы убили мистера Брикмана? 

 — Я прошу запастись терпением, господа. Вы ведь желаете видеть полную картину, не так ли? 

 Ничего не ответив, комиссар устало кивнул.

 — То утро превратило меня в совсем другого человека. Вернувшись домой счастливый и навеселе, я умело соврал Николасу, что наконец-то повстречал мисс необычайной красоты и, знаете, сам поверил в свою же собственную ложь. С тех пор мы с Томасом проводили много времени вместе. После игры в карты он оставлял в тайнике записки, где и когда его можно найти. Изначально наши встречи были в строжайшей тайне, а потом... Потом я перестал бояться. Моя назойливость переходила все видимые и невидимые границы, и Томасу это не понравилось. Под разными предлогами он начал избегать меня, мы виделись всё реже и реже, пока наши редкие встречи и вовсе не прекратились. Подталкиваемый безрассудством, я продолжал копаться в себе, преследовал его, требовал объяснений. Однажды Томас пообещал, что расскажет всё позже, что ещё не время, и это вселило в меня надежду. О Господи, моя глупость не знала предела! Всё закончилось игрой в карты, где я проиграл ему круглую сумму. Оставив своего покровителя, он направился вслед за мной на улицу; заметив его, я решил, что вот он, последний шанс, что наконец-то всё станет на свои места... Глаза вновь застлала безумная пелена, и я, потеряв самообладание, поддался эмоциям. Мой разум был затуманен. Томас что-то говорил, взывал к благоразумию, но я не слушал. В какой-то момент он оказался в моих объятиях, но спустя мгновение вырвался, наградив меня звонкой оплеухой, чем заставил прозреть. Последовавшие его слова ввергли меня в смятение и ужас.

 — И что он сказал? 

 Сидней болезненно поморщился. 

— Он сказал, что больше не желает меня знать, не забыв напомнить о проигрыше. На тот момент у меня не было таких денег, и я пообещал, что через месяц найду нужную сумму и всё верну. Томас не согласился. «У вас ровно две недели, мистер Рид. Если я не получу свой выигрыш в срок, то приложу все усилия, чтобы вы оказались там, где вам самое место. У меня есть свидетели. То, что только что произошло, не сыграет вам на руку, поэтому поспешите. Всего хорошего». Его голос сочился ядом. Таким я его не видел никогда.

 — Упоминая «то самое место», мистер Брикман подразумевал каторжные работы? Надо же, — взглянув на комиссара, мистер Дин коротко хохотнул. — Видимо, он был не так прост. Комиссар Дарем, не кажется ли вам, что всё это — заранее подстроенный спектакль?

 — Устроенный ради извлечения чей-то выгоды, — угрюмо протянул Дарем. — Но, как я понимаю, мистер Брикман свои деньги так и не получил...

 — Всё не так просто, как вы думаете, комиссар, — облизнув пересохшие губы, произнес Сидней. — С момента нашего разговора прошло уже больше недели, но я так и не смог наскрести нужную сумму. С каждым днём мною овладевало отчаяние и я уже допускал мысль о побеге из страны. Ко мне только тогда пришло понимание того, что я совершенно не знал Томаса. Он часто говорил о каких-то влиятельных друзьях, но я слишком поздно придал этому значение... В голове прочно засела мысль, что это конец, но я всё равно продолжал посещать «Ровенлайн».

 — Вы продолжили играть в карты? — с издевкой поинтересовался комиссар. 

 — Нет. Там был джин. Много дешевого джина. Он помогал мне забыться. 

 — Вы видели мистера Брикмана после того случая? 

 — Нет. Может быть, только один раз. Сейчас речь пойдет о его спутнике, за которым он все время тащился по пятам. Статный, высокий мужчина лет пятидесяти с повязкой на правом глазу. Не знаю причины, почему он заинтересовался мной. Это случилось поздней ночью, когда я, изрядно напившись, собирался покинуть «Ровенлайн» — он подошёл ко мне внезапно с весьма необычным предложением. Как оказалось, ему всё было известно.

 — Даже о ваших похождениях с мистером Брикманом? 

 — Возможно, — вздохнув, Рид замялся и отвел взгляд. — Мы это не обсуждали. Он пообещал помощь взамен на службу и заверил, что мне не о чем беспокоиться. Я осторожно поинтересовался, куда девался мистер Брикман, на что мужчина ответил, что тот занемог.

 — Что вы подразумеваете под словом «служба»? 

 — Я должен был делать то, что заблагорассудится господину. 

 — Отличное место для поиска камердинера, — колко заметил Алистер, сжав и разжав кулак. — Не находите? 

 — Я понятия не имел, на что подписывался и кого из себя представлял этот таинственный незнакомец. Кстати... Это произошло в тот самый день, когда я в последний раз видел мисс Шарлотту. Она была с Николасом — они о чём-то оживленно спорили снаружи, после чего мисс Шарлотта развернулась и скрылась в темноте. 

 — Опять этот мерзавец, — уже не пытаясь скрыть эмоции, злобно прошипел Дарем. — Он пошел за ней?

 — Нет. Сначала он пытался остановить её, потом оставил эту затею и вернулся обратно в «Ровенлайн». Я не хотел, чтобы он заметил меня, и вовремя скрылся, однако под утро мы воссоединились и отправились домой вместе. Комиссар Дарем, говорю вам ещё раз — могу поклясться чем угодно: мистер Макэлрой не убивал вашу сестру.

 — Докажите.

 «Но, возможно, она осталась бы жива, если бы не завела с ним интрижку», —пронеслось в голове у Сиднея, но тот решил не озвучивать эту мысль. Слишком рано.

 — Прошло слишком много лет, — судорожно собирая мысли в кучу, Рид поморщил лоб. —Вернемся же к приятелю Томаса. 

 — Вы помните, как его звали?

 Сидней хмыкнул, скользнув по стенам задумчивым взглядом. 

 — Уилл. Так он представился. Мистер Уилл.

 — Проклятье, в Англии полно Уиллов... В случае чего, его будет трудно отыскать. 

 — Полно вам! — не выдержав, Рид откинулся на спинку стула и захохотал. — Этот человек был чудовищем, и довольно смышленым. Он бы ни за что не назвался настоящим именем. Его след затерялся ещё тогда, после всех тех событий... Спустя несколько дней после того, как мисс Шарлотту нашли, мистер Уилл подбросил мне безумную, но спасительную идею. Мы решили избавиться от Томаса Брикмана. Раз и навсегда.

 — Вы всё-таки отважились на убийство?

 — Я не думал, что всё зайдет так далеко. В обозначенный вечер мистер Уилл опоил беднягу Томаса какой-то отравой — со стороны все выглядело так, как будто он просто перебрал спиртного. Всё было тщательно подготовлено. План состоял в том, чтобы доставить мистера Брикмана в один из доков на Темзе и погрузить на торговое судно, где бы ему обеспечили славное путешествие в один конец... Я не знаю, что собирались сделать с ним на корабле, но, видимо, мистер Уилл похлопотал об этом заранее, заплатив кому-то приличную сумму. В нужное время я подогнал заботливо раздобытый мистером Уиллом экипаж к зданию, находившемуся в безлюдном месте недалеко от «Ровенлайна». Помню, как тот поддерживал Томаса — он едва ли стоял на ногах. Мы затолкали его в экипаж, после чего мистер Уилл забрался на козлы, а я занял место рядом с мистером Брикманом. Мне показалось, что тот уснул, и ничто не предвещало беды, но... 

 — Видимо, ваш приятель не вовремя очнулся? — Комиссар вопросительно вскинул бровь.

 — Вы весьма проницательны. Это произошло практически у самих доков. Томас оставался слаб, но это не помешало ему вернуть ясность ума и потребовать обьяснений. Он застал меня врасплох, и я попросту не сумел ничего сообразить... Мои мысли были лишь о том, что всё пропало. А потом Томас ударил меня.

 — А вы ударили его в ответ.

 Подробности той злополучной ночи хлёстким воспоминанием прошлись по сознанию Сиднея Рида, и тот поморщился — его рассказ, подобно морскому отливу, уходил всё дальше, обнажая всё новые обстоятельства когда-то погребенных в памяти значимых событий. Собравшись с духом, он нехотя кивнул. 

 — Словесная перепалка перешла в борьбу. Экипаж остановился где-то в переулке, мы выбрались наружу, и в то мгновение мною овладела животная ярость. Томас хотел уйти, но я вцепился в него и не хотел отпускать. Мистер Уилл не вмешивался, а лишь безразлично наблюдал за происходящим до тех пор, пока противник не повалил меня на землю... Я лишь помню, как в темноте нащупал камень и со всей силы ударил Томаса по голове. Обмякнув, он повалился на меня. Ещё до конца не осознав, что произошло, я выбрался из-под него, и только поднявшись на ноги заметил подоспевшего мистера Уилла. В свете масляного фонаря распластавшийся Томас напоминал тряпичную куклу, а спустя миг в глаза бросилось нечто, что повергло меня в ужас. Рядом лежала заколка в виде зеленого бархатного банта — вероятно, она вывалилась у него из кармана. Я без труда вспомнил, где видел её в последний раз... Это вещь принадлежала вашей сестре, комиссар. 

 Комиссар не ответил. Встав из-за стола он, размявшись, медленно подошел к большому шкафу. Принялся устало перебирать старые потрепанные папки на одной из полок и протяжно вздохнул. 

 — Моя сестра не водила дружбу с Томасом Брикманом. Как заколка оказалась у него?

 — Его заставили. 

 — Заставили что? 

 — Расквитаться с ней. 

 Комиссар резко повернулся — его глаза округлились то ли то недоумения, то ли от накатившей злости. 

 — Зачем кому-то Томасу Брикману понадобилось убивать мою сестру?! — Его голос прогремел резко и громко, от чего Сидней заметно поежился. — И что в итоге с ним стало?!

 — Когда я заметил заколку, мистер Уилл как-то странно на меня посмотрел, а потом и вовсе приказал убираться. Он сказал, что найдет меня, и я у него в долгу. Когда я отошел, то услышал странный звук, напоминавший удар. Ко мне ещё не пришло осознание того, что произошло. Оно обрушилось на меня позже... 

 — Не могли бы вы мне его описать?

 — Вы не найдете его. — Сидней снисходительно хмыкнул. — Прошло слишком много лет. И вероятнее всего, его уже нет в живых... 

 — Не вынуждайте повторяться, мистер Рид.

 — Высокий, чуть старше средних лет мужчина. Черные прилизанные волосы скрывал под шляпой котелком. У него имелась повязка на левом глазу — никогда не видел, чтобы он снимал её... Правый глаз прозрачно-серый, взгляд пронизывающий. И он носил бороду. Да, это всё, что я помню, комиссар. 

 — Шрамы, родимые пятна?

 Рид отрицательно качнул головой.

 — Разве не достаточно того, что у него не было глаза?

 — Вы так уверены? — прошипел Дарем. — Вы ведь не видели, что скрывалось за повязкой.

 — Нет, не видел, — тихо протянул Сидней и на мгновение умолк, задумавшись. — Кажется, вспомнил... У него была наколка между средним и безымянным пальцем. Две буквы «М.Т.»

 — Надо же, у вас отличная память, мистер Рид. — Комиссар потянул одну из папок и, смахнув с неё пыль, положил на стол. — Давно же я к ней не прикасался... До сих пор не возьму в толк, почему держу её здесь. Казалось бы, её место в архиве. 

 — Вы всегда хранили дела особенной важности у себя в кабинете, — заметил мистер Дин и слабо улыбнулся. — Видимо, она просто дожидалась сегодняшнего дня. 

 Комиссар, облизнув указательный палец, принялся неспешно перелистывать бумаги. Хмурясь, он внимательно всматривался в каждый лист, перечитывая содержимое.

 — Мистер Рид, вы признаетесь в том, что убили мистера Томаса Брикмана? 

 Мгновение поколебавшись, Сидней медленно и нерешительно кивнул. 

 — Поэтому я здесь, комиссар. Во всяком случае, я был соучастником. 

 — Вы понимаете, что вас будут судить? 

 Рид замялся, и глаза его суетливо забегали. В один миг им завладел животный, первобытный страх.

 — Да. — Несмотря на то, что Рид пытался держать себя в руках, его голос дрогнул. 

 — А что на счёт убийства вашей сестры, комиссар? — Алистер прищурился, что-то прикидывая у себя в голове. — Ведь то, что у мистера Брикмана оказалась заколка, ещё не доказывает его причастности к убийству. 

 — Я с вами соглашусь, мистер Дин, но не делайте поспешных выводов, — продолжил Сидней. — Мистер Брикман и мистер Уилл действовали сообща. Несколько дней спустя после убийства Томаса мистер Уилл вновь связался со мной письмом, в котором четко предупредил, что мне нет смысла скрываться и я у него в долгу. Мне ничего не оставалось, как слепо следовать его указаниям, ибо в случае неповиновения от этого человека можно было ожидать чего угодно. Я не стал сопровождать его в «Ровенлайне», как это делал мой предшественник; вместо этого мистер Уилл приглашал к себе в апартаменты — они были обставлены богато и со вкусом. 

 — Видимо, он был весьма состоятельным господином, — хмыкнул Дарем. — И чем, соизвольте ответить, вы там занимались? 

 — Это прозвучит странно, но я читал ему книги. Мистер Уилл любил, когда ему читали.

 — Как-то всё это странно, не находите?

 — Я не могу обьяснить это. Это была всего лишь его прихоть. 

 Комиссар ухмыльнулся.

 — И что же вы ему читали? Небось, английскую классику?

 — Нет. Он предпочитал австралийских малоизвестных писателей. Я запомнил лишь одного из них... Генри Савери, кажется. Он же Саймон Стакли. Это был сборник до ужаса скучных очерков — однажды я поинтересовался у мистера Уилла, что он находит в этом пресном чтиве, на что тот ответил, что испытывает внутреннее расположение к покойному господину Савери лишь потому, что с ним у него очень много общего.

 — Мистер Дин, вам известно хоть что-то об этом писателе?

 Даже не задумываясь, детектив покачал головой.

 — Впервые слышу.

 — Хм... — Пометив себе что-то на бумаге, комиссар вновь вперил внимательный взгляд в Сиднея.

 — Это очень ценные сведения, мистер Рид. Прошу прощения, что прервал ваш рассказ. Продолжайте. 

 — Ах да, — пробормотал тот, нервно прочистил горло. — Однажды я пришел к мистеру Уиллу и заметил, что дверь не закрыта. Я открыл её так тихо, насколько это возможно, и вошел. У него имелась одна комната, в которую входить было запрещено — спрятавшись за шкафом я увидел, как тот покидает её и запирает на ключ, который сразу прячет под одну из половиц прямо у стены. Благо, он не заметил меня и сразу направился в гостиную. Мне пришлось выждать несколько минут, прежде чем я смог показаться ему на глаза, не вызвав подозрений. Всё прошло как обычно. А спустя несколько дней я проник в комнату. Мистер Уилл отбыл почти на целый час, оставив меня одного. Он даже не подозревал, что я знаю, где спрятан ключ. И если бы я задержался в той комнате хотя бы ещё на минуту... Мистер Уилл убил бы меня. Это уж точно. 

 — Что же было в этой комнате?

 — Письма. Самые ужасные и невероятные, которые мне приходилось видеть. Он вел переписку только с одним человеком. И в каждом письме подписывался как Уилл Бреттон. Я не успел прочитать все письма несмотря на то, что их было немного...

 — Кто этот человек? 

 Сидней сглотнул. Его лицо побледнело от волнения и от осознания того, какие последствия повлечет за собой все то, что он сейчас скажет.

 — Это женщина. И думаю, что с ней вам уже приходилось сталкиваться, комиссар Дарем. Возможно, вы не были знакомы лично, но... 

 — Кто она?! 

 — Маргарет. Маргарет Клементайн. Леди Джеймс. Попечительница мисс Хартли.

 Не веря своим ушам, Дарем вернулся к папке и вновь принялся лихорадочно листать её содержимое.

 — И по совместительству тетушка мистера Макелроя, — пребывая в полном замешательстве, протянул он. — Мисс Хартли — последняя жертва. Вы так же причастны к её убийству? 

 — Видимо, она угодила в ту же западню, что и ваша сестра, — встряв в разговор, добавил мистер Дин. — Но какой в этом смысл? Что было в тех письмах? 

 Пропустив вопрос комиссара мимо ушей, Сидней посмотрел на Алистера. 

 — Я не успел прочесть всё. Помню лишь, что они обменивались любезностями и, видимо, их связывали весьма теплые отношения. В одном из писем леди Джеймс писала, что её сестра сетует на то, что Николас спутался с некой мисс Шарлоттой Дарем — неугодная девица заваливала его корреспонденцией, но ловкая матушка успешно перехватывала всё, что предназначалось её сыну. И ещё указала на то, что если бы эта проблема каким-то замечательным образом разрешилась, то это бы избавило её сестру от излишних волнений за будущее своего отпрыска.

 — Какое безумие... Но ведь это не повод для убийства, не так ли?

 — Убийцы не руководствуются здравым смыслом, —хмуро бросил Дарем в ответ и, вновь обратившись к Сиднею, холодно проговорил: — Я не услышал ответ на мой вопрос. Вы имеете отношение к убийству миссис Гарленд? 

 Рид не ответил. Его лицо вдруг обрело какое-то странное, загадочное выражение, как будто ему одному было известно то, о чем не знали другие.

 — С ней вышло совсем не так, как с остальными, — наконец-то заговорил он. 

 — Как это понимать?

 — Мистер Уилл приказал мне наблюдать за мисс Хартли. Проклятье, этого бы не случилось, если бы не я... Один опрометчивый поступок стоил нескольких разрушенных жизней. Я пытался предостеречь Николаса, в то время как сам чувствовал себя пойманным в силок зверем, с которого вот-вот спустят шкуру... Он бы мог спасти её, но почему-то не сделал этого — возможно, по ошибке, или из-за овладевшего им отчаяния. Я до сих пор убежден в том, что его обманули. Леди Джеймс всегда хотела избавиться от мисс Хартли, ибо ясно дала понять об этом в одном из писем. Её задевала одна лишь мысль о том, что она останется жить в их доме, или того хуже: свяжет жизнь с Николасом... Мне до сих пор невдомек, чем же она ей так досадила?

 — А это нам предстоит выяснить. — Комиссар, закрыв папку, отодвинул её на край стола. — Вам есть что-то добавить к упомянутому выше?

 — У меня всё.

 — А как же миссис Гарленд? 

 Дарем взглянул на Сиднея с недобрым прищуром, но тот, к удивлению, даже не отвел взгляд. В одно мгновение в нём как-будто что-то переменилось — он смотрел на комиссара с неприкрытым вызовом, что удивляло и в то же время настораживало.

 — Я рассказал всё, что знал о вашей сестре мисс Шарлотте и о мистере Брикмане. Я рассказал даже больше. И уже подписал себе приговор, — выпрямившись, Рид самодовольно улыбнулся. — Я готов понести любое наказание, пусть даже если это будет смертная казнь. Но миссис Гарленд... Она заслуживает особого внимания. Мне известна одна важная деталь, но я не могу с вами ею поделиться.

 — Вы что, решили играть здесь в свои игры?! — зазвенел раздраженный голос комиссара, отражаясь от стен звучным эхом. — Скрывавшийся годами преступник вдруг добровольно является к должностному лицу, признается в злодеяниях, а потом как ни в чем не бывало нагло ставит свои условия... Мистер Рид, вы наверное ещё не поняли, с чем вам придётся столкнуться в ближайшее время. Поумерьте свой пыл.

 Сидней поджал губы, но оставался непоколебим. Пьеса подходила к концу, и это был его последний выход. Он мысленно готовился к нему не один год и был уверен, что отыграет свою роль безупречно, несмотря ни на что. Театр в реальной жизни. Происходящее воспринималось им именно так — грань между настоящим и вымышленным давно стерлась, смешавшись в одно грубое, несуразное бурое пятно.

 — Это не условия, а всего лишь просьба. Вы узнаете обо всём, но сначала мне нужно увидеться с одним человеком. Именно он должен услышать всё из первых уст.

 — Просто невиданная дерзость, — нависнув над столом, гневно протнянул Дарем. — Кто он? 

 — Мистер Макэлрой. Мисс Хартли занимала не последнее место в его жизни, и...

 — Что?

 Хьюберт Дарем чувствовал, что вот-вот вскипит — услышанное обожгло уши, подобно раскаленному пустынному воздуху. В глубине души он все ещё продолжал ненавидеть Николаса Макэлроя. Голос здравого смысла нашептывал сознанию одно, но сомнения и непоколебимая гордость оказались сильнее. Описав круг по кабинету, комиссар вернулся за стол и потянулся к кнопке, располагавшейся рядом на стене. Даже не пытаясь разрядить накалившеюся обстановку, мистер Дин молча наблюдал за происходящим. 

Вскоре плслышался стук в дверь, и в проёме показались сержант и два констебля. 

 — Вызывали комиссар? 

 Молча кивнул, Дарем обратился к Сиднею.

 — Встаньте.

 Тревожно осмотревшись, тот послушался. 

— Мистер Сидней Рид. Вы обвиняетесь в соучастии в убийстве мистера Томаса Брикмана, мисс Шарлотты Дарем, а также миссис Питер Гарленд, в девичестве мисс Хартлей Клементайн. Вы арестованы до выяснения обстоятельств. 

 Щелкнули наручники. В одну секунду Сидней растерял былую уверенность, и его лицо побледнело. Оно напомнило древнегреческую театральную маску — безжизненную, но тем не менее выражающую самую несозмеримую печаль на свете.

 — Но... Погодите, — оглядываясь по сторонам, жалостливо проскулил он. — Комиссар, пообещайте мне! Пообещайте, что я смогу повидаться с Николасом! Это жизненно необходимо, поверьте!

 — Господа, уведите его, — сухо велел Дарем, в последний раз наградив Рида совершенно безразличным взглядом.

 — Нет, я вас прошу! 

 Комиссар не произнес ни слова. Вздохнув, он отвернулся, наблюдая за тем, как стрелка настенных часов медленно сползает с места, перемещаясь на цифру два. Дверь шумно закрылась — вопли сопротивляющегося Сиднея Рида были слышны ещё пару минут, пока не утихли вовсе.

 — Что скажете, детектив?

 На лице мистера Дина читалось изумление. Спрятав записную книжку обратно в карман, он пространно смотрел куда-то перед собой. 

 — Я как будто побывал на весьма занятном представлении, — задумчиво протянул Алистер. — Этот человек похож на душевнобольного, но то, что он говорит...

 — Похоже на правду. Нам предстоит выяснить, кто этот загадочный мистер Уилл Бреттон, и какое отношение он имеет к Маргарет Клементайн. Любопытно, она ещё жива?

 Детектив пожал плечами. 

 — А Николас Макэлрой? 

 Комиссар ухмыльнулся. 

 — Этот негодяй всех нас переживет, — с нескрываемой неприязнью ответил он. — После прыжка с моста ему посчастливилось выжить, правда, длительное время он провел в лечебницах, после чего последовал отьезд в Индию и женитьба на некой Флоре Маклафлин. В 1885 году добровольцем отправился в Судан, где участовал в битве при Тофреке и был ранен, после чего демобилизован. Мистер Дин... Вас правда интересует это дело?

 — Да, и я бы с удовольствием взялся за него. Комиссар Дарем... может стоило дать возможность увидеться бедолаге с мистером Макэлроем? В любом случае, это помогло бы следствию. 

 — Думаю, в этом нет большой надобности, — тот отмахнулся. — Инспектор Харрис разговорит его. Уж поверьте, у него талант по выбиванию дури из неразумных голов. Я поручу это дело ему. А вы... Вы будете работать с ним в паре. Из вас получится превосходный дуэт! 

 Алистер недовольно поморщился, но все же согласно кивнул.

 — Не думайте, что я недооцениваю вас, мистер Дин, — вернув серьезный вид, проговорил Дарем. — Вдвоём вы справитесь быстрее. Многолетний опыт Харриса и ваше отменное чутье дадут нам быстрый и хороший результат. Дело не из простых. Возможно, нам удастся разгадать эту головоломку. Ну что, мистер Дин, вы готовы к первому заданию?

 — Само собой разумеется, комиссар. 

 — Пришло время освежить старые воспоминания. Николас Макэлрой. Разыщите его.