Слёзы Бугенвиллеи

Двадцать первого августа новость о внезапном исчезновении миссис Питер Гарленд облетела всю западную часть Лондона. Без исключений, об этом вопиющем случае трубили все газеты — он широко освещался как и во влиятельных изданиях, так и в дешевой прессе. Представители знатных семей больше не считали Вэст-Энд безопасным. Разгуливающий по улицам кровожадный преступник вселял чувство повергающего в трепет благоговейного ужаса, а казавшееся безразличным бездействие полиции вызывало возмущение и всеобщее негодование. В душе каждого поселился страх. Никто не знал, кто будет следующим. 

 Сгустившийся утренний туман окутывал Темпл-авеню густой белесой пеленой. Улица выглядела безлюдной и пугающе умиротворенной. Подобная атмосфера царила на Хайгейтском кладбище: казалось, в непроглядной мгле прятались призраки, чьи бренные души были обречены на вечное скитание между мирами живых и мертвых. Теперь как никогда прежде Николас Макэлрой напоминал одного из них. Он медленно брел по мостовой, бездумно вглядываясь куда-то вдаль. Последняя бессонная ночь высосала из него остатки сил, сказываясь усталостью и головной болью, и теперь его бледное, изможденное лицо напоминало безжизненную пергаментную маску. 

 Терзаемый муками совести, Николас впервые почувствовал себя предателем, не заслуживающим прощения. То, что он совершил, казалось ему непостижимым злом. Хартли исчезла по его вине, и будь у него возможность вернуть время вспять, он бы непременно сделал это, но увы – было слишком поздно. 

 В голове шершнями роились мысли. Всё было слишком запутанно. Неведение привело бы к полному отчаянию, если бы не смутные догадки. Из памяти не выходила последняя беседа с Сиднеем — пустой разговор в кабаке теперь приобрел совсем иной смысл. Рид что-то знал. И теперь, как никогда, Николас был уверен в этом. 

 Впереди замаячили очертания знакомого дома. Увидев его, Ник ускорил шаг. Коричневые стены, старые затертые ступеньки и неказистая, выкрашенная в тёмно-зеленый цвет дубовая дверь пробудили в нём грустные воспоминания о беззаботно проведенных днях в компании, казалось бы, лучшего друга. Болезненное прошлое вновь бесцеремонно напомнило о себе. Попытавшись избавиться от наваждения, Николас тряхнул головой и решительно постучал.

 — Наконец-то! 

 Дверь распахнулась. Слабая надежда на его лице сменилась досадным разочарованием.

 — Прошу прощения, а вы, собственно, кто?

 Застывший в проёме чудаковатого вида незнакомец вопросительно выгнул бровь. Он выглядел немногим старше Николаса: его тонкие усы были тщательно завиты, а черные как смоль волосы напомажены макассаровым маслом и уложены в модную прическу. 

 — Позвольте представиться: Николас Макэлрой, бывший арендатор сего жилища. Я ищу Сиднея Рида. Полагаю, он проживает с вами?

 Вздохнув, незнакомец лишь отрицательно качнул головой.

 — Увы, мистер Рид здесь больше не живет, — вытерев руки о перепачканный краской домашний халат, он сделал пригласительный жест: — Прошу. Возможно, я смогу вам чем-нибудь помочь.

 Николасу ничего не оставалось, как последовать за ним. Он обвел взглядом комнату, которая казалась ему абсолютно чужой, ибо теперь своим видом напоминала мастерскую. Вся мебель была небрежно сдвинута к стене, на полу валялись какие-то тряпки; в дальнем углу сиротливо ютился свернутый ковер, в центре — знакомый диван, а в шаге от него, ближе к окну, стоял мольберт, на котором лежали кисти и парочка больших тяжелых папок.

 — Прошу меня извинить за беспорядок, мистер Макэлрой. Ох... Я так и не представился. Атуэлл Хамфри.

 Николас сдержанно кивнул.

 — И чем же вы занимаетесь, мистер Хамфри?

 — Пишу картины, как видите, — он с напускной беспечностью взмахнул кистью руки в сторону мольберта. — Прошу, садитесь, и... Чувствуйте себя, как дома. 

 Слова Атуэлла несколько позабавили Ника, и тот иронично усмехнулся.

 — Вы ведь нездешний, верно? — плюхнувшись в кресло напротив, Хамфри вальяжно закинул ногу на ногу. 

 — Я родом из Карлайла, а здесь изучал юриспруденцию. 

— Какое совпадение, мой дед, кстати, тоже был барристером! Полагаю, вы уже ведете свою практику?

 — Нет. Обстоятельства сложились иначе, чем я ожидал, — Ник нахмурился. — Мистер Хамфри... У меня не так много времени. 

 — Ах да... Прошу прощения, — Атуэлл вдруг сорвался с места и в одно мгновение оказался у высокого резного буфета: взяв бутылку, он плеснул янтарной жидкости в два хрустальных стакана. — Мистер Макэлрой, не составите ли вы компанию одинокому творцу? 

 Николас снисходительно хмыкнул. Он понимал, что виски вряд ли сможет заглушить его душевную боль, но всё же принял предложение, согласно кивнув.

 — Итак, вы ищете Сиднея Рида? 

 — Именно. 

 — Скажу вам, весьма занимательная личность, — Атуэлл задумчиво улыбнулся, а затем поднял вверх указательный палец. — Но! Мне не довелось знать мистера Рида настолько близко, чтобы судить о нём, однако... С ним явно что-то было не так. И я это сразу заметил. Он вел себя, как будто его преследовали, словно ему угрожало что-то. Или кто-то. Я так понимаю, он ваш приятель? Да... Мистер Рид однажды упоминал о вас, когда был изрядно пьян. Впрочем, я сам не припомню, когда видел его в трезвом уме. Он пил постоянно. 

 Николас вдруг напрягся.

 — Как долго вы были знакомы?

 — Мы прожили вместе неделю, не больше. До того самого момента, когда мистер Рид бесследно исчез. 

 Последние слова ворвались в сознание Николаса подобно холодному, пронзающему ветру. Он медленно повернул голову в сторону окна, за которым все ещё продолжал висеть непроглядный молочный туман.

 — Припоминаю тот вечер, когда он притащился с бутылкой джина в руках и с ссадиной на лице. Это был последний раз, когда я его видел. Он говорил несвязные вещи, твердил, что видит в них тайные символы и ещё... — Атуэлл на мгновение умолк, задумавшись. — Я услышал от него нечто странное и настораживающее одновременно. Мистер Рид упомянул о каком-то чудовищном проступке и о грядущем искуплении. Увы, мне не позволили приличия расспросить его подробно. Мы с ним не были достаточно близки для столь откровенной беседы, но могу смело утверждать: у мистера Рида имеется страшная тайна. Тайна, терзающая его безмерным чувством вины.

Николас почувствовал, как по спине пробежал мерзкий холодок. Он с силой стиснул стакан и сделал нервный глоток, пытаясь заглушить разбушевавшиеся мысли.

 — А на утро он просто исчез. Как будто его и не было вовсе, — добавил мистер Хамфри. — Ещё виски?

 — Нет, пожалуй, не стоит, — отрешенно ответил Ник и, выдохнув, устало прикрыл глаза.

 — Он в чём-то замешан? Вы ведь не зря здесь появились, мистер Макэлрой.

 У Николаса на губах застыл немой вопрос — он понимал, что ответа на него не получит и посему промолчал. Оставаться на Тэмпл-авеню больше не имело смысла. На смену былым сомнениям пришла твёрдая уверенность в том, что Сидней если не замыкал адскую цепочку злосчастных событий, то непременно был к ним причастен. Увы, но дело зашло в тупик. Рид бесследно исчез, и Николасу не оставалось ничего, кроме как оставить Атуэлла в покое.

 — Это мне как раз и предстоит выяснить, — сухо ответил он и, поставив пустой стакан на тумбу, направился к двери. — Я весьма благодарен, что вы столь любезно приняли меня, и... Наверняка, стоило бы оставить вам мой адрес.

 — Вот, держите, — Атуэлл протянул Николасу небольшой лист бумаги и карандаш — невзирая на радушную улыбку, в его глазах вдруг заиграло едва скрываемое желание поскорей избавиться от назойливого гостя.

 — Это на тот случай, если мистер Рид вдруг изъявит желание объявиться, — не без надежды в голосе произнес Ник, оставив сложенный пополам лист на тумбе рядом со стаканом. — Если вам что-то станет известно, незамедлительно сообщите мне. Всего доброго, мистер Хамфри.

 — Безмерно был рад знакомству, мистер Макэлрой. 

 Щелчок. Вместе с захлопнувшейся дверью исчезла и последняя надежда хоть что-то прояснить. Она развеялась, подобно дымке, оставляя после себя лишь горечь и боль разочарования. Охваченный чувством беспомощности, Николас поспешил прочь. Понимание того, что он не сможет ничего изменить, угнетало и отравляло сознание. Дело зашло в тупик. Возвращаться в Карлайл он категорически не желал: от одной мысли о предательстве родных им овладевало отвращение. Ему больше ничего не оставалось, кроме как уехать в ближайшую гостиницу и, дожидаясь новостей, слепо уповать на чудо.

 Дни шли один за другим, но чудо так и не произошло. Наступившая осень принесла с собой промозглый холод и дожди, и вместе с тем дурные вести. Все началось утром тринадцатого сентября неподалёку от моста Баттерси, когда белесый туман подобно призрачному покрывалу сгустился над недвижимой поверхностью Темзы, водная гладь которой в этот день особенно притягивала к себе взгляды. Пополудни марево рассеялось — пронзивший свинцовые тучи солнечный луч сразу появился и тут же исчез, успев выхватить из водного мрака копну огненно-медных волос, блеск которой отразился в сознании собравшейся на берегу толпы болезненной вспышкой. Она вспыхнула и, подобно пламени, спустя миг померкла, сменившись леденящим ужасом. Даже вопреки тому, что мертвецы в Темзе были явлением столь обыденным, что не вызывали ни страха, ни удивления, скверная новость о гибели молодой девушки стремительно разлетелась по всему Лондону. Эта смерть оказалась иной. Она совсем не была похожа на все остальные.

 В тот же вечер на пороге Линден-Холла появился инспектор Моро. На следующий день он же был замечен стоящим у ворот Крендерфорд-Хауса — его неожиданное появление в тот же час вызвало неподдельный интерес у прислуги, без промедлений принявшейся строить догадки и лишние домыслы.

 — Он уже не впервые здесь появляется, — проводив взглядом удаляющуюся статную фигуру, Сюзан отошла от кухонного окна. — Мэри, я уверена, это не к добру.

 — В доме четы случилась беда, — сложив чистую посуду на полотенце на столе, тихо ответила та. — Я видела леди Джеймс, её лицо бледнее полотна. 

 — Она явно чем-то встревожена. Неужели что-то стряслось с лордом Джеймсом? Давненько он не появлялся с тех пор, как уехал!

 — Могу ли я поинтересоваться, чем это вы занимаетесь, когда в доме полно работы?

 Раздавшийся за спиной зычный голос экономки заставил девушек вздрогнуть: испуганно переглянувшись, они стыдливо потупили головы. 

 — Я не потерплю, чтобы прислуга разводила сплетни за спиной у господ, — сурово отчеканила она. — Ели ещё хоть раз я замечу за вами подобное поведение, то не поздоровится обеим! 

 Ничего не ответив, лишь согласно кивнув, Мэри со Сюзан поспешили ретироваться. С отрешенным видом пожилая экономка проследовала к окну и, проведя пальцами по чуть запотевшему стеклу, тяжело вздохнула.

***

Даже несмотря на то, что почти все столики были заняты, в маленькой кофейне на Милфорд-лейн царили тишина и спокойствие. Сидя у окна, Николас вяло помешивал чай. Дни шли, ничего не менялось, и от этого не становилось легче — его хмурое лицо не выражало ничего, кроме безучастной отрешенности. Сделав глоток, он устремил взгляд на пожилого джентльмена, сидевшего напротив и с интересом читавшего свежую газету. Заметив на развороте заголовок, Николас вдруг напрягся — от того, что было там напечатано, ему в одно мгновение стало не по себе.

  « Офелия из Батерси. Печальное обстоятельство или очередное убийство?» 

 К горлу подкатил комок. Осознание того, что пьеса подошла к своему трагическому завершению, больно царапало в груди, но Николас до последнего отказывался в это верить. Ни минуты не мешкая, он поднялся и решительно направился прямиком к незнакомцу. 

 — Я прошу прощения за беспокойство, сэр, но не могли бы вы мне одолжить на минуту вашу газету? 

 Пожав плечами, тот кивнул: 

 — Держите, сэр. Пожалуй, она мне больше не нужна. Уж больно много плохих новостей в последнее время, — мужчина досадливо покачал головой. — Полагаю, вас встревожила статья? 

 Николас не ответил. С каждой прочитанной строкой его лицо становилось все бледнее. Он почувствовал, как внутри все похолодело, а по рукам волнами пошла противная дрожь. 

 — С вами всё в порядке? — с тревогой в голосе осведомился незнакомец. 

 — Прошу меня извинить, — собрав последние крупицы самообладания, Николас положил газету на столик и, развернувшись, медленно направился к выходу. На улице, он замер. Промозглый осенний ветер ударил в лицо — голова закружилась, а земля, казалось, вот-вот должна была уйти из-под ног. Пошатнувшись, Николас побрел в сторону дороги; даже не пытаясь сбросить с себя наваждение, он взмахнул рукой: остановить кэб. 

 — Куда изволите ехать, сэр? — раздался звонкий голос молодого кэбмена. 

 — В Ричмонд, — сквозь зубы процедил Макэлрой. — И побыстрее.

***

— Эмма, будь добра, принеси нам с инспектором Моро чаю, — повелительным тоном скомандовала леди Джеймс. Облаченная в черное вышитое платье из шелковой тафты, она выглядела сегодня как никогда великолепно, и, несмотря на скорбное выражение лица, её глаза сверкали торжеством. 

 — Леди Джеймс, — инспектор выдержал паузу, дожидаясь, пока горничная покинет гостиную. — У нас осталось не так много времени. 

 — Ради всего святого, инспектор Моро, — выпрямившись в кресле, Маргарет настороженно вскинула брови. 

 — Полагаю, лорд Джеймс ещё в пути? 

 Она сдержанно кивнула. Ничто не выдавало её тревогу, кроме пальцев, которые лишь изредка подрагивали. 

 — Я уже побывал в Линден-Холле. Мистер Гарленд сообщил, что приедет на опознание ровно в назначенное время. Осталась пара часов, боюсь, что лорд Джеймс может попросту не успеть.

 — Он должен прибыть с минуты на минуту, — в голосе Маргарет прорезались нервные нотки. — Я телеграфировала в Дублин сразу же, как посчитала нужным, и ответ пришел незамедлительно. Уверена, что лорд Джеймс собрал свой саквояж, как только прочел телеграмму. Конечно, можно было бы обойтись одним мистером Гарлендом... Но сами знаете, это исключено. У лорда Джеймса могут возникнуть вопросы. 

 Маргарет хотела было что-то добавить, но вдруг затаила дыхание, из-за чего в гостиной повисла неловкая пауза. 

 — Всё пройдёт гладко, не так ли? — она с надеждой посмотрела на Моро.

 — Я всегда держу слово. Не вам ли знать об этом? 

 Проскользнувший в голосе инспектора упрёк заставил леди Джеймс горько усмехнуться.

 — Не верится, что справедливость восторжествовала и этот гнусный спектакль наконец-то подошёл к концу. 

 — Даже невзирая на то, что его завершение оказалось столь трагичным? 

 Бросив на Моро испепеляющий взгляд, Маргарет надменно вздернула подбородок.

 — Вы не боитесь?

 — Чего мне бояться? Все кончено. 

 — За каждым грехом следует искупление, леди Джеймс, — задумчиво протянул инспектор: несмотря на сказанное, его лицо выглядело на удивление безмятежным. — Для кого-то конец – это только начало. Вы ведь помните, что было в моём последнем письме. Я бы хотел обсудить с вами кое-что, но не здесь. Не в этом доме. 

 — Полно вам, инспектор, сейчас не самое время об этом упоминать, — она нервно улыбнулась и перешла на шепот, повернув голову в сторону окна. — Мне кажется, или я слышу стук колес? 

 Поджав губы, Моро ничего не ответил. Вскоре из холла послышались приглушенные голоса и чьи-то быстрые решительные шаги, которые по мере приближения становились все громче. 

 — Ну наконец-то! 

 Дверь распахнулась, и в проёме показалась знакомая фигура. Сдержано поприветствовав супругу и инспектора Моро, лорд Джеймс прошел в центр гостиной. Он продолжал держаться, как подобает аристократу, однако осунувшееся лицо и растерянный, наполненный горечью взгляд выдавали охватившее его глубокое отчаяние.

 — Любезно прошу меня извинить, инспектор Моро, но если я скажу, что рад вас снова видеть в нашем доме, то непременно совру.

 На мгновение в гостиной повисла мрачная тишина, нарушаемая лишь завывавшим ветром — на небе все больше сгущались тучи, готовые вот-вот разразиться дождем.

 — Не могу вас ни в чем винить, но такова моя работа, — голос инспектора оставался бесстрастным. — Ваша супруга вся измаялась в ожидании, не так ли, леди Джеймс?

 Потупив взгляд, Маргарет быстро кивнула. Кровь отхлынула от её лица. Всеми силами пытаясь подавить волнение, она потянулась за стоящим на столе крошечным колокольчиком, дабы вызвать прислугу. 

 — Не стоит, я уже велел заложить экипаж, — сухо отчеканил Джеймс, отчего Маргарет тут же отдернула руку. — Инспектор Моро, не может ли это быть ошибкой? 

 — Ошибка это или нет, можете подтвердить только вы и мистер Гарленд, который, к слову, наверное уже ожидает нас. Вам предстоит лицезреть воистину ужасающее зрелище, лорд Джеймс, и я бы искренне не желал видеть то, что увидел я... Но у нас нет другого выбора.

 — Никогда бы не подумала, что это может коснуться нашей семьи, — едва слышно проговорила Маргарет и, склонив голову, прикрыла глаза ладонью. — Когда же закончится весь этот ужас?

 — У меня тот же вопрос, — не без презрения в голосе процедил Джеймс, вперив в инспектора испытующий взгляд. — С тех пор, когда начали случаться убийства, у меня стойкое ощущение, что полиция топчется на месте. Город живёт в страхе, никто не чувствует себя защищенным. Вы ведь понимаете, о чём я?

 — Не волнуйтесь. Скоро Лондон сможет вздохнуть с облегчением.

 — Как вы можете утверждать это, если убийца до сих пор разгуливает на свободе?

 — Я не могу утверждать, что ситуация под контролем, — спокойно ответил Моро: на его лице не отразилось ни единой эмоции. —Но одно скажу точно — расследование движется к разгадке. У нас имеется подозреваемый, и за ним уже установлена слежка. Мы сделаем всё, чтобы схватить изувера. 

 — Вы уж постарайтесь. — Сдерживая небывалое напряжение, Джеймс тяжело вздохнул. 

 — Сожалею, что мне приходится беспокоить вас по такому поводу, лорд Джеймс, и к тому же, вы очевидно устали с дороги... — Сейчас это не имеет значения. Нет времени на пустые разговоры, инспектор. Должно быть, экипаж уже готов... Поторопимся же. Я желаю поскорее убедиться, что это не она.

***

Противно поскрипывая колесами, черный кэб миновал Барчестер-стрит и, торопливо свернув в один из мрачных переулков, резко остановился. Впереди замаячили очертания стыдливо прячущегося в туманной мгле старого неприметного здания из красного кирпича. Выбравшись из экипажа, Джеймс сделал несколько шагов и вдруг замер, поежившись от холода и охватившего сознание дурного предчувствия. 

 — Должно быть вы не совсем готовы, но у нас нет другого выбора, — рядом раздался хриплый голос инспектора. 

 — К этому невозможно быть готовым, — сухо протянул в ответ Джеймс, задержав взор на мужской фигуре, стоявшей к ним спиной неподалеку от кованных ворот — массивные и старые, местами покрытые ржавчиной, они казались по-своему зловещими. 

 — Мистер Гарленд?

 Фигура обернулась: в том, что это был Питер, теперь не было никаких сомнений.

 — Инспектор Моро, лорд Джеймс. 

 Учтиво кивнув в знак приветствия, Гарленд замолчал, поймав на себе отчаявшийся, но в тоже время холодный и требовательный взгляд.

 — Как вы могли допустить это? Я все ещё не теряю надежды на то что это ошибка, в ином же случае вина за случившееся падёт в первую очередь на вас, молодой человек. 

 — Не стоит слепо искать виновных, не прояснив всех обстоятельств. Столь поспешные выводы вам не к лицу, — гордо подняв голову, бесстрастно ответил Питер. — Вы ничего не знаете. 

 — И в этом моей вины не меньше, чем вашей, — с укором бросил Джеймс в ответ, и, переведя дыхание, тяжело вздохнул. 

 — Прошу прощения, если были задеты ваши отцовские чувства, — Гарленд вдруг осекся, внезапно переменившись в лице. — Как бы то ни было, мы здесь не для того, чтобы вступать в перепалку. Лично я хочу поскорей убедиться в том, что это недоразумение, а вы? 

 — Чья-либо смерть априори не может быть недоразумением, мистер Гарленд. 

 — Достаточно, господа. Доктор уже давно ожидает нас, — едва удостоив мужчин взглядом, Моро торопливо зашагал в сторону кирпичного здания, и Джеймсу с Питером ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.

 Тяжелая дверь закрылась, и её тягучий скрип отозвался в голове Джеймса гулким леденящим эхом. Старые каменные ступени вели куда-то вниз, туда, где царили холод, мрак и гробовая тишина. Здесь начиналось место, где заканчивались людские надежды и мечты, место, где устанавливала свои границы сама вечность. Тускло мерцающий свет газовых фонарей освещал поблескивающий от сырости сводчатый потолок. Прямо у стены, на расположенных вряд возвышениях лежали тела, накрытые простынями — два рослых, мужских, и одно, вероятно, принадлежавшее женщине — увидев его, Питер вдруг побледнел, но тут тут же взял себя в руки.

 — Доктор Эгертон, лорд Джеймс Клементайн и мистер Питер Гарленд прибыли для опознания тела. 

 Облаченный в серый шерстяной костюм коренастый пожилой мужчина, неспешно отложив какие-то бумаги в сторону, встал из-за стола и лениво кивнул.

 — Приветствую, господа. Следуйте за мной, — хмуро бросил он и, чуть прихрамывая на левую ногу, направился к самому крайнему возвышению; не дойдя всего пару шагов, Джеймс вдруг застыл, пропустив Питера вперед. 

 — Мистер Гарленд, вы готовы?

 Тот нервно сглотнул, не отводя от белой простыни растерянный, немигающий взгляд. Под ней угадывались очертания хрупкого тела, слишком маленького для взрослого, но слишком большого для ребенка. 

 — Мистер Гарленд? 

 Спустя несколько мгновений он наконец-то кивнул: медленно, неуверенно. Переглянувшись с инспектором, доктор отвернул край простыни, обнажив слипшиеся рыжие волосы и окровавленный лоб. То, что было дальше, повергло Питера в подлинный ужас, отчего тот попятился, прикрывая рот рукавом.

 — Боже правый, — через силу выдавил он. — Что у неё с лицом?

 — Оно весьма обезображено, — бесстрастно ответил доктор. — Как и остальные части тела, не считая обеих рук. — На них остались лишь следы борьбы, синяки да неглубокие царапины. Похоже, жертва была убита точным ударом в голову с помощью тупого предмета, но мне ещё предстоит изучить тело более досконально. Обратите внимание на одежду... 

 — Кажется это она, доктор. 

 — Вы уверены?

 — Это её платье. Я видел его. 

 Слова Питера вывели Джеймса из охватившего его сознание морока мыслей. 

 — Нет... Этого не может быть.

 В один миг он оказался у возвышения, и его охватила дрожь. Дыхание перехватило. В глаза бросилась изящная рука совсем юной девушки, безжизненно свисавшая вниз: тонкие пальцы были перепачканы, а на кисти, чуть мерцая в слабом свете газового фонаря, виднелся берилловый браслет.

 «Береги его, он много значит для меня. Когда-то он обязательно принесёт тебе счастье».

 Не так давно произнесенная им фраза вихрем пронеслась в голове, оставляя болезненный след. Тогда он думал, что вновь обрел надежду, но ошибся. Подняв на Питера полный горечи невидящий взор, Джеймс сжал губы — тупая ноющая боль пронзила его сердце, но он держался.

 — Он должен был защитить её. Так же, как и её мать.

 — Кто? О чём вы? — Гарленд недоумевая поднял брови.

 — Мистер Гарленд, вы можете окончательно подтвердить, что тело принадлежит вашей супруге? — сложив руки перед собой, сухо спросил инспектор. 

 — Я ведь уже сказал вам, — раздраженно бросил тот в ответ. — Да, это она. А теперь извольте, я хочу поскорей покинуть это место и начать подготовку к похоронам.

 — Погодите. Прежде чем забрать тело, вам нужно будет ответить мне на несколько вопросов. Возможно, это поможет следствию. Лорд Джеймс, вы подтверждаете слова мистера Гарленда?

 Джеймс взирал невидящим взглядом куда-то в пустоту. Он молчал. В сознании то и дело возникали размытые эпизоды из далекого прошлого — ощущение дежавю накрыло его одной громадной волной. Мысли роились, они блуждали в попытках вернуться к истокам, но каждый раз возвращались назад, натыкаясь на камень неведения. Чувство горечи разрывало сердце на куски, а отвращение к себе становилось всё больше. Он снова ошибся, собственноручно загубив то, к чему, казалось, был так трепетно привязан. Иллюзия искупления, которую он так тщательно взращивал все эти годы, в один миг рухнула, оставив после себя лишь безразмерное, всепоглощающее чувство вины. 

 Грудь продолжала сковывать боль. Ещё раз посмотрев на тело, Джеймс отвернулся и судорожно вздохнул. — Тот, кто сделал это с моей племянницей, должен заплатить за содеянное. Найдите его, инспектор. Чего бы вам это не стоило. Последние слова Джеймса эхом отразились от каменных стен и вмиг угасли, растворившись в полумраке вместе с навсегда утраченной надеждой.