Слёзы Бугенвиллеи

Когда Николас ступил на порог Крендерфорд-Хауса, было уже далеко за полдень. Он стоял у двери и, сжимая ладонь в кулак, испытывал неистовое чувство дежавю. Здесь они с Хартли виделись в последний раз, и этот день оставил в памяти тяжелый осадок. Где-то в глубине души теплилась надежда на то, что произошла какая-то чудовищная ошибка, но мысль о смерти Рашель снова и снова возвращала его к реальности.

Времени на размышления не было. Наконец собравшись с духом, Николас постучался. Вскоре дверь распахнулась, и его встретил старый дворецкий со сморщенным, словно высохший фрукт, бесстрастным лицом.

— Вы к кому, сэр?

Николас не ответил. Его взгляд устремился ему за спину, туда, где находилась выстланная изумрудно-зеленой дорожкой парадная лестница, по которой грациозно поднималась женская фигура.

— Это пришли ко мне. Брэкстон, оставь нас.

Зычный голос Маргарет отозвался в стенах холла тягучим эхом. Придав лицу бесстрастное выражение, она держалась гордо и уверенно, но тем не менее в настороженно прищурившихся глазах угадывались растерянность и испуг: визит племянника стал для неё полной неожиданностью.

— О Николас, дорогой, это так внезапно, — леди Джеймс криво улыбнулась и, мигом натянув скорбную маску, испустила горестный вздох. — Приношу мои соболезнования. Бедняжка Рашель... Такое потрясение!

Николас посмотрел на неё исподлобья. Маргарет напоминала ему актрису, игравшую в дешевом театре, и ему сразу же захотелось прекратить этот бессмысленный спектакль.

— Мы все достаточно нагоревались, — сухо ответил он. — Рашель не вернуть. Я не за этим к вам приехал.

Маргарет сразу заподозрила неладное, но виду не подала.

— Пройдём в гостиную, мой дорогой, — пытаясь подавить волнение, елейно предложила она. — Холл — не самое подходящее место для бесед.

Николас согласился.

— Может быть, чаю?

— Вы очень великодушны, тетушка, но я, пожалуй, откажусь, — опустившись в кресло у окна, Ник закинул ногу на ногу. — Вы сменили портьеры? Смею признать, они подходят сюда более, нежели прежние.

Маргарет внимательно следила за племянником, который, к её удивлению, вел себя весьма сдержанно и вместе с тем непринуждённо. Именно в этот момент ей показалось, что перед ней сидит тот самый, прежний Николас Макэлрой, с присущими ему невозмутимым хладнокровием и безупречными манерами.

— Индийская парча нынче в моде, — любезно ответила она.

— Надо же, какое совпадение, — не отрывая от тетушки внимательного взора, Ник улыбнулся. — Намедни я отбываю в Индию, и посему не мог не воспользоваться возможностью навестить вас и лорда Джеймса. Кстати, почему он до сих пор не спустился в гостиную? Перед отплытием я был бы безмерно рад с ним повидаться.

— Дело в том, что лорд Джеймс и его брат отбыли в Дублин по неотложным делам, — не желая упоминать о случившемся с мисс Алекс, Маргарет поспешила сменить тему: выдержав паузу, она заметно погрустнела. — Николас... Как хорошо, что ты приехал, ибо все эти дни я не находила себе места. Такой удар! Бедная Сибилла, с тех пор, как Рашель не стало, я несколько раз пыталась справиться о её здоровье и делах, но безрезультатно. Я писала письма, но в ответ ничего. Понимаю, она ещё не успела оправиться от горя, но я безумно за неё волнуюсь! Эта свадьба, она пришлась так некстати... Мне так жаль, что мы не смогли поприсутствовать на похоронах!

Николас почувствовал раздражение. Тетушка словно оправдывалась перед ним, как бы невзначай упомянув о свадьбе Хартли. Он прекрасно понимал, что сказала она это преднамеренно.

— Матушка сильно скорбит, — несмотря на бушевавшую внутри бурю, его голос звучал тихо и ровно. Ник прекрасно помнил тот злосчастный день, как рыдала его мать, в сердцах обвиняя сестру в предательстве и смерти дочери — безусловно, Маргарет об этом знать не следовало. — Когда она придёт в себя, то обязательно напишет вам.

— Надеюсь, это случится совсем скоро. Милая Рашель, как нам будет её не хватать!

Николас хотел пресечь назойливые соболезнования, но вдруг передумал.

— У неё ведь не так давно была обнаружена падучая болезнь, — ложь давалась с трудом, и он перевел дыхание. — Наша семья держала эту новость в тайне. Мы приглашали лучших врачей, но те лишь разводили руками. Всё было без толку. Отчаявшись, матушка подарила Рашель подвеску с изумрудом, втайне уверовав в целительную силу камня, но и это не помогло. Однажды утром она вышла с комнаты, у неё случился очередной приступ, и... Ей никто не смог помочь, тетушка. Её просто не стало. Жаль, что она так и не успела выйти замуж.

— Замуж? — Маргарет удивлённо округлила глаза.

— В сентябре должна была состояться помолвка. Разве матушка вам не говорила?

— Мне ничего не известно об этом. Но почему? — к удивлению, на обескураженном лице леди Джеймс не было ни капли притворства. — Почему она мне ничего не сказала?

Ник внимательно следил за ней, пытаясь уличить во лжи, но, похоже, она говорила правду. Его догадки не подтвердились — Маргарет не предавала сестру. Она ничего не знала об уговоре. Винить её было бессмысленно, но легче от этого ему не стало.

— Это уже не важно. Время не вернуть вспять, и мы не в силах что-то изменить, — Николас замолчал: его волнение выдавали глаза, трепетно бегающие по сторонам, и Маргарет сразу это заметила.

— Милый мой мальчик, в холле ты намекнул мне, что желаешь поговорить о чём-то важном? — она вперила в него пронзительный взгляд.

— Именно так, — подойдя вплотную к тревожащему его вопросу, Николас вздохнул. — Должно быть, вы помните нашу с вами последнюю беседу? Когда мисс Хартли упала с лошади, и...

— Как не помнить, — не дав тому договорить, Маргарет мечтательно улыбнулась. — Увы, но те прелестные розы уже давно отцвели, оставив после себя лишь мишуру из пожелтевших лепестков...

— Вы мне солгали.

Она возмущенно вскинула брови.

— Это возмутительно. Ты смеешь обвинять меня во лжи?

—А вы сможете убедить меня в обратном?

В комнате повисла неловкая тишина. Они безотрывно смотрели друг другу в глаза, как будто сцепившись в невидимой схватке, переполняемой презрением и холодной неприязнью.

— Не стоит бросаться столь дерзкими и голословными заявлениями, — бесстрастно проговорила Маргарет. — Сможешь ли ты подкрепить их доказательствами?

— Ваши слова — вот и все доказательства, — на одном выдохе ответил Николас. — Тогда, на террасе, вы сказали мне, что мистер Гарленд не имеет к Хартли ни малейшего отношения, но в итоге всё оказалось в сущности наоборот. Тётушка, зачем вы это скрыли? Это проклятое приглашение обескуражило меня, оно выбило почву из-под моих ног... Как так? Мне казалось, что она питала ко мне самые нежные чувства, — он не заметил, как потерял самообладание, и голос его задрожал. — И в будущем я был намерен просить её руки, но теперь всё кончено. Мне тяжело поверить, что Хартли так легко предала всё, что нас ранее связывало. Скажите, тётушка, это вы вынудили её? Вы ведь сами не хотели, чтобы мы были вместе!

Маргарет пренебрежительно хмыкнула.

— Вынудила? О дорогой Николас, ты многого не знаешь. Я действительно была против того, чтобы ты связывал жизнь с этой особой, ибо она бы никогда не стала тебе хорошей женой. Она порывиста и импульсивна, да и не столь верна своим же убеждениям — порой вспыхнет и сразу погаснет, словно спичка. Когда мы беседовали в последний раз, я не врала тебе, клянусь. Все изменилось в считанные дни... Пойми, мы оказались в затруднительном положении, а мистер Гарленд вскоре после той охоты любезно предложил нам помощь. Право, не знаю чем, но Хартли ему приглянулась, и мы не смогли отказать.

— Вы продали свою воспитанницу, словно породистую лошадь? — его голос сочился едким сарказмом. — Надо же, какой абсурд.

— Не говори глупостей, — леди Джеймс нахмурилась, и тяжело вздохнула. — Видимо, это безумие передается по воздуху... Что с тобой стало? С каких это пор ты превратился в изнеженного, отравленного сомнительными чувствами юного глупца? Николас, ты уже давно взрослый мальчик, и должен понимать, что иметь возможность распоряжаться жизнью так, как вздумается, для нас непозволительная роскошь. Несомненно, юные леди способны увлечься кем-то, будь это портной, банковский клерк или нищий садовник, неважно, но всё же в итоге предпочтение они отдают джентльменам состоятельным, способным обеспечить их всем необходимым. Лягушка, побывавшая в чистом пруду, уже никогда не вернется в зловонное болото. Хартлей уж слишком привыкла к удобной, сытой жизни — положение в обществе, приемы и выезды в свет, богатый дом и вкусная еда... Бесспорно, бедняжке полюбился твой образ, но я смогла её легко переубедить. Ответь мне, что может ей дать сын адвоката, до сих пор существующий на родительские средства, и располагающий связями во влиятельных кругах наследник крупного состояния? Николас, ты отнюдь не твой отец, у тебя нет той хватки и изворотливости, как у него, даже невзирая на твою напускную самоуверенность. Ты лишь красивая обертка, наполненная нелепыми амбициями. Прости за грубость, но это так. Хартлей никто не продавал. Ей предоставили выбор. И, к счастью, она оказалась не так глупа, как я предполагала.

Николас поморщился. Каждое произнесенное тётушкой слово, подобно не разорвавшейся пуле, застревало в нем, причиняя острую, невыносимую боль. Осознание того, что Хартли, невзирая на обещания, так просто отступилась от него, приводило в неистовый гнев. Будь у него такая возможность, он ни за что бы не ввязывался в эту затмевающую разум авантюру — увы, но исправить сию оплошность не представляло возможным, и это злило ещё больше.

— Она поступила так, как должна была поступить, — с трудом сохраняя спокойствие, сквозь зубы процедил Ник.

Маргарет кивнула, и во взгляде её сверкнуло ликование.

— Мне очень жаль. Но ты ошибся, — с напускной горечью произнесла она. — Право, я была потрясена, когда увидела её в подвенечном платье... Она прям вся светилась от радости! Теперь Хартли счастлива с Питером, и ничуть не сожалеет о том, что согласилась стать его женой.

— Счастлива? — у Николаса из груди вырвался нервный смешок. — Видимо, счастье так затмило ей разум, что она сбежала из Линден-Холла, куда глаза глядят. Или я не прав, тётушка?

Ответа не последовало. Заявление столь ошеломило Маргарет, что улыбка вмиг сошла с её губ, а лицо побледнело.

—Что за вздор ты несешь, Николас, — сквозь зубы процедила она. — Хартлей, она... Она никуда не убегала.

— Неужели?

— Она исчезла, это правда, — опустив глаза, тихо ответила леди Джеймс. — Никто не знает, как это случилось, это...

— Если Хартли исчезла, то почему об этом до сих пор не пишут в газетах? — Ник прищурился.

— Дабы не навлечь скандал, ибо лишние сплетни нам ни к чему. Не знаю, откуда тебе стало известно об этом, но я хочу тебе кое-что рассказать. После того, как Хартли упала с лошади, с ней начали происходить странные вещи. Однажды утром она не спустилась к завтраку — прислуга поднялась, дабы позвать её, но в комнате никого не оказалось. Мы обыскали весь дом, но тщетно. Спустя некоторое время Хартлей нашли в саду, спящей под деревом, в одной ночной сорочке... Она даже не могла вспомнить, как оказалась там! Немыслимо! Мне довелось дать прислуге денег, чтобы она держала свой рот на замке. Это повторялось ещё пару раз, и нам пришлось предпринять меры. Доктор сказал, что Хартли нестабильна и нуждается в лечении. Мы надеялись, что эта напасть пройдёт у неё сама по себе, но...

— Господи, что за чушь, — Николас поморщился и закатил глаза: слова тетушки не укладывались в голове.

— Ты можешь убедиться в том, что это правда. Я могу вызвать доктора, и он засвидетельствует...

— Нет! — Раздраженный, Ник вскинул руку и поднялся с кресла.— Не стоит. Благодарю за теплый приём и прошу прощения за то, что потревожил вас.

Маргарет сочувственно кивнула, и на лицо её легла тень сожаления.

— Понимаю, тебе сейчас очень больно, но эта боль скоро пройдёт. Иногда мы все совершаем ошибки. Но прошу, если тебе вдруг станет что-то известно о Хартли, не молчи. В таком состоянии с ней может произойти что угодно, ведь улица таит в себе полно опасностей. Ради всего святого, помоги нам вернуть её домой.

— А как же мистер Гарленд?

— Он вне себя от горя. На него грустно смотреть! Никогда не видела, чтобы мужчина так убивался. Только ради всего святого, пусть эта беседа останется между нами...

— Приму во внимание.

Переполняемый жгучей обидой и злостью, Николас сухо попрощался и размашистым шагом поспешил прочь, к выходу.

Вскоре Крендерфорд-Хаус остался позади. Резкий порыв ветра неожиданно хлестнул в лицо, растрепав волосы и отбросив их назад. Шелест листвы мешался с мыслями о кончине сестры, которые не давали покоя. Убийца... Это слово пронеслось в сознании, словно похоронный звон. Ник понимал, что если оставит всё, как есть, то просто сойдёт с ума.

Всё происходящее походило на какой-то глупый, ужасный сон. Сделав ещё несколько шагов, Николас в последний раз обернулся. Напряжение отступило. Он вдруг почувствовал, как внутреннюю пустоту медленно заполняет стылый и скользкий лед.

* * *

— Эй, Бет, ты слышишь меня? Она вновь позволила себя одурачить!

Сердитый и грубый голос мистера Скотта заставил Хартли поёжиться. Она стояла у входа в таверну и, переминаясь с ноги на ногу, виновато потупила усталый взгляд.

— Этот Джонс ещё тот прохвост! — спускаясь со второго этажа, возмущённо выпалила Бет; небрежно вытерев руки о засаленный передник, она бросила мимолетный взгляд на единственного гостя, неторопливо потягивающего эль за самым крайним столиком. — Что-то сегодня не густо.

— Это очевидно, — недовольно проворчал мужчина, поглаживая пальцами черные усы. — Послушай меня, дорогуша, — он вновь обратился к Хартли. — Я настоятельно рекомендую быть более осмотрительной, когда покупаешь ребрышки у мистера Джонса. Если он вновь загнёт в три дорога, пригрози ему мистером Гиллом. И не бойся!

— Ох, с этим новым владельцем мясной лавки одни трудности, — миссис Скотт вздохнула и посмотрела на мужа. — Бога ради Билл, не дави на неё. Ты же не станешь наказывать новорождённого телёнка за то, что он не даёт молоко? Всё придёт, но со временем.

Вручив Хартли плетеную корзину и несколько шиллингов наличными, Бет ободряюще похлопала её по плечу.

— Даже от телёнка пользы больше, чем от этой страдалицы! — с явным пренебрежением выпалил мистер Скотт. — И запомни, если подобное вновь повторится, то в этот раз тебе придётся расплачиваться за койку своими прелестными волосами! Думаю, за них можно будет выручить неплохую сумму.

— Не бери в голову, — нахмурившись, женщина махнула рукой. — Тебя здесь не знают, и по этой причине норовят обмануть. Ступай. И впредь будь осторожна.

Хартли ничего не ответила, лишь вымученно улыбнулась в ответ и закрыла за собой дверь.

На улице было сыро и прохладно. Утреннее небо заволокли предвещающие скорый дождь тяжелые тучи. Свернув за угол, Хартли вдруг остановилась и громко закашлялась. Выздороветь полностью она так и не успела — последствия минувшего приключения то и дело напоминали о себе слабостью в теле и распирающей болью в груди.

Свыкнуться с новым образом жизни было чрезмерно тяжело. Только сейчас Хартли поняла, как на самом деле ошибалась насчёт своих представлений о жизни за пределами аристократического Вест-Энда. Этот новый для неё мир, в котором процветали бедность, преступность и мошенничество, как будто нарочно отказывался её принимать. С его ворчливыми и угрюмыми жителями, тяжелой работой, грязью и отнюдь не приятными запахами он напоминал вульгарную злобную женщину. Завистливую и вспыльчивую, иногда лицемерно скалящую зубы и ликующе потирающую потные ладони, радуясь горю и чужим неудачам.

 — Эй, Томми, смотри какая милашка!

Мужские голоса смешались со стуком колёс от повозки, куриным кудахтаньем и чей-то пьяной руганью. Не оборачиваясь, Хартли ускорила шаг. До нужной мясной лавки оставалось всего каких-то триста ярдов, и она уже почувствовала облегчение, но не тут-то было: кто-то с силой толкнул её в спину, вырвав корзину из рук.

— Нет! Прошу тебя, остановись!

Мальчишка споткнулся, но тут же вскочил и бросился наутёк. Застыв на месте, Хартли судорожно сглотнула. Перед мысленным взором возникло суровое лицо мистера Скотта, и к горлу подступил удушливый ком.

— Проклятье, — сквозь зубы процедила она и, кинувшись вслед за мальцом, что есть мочи прокричала: — Держите вора! Он украл мою корзину!

Звать на помощь оказалось бессмысленно. Сливаясь в безликую толпу, прохожие спешили по своим делам, безучастно поглядывая в сторону убегающего хулигана. Несмотря на то что воздух обжигал лёгкие, Хартли заставила себя бежать быстрее. Расстояние между ней и мальчишкой стремительно сокращалось. Он как будто намерено замедлял бег, не позволяя терять себя из виду. Хартли казалось, что она вот-вот настигнет его, но тот вновь оторвался, нырнув в дверь заброшенного склада.

Ноги подкашивались, а сердце колотилось, как бешеное. Вокруг не было видно ни единой живой души, не считая бродившей в поисках пропитания бездомной собаки. Хартли вдруг поняла, что заблудилась, и её сковал холодный ужас. Она одна. И на помощь никто не придёт.

— Ну же, вернись!

От громкого крика в горле засаднило. Собрав последние крупицы смелости, Хартли потянула тяжелую скрипучую дверь на себя.

— Я знаю... Я знаю что ты здесь, — дрожащим голосом протянула она, шаг за шагом погружаясь в пугающий полумрак. — Если я вернусь без корзины, меня вышвырнут на улицу, и виноват в этом будешь только ты!

Ответа не последовало. Липкий страх обволакивал её со всех сторон: забравшись под старое шерстяное платье, он скользкой змеей ползал по коже, парализуя разум и душу. На негнущихся ногах Хартли прошла немного и вдруг остановилась, широко открыв глаза от удивления. На деревянном настиле, всего в шаге от неё стояла украденная корзина.

Рядом послышался шорох. Исходивший откуда-то сверху слабый свет выхватил очертания человеческой фигуры, какой-то забвенной, но всё-таки до боли знакомой.

— Я уже позабыл и думать, что мы встретимся когда-либо.

Этот спокойный и выразительный голос спутать с чьим-то иным было нельзя. Широко распахнув глаза и отказываясь верить в реальность происходящего, Хартли попятилась назад.

— Это... невозможно, — едва слышно пролепетала она и, ухватив корзину, метнулась в сторону, но мужской силуэт в миг преградил ей путь.

Нервная дрожь прошла по всему телу. Дыхание перехватило. Хартли казалось, что она летит в бездонную пропасть, в конце которой только темнота и верная погибель.

— Нет! Не смейте... Не смейте ко мне приближаться.

— Прошу, выслушай меня. У нас не так много времени.

Где-то снаружи послышались чужие голоса, заржала лошадь. Уличив момент, Хартли бросилась к выходу и, толкнув тяжелую дверь, выскочила на улицу.

« Нет, это всего лишь призрак. Призрак из прошлого», — пронеслось в голове и ударило в висок острой болью. Хартли до последнего хотелось верить, что ей померещилось. Пошатнувшись на ватных ногах, она прищурилась от хлынувшего дневного света, и глаза заслезились.

— Да вернись ты, черт возьми!

Шаг. Ещё шаг. Рывок. Хартли почувствовала, как её схватили за руку и потащили прямо за склад.

— Господи, это какое-то безумие, — дабы не разрыдаться во весь голос, она зажала себе рот и, выронив корзину, уперлась спиной о холодную стену.

— Прости, мне пришлось подговорить мальчишку. Я не смог караулить тебя возле таверны, это было бы слишком...

Николас вдруг замолчал и наклонился, чтобы поднять подкатившуюся к его ногам корзину. Он протянул её Хартли, но та намерено завела руки за спину и отвернула голову, стараясь не смотреть ему в глаза. Неловкое молчание тянулось мучительно долго. Напряжение между ними было таким сильным, что воздух, казалось, звенел. Сдерживаться не имело смысла. Отшвырнув корзину в сторону, Николас схватил Хартли за плечи и хорошенько тряхнул.

— Безумная! Теперь смотри, что ты натворила! — его голос вдруг стал резким, запальчивым. — Мы ведь могли бы избежать всего этого!

Николас был взвинчен до предела, и в то же время подавлен. Хартли никогда не видела его таким. Искреннее негодование, страх и горечь предательства смешались в один ком, раздирающий сердце на части.

— Извольте не говорить со мной в подобном тоне, мистер Макэлрой, — невзирая на небывалое волнение, она пыталась говорить с достоинством. — Да и в целом... Ваши преследования бессмысленны. Уходите. Вы сами уже всё давно для себя решили.

— Увы, сложившиеся обстоятельства не располагают к тому, чтобы отдавать дань приличиям, — взяв себя в руки, Николас заговорил чуть тише. — Хартли, ты много значишь для меня, в противном случае я бы здесь не стоял. Право, не знаю с чего начать, сколько всего произошло, и...

По её губам скользнула нервная усмешка.

— Хватит с меня этой лжи, — эти слова давались ей с трудом, и Хартли сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони. — Подите прочь! Я не желаю вас больше видеть!

Она стояла, опустив руки, закрыв глаза и едва дыша. Николас не ответил. Он смотрел на неё пытливо и настойчиво, но в этом взгляде уже не было прежней нежности и теплоты, лишь безграничная усталость и едва уловимое раздражение.

— Если вы не желаете уходить, позвольте это сделать мне. Если я опоздаю, мистер Скотт вышвырнет меня на улицу.

Хартли хотела отступить, но Ник удержал её.

— Долой мистера Скотта. Назад тебе уже нельзя.

— Ложь!

Ослабив хватку, Николас недовольно закатил закатил глаза и, переведя дух, вновь обратился к Хартли.

— Я не за тем сюда приехал, миссис Гарленд, — в его голосе вдруг засквозила едкая ирония. — Я хочу всего лишь предупредить, что вы в большой опасности. Эти люди вас выследили, назад дороги нет. Если, конечно, вы сами не желаете вернуться к мистеру Гарленду, — он комично вскинул руки. — Как-никак, он ведь ваш супруг, а вы — его прямая собственность!

— Да как ты смеешь так говорить! — Хартли почувствовала, как в ней закипает гнев: намереваясь ударить Ника, она замахнулась, но тут же опустила руку и всхлипнула, сползая спиной по шершавой стене. Что-то в внутри оборвалось, и по щекам ручьем хлынули слёзы.

— Я виноват перед тобой, и не скрываю этого, — он присел рядом, и его руки вновь легли на ее хрупкие плечи, в этот раз мягко и аккуратно. — Но почему? Почему ты согласилась?

— Это был мой выбор, и я не намерена его обсуждать здесь, с тобой, — гордо вскинув голову, сквозь слёзы процедила Хартли. — Это всё ты. Ты вынудил меня. Я ведь верила тебе до последнего, Николас Макэлрой! Это письмо, которое ты мне отправил... Ты намеревался отбыть в Индию, и...

Она хотела продолжить. Хотела высказать за всё, что было в том письме, но не смогла. Ник перебил её, так и не дав договорить.

— Нет, больше ничего не говори. Это уже не имеет значения. Всё изменилось! Я многое переосмыслил. Не существует больше никакого письма. Прошлого нет. Есть только ты, я, и будущее. И каким оно будет, зависит только от нас. Я пошел против воли родителей и отказался от поездки, и ни капли не жалею об этом. Мы в праве выбирать свою судьбу, даже если...

— Она окажется губительной?

В голове метались бессмысленные обрывки мыслей. Овладевавшие ею сомнения медленно растворялись в мороке нахлынувших чувств. Стук взбудораженного сердца заглушал голос разума. Ник говорил искренне, и этим невольно располагал к себе. Во всяком случае, Хартли так казалось.

— Благодаря тебе я ощутил себя живым, и в то же время уязвимым. Я познал чувства, кои ранее презирал, и это было... Это было чудесно! Я ни к чему не принуждаю, и готов отпустить тебя, потому что... — он на мгновение замялся и отвел взгляд. — Боже правый! С какой кстати я должен говорить это вслух?!

Хартли взглянула на него исподлобья. Она оставалась неподвижной, но всё её тело было напряжено, словно струна.

— Я раскаиваюсь за причинённую тебе боль, и понимаю, что должен заново заслужить доверие. Но если с тобой случится что-то ужасное, я себе этого не прощу. Просто позволь мне помочь, Хартли. Прошу тебя.

Резко поднявшийся ветер обдал их лица легкой прохладой; подхватив рваную пожелтевшую газету, он, играючи, потащил её вдоль по улице. Убрав руки Ника с плеч, Хартли встала и тяжело вздохнула. В груди кольнуло дурное предчувствие и тут же отступило, оставив после себя неприятный осадок.

— Нет уверенности в том, что этот шаг окажется верным, — её голос слегка подрагивал, ибо она понимала, что выбор у неё не так и велик. — Но как ты можешь мне помочь?

— Я увезу тебя отсюда. Мы покинем город сегодня же, завтра на рассвете отправимся на поезде в Дувр, а после — поплывем на пароме в Кале. Намедни я встречался со своим старым приятелем, месье Кристианом Виардо. Кристиан живёт в пригороде Парижа и часто бывает в Лондоне по делам. Он отбывает завтра во Францию тем самым паромом, к тому же, я посвятил его в свои тайные планы, и он любезно предложил предоставить нам временное жилище за небольшую плату.

—...Париж?! — Хартли едва не подавилась; остальные слова прошли мимо её сознания, подобно шхуне, мчащейся на всех парусах. Что же это, простое совпадение, или же?.. Нет. Николасу неоткуда было знать о её первоначальном замысле, ровно как и о мадемуазель Леруа. Теперь Хартли изо всех сил старалась сохранить серьезное выражение лица, в то время как сердце ликовало от радости. — Это сумасшествие...

— Сумасшествие, с помощью которого мы обретём мечту. Так ты согласна?

— Пообещай, — в её голосе отчётливо слышалась мольба. — Пообещай, что никогда не оставишь меня.

Николас оживился и, взяв Хартли за руку, улыбнулся краешками губ.

— Никогда больше.

Словно одурманенная, она закивала, и в её глазах ярким огоньком блеснула надежда.