Слёзы Бугенвиллеи

Сбежав по массивным мраморным ступеням, Николас взметнул взор в серое небо и, ощутив касания первых срывающихся капель дождя, распахнул чёрный зонт-трость. Осмотревшись по сторонам, он перешёл улицу и резво зашагал в сторону Темпл-авеню. Мысли в голове путались — они роились, подобно кусачей мошкаре, ввергая в пучину сильнейшего замешательства. Но даже невзирая на это неприятное обстоятельство, Ник был настроен твёрдо. В этот раз все сомнения и возможные сожаления он решил оставить позади.

Вдалеке проступили знакомые очертания трёхэтажного дома. Легкие порывы ветра трепали тёмную густую прядь, выбившуюся из-под цилиндра. Николас на ходу поправил её и ускорил шаг. Остановившись у самого порога, он запустил руку в карман сюртука и, нащупав смятый билет, облегчённо вздохнул. Поезд в Карлайл отбывал через сорок минут, посему времени оставалось не так уж и много.

Дверь с лёгким скрипом отворилась, и в нос ударил запах дешевого алкоголя. В этом не было ничего удивительного — в последнее время Сидней не нуждался в поисках причины, дабы вновь приложиться к бутылке. Укоризненно качнув головой, Ник бросил взгляд на заблаговременно собранный кожаный саквояж.

Осознание того, что скоро в его жизнь войдут перемены, никак не укладывалось в голове. Всякий раз, когда он пытался убежать от себя самого, то снова и снова натыкался на собственную тень, сдерживающую бесконечный круг порока и неизменно напоминающую о червоточине его существа. Но теперь всё осталось позади. После того, как Хартлей Клементайн ворвалась в его мир, всё изменилось. Николас испытывал волнительный трепет, коего стыдился и коим в одночастье наслаждался, но вместе с тем семена тревожащих мыслей продолжали отравлять его сознание, вселяя в душу страх и опасения. Размышления о предстоящем разговоре с четой Макэлрой ввергали в беспокойство, даже невзирая на то, что речь уже была подготовлена, продумана и тщательно отрепетирована в уме.

Пытаясь избавиться от гнетущих мыслей, Николас подошёл к старому овальному зеркалу, дабы привести волосы в надлежащий вид. Пальцами зачесав их назад, он ухмыльнулся сам себе и, схватив саквояж, уже направился к выходу, как вдруг доносящийся томный голос из соседней комнаты заставил его остановиться.

— Никки! Я так рад, что ты вернулся!

В дверном проёме показался Рид. Кутаясь в мягкий бордовый халат, он сжимал в правой руке засаленный стакан с джином.

— Вернулся, дабы сразу же уйти, — холодно бросил Николас, с прищуром уставившись на приятеля.

— Куда?

— Домой, в Карлайл.

— Прошу прощения, запамятовал, — Сидней демонстративно вскинул брови. — С нетерпением буду ожидать твоего возвращения.

Николас пренебрежительно хмыкнул и надменно вскинул подбородок.

— А в этом я уже позволю себе сомневаться.

— Ты останешься в Карлайле? — недоумевая, поинтересовался Рид.

— Вряд ли, — Ник задумчиво потёр подбородок. — Достопочтенный мой друг, я возжелал связать себя цепями Гименея, и посему наше с тобой совместное проживание более не представляется возможным.

На мгновение воцарившуюся тишину нарушил нарочито громкий кашель — состроив гримасу, Сидней поставил стакан на стол и схватился за горло.

— Ушам своим не верю! — хрипло проговорил он, и тут же расхохотался, будто ни в чём не бывало. — Николас Макэлрой влюбился!

Вздохнув, Ник возмущенно закатил глаза.

— Нет, это не то, о чём ты подумал.

— Неужели тебя угораздило угодить в сети Афродиты? — не унимался Сидней. — А ты ведь говорил...

— Вздор, — Николас чувствовал, как в нём подымается волна раздражения, захлестывая всё вокруг.

Сидней хмыкнул и, заложив руки за спину, медленно подошёл к окну.

— Она, между прочим, бывает безжалостна к тем, кто отвергает любовь.

Казалось, в тот момент в его голосе не звучало ни капли насмешки, однако Николас не спешил делиться с ним самым сокровенным.

— Сидней, мне нужно успеть на поезд, так что... — он говорил несвязно, будто собираясь с мыслями. — Увидимся. Как-нибудь.

— Скажи только, кто она? Кто эта прекрасная нимфа, похитившая твоё неприступное сердце?

— Боже, — Ник устало покачал головой, крепко сжимая в ладони ручку от саквояжа и, ничуть не задумываясь, выпалил: — Это Хартли. Мисс Хартли Клементайн.

Пожалуй, этих слов было достаточно для того, чтобы Сидней оставил его в покое. По крайней мере, так считал сам Николас. Воспользовавшись воцарившейся паузой, он выскользнул из квартиры, оставив Рида одного, в полном замешательстве и смятении.

Сидней не проронил и слова. Сменившись в лице, он пространно буравил взглядом закрывшуюся дверь. Его побледневшая кожа, округлившиеся глаза и поджатые губы говорили только об одном — им овладела тревога. Всепоглощающая и липкая, она, смешавшись с чувством беспомощности и необъяснимой обиды, порождала лишь омерзение и гнев. Отвращение, которое он ни к кому не испытывал, кроме как к себе самому.

* * *

Мрачная, тёмная комната. Он прежде здесь никогда не бывал, и она ничего для него не значила. Старые, пробравшиеся глубокими трещинами стены нагоняли меланхолию и грусть — безжизненными призрачными глазами она заглядывала прямо в душу, вызывая лишь опустошение и необъяснимое ощущение безысходности. Холодный, продувающий до самых костей осенний ветер непрошеным гостем врывался сквозь разбитые окна, подбрасывая на деревянном прогнившем полу мертвые пожухлые листья. Из полуразрушенного камина доносился приглушенный звук, напоминавший вой одинокого животного, заунывный и протяжный. Скрип половиц отдавался в ушах громким эхом. Керамический подсвечник, единственная присутствующая здесь вещица, с грохотом свалился с подоконника, разбившись на мелкие кусочки — так разбиваются чьи-то надежды, подпитываемые ложными идеями и глупыми мечтами.

Шорох. Ещё шорох. Могучие цепкие когти противно царапали дерево, оставляя глубокие следы. Словно из пустоты взявшийся огромный старый ворон громко захлопал крыльями, подняв вверх клуб пыльных хлопьев. Его голова медленно покачивалась из стороны в сторону, подобно фарфоровому болванчику.

Время как будто замерло. Желание покинуть комнату было невыносимым, но ноги не слушались. Терпкий воздух становился всё гуще: он обжигал лёгкие, разносился по венам и дурманил разум. Щёлкнув клювом, птица встрепенулась. Истошный крик острым лезвием вонзился в уши, не причиняя ничего, кроме мучительных страданий.

По полу длинной блестящей змеей вилась черная атласная лента. Точно такого же цвета, как и глаза только что улетевшего прочь старого хромого ворона...

Противно взвизгнув тормозами, поезд дёрнулся и остановился. Ощутив толчок, Николас судорожно глотнул воздух и резко открыл глаза. Что-то неприятно вздрогнуло в груди и опять стеснило дыхание. Осознав, что это был всего лишь дурной сон, бессмысленный и нелогичный, Ник мысленно выругался и, смахнув испарину со лба, взглянул в окно.

— Станция Карлайл!

Снаружи донесся гудок паровоза и лязг вагонных сцепок. Николас встал и, сжимая ручку саквояжа, вышел на платформу. Вечерний прохладный воздух приятно щекотал ноздри, навевая умиротворение и томную негу.

Ховард-стрит встретила его легким ветерком и сыростью от недавно прошедшего дождя. Выложенная булыжником узкая улочка тянулась вдоль пологого склона, теряясь вдали среди выстроенных некогда с претензией на роскошь кирпичных домов в георгианском стиле. Густая тишина окутывала их подобно невидимой дымке, даруя ощущение блаженного умиротворения. Он испытывал его каждый раз, когда возвращался в родной городок, но этот вечер стал для него исключением. Николас замедлил шаг, пытаясь преодолеть так несвойственное ему волнение. В животе что-то неприятно защекотало — то ли от нервов, то ли от предвкушения встречи с Рашель, то ли от предстоящей беседы.

Вот он. Высокий двухэтажный дом с красной черепичной крышей и нарядным фронтоном, бросавшимся в глаза благодаря двум белым колоннам, обвитым садовым плющом. Поднявшись по ведущим к двери каменным ступенькам, Николас остановился. Квинтэссенция смешанных воедино самых противоречивых чувств вмиг охватила его: воодушевление и хандра, исступление и меланхолия, тревога и необъяснимая, пьянящая радость. Он неустанно твердил себе, что обязан успокоиться, взять себя в руки и, наконец, привести мысли в порядок. Наконец-то собравшись с духом, Николас потянул массивный кнокер и трижды ударил им о парадную дверь.

Раздавшийся стук женских каблучков заставил его вздрогнуть. Дверь слегка скрипнула, и в проёме показалась пожилая экономка — на её пухлом, немного уставшем лице засияла милая приветливая улыбка.

— О, мистер Николас! Наконец-то вы дома! — отходя в сторону, протараторила она. — Проходите же поскорее. Мисс Рашель уже вся истосковалась, только о вас и говорит!

Переступив порог дома, Николас нервно сглотнул. Сопровождающий его внутренний страх подпитывал семена тревожащих мыслей о том, что новоиспеченные чувства к Хартли окажутся не чем иным, а мнимой иллюзией. Иллюзией, коя бесследно исчезнет сразу же, как только Рашель спустится в холл, дабы встретить его.

Витавший в воздухе запах сушеной лаванды приятно щекотал ноздри. Где-то на втором этаже раздался пронзительный вопль кубинского амазона. Оставив саквояж у дверей, Николас чуть прошёл вперёд и заглянул в небольшую, но уютную гостиную, оформленную в кремово-жёлтых тонах. Там никого не оказалось. Он уже было хотел подняться наверх, как вдруг застыл — кто-то, тихо подкравшись сзади, закрыл ему глаза мягкими изящными ладонями.

Николас не двигался. Он просто ждал, глубоко вдохнув воздух. Ждал, пока сердце вновь предательски пустится вскачь, заставив позабыть обо всём на свете.

— Угадай, кто? — нежный голосок приятно зазвучал в ушах, и Ник невольно улыбнулся.

— Слишком предсказуемо, — он плавно убрал её ладони с лица и, чуть отстранившись, повернулся.

— Никки, я так скучала! — её по-детски милое личико светилось неподдельным счастьем. — В этом доме без тебя так неспокойно. Близнецы постоянно шалят, мисс Бутби совершенно с ними не справляется. Представляешь, вчера их угораздило разбить одну из любимых статуэток матушки, а неделю назад они уронили клетку с попугаем! Просто немыслимо. Но теперь всё будет как прежде, правда?

Николас вскинул брови и снисходительно хмыкнул, принявшись разглядывать её персиковое платье с пышными оборками. В нём она выглядела поистине восхитительно. Сердце дрогнуло и сразу замолчало, продолжая биться в размеренном ритме. Это удивляло, и в то же время успокаивало.

— Пожалуй, мне стоит всерьез взяться за их воспитание, — расслабившись, он шутливо подмигнул сестре, но не прошло и мгновения, как его лицо приняло серьезное выражение.

В то, что впервые за многие годы его порочное влечение не проявило себя, верилось с трудом. Его посетило странное ощущение, будто его и не было вовсе. Что это случилось не с ним, а с другим, совсем чужим и незнакомым ему человеком. Он по-прежнему испытывал к Рашель светлые чувства, но теперь его разум наконец-то освободился. Казалось, от былого помешательства не осталось ни следа. Хартлей Клементайн исцелила его, подобно ангелу, остудившего нечестивое пламя падшей души, и теперь в этом Ник ничуть не сомневался.

— Никки, из тебя выйдет превосходная нянька! — закинув голову, Рашель громко рассмеялась. — Когда у нас с мистером Гарлендом появятся дети, я обязательно тебя позову. Я ведь сама не справлюсь, а от всяких там мисс нет никакого проку! Они такие бестолковые.

Николас нахмурился. Упоминание о Питере неприятно кольнуло его.

— Мистер Гарленд давал о себе знать? — осторожно поинтересовался он, питая смутную надежду на получение неожиданной приятной вести, однако помрачневшее лицо сестры заставило сразу же разочароваться в собственных предположениях.

— Матушка ничего мне не говорит. Никто об этом не говорит, все молчат. Что это может значить, Никки? — её карие глаза были наполнены искренней печалью. — Он ведь обязательно напишет мне, правда?

— Несомненно.

Приобняв Рашель за плечи, он, чуть наклонившись, бережно поцеловал её в макушку. Ещё никогда до этого ложь не казалась ему такой мерзкой. Она болезненно царапала грудь, скручивала внутренности в один тугой узел и одновременно пульсировала в голове, сродни созревшему нарыву. В этот момент правда была неуместной, и Николас, скрепя сердце, это осознавал. Он просто не мог поступить по-другому.

* * *

— Десмонд, тебе не кажется, что Николас за ужином вёл себя несколько странно? Мне показалось, что он выглядел взволнованно.

Пробежавшись взглядом по стеллажам, Сибилла протянула руку и, достав книгу в кожаном переплёте, важно устроилась в мягком кресле.

— Ещё бы! Он даже вилку уронил, — хохотнул мистер Макэлрой, складывая бумаги на массивном дубовом столе. — Давно я его таким не видел.

— Вряд ли он догадывается, что мы знаем о его выходке.

Десмонд сощурился.

— Любопытно, когда же он соизволит нас об этом известить?

— Право, не знаю, — сухо ответила Сибилла, лениво перелистывая страницу за страницей. — Сегодня, может быть, завтра... Никогда бы не подумала, что мой милый мальчик мог допустить такую оплошность. Да кто угодно, только не она! Я не позволю, чтобы наш сын якшался с этой девицей.

— Точно в таком же ключе ты выражалась о мисс Дарем, — мрачно протянул Десмонд: наконец-то управившись с бумагами, он выпрямился и чуть ослабил коричневый шейный платок. — Ещё тогда, когда она была жива.

— Мне очень жаль бедняжку, правда. Жаль, что это приключилось с ней. Это так ужасно, — закрыв книгу и положив её на колени, Сибилла бросила на супруга участливый взор. — Она не заслужила такого конца.

Мистер Макэлрой выдержал паузу и, тяжело вздохнув, досадливо покачал головой.

— В Лондоне стало опасно, как никогда прежде. Стоило бы предупредить Николаса, но теперь, при сложившихся обстоятельствах...

Вскинув брови, Сибилла вдруг насторожилась — затаив дух, она замерла в немом ожидании. Судя по выражению лица Десмонда, он собирался сказать кое-что важное, но не успел. Где-то за пределами комнаты послышались мерные шаги, после чего в дверь решительно постучали.

— Войдите.

Серебристая ручка медленно повернулась, раздался характерный щелчок. В затемненном проеме, подобно мраморному изваянию, застыла высокая фигура — в том, что она принадлежала Николасу, не было никаких сомнений. Газовая лампа бросала на его лицо тусклый свет, отчего кожа казалась бледнее обычного. Он медленно вошёл в комнату, ступив на узорчатый ковёр. Даже невзирая на застывшее волнение в глазах, Ник старался держаться подобающим образом. Прямо и гордо.

— Не сочтите моё вторжение столь бесцеремонным, но этот разговор не терпит отлагательств.

Чуть склонив голову, он посмотрел на отца, потом перевел внимательный взор на мать. Чета переглянулась. Воцарившаяся на мгновение почти осязаемая нервная тишина казалась Николасу невыносимой — она медленно душила, наполняя лёгкие едкой тягучей субстанцией.

— Полагаю, он не займет много времени? — к удивлению, Десмонд выглядел безмятежно спокойным.

— Никак нет, — в попытке сконцентрироваться, Николас выдержал паузу. — Я...

Мистер Макэлрой выжидающе смотрел на него, придав лицу выражение лёгкой заинтересованности. Сибилла молчала — будто ни в чём не бывало, она вновь принялась листать книгу, но плотно сжатые губы выдавали её истинное отношение ко всему происходящему.

— Прежде я и подумать не мог, что это случится так скоро. Моё обучение подошло к концу, и я намерен подняться ещё на одну ступень выше, — Ник говорил сухо и чётко, почти бесстрастно. — Но прежде чем я приступлю к стажировке у сэра Банкрофта, я хочу сообщить вам об одном важном решении.

— Хм, полагаю, ты нас чем-то удивишь? — Десмонд как-то загадочно улыбнулся, отчего Николасу в один миг стало не по себе. Внезапно возникшее предательское сомнение зашевелилось где-то в глубине души, болезненными коликами отдаваясь в груди.

— Я хочу попросить вас благословения на брак.

Ник нервно сглотнул. Всё внутри него будто сжалось и похолодело.

— Надо же, какая чудесная новость. Наш мальчик наконец-то вырос! Надеюсь, эта девушка нашего круга.

Сибилла, повернувшись в кресле вполоборота, подняла голову и, оставив книгу в покое, восторженно всплеснула ладонями. В её выразительных синих глазах плескалась чуть уловимая насмешка.

— И кто же, позволь поинтересоваться, эта молодая леди?

— Это... Мисс Хартлей Клементайн. Воспитанница лорда Джеймса.

Ник отвёл взгляд в сторону. Под пристальным взглядом  отца он чувствовал себя не иначе, как нашкодивший мальчишка. Сердце выбивало бешеный такт. Ноги налились свинцом — казалось, что пол под ним вот-вот разверзнется, и всё полетит в тартарары. Вместе с ним.

— А это разве представляется возможным? — изогнув бровь, спокойно поинтересовался Десмонд.

— Я ещё не говорил с самим лордом, но она... — Николас запнулся. — Хартли знает. Я вернусь в Лондон, и мы... Лорд Джеймс одобрит наше намерение. Он благословит нас, и... Да. Мы поженимся.

Он был совсем на себя не похож. Речь получалась весьма бессвязной и сбивчивой, что придавало ему жалкий, неуверенный вид — волнение нарастало, постепенно растворяя в себе напускную невозмутимость, кою Ник пытался так отчаянно продемонстрировать.

— Одних намерений недостаточно, Николас, — в голосе мистера Макэлроя вдруг зазвучали металлические нотки. — Это слишком ответственный шаг.

— Я знаю.

— В Ротбери у тебя будет достаточно времени, чтобы над этим поразмыслить. Я не желаю, чтобы мой сын стал жертвой собственной наивности и идеалистического представления о тех вещах, о коих понятия не имеет.

— Но сэр Банкрофт... Он ведь ждёт меня в Лондоне! — глаза Ника вспыхнули от нахлынувшего возмущения, кое спустя мгновение сменилось искренним недоумением.

Десмонд нахмурился. На его лице чётко читалось осуждение.

— Впервые за многие годы ты ведёшь себя как капризное дитя, — холодно проговорил он. — К сожалению, ввиду неких обстоятельств сэр Банкрофт не сможет за тебя поручиться. Вчера нам пришло письмо. В следующем месяце он отбывает во Францию, и задержится там надолго. Возможно, навсегда.

— Надо же, какая замечательная весть, — сквозь зубы процедил Николас. — И теперь вы всё решили за меня, даже не соизволив полюбопытствовать, хочу ли я этого на самом деле. Могу ли поинтересоваться, почему Ротбери? Смею предположить, что ни один город не представляет таких возможностей, как Лондон. А Ротбери — это ведь богом забытая пустошь, бесперспективная глушь и, пожалуй, идеальное место для того, чтобы...

— Николас, где подевалось твоё чувство такта? — не выдержав, Сибилла упрекнула его, так и не дав договорить. — Немедленно прекрати! Ты не имеешь никакого морального права так разговаривать с отцом.

Ответа не последовало. Витавшее в комнате напряжение продолжало сгущаться, что неприятно действовало на нервы. Лихорадочно перебирая пальцами, Николас молча уставился в пол. Где-то в глубине души щекотало понимание того, что та грань позволенного, коей он ранее так рьяно придерживался, давным-давно растворилась в сознании, оставив после себя лишь призрачную дымку.

— Прошу простить меня за дерзость.

— В этом нет твоей вины, — на удивление мягко проговорил Десмонд. — Полагаю, это городская суета дурно на тебя влияет. Ты молод и импульсивен, посему смена обстановки пойдёт тебе на пользу. По крайней мере, она поможет разобраться в себе. Уверяю, что это ненадолго.

Последние слова отца чуть успокоили Ника. Подняв голову, он метнул усталый взор на маленькое овальное зеркало в узкой серебряной рамке, висевшее на стене справа от стола. Теперь из него смотрел отнюдь не заносчивый молодой человек с надменным выражением лица, а измученная, изнеможённая собственными мыслями невзрачная тень, жалкое подобие самого себя с темными кругами под глазами и бледной, будто у мертвеца, кожей.

— Мистер Маклафлин уже ждёт тебя. Он будет весьма рад тебя видеть.

В памяти всплыл смутный образ старого друга семьи, покинувшего Англию несколько лет назад. Когда-то он работал с Десмондом в одной адвокатской конторе, но вскоре из-за неких сложившихся обстоятельств был вынужден оставить юриспруденцию. Николас был ещё юнцом, когда в последний раз видел мистера Арчибальда Маклафлина — тучный светловолосый джентльмен с закрученными усами и родимым пятном на подбородке часто захаживал к ним в гости, дабы обсудить последние новости за чашечкой ароматного чая. Следует заметить, что именно последний и сыграл весомую роль в его дальнейшей судьбе.

— Я не совсем понимаю, мистер Маклафлин, он ведь....

— Прибыл из Индии, дабы навестить свою пожилую матушку.

— И при чём здесь я? — Ник скривил губы в пренебрежительной усмешке.

— Пробудешь в Ротбери недели две, может, чуть больше. Этого хватит, чтобы ввести тебя в курс дела, — Десмонд говорил загадками, и это невыносимо раздражало. — А потом ты уедешь.

— В Лондон?

Кивнув, мистер Макэлрой будто намеренно выдержал паузу, не отрывая прозорливого взгляда от на мгновение расслабившегося сына.

— Да, но всего лишь на день. Прежде, чем вы отправитесь в Дарджилинг, мистеру Маклафлину потребуется уладить в столице кое-какие дела, связанные с поставкой чая.

Николас опешил — он до последнего надеялся на то, что ему послышалось. Весь запас слов, припасённый им на случай разговора, внезапно иссяк. Внутри него медленно растекалась, наполняя и затопляя душу, гулкая и отчаянная пустота. Закрыв глаза, Ник ощутил полную свою беспомощность. Эта беспомощность была липкой и гадкой, она противно жгла сердце и мучила его, как никогда прежде. Он ожидал чего угодно. Но только не этого.

— Вы отправляете меня на чайную плантацию? — отрешенно выдавил Николас, бросая пространный взор куда-то мимо отца. — Но каков в этом смысл?

— Мистер Маклафлин выращивает дорогой и редкий сорт чая, который успешно продаёт сюда, в Англию. Это очень выгодное дело, сынок, и он согласился помочь. Во всяком случае, он был всегда добр к нам.

— Помочь? Зачем? Это же смешно. Разве мы так нуждаемся в деньгах? Позвольте мне остаться, отец. Прошу вас.

— Это не обсуждается.

— Но как же мисс Хартли? — не унимался Николас: ещё никогда прежде он не чувствовал себя таким униженным. — Она ведь ждёт меня. И Рашель, она ведь скоро...

Он сам не знал, зачем сболтнул это. Наверное, дабы предстать перед родителем наивным глупцом, не иначе.

— Достаточно, молодой человек! — Десмонд поморщился: упоминание о несостоявшейся помолвке дочери больно резануло слух. — Послушай меня хорошенько. В Ротбери у тебя будет время, чтобы все тщательно обдумать — подобное решение не должно быть поспешным. В любом случае, ты волен сам поступать так, как тебе заблагорассудится. Мы всего лишь пытаемся уберечь тебя от ошибок. И даже если ты всё-таки останешься тверд в своих намерениях, мы примем твой выбор, но знай — ты достоин лучшего.

Сибилла недоумевающе взглянула на супруга, но сочла благоразумным промолчать.

— Лучшего? — у Ника вырвался нервный смешок. — Не понимаю, чем вам так успела досадить мисс Хартли?

— Даже несмотря на то, что она воспитывается в приличной семье, она нам не ровня, — пренебрежительно фыркнула Сибилла. Она хотела продолжить, но Десмонд внезапно поднял руку, давая понять, чтобы та замолчала.

— Ступай отдыхать, — негромко, но в то же время твердо сказал он, глядя на Николаса. — После тяжелого пути крепкий сон просто необходим. А завтра утром, дабы не выставлять себя в дурном свете перед мисс Хартли, напишешь ей письмо. Предупреди, что задержишься. Перед отбытием в Индию у тебя будет возможность встретиться с ней и всё обсудить. Возможно, эти предстоящие полгода покажутся вам вечностью, поэтому просто запаситесь терпением — во всяком случае, если ваши чувства на самом деле столь искренни, чисты и крепки, то сразу после Рождества нам ничто не помешает начать приготовления к очередному семейному торжеству. Я дам согласие на брак, и ты сможешь объявить о своей помолвке. Только ещё раз прошу тебя. Подумай.

Николас молчал. Он должен был почувствовать облегчение, но внутренняя пустота никуда не уходила. Гневное негодование отступило, и на смену ему пришёл страх, тугой веревкой перехвативший горло. Страх, что эти шесть месяцев изменят его, и не в лучшую сторону. Страх, что всё вернётся на круги свои, и по возвращению домой он снова воспылает к Рашель порочной страстью.

Ник был вынужден признать, что обстоятельства в который раз оказались сильнее его. Ему ничего не оставалось, кроме как смириться.

— Благодарю, и... Доброй ночи, — коротко бросил он и, обреченно кивнув, направился прочь из комнаты.

— Ушам своим не верю, — дрожащим от возмущения голосом прошептала Сибилла, с опаской покосившись на закрытую дверь. — Сначала недоразумение с помолвкой, теперь вот это. Питер Гарленд слишком долго не даёт о себе знать! Рашель уже места себе не находит, всё ждёт встречи с ним. Врач строго запретил ей нервничать, а она только и делает, что изводит себя!

Десмонд, тяжело вздохнув, исподлобья взглянул на супругу.

— Я должен был сказать тебе это ещё несколько дней назад, но промолчал, в надежде, что всё может измениться, — он виновато поджал губы. — Но увы. Боюсь, вести окажутся весьма неутешительными... Я встречался с Генри в Лондоне. Хотел выяснить, что произошло. Питер нашёл мне замену — какой-то влиятельный адвокат согласился помочь его брату за более скромную плату. Он даже не соизволил предупредить нас. Подозреваю, что мерзавец был изначально против этого брака и пошёл на уговор намеренно, чтобы насолить нам.

— Разве теперь это имеет значение? — раздосадовано выпалила Сибилла, пытаясь унять рвущийся наружу гнев. — Бедняжка Рашель, она ведь все ещё продолжает надеяться!

— Так или иначе, её нужно отвлечь, а это будет непросто. Помнится мне, доктор говорил об одной лечебнице для господ...

— Ни за что! — Сибилла вздрогнула, вцепившись дрожащими пальцами в подлокотники кресла. — Рашель не покинет стены этого дома. Можно придумать историю, в которую она несомненно поверит. Например, что Питер отправился на войну, или уплыл в Австралию в гости к несуществующим родственникам. Да что угодно! Иногда ложь просто необходима. Правда разобьёт ей сердце, а я не хочу, чтобы наша дочь страдала — её приступы могут участиться. Она не должна знать, что Питер так с ней подло обошёлся. Николасу что-нибудь известно об этом?

— Не имею ни малейшего понятия, — Десмонд пожал плечами. — Но уверен, что он чего-то явно недоговаривает.

— Я не узнаю нашего сына, он ведь всегда был так во всём разборчив. До сих пор поверить не могу, что он выбрал её. Разве ты позволишь, чтобы этот брак состоялся? Если тайна происхождения этой девицы вскроется, об этом станут судачить. Мы же превратимся во всеобщее посмешище! Не поверю, что ты променяешь почтение и доброе имя на перешептывания, пренебрежительные насмешки и косые взгляды. Сирота, самозванка, без роду и племени! Это ведь так унизительно, Десмонд!

Красивое лицо Сибиллы исказила маска отвращения. Она говорила эмоционально, но в то же время обдумывала каждое слово наперёд, ибо знала больше, нежели предполагал сам мистер Макэлрой.

— Этого не случится.

— Но почему ты так уверен в этом?

— Да потому, что в Дарджилинге его уже ждёт одна милая мисс, — Десмонд удовлетворенно улыбнулся. — Та белокурая девчушка в розовом платьице с оборками давно уж повзрослела.

— Ах, как я могла запамятовать! — Сибилла вдруг резко переменилась в лице, и глаза её радостно засверкали. — Мисс Флора Маклафлин! И правда, в детстве она была просто замечательным ребёнком.

— Держу пари, что Николас со временем отвлечётся от своей глупой затеи и составит для мисс Флоры превосходную партию.

— А если нет?

— Не существует никаких «если», — сухо протянул Десмонд, картинно закатив глаза. — Всё будет именно так, не иначе.

Сибилла задумалась, и тут её осенило.

— Почтовый дилижанс отбывает ровно в пять вечера... — она смотрела на супруга застывшим взглядом, как будто пытаясь что-то вспомнить. — Тот автор затейливых завитушек на вывеске у бакалейной лавки, мистер Берк... Он ведь всё ещё здесь, в Карлайле?

Десмонд согласно кивнул.

— Завтра наведаюсь к нему. Кажется, я поняла, что нужно делать.

* * *

— Какая прелесть!

Смущённо потупив взгляд, Хартли мягко провела рукой по изысканной, вышитой шелковыми нитями батистовой ткани. Инкрустированный бисером поясок подчёркивал тонкую талию — в этом наряде она казалась лёгкой и воздушной, как бабочка.

— Я одевала это платье лишь единожды, — любезно промурлыкала Алекс, удобно устроившись на краешке кровати. — Я хочу подарить его вам. Та чудесная шляпка, коя без дела пылится у вас в шифоньере, послужит прекрасным дополнением к образу!

Хартли подняла голову и кисло улыбнулась. Даже несмотря на то, что за несколько дней они с мисс Клементайн успели подружиться, ей было неловко принимать от неё подобного рода подарки.

— Благодарю, вы очень любезны. Боюсь только, что...

— Не принимаю никаких возражений! — Алекс резко встала и важно прошествовала к туалетному столику. — Ещё один наряд никогда не бывает лишним. Тем более, если он так вам к лицу.

— Простите меня, Алекс. Но я не могу, — виновато пробормотала Хартли, принявшись расстегивать маленькие перламутровые пуговицы на воротничке. — Но если вы позволите дать вам что-то взамен...

— Глупости. Разве что только окажете мне одну маленькую услугу, — в глазах Алекс блеснул озорной огонёк, и она заговорщицки понизила голос. — Сегодня в полдень я отправлюсь на Риджент-стрит за покупками — хочу выбрать себе костюм для катания на роликовых коньках. Ни я, ни мисс Мэгги совсем не знаем город, поэтому леди Джеймс любезно согласилась предоставить мне на время свою камеристку. Вот только... Не могли бы вы составить нам компанию вместо неё? Уж больно она скучна, как мне показалось.

Перед мысленным взором тут же возникло меланхоличное лицо мисс Оксли с ясными печальными глазами и опущенными уголками очерченного рта. Она даже чем-то напоминала скорбящего ангела на одной из могил Хайгейта — один только её внешний вид нагонял тоску и уныние, и с этим было трудно не согласиться. Хартли вяло хмыкнула и отвернулась.

— Я бы с радостью, но... Не сегодня. Как-то в следующий раз. Я ни в коем случае не хочу вас оскорбить, просто... — она замолчала, задумчиво нахмурившись. — У меня очень болит голова. Думаю, это всё из-за дождя. Сегодня мне лучше остаться дома, правда.

Очередная выдумка. Ложь, которой она с некоторых пор отнюдь не гнушалась. Мисс Алекс была приятной собеседницей, однако чрезмерное внимание с её стороны иногда жутко утомляло. В последнее время Хартли и вовсе предпочитала полное одиночество. Запершись у себя в комнате, она подолгу лежала на кровати, буравя взглядом балдахин и давая мыслям о Николасе полностью овладеть разумом. Тот пропитанный нежностью ранний вечер, когда они в последний раз виделись в оранжерее, не выходил у неё с головы. С тех пор дни как будто замедлились — они текли медленно, словно капля воды по стене, сменяя друг друга безрадостной, однообразной чередой. Ещё никогда ожидание не казалось ей до такой степени невыносимым. Хартли утратила интерес ко всему, что прежде её занимало, и теперь пребывала в весьма дурном расположении духа, кое пыталась отчаянно скрыть за нарочито вежливой улыбкой.

Даже не подозревая об истинной причине отказа, Алекс только растерянно пожала плечами.

— Ну что же, придётся довольствоваться камеристкой, — угрюмо протянула она и направилась к выходу. — Надеюсь, к нашему возвращению ваше самочувствие улучшится.

Хартли виновато кивнула в ответ и слабо улыбнулась. Она с нетерпением ждала, когда вновь сможет побыть одна наедине с мыслями. Когда сможет упасть на кровать и, зарывшись лицом в подушки, всхлипнуть от безысходности, а потом, приведя себя в порядок, тихо спуститься вниз в гостиную, дабы втайне ото всех проверить хранившуюся в шкафчике корреспонденцию, и... в очередной раз разочароваться. Изо дня в день. Снова и снова.

* * *

Покинув комнату, Алекс скучающим взглядом окинула оклеенные бордовыми обоями стены в коридоре. Ей ничего не оставалось, как сменить платье и, дождавшись полудня, поехать в город за покупками в сопровождении молчуньи мисс Оксли. Она расстроенно вздохнула, мысленно предвкушая тот день, когда отправится в Гайд-парк, дабы занять себя катанием на роликовых коньках. От былого восторга не осталось и следа. Пребывание в Крендерфорд-Хаусе утомляло её — впервые она была вынуждена признать, что тоскует по родным краям. Пройдя чуть вперёд и остановившись, Алекс прислонилась к стене, прямо у большого окна, выходившего на запад — отсюда открывался отличный вид на задний двор, усаженный кустами сирени. У черного входа, коим никто не пользовался, кроме слуг, стояло две фигуры. В одной из них без труда угадывались черты Маргарет — облачённая в кофейное платье с воланами, она то и дело кивала, не отводя взгляда от собеседника.

Сверкающее солнце неспешно выползло из-за нависшей над особняком серой тучи. Яркие лучи резали глаза, вынудив Алекс прищуриться. Она пристально разглядывала вторую фигуру, коя вызвала у неё интерес более живой, нежели супруга дядюшки Джеймса. Высокий мужчина, чуть склонив голову и заложив руки за спину, о чём-то оживлённо говорил. Вряд ли бы он приковал к себе внимание Алекс, если бы не полицейская униформа — внезапное появление представителя закона интриговало её и в то же время настораживало. Неужели в Крендерфорд-Хаусе произошло нечто, из ряда вон выходящее? Затаив дыхание, она терзала себя всякого рода догадками и уже в мыслях представляла, как лорд Джеймс соберёт всех в гостиной, дабы сообщить тревожную новость. И всё-таки, это казалось странным. Почему леди Джеймс сочла правильным встретиться с инспектором на заднем дворе, а не у парадного входа?

Алекс разрывало любопытство. Прижимаясь лбом к прохладному окну, она силилась хоть что-то услышать, но тщетно — сквозь массивную двойную раму доносились только неразборчивые звуки, лишь издали напоминающие разговор. Оставив на стекле матовое запотевшее пятнышко, Алекс шагнула назад и отрешённо провела по нему пальцем. Внутренний задор сменился разочарованием. Она уже хотела уходить, как вдруг застыла, столкнувшись с ледяным взглядом карих глаз. Маргарет, подняв голову, смотрела прямо на неё. Испуг и недоумение, кои выражало её мрачное лицо, необычно сочетались с сосредоточенностью и какой-то непоколебимой, отчаянной решительностью. Тонкие губы нервно дернулись и тут же сжались в тонкую линию.

По спине пробежался противный холодок. Попятившись, Алекс нервно сглотнула и, пытаясь избавиться от охватившего её чувства неловкости, зашагала прочь. Она направилась вниз, чтобы поговорить с отцом, но у самых ступенек наткнулась на Маргарет — она возникла перед ней внезапно, будто вынырнув из-под земли. Алекс вновь почувствовала на себе её пронзающий насквозь взгляд — он был точно таким же, как несколько минут назад, холодным и решительным.

— Леди Джеймс?

— Вы всё ещё здесь? — с надменным пренебрежением поинтересовалась Маргарет.

— Что вы имеете в виду? — растерянно переспросила Алекс. — Ах да... Конечно. Я уже предупредила мисс Мэгги, нам стоит только сменить наряд.

— Мисс Оксли будет ожидать вас в холле, — сухо протянула Маргарет, сделав слегка задумчивое лицо. — А Хартлей? Она едет с вами?

— Нет. Она плохо себя чувствует.

— Разве?

В голосе Маргарет скользнули нотки раздражения — сцепив пальцы в замок перед собой, она криво улыбнулась.

— Надеюсь, ничего серьезного?

— Нет, обычная мигрень. Простите, вы не видели моего отца?

— Нет, он уехал по делам с лордом Джеймсом.

— Благодарю за ответ. — Алекс на мгновение замолчала, но, собрав по крупицам былую уверенность, продолжила: — Прошу прощения за излишнее любопытство, но всё ли у вас в порядке? Я случайно увидела в окне инспектора, и...

— Действительно, любопытства вам не занимать, а вот манерам следовало бы научиться, — за нарочитым спокойствием Маргарет угадывалось напряжение. — Уверяю вас, мисс Алекс, вам незачем беспокоиться, — она выдержала паузу, прищурившись. — Всего лишь нелепое недоразумение, касающееся прислуги. Забудьте.

— До встречи за ужином, леди Джеймс.

Алекс качнула головой и, придерживая юбки, поднялась обратно на второй этаж. После короткой беседы с Маргарет она испытывала гадкое послевкусие, от которого стремилась поскорее избавиться. Внутренний голос подсказывал, что она сказала неправду. Она солгала, и, наверняка, на это была очень важная причина. Любопытство сменилось волнением. Алекс была уверена, что произошло нечто более серьезное, нежели, к примеру, обычная кража. Во всяком случае, ей предстояло это выяснить.

* * *

Стрелки неумолимо ползли к пяти. К этому времени должны были уже подать чай, посему Хартли, наспех сложив корреспонденцию в лакированный шкафчик, поспешила покинуть гостиную. Из холла доносились голоса дядюшки Джеймса и его брата. Они только возвратились из города, и теперь что-то оживлённо обсуждали. Желая остаться незамеченной, Хартли ускорила шаг. Увы, попытка проскользнуть мимо не увенчалась успехом — Джеймс заметил её и подозвал к себе.

— Юная мисс, а почему это у вас такое грустное лицо? — чуть наклонив голову в сторону, заботливо поинтересовался он.

— Всё прекрасно, дядюшка, — Хартли натянуто улыбнулась, что придало ей уже менее страдальческий вид. — С утра мною завладела мигрень, но теперь всё в порядке.

— Видимо, это всё из-за резкой перемены погоды, — предположил Джордж и весело сощурил глаза. — Мисс Алекс у себя?

— Нет, она уехала за покупками ещё в полдень. А разве она не вернулась?

Джордж нахмурил брови.

— Странно. Очень странно. Она давно уже должна быть здесь.

— Видимо, приятное времяпрепровождение её чрезмерно увлекло, — шутливо хохотнул Джеймс, ободряюще похлопав того по плечу. — Не стоит волноваться, с ней горничная и камеристка Маргарет. С ними-то Алекс уж точно не пропадёт.

— А это она может. Ох, какой у неё бывает несносный характер! Вся в отца, — Джордж хмыкнул и картинно закатил глаза. — Однажды в детстве Алекс сбежала из дому, и... — не договорив, он вдруг осекся, громко прочистив горло. — В общем, это очень длинная история.

От услышанных слов сердце Хартли забилось сильнее. Дабы избавиться от вновь нахлынувших воспоминаний, она тряхнула головой, чем вновь привлекла внимание лорда Джеймса. Он уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но вдруг замолчал, повернув голову в сторону отворившейся входной двери. В дом, торопливо шаркая ногами по полу, вошли два лакея — С обеих сторон они придерживали большую картину. Заложив руки за спину, за ними следовала Маргарет. Как ни странно, но её лицо озаряла улыбка, в которой не было ни капли привычного притворства.

— Не уроните её, Джозеф, она стоит целое состояние, — обратилась она к внезапно оступившемуся лакею. — Это не просто картина, а само произведение искусства!

Лорд Джеймс, вскинув левую бровь, вопросительно посмотрел на супругу, потом — на полотно. Он всегда ценил живопись, и теперь в его глазах играл неподдельный интерес.

— Полагаю, это работа Гюстава Курбе? Отличное приобретение, леди Джеймс, — он одобрительно кивнул, продолжая внимательно вглядываться в изображение, выполненное в серовато-коричневых тонах.

— Лорд Гарленд преподнёс её в подарок, чем оказал нам большую честь, — Маргарет окинула присутствующих гордым взглядом. — Замечу попутно, что в знак благодарности за чудесно проведенное время в Эйлсбери он изъявил желание видеть нас на званом ужине в среду.

Чудесно проведённое время... Хартли почувствовала, как к горлу подкатывает едкая тошнота. В этих словах было столько иронии — она в очередной раз убедилась, что в тот день, когда она упала с лошади, всем было на неё наплевать. Всем, кроме Николаса и лорда Джеймса. Будь у неё возможность вернуть время вспять, она бы ни за что не поступила столь опрометчиво. Устроив те нелепые скачки, она не только подвергла необоснованному риску саму себя, но и предоставила Питеру отличный шанс воспользоваться случаем, предстать перед четой Клементайн в обличии заботливого и внимательного молодого джентльмена, которому не безразлична жизнь и судьба бедняжки мисс Хартли.

Терзающее её беспокойство медленно перерастало в отчаяние. Осознание собственной беспомощности выводило из себя сильнее боли. Закусив нижнюю губу, Хартли мимолетно взглянула на картину, и ей сразу стало не по себе. Сидевшая на стуле молодая девица всем своим видом напоминала тряпичную куклу: склоненная набок голова, ничего не выражающее лицо с закрытыми глазами и беспомощно свисавшие руки. Вокруг неё суетились прилежные служанки — пока одна из них бережно придерживала девушку сзади, вторая омывала ноги. Казалось, они её к чему-то готовили.

— Кто она? — тихо спросила Хартли.

— Видимо, невеста, — Джордж лениво повёл плечами.

— La Toilette de la Mariee, — торжественно заявила Маргарет и плавным жестом указала лакеям на двойную витражную дверь. — Пожалуй, в обеденном зале ей самое место. Хартли, дорогая, и вы, мистер Клементайн... Не будете ли вы столь любезны оставить нас с лордом Джеймсом наедине?

— Разумеется, — Джордж учтиво кивнул и, обойдя чету стороной, покинул холл. Хартли последовала его примеру.

— Джеймс, — наконец-то убедившись, что её никто не слышит, вкрадчиво проговорила Маргарет. — Лорд Гарленд пригласил нас не просто так. Питер намерен просить руки Хартлей, и был бы очень рад объявить о своей помолвке на предстоящем торжестве.

— А что об этом думает сама Хартли?

— Я поставлю её в известность. Думаю, этого будет достаточно.

Джеймс тяжело вздохнул и отвёл взгляд в сторону. За окном сгустились свинцовые тучи, отчего холл погрузился в тусклый полумрак. Наступившую на минуту тишину нарушил раскат грома — сердцем лорда овладела тягучая, необъяснимая тревога. Маргарет говорила настойчиво, с непоколебимой уверенностью, и это невольно раздражало. Джеймс нахмурил брови и повернулся лицом к супруге. В его добрых глазах отчетливо читалось неодобрение.

— Безусловно, я сочту за честь иметь такого зятя, как Питер Гарленд. Весьма перспективный молодой человек с безупречными манерами составит Хартли отличную партию. Но только при одном условии — если она не будет против, — он придал тону твердость, коя отнюдь не порадовала леди Джеймс. — Во всяком случае, Хартли вправе сама выбирать себе мужа.

— А если её выбор падёт на кучера, или того хуже, на уличного зазывалу?

— Подобного рода предубеждения не более чем вздор, бессмыслица, не имеющая ни капли здорового смысла, — лицо Джеймса оставалось спокойным, даже несмотря на то, что внутри него пылал огонь негодования. — Будь это кучер или старьевщик, таксидермист или собиратель пиявок, врач или клерк в адвокатской конторе... Не имеет значения. Я приму любой выбор, если это сделает Хартли счастливой.

«Надо же, он почти угадал», — пронеслось в голове у Маргарет, и её рот растянулся в недоброй улыбке. Пожалуй, если бы Хартлей спуталась с кучером, это волновало бы её куда меньше. Только одна мысль, что Николас, её дорогой племянник, желает связать с ней жизнь, вызывала отвращение. Маргарет была уверена, что если бы он заявился в Крендерфорд-Хаус просить руки девчонки, Джеймс согласился бы без колебаний. А этого она боялась сильнее всего.

— Мне просто небезразлично её будущее, — сухо бросила леди Джеймс и хотела было уйти, как вдруг застыла, прислушавшись к доносившейся снаружи возне. — Что там за шум?

— А вот и мисс Алекс вернулась, — Джеймс направился к парадной двери и отворил её. В лицо ударил резкий порыв ветра, взвеяв седые волосы и заставив лорда поморщиться. — мисс Оксли?

Женщина не ответила — на её бледном лице застыла тревожная маска. Позади неё с ноги на ногу переминалась мисс Мэгги. Её лицо выглядело опухшим, из-за чего глаза казались совсем маленькими, а плечи то и дело содрогались мелкой дрожью. Джеймс обеспокоено нахмурился — искреннее недоумение сменилось недобрым предчувствием.

— Мне кажется, или что-то стряслось? И, в конце-концов, где мисс Алекс?

— Милорд, мы пошли на площадь, чтобы краешком глаза взглянуть на уличное представление, и... Там было так много народу! Это случилось так быстро, милорд! — сбивчиво залепетала Мэгги. — Боже милостивый! Что нам теперь делать?

— Возьмите себя в руки. Немедленно, — Джеймс почувствовал, как сердце сжала липкая тревога. Теперь он не сомневался: произошло нечто серьёзное.

До этого напоминавшая каменное изваяние мисс Оксли вдруг тяжело вздохнула. Она как будто знала, что следующие слова дадутся ей с трудом.

— Мисс Алекс...

Лорд Джеймс весь напрягся.

— Я вас внимательно слушаю, мисс Оксли.

Как будто бы собираясь с мыслями, камеристка выдержала паузу и потупила глаза в землю.

— Она... Она пропала.