Зов северной луны

10 лет назад

Когда ожог перестал болеть, Кайшин покинул дом Янхана и с нескрываемой радостью вернулся в свою тёмную комнатушку. Внутри, как и прежде, было пыльно и сыро, а с потолка капали мутные капли, но это всё равно было лучше, чем неодобрительные взгляды и шёпот членов клана мороза.

Быстро сменив одежду, Кайшин призадумался. Он давно не навещал мастера Лашура, и старик, должно быть, был безмерно на него обижен. К— тому же все злоключения определённо следовало обсудить с кем-то, помимо Янхана, поэтому он, взбодрившись, чуть ли не вприпрыжку побежал к библиотеке.

Мастер был не один: только войдя в узкий коридор, Кайшин услышал негромкие голоса и замер, чтобы не потревожить собеседников, но тут же громко чихнул, вдохнув спёртый воздух, и лихорадочно закашлял. Голоса стихли, и он смутился, поняв, что всё-таки прервал чужую беседу.

— Прошу прощения, мастер Лашур, господа!.. — Кайшин толкнул приоткрытую дверь. — Я не хотел вам мешать...

Он замолчал, увидев библиотекаря: тот стоял, прислонившись спиной к шкафу, а в его груди торчала рукоятка ножа. В том месте, где лезвие до упора входило в плоть, медленно расплывалось тёмное пятно.

Кайшин метнулся к старику, но выскочивший из угла человек в солдатской форме, сбив его с ног, прижался к нему всем телом и ударил кулаком по носу. Сосредоточившись, Кайшин напряг ноги, саданул коленями по пояснице противника — и закричал от боли, когда тха солдата, приняв форму едкой вязкой жидкости, выплеснулась ему на лицо и моментально затекла под веки.

В глазницах словно разгорелось пламя, а конечности спазматически затряслись. Солдат схватил его за израненное плечо и швырнул в сторону. Столкнувшись с библиотекарем, от которого пахло пылью, вином и кровью, почти ослепший Кайшин снова рухнул на пол. За очередным ударом, пришедшимся по локтю, последовал болезненный тычок в живот.

— Приятного путешествия на тот свет! — загоготал солдат. — Бывай!

Поблизости затрещал огонь. Дым обжёг ноздри и проник глубже, сжимая грудь в тиски. Зрение немного прояснилось, и сквозь плотную серость Кайшин увидел, что книжные шкафы вовсю пылали, и весело пляшущие огоньки принялись переползать на стены, засыпанный бумагами стол и полуживые растения. Развернувшись к выходу, он на коленях пополз к нему, но наткнулся на преграду в виде перевёрнутого комода, наполовину закрывающего дверной проём.

Проглотив тело мастера Лашура, огонь направился к Кайшину. Взявшись за комод, он забрался на него, рыча от боли, и вывалился в коридор. Из пересохшего горла вырвался хрип. Кайшин откашлялся, сплюнул кровь и рванул прочь из библиотеки, походя снеся дверь разрядом молнии.

Уйти далеко ему не удалось. Свернув в неухоженный сад, растущий за соседним приземистым зданием, Кайшин обессиленно распластался на спине в густых влажных зарослях. По лицу забарабанил прохладный дождь. От горящей библиотеки в небо поднялся серый столп дыма.

Собрав остатки сил в кулак, Кайшин стёр со лба и щёк дождевые потоки, смешанные с мокрой грязью и неизвестной жидкостью, и услышал шум ломающихся веток. Некто неумолимо приближался, наступая на низкие кусты и вьющиеся сорняки. Оказать сопротивление Кайшин больше не мог, поэтому сжался, подтянув колени к подбородку, и застонал, когда этот самый некто, схватив его за талию, кое-как потащил к деревьям.

Дождь усилился, и вскоре отяжелевшие волосы противно прилипли к шее сзади, а промокшая насквозь одежда — к уставшему телу. Наконец человек, тащивший его неизвестно куда, остановился и шумно выдохнул.

— Ох, чёрт! Не знаю, слышишь ты меня или нет, но мы справились... Я уж и не думала, что получится тебя оттуда унести!

Кайшин удивился. Он не впервые слышал этот хрипловатый голос с примесью столичного говора: именно так разговаривала девушка, которая назвала его «льдобежцем». Но что она делала здесь? Как узнала, что ему нужна помощь?

Он раскрыл рот, но спасительница, обдав его свежим ароматом, похожим на сладость замороженной вишни, прошептала:

— Лежи смирно. Я прикрою нас паровой завесой. Двигаться категорически запрещено — можно обжечься. Понял?

Кайшин согласно замычал. Девушка прижалась к нему, и он почувствовал колебания её тха.

— Надо же, как я вовремя. — Она тихо рассмеялась. — Там, кажется, за тобой пришли. Какой-то здоровый мужик в генеральских доспехах и с ним парочка мордоворотов. Рыскают сейчас по кустам...

— Они нас найдут, — вымолвил Кайшин. — Неужели ты думаешь, что они не заметят подозрительные клубы пара?

Она усмехнулась.

— Думаю. Мой пар невидим для окружающих. И то, что находится в нём, тоже становится невидимым. Главное — не дёргайся!

— Ладно...

Кайшин решил довериться незнакомке: по всей видимости, она не собиралась как-то ему вредить. Более того, за всё время, что они провели в неудобной позе, прижимаясь к влажной от пара траве, спасительница успела убрать остатки жидкости с его глаз небольшим отрезом ткани. Когда она закончила, Кайшин смог увидеть тёмные травинки, усыпанные мелкими каплями, и беззаботно ползающих по ним жуков.

— А вот сейчас молчи, — предупредительно сказала девушка. — У нас гости...

«Гости» появились в десятке шагов от них. Один из солдат, пнув крупный камень, угодивший в щёку Кайшина, харкнул и спросил:

— Где ещё смотреть будем?

— Хер знает, — досадливо ответил другой. — Нет его нигде. Успел смотаться. Ну или всё-таки сгорел. Вместе со старикашкой.

— Да и чёрт с ним, со стариком! — хрюкнул его собеседник. — Ему было приказано сразу звать нас, если мальчишка явится, а он его всё привечал да чаем поил. Хорошо хоть сегодня всё так сложилось

— А пацан-то идиот! Все говорят, что он великий воин, да и охранитель надёжный, а ни разу ещё не догадался, что за ним слежка ведётся!

Кайшин вздохнул: на него накатила очередная волна ярости, смешанной с разочарованием и безнадёжностью. «А ведь он прав. Я бесполезен, — обречённо подумал он. — Абсолютно бесполезен. Не воин, не мудрец. Просто полный дурак».

К грубым солдатским голосам присоединился ещё один, и Кайшин передёрнулся, вспомнив, как руки этого человека жадно шарили по его телу.

— Не нашли? — вкрадчиво поинтересовался Танвэй.

— Нет, господин, — ответил первый солдат. — Как сквозь землю провалился.

— Что ж... — протянул генерал. — Моё время для сегодняшней охоты уже вышло, поэтому мне ничего не остаётся, кроме как признать своё поражение. Ну как хорош, а! — Он усмехнулся и хлопнул в ладоши — так громко, что из ближайшего куста, испуганно вскрикнув, вылетела небольшая птица. — Чем больше он уворачивается, тем больше пробуждает во мне интерес!

— Я прошу прощения, господин... Может, я чего-то не понимаю... — протянул третий солдат. — Но почему охранитель молодого господина Янхана живёт на окраине, да ещё и в такой ветхой лачуге? Разве другие охранители не обитают на территории клана, чтобы быть готовыми встать на защиту в случае беды? Неужто это какая-то ошибка?

— Нет, мой дорогой лавадский друг. Ошибки нет. Да, настоящие охранители действительно занимают дома на территории клана, но мальчишке никто и не собирался предлагать даже самую маленькую комнату. Нам всегда была важна его уязвимость, да и охота в пределах кланового района... наверняка оказалась бы не такой захватывающей. А молодой господин Янхан... Что ж, его есть кому защитить. Его истинные охранители всегда следуют за ним по пятам.

— Когда наступит время вашей следующей попытки, генерал?

Танвэй щёлкнул языком.

— Через три дня. Но, боюсь, малец не доживёт до нашей новой встречи. Его ждёт кое-что очень интересное, и я искренне расстроен, что не смогу принять в этом участие...

Продолжая беседовать, генерал и солдаты удалились. Кайшин, которого объял дикий ужас, приподнялся и стряхнул с себя изумлённо ойкнувшую девушку. Сев на корягу, она смахнула с бледного лица пряди необычного розового цвета и сощурила полупрозрачные, почти бесцветные глаза. От уголка правого века к уху тянулся шрам. Одета она была в белую рубашку, заправленную в чёрные штаны, и бежевую жилетку с вышитыми золотыми узорами. Крепкая фигура выдавала в ней человека, привыкшего к фехтованию, верховой езде и силовым упражнениям.

Рассмотрев её, Кайшин поразился настолько, что забыл о словах Танвэя.

— А ведь я тебя знаю! — несдержанно воскликнул он.

— Да ну? — фальшиво удивилась девушка. Огоньки в её глазах выдавали, что эта информация была для неё не новой. — Откуда?

— Видел... — выдохнул Кайшин, потерев разболевшуюся шею. — Видел в Анэнх-Бухари.

«И не только тебя», — хотел добавить он, но промолчал.

Память услужливо подсунула воспоминание: вот он сидит в коридоре университета на подоконнике, обложившись книгами, а мимо, взявшись за руки, идут две девочки. У одной, высокой, яркие розовые волосы, собранные в неаккуратный пучок, и приветливая улыбка — такая, что невольно хочется улыбаться в ответ; а у второй, пониже, блестящие локоны, чёрные, как морские волны, в которых отражается ночное небо, и большие лиловые глаза.

Они проходят дальше, и Кайшин смотрит вслед не отрываясь, а потом чуть ли не теряет рассудок, когда черноволосая девочка оборачивается и, глядя на него в ответ, легко поднимает уголки бледных губ.

— Только в университете? — несколько разочарованно спросила девушка, вернув Кайшина с небес на землю.

— Да... Кажется, да...

Она фыркнула и, не говоря ни слова, за секунду превратилась в ослепительную огненную вспышку, которая исчезла, оставив остолбеневшего от неожиданности Кайшина сидеть на месте.

— Кажется, во всей Тарне меня называют Испепеляющей Искрой, — сказала она, вернувшись на траву с ещё одним всполохом света. — Но вообще меня зовут На́мия. Я сестра императора, но предупреждаю сразу: лучше ничего про него не спрашивай, мне это не нравится.

— Понимаю, — смущённо пробормотал Кайшин.

Намия поправила серебряное колечко, продетое через крыло носа.

— Ты, наверное, хочешь спросить, что я здесь делаю?

— Мне даже говорить ничего не нужно, да? Ты и мысли читать умеешь?

— Пока ещё нет, — ответила она и посерьёзнела, когда её взгляд скользнул по его плечу и переместился на бок. — Ладно, кажется, объяснения подождут. Раздевайся.

— Что? — оторопело переспросил Кайшин.

— Рубашку снимай! Или считаешь, что раны затянутся сами по себе?

Признав её правоту, Кайшин позволил Намии осмотреть ожог и свежий фиолетово-багровый синяк на боку. В какой-то момент ему вдруг стало смешно. Последние недели его жизни походили на замкнутый круг, состоящий из одних и тех же этапов: драка, обморок, обработка ран, снова драка, потеря сознания, лекарства, темнота в глазах и длинные бинты.

— Ты училась на ритуальной хирургии или медицинском исследовательском анализе? — невпопад спросил он.

— Почти угадал. — Намия спрятала склянки с мазями в небольшую поясную сумку. — Некротическая медицина. Успела проучиться пару лет, пока её не прикрыли. А вот доучиваться пришлось на ритуальной хирургии.

— Хорошо, что вас там учили заботиться не только о мёртвых, — вырвалось у Кайшина.

Она отмахнулась.

— Живые, мёртвые... Разницы особо нет. Теперь послушай внимательно. Я здесь потому, что один человек, который очень о тебе беспокоится, попросил кое-что тебе передать. А я как раз собиралась в Интао, поэтому согласилась. Правда, извини, не сразу решилась к тебе приблизиться. Я предпочитаю сначала немного понаблюдать за людьми, а потом уже... Ну да неважно. Хорошо, что я успела вовремя. В противном случае тот генералишка небось бы уже снёс тебе голову.

— И поимел бы перед этим, — вздохнул Кайшин. — Ну и кто же этот таинственный человек? Что-то я не припомню тех, кто обо мне беспокоится!

— Когда тебя берут силой, лишиться головы — это неплохой исход. Всяко лучше, чем продолжать жить и пытаться собрать себя воедино.

В тоне Намии слышалось что-то такое, из-за чего Кайшин понял: она точно знает, о чём говорит.

— Прости, я не подумал...

— Твой учитель, — прервала она.

Он понадеялся, что ослышался.

— Что?

— Твой учитель, — терпеливо повторила Намия. В глубине её светлых глаз отражался блеск жидкого белого золота. — Написал тебе письмо. И попросил меня тебе его передать. Понял?

Она вытащила из-за пазухи конверт, закрытый тёмно-синей восковой печатью, швырнула его Кайшину и, с хрустом заломив узловатые пальцы, потянула за и без того уже окровавленный заусенец.

Машинально спрятав письмо в карман штанов, Кайшин насторожился. Поведение и внешний вид Намии, а особенно дёрганые усмешки и судорожно «дышащие» зрачки не оставляли сомнений в том, что её душа страдала от серьёзного недуга. Теперь её знакомство с учителем не казалось странным: одной из главных целей его жизни был поиск лекарства от душевных болезней. Чтобы понять, какие ингредиенты нужны для его создания, учителю требовались недужные, готовые довериться любой затее, лишь бы усмирить пожирающую их хворь, и Намия вполне могла оказаться в их числе.

Он посмотрел на неё с тревогой и любопытством. Намия скучающе изучала большой лавандовый гриб, чья влажная шляпка блестела, как тусклая звезда. Из её правой ноздри медленно вытекала тёмная капля, но, прежде чем Кайшин успел что-то сказать, девушка метко выругалась, растёрла кровь тыльной стороной ладони и осведомилась:

— Ну как, полегчало? Я бы побыла тут с тобой ещё, но... Надо уходить. Я должна вернуться к братцу, а то он распереживается, что не может меня контролировать, и съест больше, чем сможет выдержать его жирное тело.

— Ого, да ты императора совсем не уважаешь! — пошутил Кайшин.

Поднявшись, Намия отряхнула штаны и спокойно ответила:

— Для того чтобы я родилась, моей матери вскрыли живот и вытащили меня оттуда — просто потому, что местные всезнайки на все голоса твердили, что она ждёт мальчика, второго сына, настоящее благословение для семьи. Но я, как видишь, получилась совсем не мальчиком, поэтому жертва в лице матери была напрасной. Меня пытались растить как сына, а я сопротивлялась, поэтому быстро узнала, что такое удары розгами и хлыстом, как хрустит нос под кулаком отца и как брат, проиграв в поединке, ломает кости в припадке ярости, а потом пихает свой член куда не просят. Думаешь, мне есть за что его уважать?

Кайшин понял, что снова сглупил.

— Если опять скажешь «прости», то я тебя ударю, — хмыкнула Намия. — Забудь. Это не твои проблемы, и извиняться тебе не за что. Ну всё, мне пора...

— Подожди! — Он вскочил. — Ещё вопрос! Точнее... Два! Да, два...

— Говори.

Намия склонила голову.

— Ты больна беспокойным сердцем, не так ли? — выпалил Кайшин.

Он знал, что о таком невежливо спрашивать. Он знал, что о таком ни в коем случае нельзя спрашивать. Он знал, что у девушки есть полное право не то что не ответить, а разозлиться, ударить его, обозвать всеми возможными ругательствами... И он ждал этого, чуть сжавшись, словно от сильного страха, хотя и не боялся её вовсе — просто не желал делать больно своими необдуманными словами.

Но сделал. Уже трижды.

Идиот.

— Ага, — без смущения подтвердила Намия. — Та ещё зараза. Но спасибо твоему учителю, живу я не так плохо, как раньше. Молодец, что догадался. И второй вопрос?

— Твоя подруга... — промямлил Кайшин. — С лиловыми глазами... Где она сейчас? Как я могу её найти?

Намия расковыряла ещё одну ранку на пальце.

— На это я не отвечу. Она просила ничего и никому о ней не говорить. А я подчиняюсь, потому что... очень её люблю. Извини. Я ухожу.

Она ссутулилась и исчезла в дымовой завесе, не услышав робкое «я тоже», так не вовремя сорвавшееся с языка Кайшина.