Зов северной луны

Настоящее время

Следующие две недели Ноирин провела дома и на родительском поле, пока мать отказывалась от заданий, приходящих из Альянса, вместо неё. Из-за этого их и без того не слишком хорошие отношения начали заметно портиться, и теперь они практически не разговаривали друг с другом: Нара ограничивалась короткими грубыми приказами, а Ноирин неохотно кивала в ответ, стараясь не встречаться с матерью взглядом.

Когда же беспокойство и страх, вызванные нападением волков, наконец улеглись, Нара снова разрешила Ноирин выйти на улицу, велев быть дома к часу Закрывающихся бутонов — восьми вечера. Первым делом она отправилась к Шивану и выдернула его из гамака прямо во время священного полуденного сна. Затем они, недолго препираясь, договорились приобщить Каэду к совместным развлечениям (Ноирин взяла на себя ответственность за это решение) и, отыскав его у дома мясника, вместе уселись под старым дубом недалеко от центральной улицы.

Шиван чувствовал себя неуютно в компании грубоватого Каэды, поэтому, избрав тактику полного отрицания его присутствия рядом, неспешно поведал Ноирин о том, какие задания выполнял в ее отсутствие. Оказалось, что он успел почистить десяток колодцев, собрать ягоды для закусочных где-то в Терновом лес и собственноручно украсил пару улиц Интао: город как раз готовился к Сизу́ру — летнему дню любви, празднующемуся от рассвета до рассвета.

Каэда вклинился в рассказ, не дождавшись конца, и от него Ноирин узнала, что в поисковики «волчонка», естественно, не приняли, а к «братишке» и смысла не было обращаться, поэтому он прибился к мяснику и теперь жил в подвале его дома, разделывая и развешивая мясо на крючках.

О своих невесёлых днях Ноирин умолчала, поэтому все трое, не найдя занятия получше, приступили к незатейливой игре, которую Шиван прихватил с собой.

— Да чёрт вас возьми! — Ноирин с досадой стукнула кулаком по раскладной доске после очередного поражения. — Опять не вышло!

Каэда хохотнул.

— Договор есть договор! Ты проигрываешь пять раз и даёшь себя ущипнуть!

— Она проиграла уже семь, — невесть зачем напомнил Шиван.

— Предатель, — прошипела Ноирин.

— Ага, — кивнул Каэда. — Я же добрый, вот и дал возможность отыграться. Но... — С чувством собственного достоинства он откинулся на дубовый корень и ухмыльнулся: — Не вышло.

Она скривилась.

— Ладно... Давай уже!

Каэда вытянул руку и больно ущипнул её за мягкую складку на животе, виднеющуюся между полами короткой рубашки и краем юбки. Ноирин взвизгнула и возмущённо стукнула его по плечу.

— С ума сошёл?!

— Это ты ещё легко отделалась. — Каэда ловко подкинул палочки в воздух. — Сыграем ещё разок?

— Нет!

Ноирин надулась и посмотрела на проезжающую мимо повозку.

Точно в такой же пару дней назад Мохсен отправился в Натобу вместе с другими заболевшими. Весть о том, что лекари Лэйвана всё же готовы принять страждущих из Интао, была более чем неожиданной, поэтому Нара, давно потерявшая надежду на излечение супруга, поначалу в это не поверила и не согласилась на поездку. Шияо пришлось уговаривать её подписать нужные бумаги, и в конце концов Нара сдалась, — хотя и не без негодования.

Рассмотрев идущего за повозкой человека, Ноирин похолодела. Это был Саан: он стал ещё выше и крепче, а отросшие чёрные волосы падали ему на глаза. При взгляде на него перед Ноирин встали моменты из первого похода: бессонная ночь в чужом поселении, Ихаан, его просьба, благополучно забытый в недрах шкафа мешочек... С этой встречи прошло достаточно много времени, и до этого дня она ни разу не вспомнила о том, что бездумно пообещала передать мешочек Саану.

— Сейчас вернусь!

Ноирин вскочила и, перепрыгнув через выступающие из земли корни, побежала догонять наследника пламени. Когда она поравнялась с ним, Саан ускорился и молча свернул в переулок, заставленный пустыми корзинами и ящиками, в которых догнивали почерневшие фрукты. Перезрелые груши и сморщенные яблоки, покрытые насекомыми, источали отвратительный кислый запах. Обветшалые стены полузаброшенных построек, где торговцы хранили нераспроданный и испорченный товар, были покрыты мхом. Ноирин не знала, что наследник клана пламени забыл в столь неприглядном месте, поэтому решилась дёрнуть его за рукав, чтобы привлечь внимание.

— Чего тебе? — вызверился он.

Ноирин попятилась.

— Ну... Понимаешь... Я видела твоего брата, и он...

— Что? Кого ты видела?!

— Ихаана... — пролепетала она.

Страшно побледнев, Саан схватил её за плечи. Его глаза в прямом смысле налились кровью: белки побагровели, в чёрных зрачках замелькали всполохи пламени. Он сжал пальцы и заорал:

— Где он?! Что он тебе сказал? Когда это случилось? Почему...

Слова стали тише, хотя голос Саан не понижал. Зажмурившись, Ноирин отчётливо услышала зазвучавший в ушах дребезг. Он проносился по голове туда-сюда, стучался в затылок и пытался вырваться через лоб. В какой-то момент она окончательно перестала слышать Саана: виной тому была полностью накрывшая её невидимая субстанция, застывающая на коже, как воск.

Когда тягучие капли, свесившись с бровей, упали на щёки, Ноирин испуганно приподняла веки. Всё вокруг отливало нежно-розовым светом: он исходил от неё самой, превращаясь в надёжный и крепкий щит. Сквозь матовую поверхность недолго было видно поражённое лицо Саана, растерявшего всю спесь, но вскоре и оно исчезло из поля зрения. Рядом осталась только персиковая пелена, словно Ноирин очутилась внутри полураспустившейся розы, укрывшей её лепестками.

Кто-то вновь появился за пределами щита: Ноирин не только увидела очертания фигуры этого человека, облачённого в чёрное, но и чувствовала тепло его тела. Окружающая её пелена всколыхнулась, запульсировала и позвала незнакомца ласковым голосом, похожим на голос самой Ноирин. От этого далёкого, нежного и жалобного звука ей стало страшно, и она, ударив отяжелевшим кулаком по розовому свету, отчаянно закричала.

Пелена треснула, как хрупкий весенний лёд, и исчезла, растворившись в жарком дне и гуле соседней шумной улицы. Ни Саана, ни человека в чёрном рядом не было. Подняв руку, Ноирин опёрлась на стену и прерывисто задышала. Она сильно вспотела, и мокрая рубашка прилипла к спине, а дрожащие ноги свело судорогой. Что бы только что ни случилось, откуда бы это ни взялось — это всё не казалось чем-то хорошим и явно не являлось способностью, которую она себе хотела, поэтому неведение и невозможность догадаться, что происходит с её разумом, пугали её больше всего.

Прижавшись к стене, Ноирин шмыгнула носом. По-хорошему нужно было обратиться к кому-то из старших за помощью и расспросить, наконец, о способностях и том, как следует их раскрывать, но она попросту не знала, кому может доверить свои переживания и рассказать о всех странностях вроде внутреннего голоса или розовой пелены. Единственным подходящим взрослым ей казался Шияо Энь, но разве она могла обратиться к главе клана с такой ерундой? Конечно, он бы обязательно помог и всё разъяснил, однако...

Однако в первую очередь Ноирин нуждалась не в разъяснениях, а в родителях. По-настоящему чутких и понимающих, как тот же господин Энь, тех, кто не отмахнётся от её проблем, а покажет, как их нужно решить. Но Нара и Мохсен такими людьми не были и вряд ли бы уже могли измениться в лучшую сторону.

— Ну и куда ты пропала? — Каэда, не вписавшись в узкие повороты между нагромождениями корзин, наступил прямо в лужицу из гнилых потёков и громко выругался: — Чтоб тебя!..

— Никуда я не пропадала, — устала отозвалась Ноирин.

— А, да? Ну и славно!

Каэда встал вплотную к ней и хитро улыбнулся.

— Знаешь, что я сейчас услышал? Где-то в Северных болотах появился дух, да не простой и безобидный, а из тех, что целые деревни могут одним взглядом испепелить. Торговцы говорят, там уже несколько повозок пропало. Половину торгашей тварь пожрала, даже косточки не выплюнула, а от остальных только шкурки остались, без внутренностей. Вот так вот.

Судя по восторженному тону, байки о духе его невероятно забавляли.

— Ну и что? — непонимающе спросила Ноирин.

— Не хочешь отправиться со мной в Северные болота и надрать этому духу задницу? — заговорщически проговорил Каэда, наклонившись к её уху. — Сидеть в городе — скука неимоверная!

— Ты совсем уже? — возмутилась она. — Я не собираюсь дать какому-то болотному духу себя высосать!

— Ты правда не понимаешь? Это же отличный шанс себя показать! Альянс ваш всё равно нормальных заданий не даёт, а тут — целый дух! Представляешь, как все охереют, если мы с ним справимся? Это же слава и почёт на всю жизнь! — Осёкшись, он смущённо добавил: — Ну и это... Может, если мне удастся выделиться, меня примут в Альянс и разрешат жить в солдатском доме...

— Здорово! А мне какая с этого польза?

Каэда почесал затылок.

— А ты, ну... Просто прославишься! Разве не здорово? Да не переживай! — Он пихнул её в бок. — Я с духом расправлюсь на раз-два, мы в Ниевине и не таких имели! Тебе делать ничего не придётся, а уважение и вознаграждение получишь. Представь, сколько денег за духа отвалят! Да ты из своей развалюхи сможешь во дворец переехать!

— Какой дворец! — Ноирин разъярённо оттолкнула его обеими ладонями. — Мне и так нормально!

— Как знаешь, — серьёзно ответил Каэда. — Но мне кажется, что тебе не место среди трухлявой мебели и навоза. А шанс исправить жизнь, поверь, выпадает нечасто. Уж я-то знаю! В общем, решай сама.

Она замешкалась. Бахвалистые высказывания Каэды звучали неубедительно, но...

А вдруг он прав? Денежное вознаграждение действительно не помешает: даже если у неё не получится «переехать во дворец», то просто заслужить таким образом родительское доверие уже будет хорошо!..

Подумав об этом, Ноирин приободрилась.

«Решай сама», — эхом повторил внутренний голос.

И она решила.

— Ладно, идём! Только ты, как и обещал, сам со всем разберёшься!

Они договорились встретиться на рассвете следующего дня и никому о вылазке не говорить. Каэда утверждал, что один из лазов в городской стене не заделали даже после появления в городе волков, поэтому там вполне можно было выбраться в лес, минуя стражников. Дальше нужно было обойти Капельное озеро с запада и свернуть к Северным болотам. Ноирин плохо знала те места, поэтому доверила «волчонку» организацию их похода.

Попасться матери она впервые в жизни не боялась. Ожидая новостей из Натобу, Нара совсем перестала интересоваться тем, что происходило вокруг, будто её душа отправилась в далёкий путь вместе с Мохсеном. Ноирин не горевала: мать давно стала ей чужим человеком, поэтому расстраиваться было не из-за чего.

Утром она, тщательно умывшись, принялась копаться в шкафу, чтобы найти там наиболее подходящую для похода на болота одежду. Одна из полок, прогнувшись, неожиданно вылетела вперёд, и среди посыпавшихся на пол рубашек показался тот самый злополучный мешочек, предназначенный Саану.

Недолго думая, Ноирин села на колени и подняла мешочек за тонкую бечёвку. После того как с ней себя повёл Саан, возвращаться к нему с разговором о брате она не хотела, но и хранить у себя чужую вещь — тоже.

— Я одним глазком взгляну, — сказала она вслух, словно перед кем-то оправдываясь. — И если там ничего ценного, просто выброшу, и всё...

С узлом пришлось повозиться. Распутав его, Ноирин раскрыла мешочек и заглянула внутрь. На бархатном дне мелькнула яркая алая вспышка. Вылетев наружу, она ослепила Ноирин и прорезала её правый глаз, как вошедший в мягкое масло нож. Горло сдавила незримая сильная рука, не давая закричать. Вместо Ноирин надсадно вопил внутренний голос: он беспомощно барахтался внутри, бился в грудную клетку, распадался на мелкие части, звуча разными тонами, — точно обрывки душ предков, сохранившиеся в ней, плакали от невыносимой боли, прошившей её острой иглой.

Ноирин прижала ладонь к горячему глазу. Бруснично-красная кровь хлестала фонтаном, оседая на открытой дверце шкафа, одежде и полу. Шум в ушах нарастал, разрывая барабанные перепонки тупыми железными когтями; в затылке бушевала гроза, извергались вулканы, выходили из крутых берегов огненные моря.

Ноирин из последних сил сделала глубокий вдох. Боль отступила, по спине прокатилась ледяная волна,

и вдруг всё кончилось.

Кровавые потёки, залившие комнату, пропали из виду. Кое-как подобравшись к зеркалу, Ноирин повернулась к нему правой стороной опухшего от рыданий лица и поднесла к щеке трясущиеся пальцы.

Ничего. Ни ужасной открытой раны, которую она успела себе представить, ни крови, ни даже маленькой царапины — глаз был абсолютно целый, едва покрасневший; длинные ресницы слиплись, светло-синяя радужка потемнела и поблёскивала, как осколок сапфира.

За окном занималась заря. Слезящийся глаз подёргивался, сердце колотилось от перенапряжения. До встречи с Каэдой оставалось недолго, однако Ноирин никак не могла заставить себя подняться и выйти из дома. Лишь когда взгляд прояснился, а рука, сжимающая шею, ослабла, она сумела выпрямиться и, пошатываясь, как во сне добраться до двери.

Её уход остался незамеченным — только соседская собака по кличке Сыроежка пробежала мимо, приветливо виляя хвостом. Свежий воздух пошёл Ноирин на пользу: несмотря на то что она всё ещё чувствовала себя неважно, впечатления от пережитого как-то сгладились и перестали казаться реальными. Пообещав себе по возвращении домой повторно заглянуть в мешочек (А вдруг это всё было просто ярким кошмаром?), она прошла заросшую ежевикой тропинку за домом портного и побежала к стене.

— Опаздываешь, — заметил Каэда, выбравшись из кустов и подтянув штаны. — И выглядишь ужасно! Не выспалась, что ли?

— Я просто... — начала Ноирин и обиженно огрызнулась: — Неважно! Где тут твоя дыра?

Он радостно захохотал

— Свою дыру могу показать в другой раз! А сейчас нам — вот сюда!..