Зов северной луны

Настоящее время

Домой Ноирин добралась на поисковой повозке в сопровождении Кайшина, который не отходил от неё ни на шаг после рассказа о чудовищной тени. Несмотря на то что она, как и обещала, предупредила родителей о своём походе, лицо матери, стоящей у калитки, всё равно было тёмным от гнева. Набрав в лёгкие побольше воздуха, Ноирин открыла рот, чтобы без промедления рассказать о своём походе, но её перебил подошедший сзади Кайшин:

— Доброго дня, Нара. Прошу вас не распекать дочь почём зря: ей и без того пришлось нелегко.

Ноирин растерянно покосилась на него. И как только ему удалось угадать, что мать готовится вывалить на неё накопившиеся за сутки недовольство и злобу?..

То, что произошло дальше, поразило её ещё больше. Нара побледнела, словно увидев вутхи, и ухватилась за сердце. Ноирин перевела недоумевающий взгляд с неё на Кайшина, но ничего из ряда вон выходящего, кроме чёрного капюшона поисковика, не заметила.

— Что у вас тут происходит? — прогремел на весь двор голос Мохсена.

Он сам, подволакивая больную ногу, подошёл к забору и так же шокировано, как Нара, взглянул на Кайшина. Воздух ощутимо накалился. Глаза Мохсена сузились, а затем резко расширились и стали чуть ли не чёрными, как у дикого зверя. Ноирин попятилась: она ни разу не видела вечно доброго, даже порой простодушного отца таким разъярённым.

— Что вам нужно в моём доме? — ледяным тоном произнёс Мохсен.

Кайшин хмыкнул и с плохо скрытой насмешкой ответил:

— Ничего особенного. Я просто проводил вашу дочь до дома. Ей нездоровится после похода и встречи со зловредной энергией.

Ноирин мысленно застонала. Ну и зачем он это сказал? Родители теперь и шагу ей не дадут ступить, и хорошо ещё, если не закутают в десять одеял и не заставят безвылазно сидеть в комнате, пока о ней не забудут в Альянсе!

— Но ещё мне нужно передать вам письмо, — спокойно продолжил Кайшин. — Наш знакомый посланник ошибся и доставил его мне, хотя оно изначально предназначалось вам. Внутрь я, конечно же, не смотрел, поэтому о сохранности послания не беспокойтесь.

Вытащив из кармана конверт, закрытый голубой восковой печатью, он протянул его Мохсену. Тот перекосился, опустил плечи и, не глядя на письмо, глухо распорядился:

— Раз тебе нездоровится, Ноирин, можешь пойти отдохнуть. Дома сегодня нет никаких срочных дел, а тебе нужно восстановить силы.

Правильно поняв намёк, она повиновалась и побежала на задний двор. Там, в сарае, спрятанном между вишнёвых деревьев, находилась «ванная комната»: небольшое помещение с парой кадок, в которых и предполагалось мыться. Родители редко посещали «ванную», а вот Ноирин, не желая мириться с неприятными запахами, бегала сюда два раза в день, чем невероятно злила Нару, считающую мытьё бесполезной тратой воды.

Вода в одной из кадок была холодной, а лавандовое мыло так и норовило выскользнуть из рук, но Ноирин, беспрестанно возвращаясь к увиденной сцене, разыгравшейся между Кайшином и её родителями, не смогла сосредоточиться на неудобствах. Почему они разговаривали с такой явственной и взаимной неприязнью? Что и когда произошло между ними, учитывая, что Мохсен и Нара никогда не упоминали о поисковике в чёрном? Откуда отцу пришло письмо с необычной синей печатью?..

Вопросы множились по мере того, как уменьшался кусок мыла. Ноирин сосредоточенно натиралась им, словно это могло помочь ей найти ответы, но всё было безуспешно. Когда обмылок окончательно растворился в мутной воде, она приготовилась вылезать, но тут же услышала противный звон. Всё нарастая и нарастая, он неумолимо приближался, пока не превратился в щекочущее уши жужжание.

Очертания сарая поплыли куда-то вверх под немыслимым углом, и Ноирин ухватилась за края кадки, чтобы устоять на ногах. Стены, потолок и висящие на крюках полотенца раздулись, как мыльные пузыри, и лопнули, уступив место... забору, у которого стояли Кайшин и Мохсен. Нары видно не было: наверное, она, не выдержав напряжения, ушла в дом под каким-то благовидным предлогом.

Какой-то частью своего разума Ноирин понимала, что вновь оказалась жертвой необъяснимого видения: хотя она довольно отчётливо видела перед собой отца и Кайшина, ни шершавое дно ненадёжно шатающейся кадки, ни её стенки, ни ощущение прильнувшей к телу воды никуда не исчезли, и это немного, но успокаивало. Голоса обоих мужчин звучали невнятно, будто Ноирин пыталась прислушаться к ним сквозь несколько толстых одеял, однако некоторые обрывки фраз ей всё же удалось распознать.

— ...появиться сейчас? — Это, хмурясь, говорил Мохсен. — Мы же договаривались, что ты никогда... Ты... её в Альянс.

Слова Кайшина почему-то звучали чётче.

— В тот день я проходил мимо и решил помочь, только и всего. Уверяю... в мои планы не входило.

— А сегодня? — вызверился Мохсен. — Зачем... провожать сюда! Может... вспомнит?

— Рано или поздно вспомнит... без моего участия, — возразил Кайшин. — ...пришёл не ругаться, а отдать письмо. Прочитайте... что-то важное... Лиахад... господин...

Ноирин затошнило. Не глядя она опустила одну ладонь в воду и приложила её к пылающему лбу. Лучше не стало: капли медленно скатились вниз и повисли на бровях, а тошнота, усилившись, встала в горле тугим жгутом. «Закрой глаза, — прошептал внутренний голос. — Крепко-крепко закрой».

Она послушалась. Беседа у забора лихо завертелась перед ней, словно смерч, и распалась на многоугольные мозаичные куски. Голоса затихли. Перегнувшись через кадку, чтобы не вытошнить в воду, Ноирин повисла на ней головой вниз, как тряпичная кукла. Спутанные мокрые волосы противно приклеились к лицу. В ушах до сих пор стоял хаотичный шум, и она не сразу услышала потрясённый возглас Нары:

— Это ещё что такое? Что ты себе удумала?

Без устали чертыхаясь, она помогла дочери выбраться из воды и грубо растёрла её полотенцем. Раскрасневшуюся кожу неприятно жгло, но Ноирин упорно молчала, чтобы не нарваться на оплеуху.

— Зачем надо было тащиться сюда, если тебе плохо? — ругалась Нара. — А вдруг ты бы потеряла сознание и утонула? Ты вообще о нас с отцом не думаешь! Хорошо ещё, что я вовремя принесла тебе сменную одежду!

Она бросила Ноирин простое хлопковое платье и сухо добавила:

— Одевайся. Скоро к твоему отцу приедет господин Энь, так что постарайся не выглядеть как чучело!

Клановая повозка Вещего лесного голоса подъехала к дому Хиако как раз тогда, когда Ноирин, успокоившись после материнской выволочки и десятиминутного плача, вышла из «ванной комнаты». Шияо Энь уже поднялся на крыльцо, но, увидев её, остановился и приветливо сказал:

— Здравствуй, детка. Слышал про ваш поход. Может, сделать для тебя успокаивающий сироп? Попьёшь пару дней с чаем, и всё забудется.

Ноирин робко улыбнулась. Из-за взгляда с поволокой и редкой седеющей бородки отец Шивана напоминал ей умиротворённое древнее божество, которое, несмотря на свой высокий статус, всегда относилось к ней с вниманием и заботой. Он никогда не отчитывал их с Шиваном за безобидные детские проделки, а тратил драгоценное время на то, чтобы доходчиво объяснить, что они — и Ноирин в частности — сделали не так.

Улыбка редко сходила с лица господина Энь, а его ореховые глаза лучились необычным золотистым светом. Этот свет и другие черты внешности унаследовал Шиван: когда глава клана и его сын стояли рядом, различить их можно было исключительно из-за разницы в возрасте. Мать Шивана Ноирин не помнила, но видела её на цветных клановых портретах и постоянно задумывалась, как бы выглядел друг, если бы ему достались материнские чёрные локоны, зеленовато-коричневые глаза и ямочки на румяных круглых щеках.

— Спасибо за беспокойство, — вежливо ответила она. — Но в этот раз обойдусь без сиропа. Вы к отцу? Я вас провожу.

Обменявшись положенными любезностями, они вошли в дом. Ноирин попросила знатного гостя подождать в гостиной и поднялась в родительскую спальню. Мохсен сидел в плетёном кресле у окна и удручённо смотрел на конверт со сломанной печатью. Повернувшись к Ноирин, он поспешно спрятал письмо между страниц ветхой книги и растянул пересохшие губы в некоем подобии улыбки.

— Господин Энь приехал, — сказала Ноирин. — Спрашивает о твоей ране.

Замолчав, она невольно посмотрела на отцовскую ногу, торчащую из-под закатанной выше колена штанины. Кожа из загорелой стала тёмно-красной, со страшными фиолетовыми прожилками, а в венах что-то двигалось и булькало. Зажав рот ладонью, Ноирин сделала шаг назад.

— Тебе... помочь? — прошептала она.

— Будь добра, — кивнул Мохсен.

Спуск по лестнице занял у них минут десять, не меньше: отец замирал на каждой ступеньке и тяжело охал, чем приводил Ноирин в ужас. Выглянув из гостиной, Шияо Энь, обычно сдержанный и рассудительный, подскочил как ужаленный и сам довёл Мохсена до тахты.

Ноирин хотела предложить им чай и угощения, но, заметив понятный жест главы клана, вышла в коридор. Дверь, впрочем, осталась приоткрытой, и она, не сумев удержаться, застыла у громоздкого комода в коридоре: с этого места прекрасно было слышно всё, о чём говорили в комнате. Усталости от длительного похода, нескольких обмороков и пережитого волнения Ноирин не чувствовала: наоборот, что-то подстёгивало её подслушать разговор отца и господина Энь, и только потом со спокойной душой пойти отдыхать.

Ну, или почти со спокойной... Она глупо хихикнула, стараясь не думать о том, что ведёт себя как минимум неприлично, и навострила уши.

— Я читал о таком прежде, — сказал Шияо. — Похожие случаи описаны в исторических заметках о Войнах на солнцепёке. Но откуда это у тебя?..

— Не можешь понять? — усмехнулся Мохсен. — Стареешь...

— Возможно, — не стал спорить глава клана. — Я, знаешь ли, не бог. Для серьёзных ситуаций обычно созывается совет. Если бы мои братья были здесь, это бы упростило дело. Однако я подозреваю, что тебе придётся отправиться на осмотр в Лэйван, к лекарям клана Небесных странников, которые заведуют университетским отделением медицинского исследовательского анализа.

Отец расхохотался

— И сколько мне придётся туда добираться? Моя кобыла год плестись будет!

— Я одолжу тебе повозку, — предложил господи Энь. — Однако на обследование нужны средства, и, думаю, ты вполне можешь использовать те, что...

— Не сочти за дерзость, друг мой, — чересчур громко сказал Мохсен. — Но не мог бы ты закрыть дверь? Наверное, петли опять расшатались, вот она и открывается...

Ноирин присела за комодом, молясь, чтобы глава клана её не заметил. Дверь захлопнулась, ей ничего не оставалось, кроме как тихонько вернуться наверх и приготовиться ко сну.

Стянув платье, Ноирин покрутилась перед узким зеркалом в деревянной резной раме. Её светлые плечи уже были тронуты весенним солнцем. Подмышками, на мягком округлом животе и чуть ниже вились золотые волосы, а от голени до бедра тянулся выступающий, плохо заживший шрам. Нара рассказывала о том, что когда-то давно Ноирин упала в заросли соколиной мяты и распорола ногу об ветку, но она сама ничего об этом не помнила.

После затянувшегося самолюбования Ноирин отошла от зеркала, облачилась в ночную рубашку и забралась под любимое кружевное одеяло. Кое-где на нём появились жёлтые пятна, кое-где — неаккуратные дырки, но выбросить эту красивую вещицу, невесть как оказавшуюся в их бедном доме, у неё не поднималась рука. Вдохнув сладковатый аромат вишнёвой воды, в которой обычно стиралось одеяло, Ноирин опустила веки.

В промежутке между опротивевшей явью и вожделенным сном она отчётливо увидела влетевшую в окно крупную бабочку, переливающуюся перламутром.

И эта бабочка смотрела на неё человеческими глазами — большими, округлыми и...

Багряными.

* * *

— Отец сейчас на собрании кланов. Они решают, стоит ли направлять претензии в Аньди. Иче говорил им, что куклу вряд ли собрали там, но плащ с щупальцами — прямое доказательство того, что во всём замешан клан Глубинных скрытых цепей...

Ноирин посмотрела на раскрасневшегося Шивана, который расхаживал туда-сюда широкими шагами, словно цапля, и недоумённо сказала:

— Ну и что?

В Интао стало ещё теплее, и сопротивляться убаюкивающему весеннему воздуху почти не получалось. Ноирин зевнула и, заслышав громкий треск, едва не свалилась с гамака: Шиван, желая придать вес своим словам, стукнул кулаком по низкому чайному столику. Чтобы сделать это, ему пришлось согнуться пополам и неудобно вывернуть предплечье, из-за чего желаемый угрожающий эффект так и не был достигнут.

— А то, что эти претензии могут послужить новым витком многолетнего конфликта! — нервно воскликнул он.

Ноирин вздохнула.

— Тебе не кажется, что ты преувеличиваешь? Разве подобные претензии могут стать поводом для конфликта?

— Ну, смотри. — Шиван сел на гамак напротив и принялся загибать пальцы. — Кукла не просто появилась в окрестностях Интао, как красивое украшение. Она распространила по холму дикий холод, ранила тебя, вступила в бой с поисковиком... К тому же сколько оружия у неё с собой было! А если бы все эти клинки посыпались на беззащитных торговцев или заграничных гостей?

— Жуть, — с безразличием отозвалась Ноирин.

Возможные клановые конфликты, которых так боялся Шиван, её не заботили. Вдумываться во всё это Ноирин не хотела: она считала, что её мысли всё равно бы ничего не изменили, поэтому и тратить на них время было незачем.

С их похода прошло две с половиной недели. В Интао ничего не произошло — ни нападений на жителей, ни таинственных преступлений, ни появлений злых духов или вутхи, — поэтому и происшествие с мальчиком, которого так и не нашли, постепенно начало забываться. Поручения тоже не приходили: в последнее время их было так мало, что старшие поисковики справлялись с ними самостоятельно, без помощи подростков-новичков. Отсутствие каких-либо просьб у местных жителей указывало на то, что в Интао нет никаких проблем, и жизнь продолжала идти лучшим чередом, минуя всяческие размолвки и вооружённые столкновения.

— Ты как лавандовый гриб, — обиженно высказался Шиван после небольшой паузы. — Выскакиваешь из мха, привлекаешь к себе внимание, а как только чувствуешь, что на тебя это внимание обратили, прячешься обратно.

— Ага, — без тени стеснения согласилась Ноирин. — И правда похожа!

Сравнение с лавандовым грибом её не задело: он славился красивой  шляпкой, нежным сиреневым оттенком и сладким вкусом, поэтому обижаться здесь было не на что.

— И вообще, ты сам-то хочешь стать деревом! Разве не ради того, чтобы прятаться от чужого внимания? — добавила она, почесав нос, и метнула в Шивана ягодой засахаренной вишни. — Перестань хмуриться! Всё настроение портишь своим унылым видом!

— Да не могу я перестать! — простонал Шиван, потерев лоб в том месте, о которое ударилась ягода.

— Давай сначала подождём твоего отца, — прервала Ноирин его стенания, закатив глаза. — Зуб даю, что ничего страшного на этом клановом собрании не случится. Может, сходим куда-нибудь пообедать, чтобы не торчать в саду до вечера?

Незатейливое предложение пришлось Шивану по вкусу. Спустя двадцать минут, которые он потратил на поиск подходящего платья и переодевание, они вышли на центральную улицу Интао и направились к «Изумрудному пересмешнику». Это была любимая закусочная Ноирин: там подавали лиахадские кисло-сливочные гребешки с корицей и тимьяном, баранину с грецкими орехами в медовой глазури и имбирно-дынный хлеб. Зайти в «Изумрудный пересмешник» без сопровождения кланового Ноирин не могла, поэтому, когда Шиван благодушно соглашался отправиться туда и выложить пару десятков рун за чужестранные деликатесы, её счастью не было предела.

Радость поутихла, когда Ноирин увидела у дверей закусочной троицу из клана Кристального утреннего мороза: близнецов и племянника главы, того самого Нэйхана, который бросился на своего обидчика на церемонии вступления в Альянс. Она встречала их раньше, гуляя по клановому району, но подобные встречи случались довольно редко: у наследников и наследниц знатных семей было не так уж и много свободного времени, чтобы просто шататься по улицам.

На первый взгляд близнецы кардинально отличались друг от друга: Шуахан, с его белыми как снег, волосами и пронзительными голубыми глазами, был похож на ожившую ледяную статую; а темноволосая и кареглазая Есин, его сестра, напоминала изящную фигурку из чёрного дерева. Однако внешние различия вдребезги разбивались об одинаковые движения, неуверенные улыбки и произносимые в одно и то же время слова — всё это более чем явно указывало на близкое родство и крепкую братско-сестринскую связь.

Нэйхан же...

— Какой он красивый, — потрясённо прошептала Ноирин.

Сосредоточенно кашлянув, Шиван сделал вид, что ничего не заметил, но на его губах заиграла весёлая понимающая усмешка. Нэйхан и вправду отличался особой красотой, и даже недовольство, вечно не сходившее с его лица, эту красоту не портило.

Вот и сейчас, заметив их двоих, Нэйхан насупился, сложил руки на груди и отвернулся. Ноирин потупилась, а Шиван засветился, как яркий масляный фонарь, и торжественно воскликнул:

— Здравствуйте, уважаемые родственники! Так неожиданно и приятно встретить вас здесь... — Он помолчал и хитро прибавил: — Одних.

Наследники мороза не появлялись в городе без пары-тройки мрачных охранителей по бокам, но сейчас их нигде видно не было.

— О, — засмеялся Шуахан. — Иногда мы выбираемся на прогулку втроём. Вряд ли в пределах Интао нам что-то угрожает. Да и мы уже сами способны себя защитить.

Он с гордостью положил ладонь на рукоять меча. Шиван кивнул.

— К тому же с нами всегда Нэйхан, — добавила Есин. — Он сильнее и ловчее десятка охранителей. С ним спокойно.

Ноирин готова была поклясться, что слышит, как Нэйхан скрипит зубами от негодования. Шуахан тем временем спокойно продолжил:

— Мы давно хотели заглянуть в «Изумрудный пересмешник». Сегодня там подают сливочный суп из гребешков. Говорят, что с имбирно-дынным хлебом — просто объедение. Быть может, ты и твоя... — Он изучающе посмотрел на Ноирин. — Ты и твоя подруга составите нам компанию?

— Разве я могу отказать будущему главе клана мороза? — фальшиво удивился Шиван, из-за чего близнецы снова звонко рассмеялись.

Когда все пятеро появились на пороге «Изумрудного пересмешника», их встретил сам хозяин закусочной. Он провёл клановых наследников к лучшему столу, а Ноирин замерла у двери: обычно Шиван поручался за неё перед хозяином и прислугой, но теперь он, увлёкшись болтовнёй с близнецами, забыл о том, что должен это сделать. Она уже хотела быстро выскользнуть обратно на улицу, чтобы никто не погнал её прочь из закусочной и тем самым испортил всем аппетит, однако помощь вдруг пришла откуда не ждали.

Нэйхан, в несколько больших шагов преодолев расстояние от середины помещения до двери, грубо схватил Ноирин за запястье и, не говоря ни слова, потянул её к остальным. Она машинально дёрнулась: от цепких пальцев юноши шёл обжигающий жар, и кожа там, где он сжимал её руку, покраснела, как от несильного ожога.

— Ты всегда так долго соображаешь? — бросил Нэйхан, не оборачиваясь.

— Да... Наверное, да... — пролепетала Ноирин. — А почему... почему ты меня обжёг?

— Ерунду не неси, — послышалось в ответ.

Послушно захлопнув рот, она села на единственный свободный стул рядом с Шиваном. Нэйхан обогнул стол, подтолкнул к нему низкую скамью и, опустившись на неё, хмуро уставился на Ноирин из-под сведённых вместе бровей.

— Ваша еда, господа, — пропел хозяин, плавно приблизившись к ним в окружении молодых людей с подносами в руках.

Ноирин отвлеклась от изучения мозоли на большом пальце и с вожделением уставилась на тарелку с пышным имбирно-дынным хлебом. Дождавшись, когда близнецы и Шиван примутся за еду, она потянулась к ближайшему куску и тотчас же уронила его в свою тарелку.

— Как поживает бабушка? — неестественно высоким голосом поинтересовался Шиван, пока Ноирин, чуть ли не плача, пыталась выловить размякший хлеб из вязкого кремового супа.

— Лучше, чем прежде, — отозвался Шуахан. — Всё беспокоится о том, что никто из нас до сих пор не устроил свадьбу. И ты в том числе, — хитро добавил он.

Шиван подавился. Бросив попытки спасти хлеб, Ноирин с сочувствием взглянула на друга. Груз, связанный с ответственностью за продолжение рода, который лежал на его плечах, казался ей невообразимо тяжёлым, ведь Шивану нравились не тарнийские красавицы, а их братья.

Если бы ему повезло родиться обычным жителем Интао, не обременённым клановыми обязательствами, никто бы не выступал против его предпочтений, но наследнику знатного рода и думать запрещено было о том, чтобы завести семью с кем-то из местных юношей. Шиван тщательно скрывал правду о своих чувствах от своего окружения, но порой у Ноирин складывалось впечатление, что господин Энь точно о них знал, поэтому и не торопил сына с женитьбой, — в отличие от других членов семьи.

— Если кто из нас и женится в ближайшее время, то только Нэйхан, — со смешком сообщила Есин. — Он пытается казаться нелюдимым, но втайне мечтает о своей собственной семье — большой и дружной. Я же права?

Она повернулась к побледневшему Нэйхану и хлопнула его по плечу. Ноирин почувствовала себя неловко: наследница клана мороза, судя по всему, хотела пошутить, но в результате её опрометчивые слова прозвучали как откровенная издёвка.

— Это если найдётся героиня, способная терпеть его скверный характер, — подлил масла в огонь Шуахан.

Похолодев, Ноирин украдкой уставилась на Нэйхана. Она ожидала увидеть сжатые от злости кулаки и уничтожающий взгляд или даже услышать лязг доставаемого из ножен меча, но вместо этого в выразительных чёрных глазах рассмотрела грусть. Самую настоящую, искреннюю грусть, подделать которую было сложно, — да и незачем. Сказанное близнецами наверняка сильно задело Нэйхана, и сейчас он напоминал расстроенного, едва сдерживающего слёзы мальчика.

— Обязательно найдётся, — серьёзно ответил Шиван.

— А ты что думаешь? — Есин обратилась к Ноирин.

Та, вздрогнув, выпустила из пальцев ложку, которая с весёлым звоном ускакала куда-то под стол. Наследница мороза продолжила:

— Скажи, как человек со стороны. Ты могла бы сойтись с нашим двоюродным братом?

— Думаю, нет, — выпалила Ноирин. — Никогда!

Смех близнецов разлился по закусочной, как нежные переливы колокольчиков. Лицо Нэйхана слилось по цвету с бело-сиреневыми клановыми одеяниями, и он отвернулся, явно желая отстраниться от неприятной беседы.

Дверь «Изумрудного пересмешника» распахнулась, и внутрь ворвался лёгкий порыв свежего ветерка. Он шустро пронёсся по полу и, поднявшись вверх, погладил пылающие от смущения щёки Ноирин. Она с удовольствием зажмурилась, а когда вновь открыла глаза, первым делом увидела настороженного Шивана, который не отрываясь смотрел на приближающегося к ним человека. Шуахан помрачнел и, криво улыбнувшись, поднялся.

— Отец! — воскликнул он. — И вы здесь!

Есин, Нэйхан и Шиван вышли из-за стола, приветствуя главу клана Кристального утреннего мороза. Ноирин, слетев со стула, подобрала полы юбки и поклонилась. Высокие сапоги, украшенные серебряными шпорами, остановились в паре шагов от неё, и низкий голос бесстрастно поинтересовался:

— Вы закончили?

Отсчитав положенные в такой ситуации секунды, Ноирин нерешительно выпрямилась. От Байхана, отца близнецов и дяди Нэйхана, за версту веяло надменностью и жестокостью: в глубоко посаженных глазах горел властный огонь, и без того тонкие губы были поджаты, превратившись в бесцветную нитку, а на шёлковом поясе покачивался хлыст с раздвоенным стальным наконечником. Ноирин поёжилась: страшно было представить, какие раны могло бы оставить это оружие.

— Ещё нет... — неуверенно ответил Шуахан. — Но если вам что-то нужно, мы с радостью...

— Нужно, — прервал его Байхан. — Попрощайтесь со своими друзьями, — это слово он выплюнул особенно ядовито, — и немедленно отправляйтесь домой. У нас ещё много дел. Думаете, у меня есть время, чтобы бегать за вами по харчевням?

Несмотря на страх, Ноирин призадумалась. Почему глава клана лично заявился сюда, а не отправил охранителей или других слуг на поиск наследников? Он намеревался тем самым подчеркнуть всю важность тех дел, о которых говорил, или попросту испытывал удовольствие из-за возможности отчитывать детей на публике?

Найти ответ у неё не получилось: все мысли испарились в следующий же миг, когда гнев Байхана обрушился на молчащего Нэйхана.

— А ты? — взревел глава клана. — Решил, что можешь позволить себе прохлаждаться среди бела дня? Забыл, что обязан быть в архиве по моему поручению? Или это для тебя ничего не значит?

От несправедливости у Ноирин разрывалось сердце. Не выдержав, она крикнула:

— Что плохого в том, что они захотели поесть?

Шиван шикнул, но было уже поздно. Ноирин не то что встревать в разговор, но и смотреть на Байхана не разрешалось, — а именно это она и делала, не отводя взгляда от его прозрачных серых глаз.

— Если они будут есть, когда им вздумается, и отлынивать от работы, то рано или поздно они ничем не будут отличаться от откормленной бесклановой скотины вроде тебя, — надменно произнёс глава клана.

Смысл прямолинейного оскорбления сразу дошёл до Ноирин, ударив её наотмашь, как незримая, но хлёсткая пощёчина. С позором разревевшись, она метнулась к выходу, но Байхан встал у двери, не давая ей пройти.

— Кто тебя воспитывал? — брезгливо процедил Байхан. — Ты что, не знаешь, как вести себя в присутствии знатных особ? Тогда я научу...

Он сорвал с пояса хлыст и ловко размахнулся. Испуганно вскрикнув, Ноирин закрыла голову руками и приготовилась к худшему, но удара не последовало: он пришёлся на человека, который храбро закрыл её своим телом.

— Уйди с дороги! — рявкнул Байхан. — Не мешай!

— А ты не трогай её! — прорычал Нэйхан.

Его левая щека была распорота от виска до подбородка. Кровь стекала на шею и пачкала белоснежный воротник. Ошарашенно взглянув на расплывающиеся по шёлку тёмные пятна, Ноирин пошатнулась. Шиван дёрнул её за предплечье и, притянув к себе, шепнул что-то успокаивающее.

— Передай своему отцу, что дружбе со сбродом должен прийти конец, — повернулся к нему Байхан. — Ваша семья и так слишком долго привечала бедняков и прочее отребье, вот теперь они и считают, что могут безнаказанно дерзить представителям кланов.

Договорив, он толкнул ни в чём не повинную дверь и вышел из закусочной. Близнецы безропотно отправились за ним. Нэйхан помедлил, приложив ладонь к ране.

— Не задерживайся! — слезливо попросила Ноирин. — Вдруг он тебя убьёт?

— Не убьёт, — отрывисто сказал Нэйхан. — Кишка тонка.

— Всё же будь осторожен, — вздохнул Шиван. — Хочешь, я подлечу...

— Нет.

Нэйхан вытер окровавленные пальцы о платье и шагнул за порог. Проследив за тем, как он исчезает за медленно закрывающейся дверью, Ноирин отстранённо произнесла:

— Они не заплатили за еду.

— Что? — рассеянно переспросил Шиван и махнул рукой. — Я заплачу.

Порывшись в карманах, он бросил набитый рунами мешочек хозяину, который всё то недолгое время, что Байхан бушевал в закусочной, просидел в небольшой каморке вместе со всеми своими подручными. Денег в мешочке явно было больше, чем нужно: и дурак бы понял, что Шиван расплатился с хозяином за молчание.

— Ладно, — сказал он. — Пойдём. Я на еду пару дней смотреть не смогу...

— Я тоже, — мрачно ответила Ноирин.

Проницательный Шиван поступил мудро, свернув на дорогу, огибающую клановый район: идти по ней нужно было дольше, чем по главной улице, однако шанс нарваться на кого-то из клана мороза на этом пути становился нулевым. Когда они дошли до цветочного поля, на котором в июне цвели фурмеи, Ноирин пнула попавший под ногу камешек и безудержно проорала:

— Ну почему Нэйхан полез меня защищать?! Он же знал, чем это закончится!

— Поэтому и полез, — тихо ответил Шиван.

Ноирин остановилась.

— Я всё равно не понимаю...

— Ты очень привлекательная девушка, — прямо сказал Шиван. — А Нэйхан не слепой. Мне давно уже казалось, что ты ему нравишься, вот и...

— А за что Байхан его так ненавидит? — перебила его Ноирин. — В чём он виноват?

Друг тяжело вздохнул.

— Только в том, что родился.