Глава 4. Что-то изменилось
Я открыла глаза, тело ныло после вчерашнего, но я заставила себя встать. Кай сидел в кресле, потягивая что-то из бокала и бросая на меня свою обычную насмешливую ухмылку. Я проигнорировала его, поднялась с пола и, не глядя в его сторону, направилась в ванную. Его взгляд обжигал мне спину, но я не дала ему ни слова, ни жеста. Он ждал реакции — страха, злости, чего угодно, — а я просто ушла приводить себя в порядок. Дверь душа закрылась за мной с тихим щелчком, и я услышала, как он хмыкнул — его явно шокировала моя холодность. Но я знала: моя дерзость, моя непокорность цепляли его сильнее, чем он хотел показать. Он вступил в эту игру, и я собиралась играть по своим правилам.
Горячая вода смывала кровь и усталость, я сделала укладку, нанесла лёгкий макияж — тушь, немного румян, блеск для губ, — надела свежую одежду: спортивные штаны и мягкую кофту кремового цвета. Когда я вышла, Кай уже стоял в гостиной, скрестив руки. Его глаза прошлись по мне, оценивающе, с лёгким прищуром.
— Ну что, мы в расчёте? — сказал он, подмигнув с той своей дьявольской ухмылкой.
Я чуть не поперхнулась от возмущения. Он убил меня раз тридцать — после пятого я сбилась со счёта, — а я его всего раз, и мы в расчёте? Серьёзно? Но я промолчала, снова оставив его без ответа. Сегодня был солнечный день, яркий и тёплый даже в этом проклятом мире. Я вышла на террасу, расстелила коврик и начала делать йогу — медленно, сосредоточенно, растягивая каждую мышцу. Кай вышел следом, сел в кресло и стал наблюдать. Его взгляд ощущался физически, но я не смотрела на него.
— Так и будешь меня игнорировать? — бросил он спустя несколько минут, в его голосе сквозило раздражение. Я продолжала молчать, переходя в следующую позу. Его терпение явно трещало по швам, и это доставляло мне странное удовольствие.
Днём я решила занять себя: направилась в спальню, переоделась в лёгкие шорты и футболку, взяла книгу — какой-то французский роман, — и начала читать, попутно повторяя слова на французском. Надо же проводить время с пользой. Потом гуляла по поместью, наслаждаясь тишиной и тяжелыми взглядами Кая.
Но потом он меня удивил. Когда я поднималась по лестнице, он вдруг оказался передо мной, перегородив путь. Его тёмные глаза поймали мои.
— Может, поужинаем? — сказал он неожиданно мягко. — Только без убийств и подлостей. Обычный ужин. Я готовлю.
Я опешила. Это было так... не в его стиле. Но что-то в его тоне заставило меня кивнуть.
— Хорошо, — ответила я сухо и пошла в комнату.
Кай тем временем отправился на кухню — я видела, как он достаёт овощи, нож, сковороду. Он что-то готовил, но я была уверена: травить меня он не станет. Слишком банально для него.
Закрыв дверь, я выдохнула. Что это вообще было? Мне... нравилось? В шкафу нашлось брендовое платье — чёрное, облегающее, с открытой спиной, явно от прошлой хозяйки. Я надела его, распустила волосы, добавила каплю духов, найденных на туалетном столике. Ноги подкашивались от волнения, будто я шла на свидание, а не на ужин с психопатом, с которым мы заперты в этом странном мире.
Кай ждал в столовой. На столе стоял рататуй — ароматный, с яркими овощами, рядом бутылка красного вина. Он выглядел непривычно собранным: рубашка застёгнута, волосы слегка приглажены. Я села напротив, он разлил вино. Еда была вкусной, но кусок не лез в горло — слишком много напряжения витало в воздухе.
— К чему это молчание? — начал он, откинувшись на стуле и глядя на меня с лёгкой улыбкой. — Я думал, ты уже готова меня придушить за всё, что я с тобой сделал.
— Может, и готова, — ответила я, наконец нарушив свой игнор. — Но пока наслаждаюсь тишиной.
Он хмыкнул, в его глазах мелькнул интерес.
— Ты забавная, Даша. Злишься, но всё равно сидишь тут. Может, тебе нравится наша маленькая игра?
Я закатила глаза, но уголки губ дрогнули. Лёгкий флирт в его словах был как искра, и я не могла это отрицать.
После ужина он встал, протянул руку.
— Потанцуем?
Я замешкалась, но вложила ладонь в его. Он включил музыку — старый джаз, мягкий и тягучий. Мы начали двигаться, сначала неловко, но затем напряжение ушло. Его рука легла на мою талию, тёплая, уверенная, по спине пробежали мурашки от его касания, и я чувствовала его дыхание у своего уха — горячее, чуть учащённое. Похоть, которую я старалась подавить, проснулась снова, жаром разливаясь по телу.
Я решила взять инициативу. Моя рука медленно скользнула по его торсу, чувствуя твёрдость мышц под рубашкой. Потом я наклонилась ближе, губами коснулась его уха, слегка прикусила мочку. Он пах мускусом и вином, и это сводило меня с ума.
— Ты меня возбуждаешь, — прошептала я, и этого хватило.
Он протяжно выдохнул, с вампирской скоростью развернул меня и прижал к дивану, но на этот раз всё было иначе — не хаотично, а размеренно, с какой-то пугающей чувственностью. Кай намотал мои волосы на кулак, оголив мою шею и заставив выгнуться, оставил несколько смазанных поцелуев на моей шее. Он уперся в меня сзади и я почувствовала, как он твердеет, он резко развернул меня. Его руки сжали мои запястья, он свел их вместе спереди, а затем снял свой ремень и затянул мне им руки. БДСМ-нотка в его действиях заставила сердце биться быстрее.
— Хорошая девочка, — хрипло сказал он, наклоняясь к моей шее. Его губы скользнули по коже, но он не кусал — только дразнил, оставляя влажные следы. Он расстегнул моё платье одним движением, ткань упала к ногам, обнажая тело. Его пальцы прошлись по моим рёбрам, спустились к бёдрам, сжали их с лёгкой грубостью.
Я опустилась на колени перед ним — мой ход. Он замер, глядя сверху вниз, пока я расстёгивала его брюки. Его возбуждение было очевидным, твёрдым и горячим под моими пальцами. Я взяла его в рот, медленно, смакуя каждый дюйм, чувствуя, как он напрягается. Кай издал низкий стон, его рука легла мне на затылок, направляя, но не заставляя. Я дразнила его языком, ускоряя ритм, пока он не начал дрожать от напряжения.
Потом он резко поднял меня, развернул и уложил на диван лицом вниз, я вытянула связанные руки перед собой. Он вошёл сзади, медленно, растягивая момент, каждый толчок был глубоким и размеренным. Его ладони сжимали мои ягодицы, оставляя красные отпечатки, а дыхание обжигало спину. Это было не так яростно, как раньше, но насыщенно — он смаковал меня, как редкое вино, а я растворялась в этом.
— Ты моя, — шептал он, наклоняясь ближе, его голос дрожал от страсти. Я выгибалась навстречу, чувствуя, как он доводит меня до предела. Когда я кончила, он сжал мои бёдра сильнее, следуя за мной, его стон смешался с моим вздохом.
Мы рухнули на диван, тяжело дыша. Он развязал ремень, но не отпустил — просто притянул меня к себе, обнимая сзади. Впервые между нами было что-то похожее на тепло.
Мы лежали на диване, тела всё ещё дрожали от пережитого. Кай не убрал руки — его пальцы лениво скользили по моему бедру, оставляя тёплые дорожки на коже. Впервые он не отпустил меня сразу, не встал с той своей ядовитой ухмылкой, чтобы бросить очередную колкость. Тишина между нами была новой, почти осязаемой, и я не знала, что с ней делать. Моя голова лежала на его груди, я слышала, как бьётся его сердце — неестественно медленно для человека, но всё же живо. Это было странно успокаивающе.
— Ты не убегаешь, — сказал он тихо, нарушая молчание. В его голосе не было привычной насмешки, только лёгкое удивление. Он повернул голову, глядя на меня сверху вниз, и в его глазах мелькнуло что-то, чего я раньше не замечала — любопытство, может, даже тень уязвимости.
— А смысл? — ответила я, пожав плечами. Мой голос был хриплым, но спокойным. — Ты всё равно найдёшь меня. Я устала бегать, Кай.
Он хмыкнул, но не возразил. Его рука замерла на моей талии, большой палец медленно погладил кожу, и я почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Это было не просто прикосновение — в нём было что-то... личное. Я подняла взгляд, встретившись с его глазами, и впервые за всё время не увидела в них только хищника. Там было ещё что-то — неясное, но настоящее.
— Знаешь, — начал он, отводя взгляд к потолку, — я убивал людей ради забавы. Вытягивал магию, ломал жизни. Но с тобой... это другое. Ты не сдаёшься. Даже когда я выпиваю тебя до капли, ты возвращаешься и смотришь на меня так, будто готова вцепиться мне в горло. Это... выводит из себя. И нравится.
Я не знала, что ответить. Его слова звучали как признание, но с Каем никогда нельзя быть уверенной. Он мог играть, манипулировать, но что-то в его тоне подсказывало, что это не совсем так. Я села, подняв платье, чтобы прикрыться, и посмотрела на него.
— Ты убил меня больше тридцати раз, — сказала я ровно. — А теперь готовишь мне ужин и танцуешь со мной. Что это, Кай? Ещё одна игра?
Он сел следом, опершись локтем о спинку дивана. Его рубашка всё ещё была расстёгнута, волосы растрепались, и в этом беспорядке он выглядел почти человечнее.
— Может, и игра, — ответил он, но его улыбка была не такой острой, как обычно. — А может, мне просто надоело быть одному в этом чёртовом месте. Ты хоть и бесишь меня до чёртиков, но... ты здесь. И ты не сломалась.
Я замерла. Это было неожиданно — Кай Паркер, психопат и еретик, говорил о чём-то, что походило на одиночество. Я вспомнила, как он рассказывал о своей семье, о том, как его заперли, отвергли. Может, этот мир-темница был для него не просто тюрьмой, но и зеркалом, в котором он видел себя слишком ясно?
— Я тоже одна, — сказала я тихо, не глядя на него. — У меня была работа, квартира, рутина. А теперь только ты и этот бесконечный кошмар. Но я не сломалась, потому что... не знаю. Может, потому что ты меня бесишь не меньше.
Он рассмеялся — коротко, но искренне, и этот звук был таким непривычным, что я невольно улыбнулась в ответ. Кай наклонился ближе, его рука скользнула к моему подбородку, приподнимая лицо.
— Мы два ненормальных, запертых в аду, — сказал он, его голос стал ниже. — И я начинаю думать, что это не так уж плохо.
Его губы нашли мои, но на этот раз поцелуй был не грубым, не яростным. Он был медленным, глубоким, как будто он пробовал меня на вкус, а не просто брал. Я ответила, положив руку ему на грудь, чувствуя, как его сердце ускоряет ритм под моими пальцами. Это пугало меня — то, как он становился ближе, как я переставала видеть в нём только монстра. Но я не отстранилась.
Следующие дни были странными, будто мы балансировали на тонкой грани между иллюзией и правдой. Мы не обсуждали, что между нами происходило, но молчание больше не резало холодом. Утром я делала кофе, и Кай садился рядом, иногда молча выхватывая кружку из моих рук, чтобы сделать глоток — его пальцы чуть касались моих, оставляя лёгкий жар на коже. Я погружалась в свои книги, а он копался в старье по всему дому — однажды даже починил проигрыватель, поставив тот самый джаз, и комната наполнилась мягкими, тёплыми нотами. Мы готовили вместе: он подтрунивал, что я режу овощи слишком медленно, а я швыряла в него полотенцем, и его смех — резкий, но живой — отдавался эхом в груди. Это было почти... нормально. Слишком нормально для нас.
Но я не забыла, кто он. Ночью меня вырывали из сна кошмары — его руки на моём горле, кровь, тьма, бесконечные смерти, что он мне подарил. Я задыхалась, тянулась к стакану воды на тумбочке, дрожащими пальцами сжимая стекло, пока сердце не унималось. Он перестал меня убивать, перестал гнаться, и я могла смотреть ему в глаза без дрожи — но напряжение не уходило. Я ждала подвоха, ждала, что он снова сорвётся, что его пальцы сомкнутся на моей шее или магия раздавит мне грудь. Он спал в другой комнате, и я лежала в темноте, прислушиваясь к тишине, боясь и одновременно надеясь услышать его шаги. И всё же — проклятье — меня тянуло к нему. Эта тяга жила где-то глубоко, как тёмная река подо льдом, и я ненавидела себя за неё. Всю жизнь я прятала эту часть себя — ту, что шептала о запретном, что рвалась наружу вопреки моим принципам. Я была хорошей: правильным копом, честной девушкой, загонявшей свои желания в клетку. А с ним эта клетка трещала по швам.
Я замечала, как меняется мой взгляд на него — и его на меня. Может, это одиночество мира-темницы связывало нас, а может, было что-то ещё. Я цеплялась за эту хрупкую видимость реальности, где Кай не пытался меня уничтожить, где мы могли притворяться, что всё не так уж плохо.
Страсть никуда не делась — она вспыхивала, как искры на ветру. То посреди спора, когда он прижимал меня к стене, его дыхание обжигало лицо, а я хватала его за рубашку, то когда он увлечённо разбирал какую-то книгу или артефакт — я смотрела на его сосредоточенные пальцы, на то, как он хмурит брови, и сама тянулась к нему, не в силах остановиться. Однажды вечером после ужина он поймал меня в коридоре. Его руки скользнули под футболку, пальцы сжали кожу с такой силой, что я задохнулась от резкой вспышки жара.
— Ты слишком дерзкая для своего же блага, — прошептал он мне в ухо, и его голос дрогнул от желания, низкий и хриплый. Я развернулась, толкнула его к стене и впилась в его губы с той же яростью, что он обычно обрушивал на меня. Его руки поймали мои запястья, сжали, но не связали — просто держали, пока я рвала пуговицы его рубашки, царапая ногтями его грудь, оставляя красные полосы на бледной коже.
Мы добрались до спальни, и там всё стало глубже, насыщенней. Он уложил меня на кровать, но не спешил — его губы скользили по мне, от шеи к ключицам, вниз к бёдрам, оставляя влажные, горячие следы. Я выгибалась, шепча его имя, и это подливало масла в огонь. Он вошёл медленно, растягивая каждое мгновение, его руки сжимали мои бёдра — не грубо, а с какой-то странной, почти пугающей нежностью. Мы двигались в унисон, дыхание сплеталось, и я ловила его взгляд — пристальный, глубокий, будто он хотел выжечь этот момент в памяти.
Потом он перевернул меня на живот, ладонь легла на спину, прижимая к простыням. Это было не так яростно, как раньше, но всё ещё властно — он вёл, но давал мне чувствовать себя живой, желанной. Когда я дошла до пика, он наклонился, прижался губами к моей шее, оставив мягкий поцелуй, и только потом позволил себе кончить, тихо застонав мне в ухо, его голос дрожал от напряжения.
Мы лежали рядом, и впервые он не ушёл почти сразу, как и я. Его рука нашла мою, пальцы переплелись — тёплые, чуть шершавые. Я поняла: что-то изменилось. Это больше не было просто игрой или схваткой. Это было... нечто большее. Я попросила его остаться — мне не хотелось засыпать одной, хоть он и был источником моих ночных ужасов. Повернулась к нему спиной, он обнял меня сзади, притянул к себе, и его тепло создало иллюзию покоя и безопасности. Я уснула под его дыхание — ровное, глубокое — и впервые проспала ночь без кошмаров.
Несколько дней после мы жили в этом огромном поместье, как в странной пародии на дом. Я готовила завтрак, он возился со старым радиоприёмником, мы спорили о джазе — он дразнил мой вкус, я закатывала глаза, — и споры заканчивались жаркими моментами на диване или в спальне. Это было что-то отдалённо похожее на любовь — тёплую, но с острыми углами, и я начинала забывать, кто он. Кай Паркер — монстр, психопат, убийца. А я... я видела в нём что-то ещё, и это пугало меня до дрожи.
Мы говорили обо всём. Он посвящал меня в сверхъестественное — рассказывал о вампирах, ведьмах, оборотнях, о том, как совет города и даже полиция знали правду. Это ударило по мне, как пощёчина: я, коп, гонялась за тенью, которую никогда бы не поймала, слепая к реальности. Он делился историями о своих заточениях в мирах-темницах, о семье — клане чокнутых ведьм, о том, как его убили. Я не оправдывала его, нет, но начала понимать — видеть его под другим углом, как человека, которого сломали задолго до меня.
Однажды утром он влетел на кухню с картой — старой, потёртой, вытащенной из библиотеки поместья. Его глаза горели азартом, какого я не видела давно.
— Смотри, — сказал он, швырнув карту на стол. — Я знаю, как выбраться. Асцендент. Артефакт, который мои милые родичи сделали, чтобы запирать таких, как я. Он где-то здесь, — он ткнул пальцем в точку на карте, — в этом мире. Мы можем открыть "дверь".
Я замерла, вилка с омлетом зависла в воздухе. Выбраться. Это слово врезалось в мозг, как молния. Я жаждала этого — вернуться в свой мир, в свою скучную, но безопасную жизнь. Но Кай... Если он вырвется, сколько крови прольётся? Сколько жизней он заберёт? Я смотрела на его возбуждённую ухмылку, и внутри всё разрывалось. Свобода манила, но я не могла выпустить его на волю. И хуже всего — без него у меня ничего не выйдет. Он ведьма, он знает магию, а я — просто человек с бесполезным значком.
— Где его искать? — спросила я, пряча смятение за ровным тоном.
— Заброшенный особняк на севере, — ответил он, снова тыкая в карту. — Думаю, он там. Собирайся, Даша. Нас ждёт приключение.
Я кивнула, но в груди всё сжалось. А если он предаст меня? Использует асцендент и бросит меня здесь? Он — буря, непредсказуемая и дикая, и доверять ему было нельзя. Но выбора не было.