С Чистого Листа.

Было темно. Лучи света, падавшие сквозь узкие щели, были всего лишь осколками ослепительной белизны, которые пронзали черноту тьмы. Лучи света и тени постоянно перемещались, поскольку место казалось живым, извивающимся, изменяющимся и движущимся. За множеством слоев тиканья скрывалось несколько ритмов, разные тона и высоты отдавались эхом в огромном, но пустом пространстве. В темноте, на потолке и стенах, с грохотом и визгом вращались шестеренки, продолжая свой, казалось бы, бесконечный цикл.

Механический припев внезапно был прерван совершенно другим звуком, который лишь на мгновение прервал цикл, звуком, который был мягким и коротким, как вздох. На мгновение в темноте замерцало голубое, словно из ничего возник огонек, пока он внезапно не увеличился в размерах с тихим потрескиванием и эхом отдался тяжёлый глухой удар.

Голые колени ударились о металлический пол, когда что-то живое провалилось сквозь то, что казалось светящимся порталом, из раскрытого существа вырвался стон, когда она удержалась в вертикальном положении, положив руки на прохладный на ощупь пол. Треск трещина-подобной аномалии усиливался по мере того, как она нависала над той, которую выплюнула, пока не уменьшилась в размерах, пока от неё ничего не осталось, голубой свет, который она излучала, исчез, снова уступив место тьме.

- Г-где...? - спросила женщина, когда рука исчезла под капюшоном, который она носила, в то время как синий цвет был самым заметным в палитре её наряда; Элиатроп.

Элиатроп почувствовала тошноту, металл, на котором она сидела, давал ей некоторую передышку своей прохладой, но ей казалось, что она была растянута и согнута до предела, когда совершала необъяснимое и неожиданное путешествие в эту темноту.

Она понятия не имела, где находится, но почти мгновенно поняла, что её там быть не должно, вглядываясь сквозь свою руку и светло-русую челку в темноту, в которой она таинственным образом оказалась. Её глаза пытались привыкнуть к темноте, пока она ёрзала по полу в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь ей определить местоположение. У неё было ужасное чувство, что она далеко от дома, но как она сюда попала? Вспышки яркого голубого и крики детей прорезались в её сознании, когда она попыталась вспомнить, заставив её застонать, когда это вернулось к ней, как высокая волна, разбивающаяся о скалу.

Трещина... там была трещина. Она образовалась из ниоткуда, была небольшого размера и привлекла внимание многих детей, проживающих в Эмрубе. Она прибыла раньше, чем любопытство или смелость кого-либо из детей заставили их прикоснуться к ней, вовремя остановив их. Она почувствовала формирование странной аномалии еще до того, как увидела ее; она манила ее, как любящий родитель, излучая ауру фамильярности, и ей было трудно сопротивляться, даже когда дети умоляли ее быть осторожной после того, как она решила осмотреть ее и велела детям держаться подальше. За все те бесчисленные годы, что они провели в Эмрубе, она никогда раньше не видела ничего похожего на разлом, и все же это было так необъяснимо знакомо. Ей следовало дождаться Бальтазара... Но аномалия звала её, влекла, как мотылька на пламя свечи. Она вспомнила обжигающий жар, который почувствовала, пробежав по своему телу, когда вступила в тесный контакт с неизвестным существом, а затем... темнота. Эта тьма.

Её глаза начали привыкать, позволяя ей видеть круглые формы винтиков и шестерёнок, вращающихся вокруг неё, тусклый блеск металла доказывал, что она находится внутри неестественной конструкции. Промелькнули воспоминания о вторжениях мехазмов, которым подвергся её род много веков назад, но она загнала их обратно в глубины своей памяти, поскольку у нее было чувство, что сейчас все по-другому. В воздухе витала слабая угроза, надвигающееся ощущение гноящегося отчаяния, но в то же время она чувствовала себя одинокой; от этого у неё волосы на затылке встали дыбом, а по спине поползли мурашки. Где бы она ни была, там было просторно и пусто.

Как раз в тот момент, когда она почувствовала, что соскальзывает в темную яму одиночества, стало видно другое свечение. Оно было голубого цвета, точно такого же, как то, что манило её и привело в это неизвестное место. Оно начиналось с малого, как мерцание пламени, пока не разрослось и не превратилось в луч света. На этот раз это не было странной и бесформенной аномалией; в центре яркого свечения находился небольшой объект в форме куба, который опрокидывался и поворачивался, левитируя на месте.

Она узнала его почти мгновенно с того места, где сидела на полу.

- Элиакуб... - ахнула она от благоговения, когда её взгляд был прикован к маленькому кубику, который быстро вращался в тисках странного устройства, которым он был зажат.

Куб был сделан её народом, предмет, который был утерян и по которому ей очень не хватало. Она чувствовала, как он притягивает само её существо, маленькие усики Вакфу тянутся к ней, как будто ищут её. В то время как она чувствовала, что загипнотизирована этим зрелищем, она могла видеть две светло-голубые светящиеся сферы за завесой, которую испускал куб, и это заставило её заколебаться. Её первым побуждением было вскочить на ноги и броситься к кубу, забрать его обратно для своего народа, поскольку он принадлежал им по праву, но она чувствовала это... Пронзительный взгляд был прикован к ней. Два шара, которые были почти скрыты яркой аурой куба, внезапно пришли в движение резким движением, заставив женщину слегка вздрогнуть.

- Что это?

Элиатроп застыл на месте, когда раздался глухой голос, источник которого был неизвестен, поскольку голос смешивался с множеством бесконечных тикающих звуков и уносился в темноту. Она прищурилась, пытаясь заглянуть за пределы Элиакуба, чтобы расшифровать блеск металла, который она увидела, и смогла различить очертания вытянутого лица. Нет, не лицо... маска. Она оперлась руками о гладкий пол, чтобы заставить себя встать, и покачнулась после того, как головокружение охватило её в тот момент, когда она поднялась на ноги. Путешествие, которое ей пришлось пережить, мягко говоря, дезориентировало её.

У неё было так много вопросов, но она не задала ни одного, решив найти ответы сама. Элиакуб, реликвия её народа, отсутствовала так долго, и вот он был прямо перед ней. Это манило её, как аномалия в Эмрубе; она могла это чувствовать.

- Это не твоё, чтобы хранить это. - сказала она после того, как неприятное ощущение в животе начало уменьшаться, а голова больше не раскалывалась от боли, и провела тыльной стороной ладони по щеке и губам, поскольку легкая тошнота осталась.

В ушах у неё слегка звенело, когда она пыталась сосредоточиться на двух шарах, которые были глазами маски, которую ей удалось определить, пытаясь игнорировать дискомфорт, вызванный шумом.

- Боюсь, что искатели - хранители. - в шутку ответила маска, и послышался натужный щелчок, когда маска заикающимися движениями наклонилась в сторону, пока внезапно, казалось, не встала на место, как сломанный часовой механизм с ржавыми шестеренками - Кто ты? - заинтригованно спросила маска - Как твоё имя? Куб привёл тебя сюда? Должно быть. Как интригующе... и в то же время озадачивает.

Элис глубоко вздохнула, поскольку в голосе слышались жутковатые нотки. С ним было что-то не так, но она не могла точно определить, что именно. Он казался рассеянным, но в то же время прекрасно осознавал ее присутствие. Оно хотело знать, и всё же казалось, что оно было слишком занято чем-то другим. Она перенесла вес с одной ноги на другую после того, как приняла более вертикальное положение, и сказала с уверенностью в голосе, в то время как внутри неё царила неуверенность.

- Меня зовут Элис. То, чем вы владеете, принадлежит моему народу. В ваших руках это не принесёт никакой пользы...

- Напротив. Это даст мне то, чего я хочу.

Произнесённые слова оставили горький привкус у нее во рту. Хитроумное устройство, которое держал Элиакуб, выглядело как научное оборудование, но она не могла определить его истинное назначение; оно было непохоже на то, что она видела раньше. Тот, кто скрывался за маской, экспериментировал с кубом или он делал с ним что-то ещё?

- Этого не произойдёт, - строго сказала она, страх перед неизвестностью уступил место чувству ответственности и смелости - Я верну его своему народу, где ему самое место. Это продолжалось слишком долго.

- Это вызов? - спросил глухой голос, за которым последовал ещё один скребущий щелчок и послышалось безумное хихиканье - Я бы хотел посмотреть, как ты попытаешься, дорогая Элис. Иди к нам. Покажи мне мощь тех, кто создал куб. Если они действительно это сделали.

- Да будет так... - сказала она упавшим голосом.

Она надеялась на переговоры, но ситуация, в которую она попала, была угрожающей с самого начала. Она больше не была в Эмрубе; она больше не чувствовала присутствия детей или своего дорогого друга Бальтазара, и это беспокоило её. Была только она, Элиакуб и скрытое присутствие в маске в этом темном, заполненном винтиками месте. Она сосредоточилась, стоя там, её мантия начала медленно колыхаться, воздух вокруг неё начал колыхаться, пока она проявляла силу, которую хранила внутри. Фигура начала формироваться после того, как она подняла перед собой левую руку, почти прозрачную, когда она окунулась в свой собственный запас вакфу, чтобы создать длинный воздушный змей-щит, оружие по своему выбору, хотя к нему она почти никогда не прибегала, если ситуация действительно не требовала этого.

- Вакфу. - сказала маска, сохраняя тот же заинтригованный тон в голосе, но в то же время в нем был намек на волнение, когда она наблюдала за изменениями в развитии событий.

Густая атмосфера изменилась с определенным нетерпением, которое в то же время было зловещим. Тот, кто или что бы ни носило маску, не выказывал никакого беспокойства или готовности к ее предстоящему нападению. Это было так, как если бы ситуация стала экспериментом для фигуры в маске, и результаты пока были на удивление приятными.

- Ты больше, чем я ожидал.

- Гораздо больше. - сказала Элис и вытянула руку перед собой, кончики её пальцев светились Вакфу, когда она рисовала круг, в то время как её взгляд был прикован к двум светящимся глазам, похожим на шары, за кубом.

Казалось, пол поглотил её целиком, когда она упала в бледную круглую пустоту, образовавшуюся у неё под ногами, заставив того, кто носил длинную металлическую маску, с любопытством наклониться вперед и не заметить, как позади него открылся ещё один портал. Однако звук, который это произвело, насторожил его, его голова резко встала на место, когда он попытался оглянуться, но только для того, чтобы встретить свирепую, но решительную Элис, надвигающуюся на него сзади. Полупрозрачный щит, который она держала перед собой, почти соприкоснулся со спиной фигуры в маске, когда она выпрыгнула на него из портала. Почти.

С синей вспышкой он исчез так же внезапно, как она вышла из созданного ею портала, только для того, чтобы снова появиться там, где она стояла всего несколько мгновений назад. Она резко остановилась, и Элиакуб снова оказался между ними, хотя на этот раз она была гораздо ближе к нему. В её присутствии он вращался быстрее, но она не обращала на это внимания; её глаза были прикованы к тому, кто держал куб в своих руках неизвестно как долго.

Когда они поменялись местами, она смогла разглядеть незнакомца в лучшем свете; он выглядел оборванцем, обмотанным старыми бинтами и одетым в куски позолоченных доспехов. Маска, которую он носил, с большими светящимися глазами бросалась в глаза в тусклом свете, создавая иллюзию, что тот, кто прятался за ней, больше не жил.

- Порталы? - спросил забинтованный незнакомец, паря на небольшом расстоянии над полом, посмеиваясь, как будто его очень забавляли разворачивающиеся события - Ты не лгала, Элис. Ты действительно намного больше. Вакфу, которым ты обладаешь, вакфу, которым обладает твой народ... это было бы идеально. Тогда давай, возьми это, я осмеливаюсь. Я уверен, что оно отвергнет тебя, как отвергло меня. Так и должно быть. Тогда давай; возьми это, посмей. Я уверен, что он отвергнет тебя, как отвергал меня. Так и должно быть.

Его слова были насмешливыми, но соблазнительными. Взять куб... Элиакуб никогда не отвергал никого из своих сородичей, и поэтому она не верила, что он поступит так по отношению к ней, независимо от уверенности, с которой говорил человек в маске. Это был её шанс! Не дожидаясь возможности ускользнуть, не воспользовавшись ею, Элис обеими руками потянулась к Элиакубу, чтобы извлечь его из устройства, в котором он хранился после того, как незнакомец в маске заговорил. Если бы она могла вернуть куб без какой-либо формы насилия, она бы определенно попыталась; она не была бойцом, никогда им не была.

Куб начал вращаться быстрее, чем ближе к нему подходили ее руки, громко жужжа, как будто он вот-вот выйдет из-под контроля, в то время как потрескивания вакфу пробегали по его гладкой поверхности. Единственный план, который она смогла придумать сгоряча, был прост: схватить куб, использовать его, чтобы создать портал в Эмруб и найти детей. Вернуться домой...

Мучительный вопль вырвался у неё, когда Элиакуб внезапно набросился на неё с неожиданной силой, больно схватив её своими усиками, одновременно дергая за вакфу. По всему её телу словно пробежал электрический ток; горячий, колющий и немеющий. Куб был враждебным и жадным, непохожим на то, каким он был когда-либо прежде. У неё жгло в глазах.

- Что ты с ним сделал?! - закричала она в агонии, вырываясь из хватки куба, пытаясь упрекнуть его изо всех сил.

Оно хотело её. Вмешательство незнакомца в маске заставило Элиакуб попытаться найти любую подпись своих создателей, и оно нашло её, одного из старейших живущих элиатропов в Эмрубе. Без ведома своего нынешнего хозяина, он привлек женщину-элиатропа в этот мир для своих собственных нужд.

Она побледнела ещё больше, в то время как её тело дернулось и забилось в конвульсиях в знак неповиновения, Элиакуб питался ею, в то время как незнакомец в маске наблюдал за происходящим, говоря так, как будто крики его ни в малейшей степени не волновали.

- Куб мой, дорогая Элис. Он пообещал мне, что вернёт мне мою семью. Он пообещал мне, что это будет возможно. Всё, что ему нужно - это Вакфу, и в большом количестве. Я не уверен, почему он привёл тебя сюда, но я не буду отклонять просьбу куба. Нет, это было бы неразумно.

Она чувствовала, как куб вгрызается в её разум, снимая слой за слоем то, кем она была, её душу и воспоминания. Это проникало так глубоко, что потрясло Элис до глубины души и повергло в шок. Она желала, чтобы это закончилось, желала смерти, поскольку чувствовала, что это разрывает её на части. Она больше не могла ни видеть, ни слышать, ослепленная и оглушенная мучительной болью, которую причинял ей измененный Элиакуб. И как раз в тот момент, когда она была на пределе своих сил, это внезапно прекратилось...

Мучительный крик затих, когда быстрое вращение Элиакуба начало замедляться, голубые усики, вцепившиеся в неё, отпускали её одно за другим. Она прислонилась к подставке устройства, в котором находился куб, лишившись всей энергии, которая была у неё внутри; борьба за то, чтобы оставаться в сознании, была проиграна. Её глаза закрылись, когда она потеряла сознание и упала на пол, как безжизненная кукла.

Элиакуб загудел, продолжая медленно вращаться, в то время как незнакомец в маске вернулся на свое прежнее место тем же путем, каким покинул его, быстро телепортируясь, манипулируя временем.

Он посмотрел вниз на лежащего у его ног без сознания Элиатропа, ещё раз усмехнувшись, прежде чем взглянуть на куб.

- Интригующе, - это было всё, что он сказал, сосредоточившись на кубе, слушая, как будто он говорил с ним тихим голосом. Было всего несколько секунд давящей тишины, прежде чем его конечности затряслись, задрожали и заикнулись, как заведенная заводная кукла, когда он наклонился вперед и потянулся вниз, чтобы схватить Элиатроп за капюшон, чтобы поднять её с пола, сказав. - Это было интересно, пока это продолжалось. Я так многому мог бы у тебя научиться... Ты доказала, что у твоего вида большой источник вакфу. Не такой большой, как у дракона, но... да, всё ещё достаточный, чтобы иметь большое значение. Интересно, где ты их прячешь; там должно быть больше таких, как ты.

В тот момент, когда его забинтованные пальцы схватились за темно-синюю ткань капюшона, по руке незнакомца ударила голубая молния. Он откинулся в легком удивлении и снова обратил свое внимание на куб, светящиеся шары, которые образовывали глаза его маски, широкие и круглые. Куб отвергал его все это время; он не мог прикоснуться к нему голыми руками, ему приходилось полагаться на механизмы и изобретения, чтобы иметь возможность исследовать его и использовать силы, скрытые внутри куба. Он снова отвергал его?

Он попытался схватиться за капюшон ещё раз, как будто хотел что-то проверить, но был встречен тем же толчком, что и раньше, только на этот раз сильнее и быстрее. Как предупреждение. Куб мешал ему прикоснуться к женщине в капюшоне? Почему? Он поднялся, обдумывая ситуацию. Не важно, что она была без сознания, вокруг тела Элиатропа была слабая аура, и он был уверен, что это не ее аура. Защищал ли куб её или он сформировал с ней связь? Возможно, как пиявка, высасывающая ее вакфу? Это беспокоило его. Если он не мог прикоснуться к ней, как ему было узнать местонахождение её людей, если они вообще были?

- Очень хорошо, - сказал он, оценив ситуацию и смирившись с неудовлетворительным результатом - Возьми свою маленькую игрушку. Она мне ещё пригодится. Как только она восстановит силы и проснется, она скажет мне. Я сломаю её... и вы. Вы оба поможете мне в моём деле.

Это была угроза, которую он имел в виду, горькая попытка контролировать ситуацию, зная, что у него ее нет, даже малой толики. Он в мгновение ока исчез из темноты зала, заполненного винтиками и шестеренками, оставив Элиакуб и Элиатроп под хор бесконечного тиканья.

В течение последующих десяти лет Кселор Ноксимилиан не мог проникнуть в разум женщины и разгадать её секреты. Точно так же, как он был неутомим в достижении своей цели - путешествия назад во времени, чтобы ещё раз увидеть свою семью, так же был неутомим и куб. Всякий раз, когда у Элиатропа оставалось немного вакфу в запасе, Элиакуб высасывал его из неё до тех пор, пока почти ничего не оставалось, погружая её в вечный сон, в то же время вгрызаясь в неё, как голодный хищник.

Она была спрятана в своей собственной маленькой комнате, спрятанной в недрах объекта Кселора, и о ней почти забыли, поскольку другие неотложные дела держали Нокс в своих руках. Его погоня по горячим следам за драконом, которого он обнаружил несколько лет назад, привела к дальнейшему росту его безумия, в то время как жажда большего количества Вакфу поглотила его.

Тело и разум Элис были в распоряжении Элиакуба, привязанные к нему, как будто он хранил ее как напоминание о том, что когда-то было так давно, в то же время злоупотребляя ею, чтобы прокормить себя, обезумевшую и неисправную из-за вмешательства Нокса. Она была всего лишь оболочкой, опустошенной и лишенной всего, даже своих воспоминаний, когда она парила, как потерянный дух, в темноте и тесноте камеры.

Десять лет неведения. Десять лет боли и страданий. Десять лет тьмы. Десять лет, пока она снова не станет свободной.