Глава 19
Мраморные колонны Вельтарийского дворца отбрасывали длинные тени на изукрашенный золотыми нитями ковер. Утро было серым — не из-за погоды, а из-за тревоги, заполнившей зал. Совет был созван внезапно, а появление представителей Союза Верховных лишь добавило вес словам, что вот-вот должны были прозвучать.
Во главе стола стоял Итан — высокий мужчина с посеребрёнными висками и проницательным, жёстким взглядом. Он вызывал уважение и страх. Было известно: если он встал — решение принято. Сегодня он стоял.
— Магические сбои на юго-западной границе — не совпадение, — начал он холодно. — Кто-то пробует нашу плоть на прочность. Мы должны ответить. И начать с внутреннего.
Он бросил взгляд на Адару, сидящую в тени, между Верховной и советницей рода Лирэн.
— Девушка должна быть изолирована. До выяснений. До подтверждений.
— Нет! — Голос советницы разнёсся по залу. — Она не угроза. Она — путь. Возможно, именно через неё мы поймём, почему конфликт не угасает уже столетия!
— Путь? — Итан прищурился. — Она — нестабильный источник древней силы, происхождение которой мы до конца не понимаем. Я не позволю, чтобы ребёнок стал детонатором новой войны.
В этот момент Верховная Тиарель, молчавшая до сих пор, подняла руку. Её голос был тише, но от этого — страшнее.
— Мы не понимаем её, потому что не хотим видеть, что история уже однажды стучалась к нам. Мы забыли... — Она замолчала. — Но кое-что из древнего прошлого вновь оживает. Я чувствую это. И это связано с границей. И с тем, что там было спрятано.
Кто-то в зале вскинул бровь.
— Артефакт? — шепнул один из магов.
— Предмет, который мог соединить два мира... или уничтожить их, — прошептала Верховная.
Адара, слушая, вдруг почувствовала странное жжение на коже. Тот самый символ из её сна будто снова отпечатался на её ладони.
— Предмет, который мог соединить два мира... или уничтожить их, — прошептала Верховная.
В зале повисло молчание, которое тянулось дольше, чем позволяли приличия. Даже огонь в факелах будто стал тише.
Итан резко повернулся к архивариусу, стоявшему у края круга.
— Это правда? У нас были упоминания о подобном?
Тот поёрзал.
— Есть фрагменты... старых хроник. Частично утерянные, сожжённые во время войны с Речными Землями. Но... в одном из них говорилось о ключе, спрятанном на линии разлома — на самой границе. О соединении противоположностей. О крови... двух миров.
— Бред, — бросил один из молодых стражей Совета. — Никакой артефакт не остановит тех, кто идёт с оружием и машинами. Нам нужны маги на стенах, а не загадки!
— Если ты боишься загадок, значит, ты уже проиграл, — сдержанно ответила Тиарель.
Адара всё ещё чувствовала жжение в ладони. Под её кожей, будто между вен, шевелилось что-то древнее, то, что всегда было там, но спало. Обрывок сна вернулся: каменная пещера, свет, золотой круг, и голос ребёнка, похожий на её собственный.
«Ты должна вспомнить. Потому что всё начинается с тебя.»
Где-то в зале скрипнули двери. Вошёл мужчина в магическом одеянии с гравировкой вельтарийской стражи. Он поклонился и подал пергамент Итану.
— Сообщение от разведчиков с южного края. Система защиты вновь дала сбой. Но на этот раз... — он замялся. — Они нашли это.
На стол упала тонкая пластина, на которой проступал тот самый символ, что появился в детских видениях Адары.
— Что это за знак? — резко спросил Итан. — Почему он повторяется?
Один из магов тихо прошептал:
— Этот знак встречался и в закрытых пророчествах рода Мэлисии. Но его значение... утеряно. Или скрыто.
— Мэлиссия была ведьмой, и очень сильной, — сказал Итан, сжимая пластину. — Но я начинаю думать, что она не была только ведьмой.
Глаза Тиарель сверкнули.
— Некоторые тайны хранились веками, потому что правда была бы слишком опасной.
Адара подняла взгляд.
— Значит, всё это связано с ней? С тем, кем она была?
Тишина вновь обрушилась. Никто не осмелился ответить. Но в ней уже чувствовалась другая опасность — та, что рождается не в битвах, а в знании.
Советники начали расходиться. Никто не объявил окончание — просто каждый понял, что разговор исчерпал себя. Но не суть. Главное — никто не ушёл спокойным.
Тиарель осталась в зале, как и подобает Верховной. Величественная, прямая, с лицом, на котором века не оставили следов — лишь мудрость. Она стояла у статуи Вель-Аримара, будто ждала ответа от камня, старше всех ныне живущих магов.
— Ты молчала, — прозвучал голос Итана за её спиной.
Он не вошёл — он появился, как всегда. В тени, точно выточенный из той же породы, что и стены дворца. Высокий, в чёрном плаще с серебряным швом вдоль плеча — знаком главы Вельтарийского совета. Взгляд — острый, точный, от которого прячут мысли, если есть что скрывать.
— Я слушала, — спокойно ответила Тиарель, не оборачиваясь. — Иногда слова лишь мешают услышать страх в голосах.
— Они не боятся. Они не верят, — сказал Итан. — Это опаснее.
Тиарель повернулась. Их взгляды встретились — две силы, сталкивающиеся без магии, без жестов, только тишиной. Он чуть склонил голову — знак уважения, но не подчинения. Она не отвела взгляда.
— Ты всё ещё считаешь, что нужно изолировать её?
— Я считаю, что страна важнее пророчеств, — жёстко сказал он. — Ты хочешь поставить судьбу Веринтрии на плечи одной девушки. Это не стратегия. Это вера.
— Иногда вера — это и есть стратегия. — Она шагнула ближе, её голос стал глубже, тверже. — Адара не просто маг. Она — ключ к тому, что было забыто. Возможно, к тому, что и ты хочешь вспомнить.
Итан прищурился, как будто услышал больше, чем было сказано.
— Ты намекаешь?
— Я говорю прямо, — ответила она. — Ты знал о символе.
— Я видел его. Один раз. Годы назад. В нижних чертогах дворца. — Его голос стал тише, но острее. — В комнате, которая должна была быть запечатана навечно.
Тиарель не удивилась.
— Тогда ты знаешь, откуда он. И что он означает.
Он промолчал. Потом сказал:
— Мы оба слишком давно живём, чтобы верить в совпадения.
— Тогда открой комнату. Сегодня.
— Ты приказываешь?
— Я прошу. Пока.
Он выдержал паузу. В этом молчании было больше силы, чем в большинстве магических заклятий. Потом кивнул.
— Сегодня. После полуночи.
Она сделала шаг прочь, но замерла.
— Знаешь, что странно, Итан? — тихо произнесла. — Ты говоришь, что страна важнее всего. Но в глубине глаз у тебя — тот же вопрос, что и у меня.
— Какой?
— А что, если это правда?
Дверь за Итаном закрылась беззвучно. Тиарель осталась одна — среди теней, сквозняков и мыслей, что становились тяжелее с каждой минутой.
Вельтарийский дворец казался замершим. Каменные своды, будто затаив дыхание, слушали. Сквозь окна струился бледный свет луны, ложась на древние колонны, отполированные временем и страхом.
Где-то внизу, в нижних залах, гасли факелы. На верхних башнях мигнули сигнальные лампы — коротко, будто предупреждение. Линии силы дрогнули. Не исчезли — просто стали тише, как дыхание перед криком.
Город засыпал неспокойно. Но сам дворец не спал. Он ждал.
И в этом ожидании было слишком много памяти.
И слишком много молчания.