Под небесами

Мадрид, район Карабанчель, Британское кладбище

Какое-то время Мишелю удаётся убеждать себя в том, что возвращение в Поднебесье мало чем отличается от жизни за пределами организации. Ну да, ты убиваешь людей. Ну да, получаешь за это неплохие деньги. Ну да, мотаешься по миру, будто у тебя сумасшедший график командировок.

Но в сухом остатке получается вот что: ты богач с колоссальным опытом и путешественник с невероятным стажем. Не так плохо, а?

Эта иллюзия с треском распадается на куски, когда в половину первого они выезжают в направлении Британского кладбища. Едут на дешёвой арендованной тачке, выцветшей под мадридским солнцем и неприметной. Венди на переднем сиденье болтает без умолку, и в один миг Блейк бросает на неё выразительный взгляд, который она, впрочем, успешно игнорирует.

Анора потуже затягивает ремень, прижимается к двери машины так, будто пытается с ней слиться и стать невидимкой.

— Нормально?.. — спрашивает Мишель тихо.

— Да. Ты?

— Ага.

Разумеется, это ложь — наглая и очевидная. Мишель как никогда остро осознаёт, что на деле не принадлежит себе даже на полпальца. Если Небожители велят прыгать, останется лишь спросить, как высоко. Если прикажут распахать себе глотку от уха до уха, придётся ещё и улыбаться, пока ведёшь алую линию.

Дерьмо, а не жизнь.

Только воспоминание о Катрин — бледной, превратившейся в скелет, обтянутый кожей, — помогает ему вынырнуть из болота жалости к себе. Мишель и не подозревал, как легко там оказаться: едва прикоснулся к мутной воде — и увяз по горло.

— Слушай, — спрашивает он, просто чтобы отвлечься, — а вы-то с Венди как оказались в этой заднице? Уж ты всегда был...

Выбор подходящего слова внезапно становится сложной задачей, и Мишель отчаянно тормозит.

— Исполнительным, — договаривает Блейк с усмешкой. — Вроде того. Считай, из-за моей исполнительности мы сюда и попали.

— Перегнул палку? У тебя это случается, насколько помню.

Венди, коротко хохотнув, закрывает рот ладонью.

— Я сделал Поднебесью небольшое одолжение. От Роско давно проблем было больше, чем пользы.

Ну ни хрена же себе.

Мишель много слышал о том, на что способен Блейк, и кое-что успел увидеть собственными глазами. Однако убивать своих до того, как их имена окажутся в алом списке — не то чтобы табу, но занятие неодобряемое. Лишь в единичных случаях Небожители смотрят на это сквозь пальцы.

Роско Чэнь и правда был тем ещё ублюдком. Жалеть тут не о чем. Если уж на то пошло, Мишель и сам с удовольствием пристрелил бы его, выдайся возможность. Он, верно, дал Блейку достойный повод.

Теперь ясно, почему Эдриенн взяла их с Венди в оборот: Небожители понятия не имеют, кто стоит за смертью Роско.

Хитро, ничего не скажешь.

— Он должен был работать со мной вместо Блейки, — сообщает Венди доверительно, будто беседует с лучшим другом, — но как-то не сложилось. Всякое бывает.

— Понимаю.

— А я ни черта не понимаю!

Анора вклинивается в разговор так резко, что Мишель вздрагивает от неожиданности. Глаза у неё широко распахнуты, взгляд скользит от Блейка к Венди и обратно.

— То есть ты убил одного из своих? — уточняет она. — А теперь говоришь нам об этом так, будто мы никому не расскажем? Как-то... глупо.

О, маленькая.

Что по-настоящему глупо — так это заявлять Блейку Олдриджу нечто подобное. Разумеется, они ни черта не расскажут. Совместная работа требует куда большего доверия, чем кажется на первый взгляд, в том числе и потому, что рука временного напарника может дрогнуть в самый неподходящий момент.

Они в одной лодке — вот поэтому Блейк и говорит о случившемся так спокойно. Знает наверняка, что у Мишеля с Анорой нет другого выхода, кроме как положиться на этих двоих. Мнительность поставит дело под угрозу.

Кроме того, это ещё и предупреждение: облажаетесь — закончите как Роско Чэнь. Не надо быть гением, чтобы догадаться.

— Это просто шутка, — мягко говорит Мишель, сжимает плечо Аноры. Её лицо искажает гримаса боли, но девчонка не вскрикивает. Молодец. — Разумеется, всё останется между нами.

— Я знал, что на тебя можно рассчитывать.

Мимо проносится роскошное спортивное авто. Мишель едва успевает заметить водителя: взгляд выхватывает пышную копну светлых волос, ярко-алую футболку. Парню за рулём хорошо если исполнилось восемнадцать.

Невольно он задумывается: а ведь когда-то легко можно было оказаться на месте этого сопляка. Заработать достаточно, вовремя соскочить — и наслаждаться жизнью. Купить себе похожую машину, в конце концов...

Одна беда: перестук игральных фишек тогда был для него слаще шума баснословно дорогого двигателя.

— Кстати, belleza, — Венди поворачивается к Аноре, — я бы сказала, Блейки и тебе сделал одолжение. Не приведи господь такой малышке столкнуться со скотом вроде Роско. Так что не осуждай его.

— Всё настолько плохо?

— Скажем так: он бы залез на тебя через пять минут после того, как вы остались наедине.

— Пусть бы попробовал, — Анора поджимает губы.

Хочется рассмеяться, но Мишель сдерживается изо всех сил: в конце концов, девчонка — его ученица, стоит проявить уважение, пусть Венди и чертовски права. Скорее всего, Роско отправился на тот свет в том числе из-за неуёмного аппетита по женской части. Если бы он заменил Блейка...

Мишель слышал, как сильно Венди ненавидит мужчин, особенно таких. Представлять, чем бы всё это закончилось, не тянет.

— О, я тоже была такой когда-то, — хмыкает она. — Не подумай, что я хочу тебя унизить или что-нибудь в этом роде. Возможно, ты просто супер. Скорее всего. Но Роско работал на Поднебесье больше десяти лет. Это другая высота, до неё тебе ещё карабкаться и карабкаться. И тут главное — не рассадить коленки.

Гнев Аноры ощущается почти физически. Она молчит, но Мишель знает: внутри у девчонки сейчас извергается настоящий вулкан — куда там Везувию. Лава клокочет, плавит внутренности, невыносимо жжёт. В таком случае, как правило, хочется лишь одного: наброситься на человека, который заставил тебя это испытать.

Он аккуратно накрывает её ладонь своей, и Анора вздрагивает.

— Не нужно, — советует Мишель. — Венди знает, о чём говорит. Она не хочет тебе зла, просто сообщает факты. У тебя отличный потенциал, но его нужно раскрыть в полной мере, а до этого пока далековато. Роско Чэнь, окажись он с тобой наедине, взял бы всё, что пожелает.

— Так что просто порадуйся, что он сдох, — добавляет Венди неожиданно серьёзно. — Роско был хуёвым человеком. Я имею в виду, даже по нашим меркам, а это показатель.

Тут можно было бы и поспорить. Безусловно, Роско прогнил до самых костей, но Венди будто бы и не замечает, с кем работает рука об руку. Про Блейка многие могут сказать точно так же.

Развивать эту тему Мишель, разумеется, не будет. Надо вернуться с поганого Британского кладбища живым.

Ночи в Мадриде шумные и разноцветные, словно город и не собирается засыпать, но вот дорога под колёсами наконец пустеет. На них медленно, на первый взгляд нерешительно наползает темнота. Значит, осталось ехать совсем немного.

— Придётся попасть внутрь, — вдруг сообщает Блейк, на миг заглянув в телефон, — сделка состоится у могилы Артура Торолда.

— Убрать сторожа?

— Нет. Поищем лазейку или перемахнём через забор, он невысокий. Наверняка мы прибыли раньше торгаша. Если он увидит труп...

Блейк не договаривает, но это и не нужно: и так понятно, что нынешний владелец картины рванёт с кладбища, будто сама смерть наступает ему на пятки, и сделка сорвётся. Если можно назвать предстоящее сделкой, конечно.

Никто не поднимает вопрос оплаты. Эдриенн не переводила Блейку и Венди деньги, иначе они сказали бы. Значит, придётся отобрать полотно силой — и это уже минус одна жизнь.

Машину они оставляют чуть дальше, за углом: не подъедешь же прямо к воротам. Венди проверяет, легко ли вынимается нож с широким лезвием из ножен, пристёгнутых к ремню её джинсов.

— Пушку, — напоминает Блейк как бы между прочим.

— Само собой.

Его можно понять: Мишель хорошо знает, что холодное оружие Венди любит больше всего на свете. В умении обращаться с ножами её сложно превзойти — если вообще реально. А вот старый добрый огнестрел ей не очень-то по душе, и на это можно закрыть глаза, если речь идёт о тихом убийстве, когда ты подкрадываешься к жертве и одним точным быстрым движением рассекаешь ей горло.

Возможная схватка с людьми Лоренцо Инганнаморте — другое дело. Тут у каждого должно быть по паре стволов минимум. Не случайно Блейк перед тем, как сесть в машину, бросил в багажник увесистую спортивную сумку, да и на поясе у него не ножны, а кобура.

Экран телефона Мишеля показывает час пятнадцать, когда они наконец идут к каменной ограде. Она и впрямь не слишком высока, но просто так перемахнуть не получится.

Блейк нагибается, позволяя Венди легко оттолкнуться от его плеч и запрыгнуть на широкий забор. Лишь в последний момент он тянется поддержать её, но, услышав короткое отрывистое: «Без рук!» — послушно опускает ладони.

— Сумку давай.

С громким металлическим лязганьем сумка приземляется по другую сторону ограды, и Венди втягивает наверх сначала Анору, затем Блейка. Мишелю помогает подняться уже он.

Вид британского кладбища, несмотря на ту катастрофу, в которую они оказались втянуты, успокаивает. Могилы расположены так тесно друг к другу, что родственникам умерших даже негде присесть, чтобы оплакать близких — скамья белеет лишь у одной из них.

Лаконичные надгробные плиты соседствуют с величественными саркофагами, искусно вытесанными статуями и мраморными стелами. Анора рассматривает кладбище, не скрывая восхищения, да и Блейк с интересом изучает некоторые надгробия.

— Как здесь тихо, — вздыхает Венди с тоской. — Вот бы задержаться на пару дней.

— Я думал, отель понравился тебе больше.

— Отель классный, Блейки. Но совсем не то, понимаешь?

Тот только молча кивает, и друг за другом они движутся вперёд по узкой тропе. Найти могилу Артура Торолда не составляет труда. На камне изображён знаменитый Экскалибур, меч его тёзки-короля, а неподалёку виднеется небольшая табличка на вбитом в землю шесте: «Артур Торолд был захоронен здесь 10 февраля 1854 года. Это первый человек, нашедший покой на Британском кладбище».

Проблема в том, что торчать у надгробия и ждать торговца крадеными предметами искусства — так себе затея. Наверняка он знает, как выглядит Лоренцо, а если и нет, то они могли договориться об особом знаке вместо приветствия.

— Предлагаю укрыться там, — Мишель, быстро осмотревшись, замечает внушительный склеп с металлической кованой дверью. — Выйдем, когда торгаш объявится.

Никто не спорит. Анора, даже не пытаясь скрыть самодовольную усмешку, первой идёт к склепу и легко открывает дверь с помощью обычной заколки. Интересно, где она нахваталась подобных трюков? Насколько помнил Мишель, девчонка счастливо жила с сестрой матери и не нуждалась в том, чтобы куда-то влезать без спросу.

В склепе темно и тесно. Венди жмётся к стене, чтобы к ней никто не прикасался, и, когда глаза привыкают ко мраку, Мишель видит, что Блейк, замерев напротив, закрывает её собой. Его лицо кажется ещё более бесстрастным, чем обычно, и это наводит на определённые мысли — особенно сейчас, когда он, чуть нагнувшись, мог бы щекой дотронуться до её лба.

Матерь божья, да Блейк же...

Смеяться хочется куда сильнее, чем тогда в машине, и Мишель закусывает губу. Удивительно, как легко выдаёт себя тот, кого в Поднебесье считают напрочь лишённым чувств. Как трепетно он на самом деле относится к Венди.

В стенных нишах стоят урны, украшенные причудливой резьбой. Никто из них не силится прочесть имена на табличках под углублениями — в этой тесноте серьёзность происходящего почему-то воспринимается куда острее, и становится совсем не до того.

Время течёт невыносимо медленно, и Венди привычно пытается разрядить обстановку.

— О чём думает геймер с геморроем?

— Стоила ли игра свеч, — Блейк даже не пытается подавить тяжёлого вздоха. — Ты рассказывала эту шутку уже раз пять.

— Ну, может, Мишелито и Анора не знали...

На мгновение Мишель задумывается: как Венди вообще дожила до своих тридцати? Разве что назло всему миру. Он для неё — одна сплошная шутка, и оттого особенно страшно представлять, что она пережила перед тем, как попасть в Поднебесье. Люди со счастливой судьбой тут не оказываются, а смех — лучший защитный механизм из возможных.

— Тихо! — вскидывается вдруг Анора. — Слышали?

Звук шагов сложно спутать с чем-то другим. Но, прислушавшись, Мишель понимает, что незнакомец явился сюда один. Значит, продавец на месте. Лоренцо Инганнаморте вряд ли придёт без телохранителя, а лучше двоих.

— Я выхожу, — одними губами шепчет Блейк.

Это правильно. Пока Лоренцо не прибыл, можно обойтись и без лишнего шума. Достаточно пары отточенных до автоматизма движений, чтобы торгаш замертво рухнул у могилы Артура Торолда. Блейку, наверное, даже пушку доставать не придётся.

Мишель напрягается, готовый вот-вот броситься на помощь.

Какое-то время не слышно вообще ничего. После раздаётся короткий вскрик, следом — глухой стук, с каким тело обычно падает на землю.

До смешного просто.

Когда они выбираются из склепа, Блейк с безмятежным видом стоит у дерева, и в руках у него — внушительных размеров тубус. Даже волосы не растрепались, чёрт подери.

Невдалеке лежит тот самый парнишка на спортивной тачке, который обогнал их на дороге. Должно быть, сын или младший брат человека, умыкнувшего картину. Либо пошёл по стопам родственника, либо прикончил того ради наживы.

Шея у него сломана.

— Проверил? — спрашивает Мишель.

— Нет ещё.

Чуть помедлив, Блейк открывает тубус. Даже лишённое достойной рамы, полотно выглядит просто великолепно — и это, без сомнения, «Христос во время шторма на море Галилейском».

— Отлично. Пошли отсюда.

Всё как-то подозрительно легко. За годы в Поднебесье Мишель усвоил немало важных уроков, и один из них звучит так: их работа никогда не бывает лёгкой. Даже если на первый взгляд кажется, что легче некуда. Никогда.

Они убеждаются в правдивости этих слов, когда перелезают через ограду и сразу попадают под обстрел.

***

Всё там же

Ещё десять минут назад Анора думала, как они спокойно сядут в машину, позволят себе выдохнуть и, быть может, заедут куда-нибудь, чтобы обмыть удачное дело. Она спросит наконец, правда ли Венди зовут Вендеттой. Какой родитель назовёт так своего ребёнка? Это же полный бред.

Вся эта суета с картиной показалась ей куда проще столкновения с Кристофом Невё. Правда, Блейк наводил на Анору чистейший суеверный ужас. Безмятежное лицо, вьющиеся волосы, обманчивая мягкость движений — всё это никак не вязалось с тем, до чего легко он избавился от торговца.

Свернул парню шею голыми руками.

Но в этот момент даже страх, что вызывает у неё Блейк Олдридж, отходит на задний план, потому что не каждый день в тебя палят сразу из нескольких пушек. Анора, не раздумывая, срывается с места и бежит к их тачке — так быстро, будто от этого зависит её жизнь.

Чёрт, да от этого и в самом деле зависит её жизнь.

— Не высовывайся! — кричит Мишель, отступает к воротам кладбища.

До неё доносится скрип резной калитки и чей-то пронзительный вопль: похоже, сторож вышел из своего убежища, уверенный, что перестрелку затеяли пьяные малолетки.

Она не может удержаться от усмешки. Малолетки? Что ты несёшь, девочка, тебе всего девятнадцать.

Из-за машины отлично видно людей Лоренцо Инганнаморте и его самого. Анора никогда не встречалась с ним лично, но стоит скользнуть взглядом по этому лицу — и становится ясно: он. Ни с кем не спутаешь.

Золотистая кожа, тонкие черты лица, точно высеченные из мрамора, широкий разлёт густых бровей. Победоносная улыбка, обнажающая слишком белые зубы — кажется, будто они светятся во мраке. Тёмные, почти чёрные глаза. Фары машины Лоренцо горят, освещая высокую фигуру, и Анора жадно рассматривает его, не упуская ни чёрточки.

Мишель упомянул, что его фамилия означает «победивший смерть» — и это вполне соответствует тому, что она видит перед собой. Весь облик Лоренцо буквально кричит об одном: смерть никогда не представляла для него угрозы. Он похож на бога солнца.

— Блейк! — голос у Лоренцо соответствующий. Раскатистый, низкий, словно пронизанный смехом, он легко перекрикивает шум. — Блейк Олдридж, да? Давненько не виделись!

— И не говори.

Выстрелы стихают.

Анора подбирается чуть ближе — так лучше угол обзора. Пусть Лоренцо по-прежнему улыбается, но меж бровей у него возникает складка: похоже, с Блейком он встречался на поле боя и прекрасно понимает, что тот представляет собой. Ничего хорошего.

— Как поживает госпожа Маюми? Наша последняя встреча была несколько... напряжённой.

— Насколько помню, вы всё равно достигли взаимопонимания.

— Вполне, — Лоренцо пожимает плечами. — И что-то подсказывает мне, что это взаимопонимание не позволило бы ей отправить сюда тебя и твоих очаровательных друзей.

Маюми. Это имя Анора слышит впервые, но не сомневается — речь об одной из Небожителей. Новое имя в её личном алом списке.

— Решения госпожи Маюми тебя не касаются.

— Сомневаюсь. Быть может, стоит позвонить ей прямо сейчас и спросить, какого чёрта её люди срывают сделку, которую я собирался заключить?

— Не стоит.

— О! — Лоренцо смотрит с нескрываемым удовольствием. Кажется, ещё чуть-чуть — и облизнётся как хищник, почуявший добычу. — О. Детишки развлекаются за спиной няни? Как скверно...

Блейк не отвечает. Выстрел — и мужчина справа от Лоренцо падает лицом в дорожную пыль.

Они в полном дерьме. В полнейшем, беспросветном, всеобъемлющем дерьме. Хочется завопить, но горло будто стискивают железной хваткой чужие пальцы. Анора боялась и раньше. Совсем недавно она боялась Блейка. Но то, что разворачивается перед ней сейчас...

Момент, когда за спинами людей Лоренцо мелькает что-то тёмное, они упускают — а вот взгляд Аноры успевает выхватить невысокую фигурку в широкой футболке и мешковатых джинсах.

Теперь понятно, почему у Венди было такое выражение лица, когда Блейк напомнил ей взять пистолет. Анора не сомневается: та умеет обращаться и с пушкой. Но простой нож становится продолжением руки Венди, движется так быстро, что едва получается уследить, где сверкает серебристая молния.

На самом деле попытка провести переговоры сорвалась не на выстреле Блейка — а вот сейчас.

Сейчас, когда Венди выводит из строя ещё двоих меньше чем за минуту. Каждый из этих парней головы на полторы выше её, намного крупнее — и всё же... У Аноры перехватывает дыхание.

Будет ли она драться наравне с Венди хотя бы через десять лет?
Далеко не факт.

— Отойди от него... Венди, отойди от него, ну!

Анора с трудом узнаёт голос Мишеля: ещё не доводилось слышать, чтобы он кричал вот так.

Он напуган.

В живых остаются лишь Лоренцо и ещё один мужчина. Судя по тому, как близко держится — телохранитель. Его попытку броситься на Венди останавливает ладонь, вскинутая в предостерегающем жесте.

Лоренцо что-то шепчет одними губами — не разобрать.

Мгновением позже, когда телохранитель отходит в сторону, а бог солнца, напротив, делает шаг навстречу Венди и выхватывает из рукава тонкий изящный клинок, напоминающий в его руках игрушку, Анора понимает, что он сказал.

«Я сам».

— Убирайся оттуда!

Первое движение Лоренцо едва удаётся отследить. Он так же быстр, как Венди — быть может, даже немного быстрее. Остальные застывают на местах: смешные декорации чертовски страшной пьесы, картонные фигурки.

Лоренцо, победивший смерть, расценивает ход Венди как вызов и принимает его. Вот в чём дело. Анора морщится: негласные правила Поднебесья — да всего преступного мира, если уж на то пошло, — напоминают ей какой-то дешёвый боевик, пафосный донельзя и напичканный дурацкими спецэффектами.

Вот бы ещё запомнить все эти правила...

С замиранием сердца Анора следит, как отчаянно бьются Венди и Лоренцо, как поочерёдно то отступают, то набрасываются друг на друга. Его движения текучие, плавные, её — резкие и порывистые.

Лоб у Венди взмок, грудь вздымается куда чаще, чем совсем недавно. Один раз она даже оступается — почти незаметно, но едва не теряет равновесие. Если это не укрылось от Аноры, про Лоренцо и говорить нечего.

— Инганнаморте! — Блейк пытается звучать спокойно, но явно держится из последних сил. — Ты мне должен. Венеция, пять лет назад, помнишь?

Нож Лоренцо вбивается ей в предплечье в ту же секунду.

Боль дезориентирует Венди, слепит — и мощный удар отбрасывает её в сторону, прямо под ноги Блейку и Мишелю. Откуда-то издалека до Аноры доносится тонкий вскрик, и не сразу она понимает: это её собственный голос.

— В следующий раз я проткну этой суке сердце.

Лоренцо неспешно вытирает лезвие о тёмную ткань брюк, и нож снова исчезает в рукаве.

— Пусть пока живёт. Долг оплачен, Блейк.

— Долг оплачен, — эхом отзывается тот.

Глубокий взгляд Лоренцо скользит по ним, на миг задерживается на скулящей в пыли Венди, а затем вдруг впивается в Анору. Неуютно и жутко. Хочется пригнуться, спрятаться за тачкой, но последним усилием воли она заставляет себя держаться прямо.

И всё же расклад в их пользу: четверо против двоих. Каким бы умелым ни был телохранитель Лоренцо, они пристрелят его в любой момент. Но прикончить самого Лоренцо — значит обратить на себя гнев всей итальянской мафии. А заодно и Поднебесья: не так-то легко забыть, что они работают без одобрения Небожителей. Страшно представить, как быстро тогда алый список пополнится четырьмя именами.

— На свете ещё столько шедевров изобразительного искусства, — разводит руками Мишель. — Тебе повезёт с каким-нибудь другим.

— Не сомневаюсь. Проблема в том, что мне нужен этот.

Лоренцо продолжает рассматривать их с толикой любопытства.

— Последний шанс, — добавляет он.

— Прости, ничего не выйдет.

Понимая, что больше никто не собирается стрелять, Анора аккуратно выходит из-за машины, помогает Венди подняться. Песок под ней намок и разбух от крови. На вид рана неприятная, но далеко не смертельная. Повезло. Забудь Лоренцо о долге перед Блейком — а какого, кстати, чёрта тот умолчал об этом? — и трупов было бы на один больше.

Они молчат, когда Лоренцо и его телохранитель садятся в тачку и уезжают. Молчат, когда Венди сплёвывает на песок кровавую слюну и, кривясь от боли, стягивает футболку. Белья она не носит, но вид голой смуглой груди никого не смущает.

Блейк помогает ей разорвать футболку и перевязать рану.

— Паршиво выглядишь, — негромко говорит он.

— Видел бы ты другого парня.

Ситуация поганая донельзя, но Анора всё равно хохочет — нервно, натянуто, из последних сил.

— Просто поехали отсюда, — предлагает Мишель.

Ни у кого не возникает желания поспорить. Хорошо ещё, что колёса машины уцелели в перестрелке — вот уж что пробить легче лёгкого.

Блейк тормозит у первой же дыры, носящей гордую вывеску отеля. Обшарпанные стены, скучающий старик на входе — зато им не задают лишних вопросов. Разве что вид полуобнажённой Венди заставляет администратора вскинуть брови, но и только.

Платят за две комнаты, но вваливаются всё равно в одну.

— Я в душ, — выдавливает Венди с усилием.

Слушая шум воды, Анора понемногу успокаивается, и нутро захлёстывает жгучий стыд. Сегодня она была бесполезна. Увидела вооружённых до зубов людей Лоренцо — и побежала прятаться, будто ей четырнадцать и тётя увидела её курящей. Не помогла и даже не пыталась помочь.

Наверное, Мишель тоже сейчас думает о том, какая дерьмовая подопечная ему досталась.

В голове роятся бесконечные вопросы. Как ты перебьёшь их, если в первой же перестрелке не хватаешься за ствол, а отступаешь? Отомстишь ли за родных хоть когда-нибудь? Вдруг сдохнешь раньше, чем думала?

Анора трясёт головой.

— Эй, — Мишель осторожно касается её макушки и тут же отдёргивает руку. Жест не то чтобы отеческий, но близкий к этому. — Не кори себя.

— Откуда ты знаешь?..

— Умоляю. На твоём месте был каждый человек в этой комнате. Все мы боялись поначалу.

— И ты? — Анора переводит взгляд на Блейка.

Тот, помедлив, отвечает коротким кивком.

— Конечно. Есть случаи, которые вспоминать не хочется. Ну, знаешь — просто потому, что повёл себя там как жалкий ссыкун.

Верится в это с трудом.

В отеле на удивление тихо — скорее всего, других постояльцев и нет вовсе. Кому в здравом уме захочется остановиться в подобной развалюхе? Но тем лучше для всех. Можно передохнуть, прежде чем решить, что делать дальше — а вариантов у них и так немного.

— Кстати, — хмурится Мишель, будто прочитав её мысли, — почему ты не сказал, что у Лоренцо перед тобой должок?

— Это мелочь. Не думал, что пригодится.

— Мелочь?!

— Уж поверь, — Блейк разводит руками. — Картины такой долг точно не стоил, поэтому договориться бы всё равно не вышло.

У людей Поднебесья определённо что-то не так с системой ценностей. Анора замечает это не впервые, но нынешний случай — особый. Долг перед Блейком не стоил полотна Рембрандта, но стоил жизни Венди, и жизнь почему-то ценится меньше.

Хотя чему тут удивляться? Наверное, к этому привыкаешь, когда становишься ещё одной фигурой на доске.

— А ты, — Анора медлит, не уверенная, что он захочет говорить, — можешь рассказать о Маюми? Я просто... совсем ничего не знаю о Небожителях. Да и почти никто не знает.

— Мне тоже известно не так много, как хотелось бы.

Прежде чем рассказать хоть что-то, Блейк достаёт сигареты, передаёт одну Мишелю, с наслаждением затягивается. Дым плывёт по комнате, и без того пропахшей табаком.

За стеной затихает шум воды. Венди шатается от усталости, но выглядит уже лучше — и от этого почему-то радостно, хотя Анора зареклась относиться к членам Поднебесья хорошо. Плевать, что скоро она сама получит облако. Анора всё равно не такая, как они.

— Госпожа Маюми вела переговоры с семьёй Инганнаморте как представительница Поднебесья, — наконец произносит Блейк. — Ей нужен был человек, способный в случае чего прикрыть спину, и она решила, что я подхожу. Сама она... Хм, подозреваю, очень хороша в бою, но лично не видел.

— А другие Небожители?

— Никогда с ними не встречался. Но она говорила о шести голосах «за», когда речь зашла о сотрудничестве.

Вот как. Всего шесть человек. Шесть человек, которые контролируют лучших убийц по всему миру.

Анора думала, что её алый список будет куда больше. Радость заполняет её изнутри, как воздух — надувной шарик, хочется спрыгнуть со скрипящей, дышащей на ладан кровати и пуститься в пляс. Шестеро, надо же. Шесть ударов ножом. Шесть пуль.

О сопутствующих потерях пока лучше не размышлять. Сейчас не до них. Понятно, что до Небожителей просто так не добраться и придётся перебить целую толпу телохранителей.

Но это будет потом.

— Меня что, одну колышет, что будет дальше? — подаёт голос Венди. — Если этот итальянский говнюк расскажет, кто на него напал... Если начнёт войну... Да нам же пиздец.

— Вряд ли это в его интересах.

— С чего ты это взял?

— С того, — Мишель тянется к Блейку за второй сигаретой, — что в Италии сейчас вроде как не всё гладко. И война Лоренцо невыгодна. Сама представь: полмира в огне, люди мрут как мухи, службы безопасности на ушах, потому что эта маленькая заварушка привлекла слишком много внимания. Из-за картины? Он на это не пойдёт.

— Но сдать нас всё равно может.

— Может, — неохотно подтверждает он. — Один звонок той же Маюми — и мы трупы.

Слова Мишеля абсолютно логичны, но решение очевиднее не становится. Пуститься в бега прямо сейчас? Это вызовет ещё больше вопросов. Всё-таки отдать Лоренцо проклятое полотно? Они не для того выворачивались наизнанку.

Анора обводит взглядом остальных и с удивлением замечает лёгкую улыбку на губах Блейка.

— Что в этом хорошего? — не выдерживает она. — Мы же попали.

— Да, но выход всё-таки есть.

— Ух ты, — Венди садится рядом с ним на кровать, смотрит в упор. — Давай, просвети меня, Блейки.

— Это же очевидно. Мы должны убить Лоренцо. Так, чтобы никто не узнал, что за этим стоит Поднебесье.

Сигарета выпадает изо рта Мишеля и прожигает покрывало, но никто не замечает запаха горелой шерсти.