On the over side [h.s]

Гвен Миллер

Время десять часов ночи, яркие огни освещают Буэнос-Айрес, придавая ему большей красоты и таинственности. Тут часто идет дождь и солнечные дни за две недели можно посчитать на пальцах. В летний период в Аргентине температура отличается - она намного ниже, чем в зимний. Складывается впечатление, словно я нахожусь в другой вселенной, ведь погода не соответствует июньскому месяцу.

Но сегодня термометр поднялся до двадцати градусов, что позволило мне одеться в более открытую одежду, нежели вчера и позавчера. Звезды практически не видны из-за количества фонарей, но полумесяц ярко светит.

Глядя на эстетичный город, я достаю из кармана бомбера красную зажигалку и пачку "Marlboro". Зейн меня измотал с алгоритмами. Я провела весь день у него в номере и в моей голове кроме как различных цифр и шифров больше ничего не вертится.

Я открываю пачку и смотрю на перевернутую сигарету, ухмыльнувшись. Она не вызывает болезненной реакции, но быстро убивает из-за количества яда, останавливая сердце в считанные минуты. Человек просто упадет и больше никогда не проснется. Ни одна экспертиза не сможет понять, что последовало стать главной причиной смерти. Ведь яд не попадет в желудок или кровь, он сразу проникнет в горло, а затем легкие.

Было бы славно стравить ее кому-нибудь из пятерки и понаблюдать за процессом их кончины. Ее заслуживает каждый из них, но она всего лишь одна и в первую очередь я бы поделилась ею с Найлом. Он самый странный и нестабильный. Он врет на каждом шагу, веря собственным словам и, находясь возле жены, может позволить флирт с другими девушками. Я не знаю, откуда исходит его гиперактивность к женскому полу, но она не является адекватной.

Я со стороны наблюдаю за каждым из них и делаю собственные выводы, видя в каждом психологические проблемы, травмы детства, а также физические болезни. Я в один период сильно погрязла в психологию и теперь мне не сложно определить, что из себя представляет та или иная личность. Но это не касается Гарри. Его невозможно прочитать, как бы я не старалась. На его лице всегда одно и тоже выражение – безразличие.

Я засовываю сигарету в рот, достав ее из пачки и дергаю колесико от зажигалки, подводя пламя к краю. Я давно не курила и сейчас самое подходящее время.

Я втягиваю в себя воздух, поджигая табак и приятный дым проникает в мою ротовую полость, а затем в легкие. Я откидываю голову назад и выдыхаю большой поток дыма в небо к звездам. Серый туман медленно поднимается вверх и рассеивается, сливаясь с бесшумной теплой ночью. Я подхожу к краю балкона, упираясь обеими локтями на ограждение и продолжаю любоваться изысканной архитектурой старого города.

Я решила тайно вести досье парней и теперь у меня есть на каждого из них отдельные папки, которые я прячу. Они не должны знать, что я анализирую их, ведь они могут неправильно понять и убить меня. Я открыла дело даже на Луи, несмотря на то, что он мой лучший друг. Я не доверяю ему как прежде и, если случится что-то плохое, я смогу воспользоваться собранной информацией против них всех.

Самый безобидный - это Зейн, которому плевать на коллектив и поддержания дружеских отношений. Он всегда в стороне и проводит время за ноутбуком или же телефоном, занимаясь взломали или созданием незаконных электронных документов. Зейн ведет себя иначе, если употребит алкоголь, а делает он это часто. Малик также много курит, возможно, подавляя желание выпить что-нибудь спиртное.

Я снова прижимаюсь губами к сигарете и долго затягиваюсь, ощущая горечь на кончике языка, когда с закрытыми глазами избавляюсь от никотина.

Лиам очень сильный, он одним ударом отключает человека, толком даже не стараясь. Он знает, на какие точки нужно давить и четко попадает по ним. В подобные ситуации мы попадали не раз, особенно когда на днях парни решили ограбить магазин на заправке, ведь Гарри увидел, как кассир издевается над уборщицей.

Лиам постоянно доводит людей до потери сознания и ни капельки не беспокоится о них. И он часто хватается за сердце, особенно когда мы тренируемся и долго приходит в себя. Не знаю, что конкретно его тревожит, но он определено не такой здоровый, как я предполагаю.

А Гарри самая настоящая загадка, которую я не могу разгадать. Он умен не по годам, его менталитет отличается от остальных и совсем не соответствует тем жизненным позициям, к которым я привыкла. Его культурные особенности не относятся к разговорным, он привык мстить и губить людей за их же ошибки. Он не решает задачи разговором, потому что не видит в этом потребности, он только и делает, что выживает.

Он умеет манипулировать людьми, управлять ими, как вздумается ему и со мной он делает точно также. Я стараюсь не попадать на его уловки, но я неосознанно вляпываюсь в них каждый раз. Мне не нравится, что он держит надо мной контроль. Я стараюсь держать между нами расстояние, потому что я не вижу потребности переходить на дружеские отношения, но он всегда и везде появляется.

Он читает людей по взгляду, он легко определяет мои мысли, лишь только проанализировав глаза. Гарри всегда смотрит людям в глаза, вычитывает нужную информацию и давит, уничтожая человека изнутри. Он знает и сопоставляет любые действия наперед, анализирует и излагает четкую последовательность, ведь является полиматом. Гарри универсальный человек, которых я прежде не встречала. Его интеллектуальные способности и деятельность не ограничены одной областью знаний и единственной областью их применения. Складывается мнение, словно ему не двадцать три, а сорок лет, и он прожил большую часть жизни, неся за собой долголетний опыт. Но это совсем не так, и причина тому неизвестна.

Я трушу указательным пальцем пепел, который кружась, падает вниз на асфальт и слышу, как на ноутбук приходит уведомление.

Я плетусь обратно в номер, позволяя себе курить в помещении и кликаю мышкой. Передо мной появляется черный экран, на котором написано: "Подумай о своих грехах".

Я хмурюсь, не понимая, каким образом мне пришла данная картинка со странным сообщением, которое не вызывает улыбки на лице.

Я оставляю сигарету во рту и пытаюсь выяснить, кто отправил подобный текст. Я использую несколько программ, чтобы она отсканировала код передачи, но система блокируется, что меня злит. Я не пугаюсь послания, потому что это может оказаться вирусом или даже чей-то злой шуткой, поэтому спокойно ищу данные.

Я снова и снова возвращаюсь к надписи, перечитывая ее шепотом бесконечное количество раз, пытаясь понять в чем заключается смысл слов, но на ум ничего не приходит. О каких грехах может идти речь? Кто может знать обо мне что-то, не считая пятерки и Чарли с Паркер?

Я снова захожу в программу, стараясь определить адрес отправителя и у меня даже это не получается. Я сдаюсь, рыкнув и, откинувшись на спинку, поднимаю одну ногу на стул и делаю затяжку, вдумчиво разглядывая надпись.

"Подумай о своих грехах."

Это больше похоже на злую шутку. Человек, который отправил картинку, определено хочет заставить меня бояться, но я не впервые сталкиваюсь с угрозами. Запугивать людей - это сверх цинизма. Идиот, который попытался поиграть со мной, не подумал, что я не одна из тех девушек, которая начнет трястись и ходить туда-сюда, думая, кто мог так поступить со мной.

И я не считаю, что подобные вещи нужно скрывать. Это глупо и бессмысленно, потому что по итогу приведет к не очень хорошим последствиям. Поэтому я беру со стола подаренный айфон Гарри и набираю его номер, прикладывая телефон к уху. Я не собираюсь молчать, он должен знать, потому что это прямая угроза, которая может даже и не быть чей-то дурацкой шуткой. У человека не должно быть мозгов или же у него отстойное чувство юмора, потому что это совсем не смешно.

– Рыжик, у тебя все хорошо? – сразу спрашивает Гарри, ведь я обычно ему не звоню.

– Кто-то отправил мне сообщение с угрозой, – сразу отвечаю я, выдыхая клубы дыма и снова затягиваюсь остатками табака.

– Я буду через минуту, – осведомляет он и сбрасывает.

Я подхожу к двери, поворачивая защелку и оставляю ее приоткрытой, чтобы Гарри зашел без стука и мне больше не пришлось вставать.

Я выбрасываю бычок в урну и стягиваю с себя бомбер, оставаясь в платье и белых носках. Я бросаю пачку сигарет с зажигалкой на стол возле открытого ноутбука и опускаюсь на стул, прочитывая надпись и изучая шрифт, словно от этого станет понятно, кто является отправителем.

– Гвен! – не проходит и минуты, как дверь открывается и Гарри влетает в мою спальню.

– Быстро ты, – говорю я.

– Какое сообщение? – строго спрашивает он.

– Вот, – я разворачиваю экран ноутбука к нему, и его прозрачные зеленые глаза пробегают по тексту.

– "Подумай о своих грехах", – читает он в слух и его брови хмурятся, образуя несколько складок у переносицы.

– Забавная шутка, – с сарказмом улыбаюсь я.

– Тебе весело от угрозы? – его глаза пронзают меня в не очень позитивном порыве.

– Мне смешно, что какой-то придурок в действительности считает, что я испугаюсь этой детской ерунды, – говорю я и тянусь к пачке сигарет, снова открывая ее. – Будешь? – спрашиваю я, положив одну себе в рот.

– Нет, – отказывается он.

– Как хочешь, – безразлично выдаю я и зажигаю ее, втягивая щеки и заполняя комнату очередной порцией никотина. – Ты сможешь выяснить, кто это отправил? Я пыталась, но у меня ничего не получилось.

– Могу, но для этого понадобится время, – говорит он.

– Ну садись, – я хлопаю рукой по мягкому стулу возле себя.

– Не боишься? – спрашивает он.

– Такого говнюка нет, – качаю я головой, придерживая сигарету между пальцами, и выдыхаю через нос поток серого сгустка, который направляется к открытому балкону.

– Следи за словами, рыжая. Я умею терпеть, но ты доходишь до предела, – предупреждает он, отодвигая стул и плюхаясь на него.

– Отвали, – я встаю и плетусь с сигаретой на маленькую кухню, поставив чайник и решив сделать бутерброды.

Я закрываю дверь, не собираясь мешать Гарри и курю, готовя сэндвичи с майонезом и ветчиной. Пачку "Marlboro" я забрала с собой, чтобы он не решил ее открыть и увидеть, что находится внутри. Гарри не следует знать о перевернутой сигарете.

Гарри Стайлс

– Зейн, ты спишь? – после звонка Гвен, я сразу звоню Малику, потому что понимаю, какие ожидаются последствия от письма, которое было отправлено ей.

– В чем дело? – сонно отвечает он, явно уже заснув после очередной порции алкоголя.

– Срочно проникни в сервер ноутбука Гвен, – говорю я, натягивая одной рукой узкие джинсы на свои ноги.

– Зачем? Ты что, хочешь следить за ней через камеру? – спрашивает он, раздражая меня.

– Проснись, идиот. Ей написали анонимное сообщение с угрозой, – огрызаюсь я, имея огромное желание вмазать ему за его безразличие.

– Ты думаешь... – резко просыпается он.

– Я пока ничего не думаю. Взломай ее сервер и проверь, никто не следит за ней через ее же ноутбук, – даю указания я, не собираясь дослушивать.

– А если...

– Нет! Никаких если! Делай как я говорю! Я не хочу, чтобы кто-то мог наблюдать за тем, как она переодевается или еще что-то! Это может стоит ее жизни! – срываюсь я на крик, нервничая оттого, что это случилось.

– Хорошо. Но мне нужно, чтобы у нее был включен ноутбук, по-другому я не смогу залезть в него, – принимает мои крики Зейн должным образом.

– Я иду к ней и буду тоже пытаться выяснить, что за ублюдок отправил сообщение, – говорю я, в носках вылетая из своей комнаты и сбрасываю звонок.

Я подхожу к двери Гвен и вижу, что она открыта, из-за чего еще больше злюсь, думая, что кто-то проник в ее номер. Не теряя времени, я с грохотом открываю дверь, настороженными глазами оглядывая прихожую, в которой не обнаруживаю ничего и никого подозрительного.

Я слышу звук нажатия клавиш, понимая, что рыжик находится в спальне. Но, прежде чем пойти к ней, я быстро открываю шкафы и осматриваю помещение, убеждаясь в том, что тут нет прослушки или камеры. Я должен обеспечивать ей максимальную безопасность. Я стараюсь следить за ней в доступное время и заставлять других парней наблюдать за ней, если сам занят. Я не могу рисковать ею, потому что она является важной составляющей и, если с ней что-то случится, возникнут вопросы. Нас могут разоблачить, и тогда этот гнида майор Купер точно все поймет и усадит каждого из нас за решетку.

Как только я узнаю, кто мог отправить ей сообщение с угрозой, я лично найду этого уебка и пристрелю его. Мне все равно, что он может быть абсолютно невинным человеком, ведь дело касается ее, а к ней запрещен доступ.

Гвен ничего не знает, что происходит на самом деле и не догадывается, и я не хочу, чтобы она поняла. Я нанял ее потому что должен был, и я не позволю истории повторится. Она не заслуживает дерьма, которое вертится вокруг нас пятерых. Это ее не касается. Она должна думать, что мы обычные мошенники, но не более.

Я знаю о ней абсолютно все, вплоть до того, какое на ней нижнее белье, как бы развратно и пошло это сейчас не звучало. Я в курсе через, что она прошла и понимаю, какого это остаться совершенно одним с сестрой.

Гвен нужна мне живой и здоровой.

Убедившись, что нигде нет ничего лишнего, я пытаюсь сдержать рвущийся синдром наружу и нормализую степень дыхания. Я не могу позволить болезни взять вверх надо мной, когда нужно защитить девушку в соседней комнате.

Она была такой невинной и чистой, до тех пор, пока мне не пришлось вломиться и испортить ее жизнь. Но у меня были на то причины. Я успел вовремя спасти ее и Джулиет. Особенно ее.

– Гвен! – громко выговариваю я и залетаю в спальню.

Я вижу ее сидящей на стуле с поднятой ногой и сосредоточено разглядывающей экран. Она не отрывается от ноутбука, но, когда я нарушаю ее мысли, она переводит свое внимание на меня.

Она слишком уравновешенна для той, кому несколько минут назад пришла угроза. Я не вижу в ее глазах паники, тем более страха, как это происходит обычно. Наоборот ее зрачки едва шевелятся, а цвет глаз тусклый, напоминает туманное утро в лесу.

Она улыбается своей милой улыбкой, и на ее щеках слабо выделяются ямочки, которые концентрируют мое внимание.

– Быстро ты, – говорит она.

– Какое сообщение? – спрашиваю я в твердом тоне, потому что у меня нет времени болтать о ерунде.

Нужно срочно действовать.

– Вот, – она поворачивает ко мне ноутбук, и я вижу черный экран и белую надпись в центре, которая вызывает внутри меня огромную злобу и желание придушить этого человека.

Мне прекрасно знаком стиль написания. Я не удивляюсь ни единому слову, потому что данная манера общения принадлежит только лишь одному ублюдку.

– "Подумай о своих грехах", – в слух говорю я, на что Гвен дарит улыбку, заводя в крайность.

– Тебе весело от угрозы? – спрашиваю я, не видя ничего забавного.

Рыжик просто не понимает, кто стоит за всем этим.

– Мне смешно, что какой-то придурок в действительности считает, что я испугаюсь этой детской ерунды, – она тянется к "Marlboro", открывая пачку. – Будешь? – спрашивает она, сжимая сигарету зубами.

– Нет, – отказываюсь я, ведь сейчас не время для того, чтобы курить.

– Как хочешь, – я поражен тому, как она наплевательски курит. – Ты сможешь выяснить, кто это отправил? Я пыталась, но у меня ничего не получилось, – спрашивает она, и я обнаруживаю в глубинах ее глаз тот самый страх, который она усердно игнорирует.

– Могу, но понадобится время, – отвечаю я, надеясь, что она позволит покопаться в ее ноутбуке.

– Ну садись, – она рукой указывает на место возле себя, и я удивляюсь, ведь обычно она держит дистанцию.

– Не боишься?

– Такого говнюка нет, – выдыхает она через нос никотин и все-таки отодвигает ногой стул на определенное расстояние.

– Следи за словами, рыжая. Я умею терпеть, но ты доходишь до предела, – мне не нравится, когда со мной общаются в таком тоне, тем более она.

– Отвали, – она встает и уходит в маленькую кухню.

Я пользуюсь тем, что она ушла и набираю Зейна, заходя на ее ноутбуке в нужную сеть.

– Ее ноутбук открыт, – даю я указания.

– Вводи код, – Зейн диктует код, который соединяет ноутбук рыжули с его. – Доступ есть, – говорит он.

– Видишь надпись? – спрашиваю я.

– О черт, но это же...

– Нет, кто-то другой, – настаиваю я, рыкнув.

– Гарри, ты же сам понимаешь, кто это. Зачем отрицаешь? – бесит меня он.

– Зейн, ты же сам понимаешь, что тебе нужно в клинику. Так зачем отрицаешь? – давлю я, зная, насколько тема алкоголя уязвима для него.

– Козел ты, Стайлс, – говорит он.

– За работу, – приказываю я.

Я слежу за тем, чтобы Гвен ненароком не вошла и быстро нажимаю различные комбинации на клавишах, пытаясь взломать доступ, который заблокирован. Фотография закрыта и отправителя не получается выяснить.

Я раздражаюсь, используя другую программу, но она тоже дает сбой. Сообщение имеет вирус, и его нужно устранить для того, чтобы доступ открылся. Пока сообщение в красной зоне, выяснить отправителя не удастся.

– Ты проверил камеру? – спрашиваю я, открывая сообщение в другом формате, чтобы очистить его от паразитов, которые не дают входа.

– Да, все чисто, – отвечает он и мне становится намного легче, что никто не наблюдает за ее обнаженным телом.

– Я убрал вирус. Отправляю тебе, – говорю я и пересылаю Зейну сообщение.

– Я выясню место, откуда было отправлено сообщение, а то попытайся выявить человека.

– Мгм, – я снова смотрю на дверь и, не обнаружив Гвен, ищу отправителя.

Фотографии и данных о личности нет, стоит черный кружок, но, как только я прочитываю ник, мне становится ясно, кто за этим стоит.

Я злюсь, сильно нажимая на клавиши и вылезаю из системы, удаляя данные которые нашел, чтобы рыжик не смогла ничего обнаружить. Это во благо ее же безопасности.

– Сообщение было отправлено из национальной библиотеки Буэнос-Айреса, – говорит Зейн, и теперь я не сомневаюсь.

– Черт! – ругаюсь я, стукнув кулаком по столу.

– Гарри, это он, – с сожалением говорит Зейн. – Это его рук дело.

– Твою мать, – я пытаюсь не быть громким и провожу рукой по волосам, на затылке сжимая их.

– Ты должен разобраться с ним, пока... – я отключаюсь от звонка, когда вижу, как Гвен заходит с подносом в руках в спальню.

– Ну что, как дела? – спрашивает она, положив поднос на стол.

– Это всего лишь идиотская шутка Найла, – вру я, видя на подносе несколько сэндвичей и две кружки чая, из которых выходит пар.

– Я надеру ему задницу после того, как прилечу, – усмехается она, опускаясь на свое место.

– О, не стоит, я сам справлюсь с ним, – теперь я должен предупредить Найла и остальных, чтобы они ничего не рассказали Гвен.

– Подай, пожалуйста, чай, – просит она.

– Держи, – я беру обе кружки и ставлю одну возле нее, а другую возле себя.

– Пей чай, ешь бутерброды и проваливай. У меня завтра ранний рейс, – предупреждает она.

– Ты такая гостеприимная, – закатываю я глаза, делая первый глоток горячего напитка, который согревает несмотря на то, что ночь теплая.

– Спасибо, что пришел и помог, – вдруг благодарит она, опустив глаза в кружку.

– Моя прямая обязанность обезопасить тебя. Ты не должна меня за это благодарить, – тем более я тебе вру.

– Нет, должна. Ты мог наплевать и не прийти, но ты тут, – искренне выговаривает она и поднимает на меня свои безумно большие и красивые глаза.

– Ерунда, – я снова пью чай и ставлю тарелку с бутербродами по середине. – Я вечером не ужинал, спасибо за сэндвичи и чай, – теперь пришла моя очередь благодарить ее.

– Не за что. Кто-то должен позаботиться о твоем хреновом питании, – она берет сэндвич и кусает его, мило дернув своим маленьким носом, из-за чего я невольно улыбаюсь, сам того не замечая.

В ее ушах я вижу красивые сережки из белого жемчуга, которые идеально подходят в тон ее белой коже. Ее золотисто-рыжие волосы как всегда собраны в красивую прическу. Она заплела сверху колосок, а остальную часть оставила распущенными. Ее уши немного торчат, но из-за этого она выглядит еще милее.

Гвен чрезвычайно красивая, и ей совсем не нужна косметика, чтобы исправлять недочеты в лице, потому что их нет. У нее идеальные пропорции и прекрасная улыбка, которая сведет еще тысячу мужчин, с которыми ей предстоит работать.

Особенно ямочки, которые предают ей еще большей красоты и утонченности, несмотря на то, что они являются человеческим дефектом. Я знаю, что она старается над своим лицом и волосами, которые выглядят слишком кукольно-идеально.

– Приятного аппетита, – поджимает она губы в улыбке.

– Приятного.

Я позволяю ей и себе отвлечься от произошедшего и рассказываю, что она должна делать, находясь дома и чего не следует говорить майору Куперу. Также я требую с нее, чтобы она обо всем докладывала и звонила два раза в день утром и вечером, чтобы я был спокоен.

Она принимает мои условия, потому что у нее нет другого выхода и, закончив с поздним ужином, мы расходимся. Ей завтра рано вставать, собственно, как и мне, ведь я должен сопровождать ее до аэропорта.

Я желаю ей спокойной ночи, зная, что нам никогда не быть друзьями, но моя мать научила меня вежливости по отношению к женскому полу. Поэтому я никогда не отношусь к ним пренебрежительно, даже если они шлюхи, которых я не выношу. Я не ставлю себя выше других девушек, и я не использую их в целях удовлетворения своих потребностей. Я разрешаю девушкам делать мне приятно, чтобы расслабиться, но не более того. Я не нуждаюсь в перетрахивании полусотни горячих цыпочек, чтобы в конечном итоге подцепить хламидиоз или еще какую-то хрень. Я не думаю членом, я думаю головой.

Была бы у меня другая жизнь, тогда я бы определенно наслаждался плотскими утехами и ни о чем не думал, кроме как секса. Но я выживаю и не превращаю свое существование в подростковый пубертатный период, как рок-звезды или крутые парни в школе, которые имеют девушек в туалетах.

Я захожу к себе в номер и, как только захлопываю дверь, улыбка исчезает с моего лица, заменяясь злым оскалом, который я вижу в зеркале, несмотря на то что вокруг темнота и лишь ночник освещает комнату. Я сжимаю кулаки и чувствую пульсацию в венах из-за нахлынувшего гнева, который я не могу сдерживать.

В обществе я не показываю эмоции и пытаюсь контролировать свое поведение. Но, когда я нахожусь наедине с собой – нет смысла притворяться. Я не буду осуждать себя за свое поведение, поэтому хватаю настольную лампу с тумбочки и швыряю ее в зеркало. Оно разбивается, и большая часть осколков со звонким треском падает на пол.

Я смотрю на свое отражение через треснутое и поломанные куски и громко дышу, выходя за пределы разума. Мои глаза превращаются в два черных дна, и я не могу перестать дышать из-за волны ненависти, которая меня накрыла.

Чувствуя прилив энергии, я вынимаю телефон из кармана и набираю номер.

– Ну как, ей понравилось сообщение? – раздается в динамике голос, который я узнаю из тысячи.

– Ты не можешь писать ей, – шиплю я на него, продолжая широкими глазами смотреть на себя через треснутые остатки зеркала.

– Мне стало скучно. В этом городе нечем больше заняться, – в веселом тоне говорит он.

– Найди себе другое развлечение. Возьми какую-то рыжую девчонку и трахай ее сколько влезет.

– Они неинтересные. Слишком бояться, когда я прижимаю их к стене и душу.

– Оставь ее.

– Заставь меня.

– Если ты попробуешь приблизиться к ней, клянусь Богом, я убью тебя.

– Ты же прекрасно знаешь, что сделают с тобой и всеми твоими дружками, если со мной что-то случится.

– Не лезь к ней.

– Вовремя выполняй работу, и я не буду трогать ее.

– У нас договор.

– Не нарушай его, и я буду снисходителен к этой обаятельной рыжей особе.

– Ты обещал мне.

– Не могу устоять перед ней. Слишком она красивая и нежная, так и хочется подойти, и испытать ее.

– Фотографии будут завтра.

– Сейчас. Или ты об этом пожалеешь.

– У меня мало фоток.

– Даю тебе десять минут, пока я буду закапывать тело. Так что, тик-так, – в усмешке протягивает он.

Он отключается, и я провожу обеими руками по волосам, сжимая их на затылке и пытаясь не кричать. Гвен должна быть в безопасности, я должен выполнять свой обещанный долг. Его нельзя подпускать к ней. Они не должны встретиться, иначе все будет разрушено.