Глава 12
Каллум лежал на кровати в комнате Слоун, его тело пронзала острая боль, а смущение заставляло его прятать взгляд, словно он был пойман на краже. Он держался за окровавленный бок, когда ворвался в ее комнату, но не ожидал увидеть ее в одной лишь прозрачной сорочке, которая обвивала ее фигуру, как туман. Слоун, казалось, была совершенно невозмутима; она выглядела так, будто могла раздеться перед любым, не испытывая ни капли смущения, проходя мимо с гордо поднятой головой и держа меч на перевес.
— И долго ты будешь ныть? Тут почти все зажило, — произнесла она с раздражением, смочив ткань в чашке с травяной настойкой и прикладывая ее к его ране.
— Я до сих пор не могу поверить, что эта сучка ранила меня! — недовольно вымолвил Каллум, ощущая, как его гордость распадается на куски. Слоун лишь цокнула языком, ее глаза сверкали как острые ножи.
— Позволь напомнить, эта сучка является твоей сестрой.
— И я по братски ее отблагодарю, — он вырвал ткань из ее рук и бросил на пол, как будто это была последняя капля его терпения.
— Это вообще-то моя комната, — процедила Слоун сквозь зубы, скрестив руки на груди, чтобы скрыть дрожь. Холодный сквозняк пробирался сквозь щели в окнах, и ей было холодно в этой легкой сорочке. Если бы кто-то узнал что она мерзлячка, наверное, они бы не удержались от смеха.
— Поцелуй меня, — произнес Каллум, приближаясь к ней и обнимая со спины. Его дыхание было горячим и настойчивым.
— А потом ты попросишь разделить с тобой постель? — усмехнулась она, убирая его руки.
— Я был бы не против, — разочарованно ответил он, но в его голосе слышалась нотка надежды. — Но ты же неприступная скала. Хотя многие могут похвастаться следами твоих зубов на шее.
После этих слов Слоун ощутила прилив гнева и обиды. Как самая обычная девушка в такой ситуации, она не раздумывая зарядила ему пощечину. Звук удара раздался в комнате, как гром среди ясного неба.
— Ты совсем потерял страх? — хмуря брови, спросила она Каллума. Но тот лишь сидел в полном недоумении, прийти в себя после неожиданного рукоприкладства. Внутри него бушевали эмоции: гнев, смущение и нечто большее.
— Мне нравятся твои необузданные эмоции, — пробормотал Каллум, приходя в себя. Его голос был мягким, и это заставило Слоун почувствовать непрошеные мурашки, пробежавшие по ее телу.
Она посмотрела на него, и в ее груди заколебалось что-то большее, чем просто раздражение. Он был здесь, рядом, с легкой улыбкой на губах, и это сводило с ума.
— Ты же знаешь, что я давно люблю тебя, — продолжил он, встав на колени в постели. Его руки начали наматывать ее каштановые волосы на кулак, заставляя ее шею слегка приоткрыться, как будто она сама приглашала его к себе. Слоун почувствовала, как ее сердце забилось быстрее, и положила голову ему на плечо.
— Чувства для нас слабость, — прошептала она с придыханием, но голос ее звучал уже не так уверенно.
— Мне нравится чувствовать слабость перед тобой, — ответил он тихо, его губы коснулись ее кожи и оставили за собой горячие следы поцелуев. Он обводил ее шею своими губами, словно изучая каждый сантиметр ее тела.
Так было всегда. Перед Рианнон она делала вид, что недолюбливает его, но на самом деле знала его дольше, чем свою подругу. Стоило оказаться им вдвоем — они превращались в друзей, а потом в любовников. Несмотря на множество партнеров, он всегда был как глоток свежего воздуха в ее жизни. Он понимал ее без слов, даже не зная всей ее болезненной истории, которую она скрывала от всех.
Слоун не смогла устоять перед его поцелуями. Они заполнили ее разум, унося все страхи и сомнения. Его умелые руки не стеснялись; они задирали ее сорочку, а горячие ладони смело водили по ее бедрам, оставляя за собой огненные следы желания.
Слоун лежала на постели, ее сердце колотилось в унисон с сердцем Каллума. Дневной лучи пробивался сквозь занавески, создавая мягкий свет на стенах, и освещая их лица. Каллум сидел рядом, его взгляд был полон нежности и желания.
— Ты не представляешь, как долго я ждал этого момента, — произнес он, наклоняясь ближе. Его дыхание было теплым и сладким.
— Я тоже, — тихо ответила она, хотя еще недавно пыталась скрыть свои чувства. Но теперь, когда он был так близко, все ее сомнения рассеялись, как утренний туман.
Каллум коснулся ее щеки, его пальцы были мягкими и осторожными. Он медленно провел рукой по ее подбородку, заставляя посмотреть ему в глаза. В его взгляде было что-то такое, что заставляло ее чувствовать себя желанной и любимой.
Он наклонился и поцеловал ее — сначала нежно, а затем с нарастающей страстью. Слоун ответила ему, открываясь навстречу. Их губы встретились в сладком танце, который разжигал огонь внутри. Она ощущала, как его руки исследуют ее тело, скользя по ее талии и бедрам.
Слоун прижалась к нему ближе, чувствуя его тепло и силу. Каллум начал медленно растягивать ее сорочку, его пальцы касались ее кожи, вызывая волны удовольствия. Он остановился на мгновение, чтобы посмотреть ей в глаза, словно спрашивая разрешения продолжать.
— Ты уверена? — произнес он тихо, его голос дрожал от волнения.
— Да, — прошептала она, и это слово стало для них обоих сигналом к действию.
Каллум снял с нее сорочку и начал целовать ее шею, плечи и грудь, оставляя за собой горячие следы. Слоун закрыла глаза и отдалась этому ощущению. Она чувствовала, как его губы оставляют нежные поцелуи на ее коже, вызывая в ней желание и страсть.
Она обняла его и перевернула его на спину, сама оказавшись сверху. Теперь она была хозяином момента. Слоун смотрела на него с улыбкой, поглаживая его по волосам. Каллум улыбнулся в ответ, его глаза светились от счастья.
Слоун и Каллум продолжали исследовать друг друга, словно заново открывая мир, который всегда был рядом, но никогда не был таким близким. Каждый поцелуй, каждое прикосновение заставляли их сердца биться в унисон, создавая мелодию, которую слышали только они.
Каллум прижал ее к себе, и она почувствовала его силу и защиту. Его руки скользили по ее спине, дрожь от удовольствия.
— Ты такая красивая, — произнес он, глядя ей в глаза. В его взгляде было столько искренности и восхищения, что Слоун почувствовала, как ее щеки, заливаются румянцем.
Слоун медленно опустилась ниже, целуя его грудь и живот. Она наслаждалась каждым моментом, каждым вдохом, который они делили. Каллум тихо стонал от удовольствия, его руки легли на ее голову, подталкивая ее дальше вниз.
— Слоун... — произнес он с дрожью в голосе. — Ты не представляешь, как я ждал этого момента...
Ее сердце забилось быстрее от его слов. Она подняла глаза и посмотрела в его, и увидела в них не только страсть, но и нежность.
Я упала во дворе замка прямо на колени, и холодный камень коснулся моих ладоней. Из-за страха переноса Дымок резко встала на дыбы. Конюх, поспешивший на помощь, с заботой взял лошадь за узды, развязал ей глаза и повел в сторону конюшни. Внезапно двери замка с противным скрипом распахнулись, и на пороге возник мой отец. Он как всегда был одет в доспехи, с развивающим фиолетовым плащом за спиной, а по обе его стороны стояли верные ему стражники. Его седые брови были нахмурены а стальной взгляд прожигал меня насквозь. Я ждала его появления всю неделю, находясь под «Сирлексом», и теперь когда действие зелья прошло, он появился.
— Силестия, — произнес он с холодной усмешкой, обращаясь к той, кого заставил найти меня. — От тебя удивительная польза, когда ты не участвуешь в склоках.
— Благодарю, — тихо ответила она, слегка опустив голову. Я недовольно поджала губы.
— А ты, дочь моя, как всегда расстраиваешь меня, — произнес он, медленно приближаясь. Его шаги звучали как приговор. Я смотрела ему в глаза, полные холодной ярости и разочарования, ожидая его следующих действий. Долго ждать не пришлось. Внезапно острая боль пронзила мою щеку — он ударил меня. Моя голова откинулась так резко, что я едва не потеряла равновесие.
Краем глаза я заметила, как на лице Силестии расплылась довольная улыбка, но тут же исчезла под гнетом его взгляда.
— Надо же, ты даже не пытаешься себя оправдать? — снова произнес он, нахмурив свои седые брови. Я продолжала молчать. Щека все еще горела от боли. Отец решил добавить мне страданий: присев рядом со мной на корточки, он сжал мою челюсть так сильно, что из моих глаз выступили слезы.
— У моей дочки наконец начал проявляться твердый характер, — произнес он, глядя в сторону стражников будто разговаривая с ними. Но их лица были были безучастными, они стояли как статуи, не показывая ни капли эмоций. Не увидев от них никакой реакции, Трейнор снова посмотрел в мои глаза.
— Это очень хорошо, Рианнон. Так как я больше не буду смотреть на твои выходки сквозь пальцы. Ты уже большая девочка. Если не хочешь быть послушной дочерью, то станешь чей-либо женой.
Он отпустил мою челюсть с презрением и встал, словно сбрасывая с себя груз ненужного бремени. Уходя обратно в замок, он оставил меня всем на показ, стражники постояли еще мгновение, затем отправились за ним.
— За твоим унижением оказывается приятно наблюдать. Теперь я понимаю Каллума. — довольно произнесла Силестия. Я даже и не заметила, что она так и осталась стоять на месте.
— Заткнись! — огрызнулась я, резко встав с колен. — Ты не имеешь права так со мной разговаривать.
Она рассмеялась — этот звук был холодным и бездушным. Затем, накручивая на палец свои серебристые волосы, она посмотрела на меня с насмешкой.
— Со шлюхами я буду говорит так, как хочу, — притворно мягко произнесла она, прожигая меня своим надменным взглядом. — А тебе это звание очень даже подходит.
Внутри меня закипала ярость. Сжав ладони в кулак, я хотела накинуться на нее. Но тут мою голову пронзила мысль: именно этого она и хотела. Вызвать меня на бой, а потом унизить, зная, что я значительно слабее ее. Я задержала на ней безразличный взгляд, и лениво пожав плечами, направилась в замок, оставляя ее в замешательстве.
— Твой отец прав! — прокричала она мне в спину, и я резко остановилась, не оборачиваясь. Внутри все затрепетало от неприязни. — Ты и вправду обрела зачатки характера, — тихо добавила она.
— Теперь и тебе нужно его обрести, — так же стоя к ней спиной, ответила ей направившись в свои покои.
Каждый шаг отдавался в моем сердце глухим эхом, как удары молота по раскаленному металлу. Я чувствовала, как гнев и обида медленно поглощают меня. Когда я вошла в свои покои, воздух наполнился знакомым запахом лаванды и свежих трав — ароматами, которые когда-то приносили мне успокоение, но теперь лишь усиливали ощущение одиночества. Я не пускала служанок в свою комнату целую неделю, и пока меня не было, они решили сделать уборку. Теперь комната сияла, но мне это было безразлично.
Я закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной, пытаясь успокоить учащенное дыхание. В комнате царила тишина, но в ней слышался шепот собственных мыслей. Я подошла к зеркалу и посмотрела на свое отражение. На щеке еще горели следы удара — красное пятно, словно печать позора. Взяв баночку крема, я осторожно открыла ее и смазала щеку, надеясь, что это клеймо исчезнет.
После всего произошедшего меня расстраивало лишь одно: я не завершила собственное дело и не раскрыла волнующую меня тайну. Орвиданэл и Брендон были упущены, и теперь было неизвестно, когда я смогу увидеться с ними вновь. За окном разливался яркими пурпурными красками закат, близилось время ужина. Следовало спуститься на первый этаж в столовую и разделить его со всей семьей, включая Слоун. Но сейчас я никого не хотела видеть.
Вместо этого я разделась до нижнего белья, и укрылась одеялом с головой. Мягкая ткань касалась моего тела, но это не приносило мне удовольствия. Сон никак не приходил — я вертелась на постели, как змея в поисках укрытия от непогоды. Вскоре я наконец смогла расслабиться и даже не заметила как сон настал. Меня окутали теплые волны забытья, унося прочь от реальности.
Свет луны пробивался сквозь занавески, отбрасывая причудливые тени на стенах, когда резкий тычок в спину вырвал меня из объятий сна. Сердце забилось в бешеном ритме, со мной кто-то лежал рядом. Я точно помнила, что никто не мог войти в комнату без моего разрешения. Я быстро засунула руку под подушку и нащупала холодный металл кинжала, который всегда хранила при себе.
Резко перекатившись на бок, я оседлала своего непрошеного соседа, готовая к защите. Лунный свет осветил его удивленное лицо — это был Крейвен. Его глаза блестели от неожиданности и, возможно от выпитого алкоголя.
— Моя ягодка сегодня кровожадна! — пробормотал он с трудом, как будто язык его не слушался. Запах перегара ударил мне в нос, и я поморщилась.
— Убирайся отсюда! —резко указала я на дверь, пересев на свободную половину кровати, стараясь не смотреть на него.
— Приласкай меня, Риан, — жалобно произнес он, протягивая ко мне свою руку.
— Я сказала убирайся! — повторила я с нажимом. — Мне надоел ты и твоя невеста. Пора давно избавиться от тебя.
На его лице расплылась наглая усмешка
— Ты так не думала, когда стонала под моим телом, — произнёс он с вызывающим тоном. Я закатила глаза, пытаясь подавить волны раздражения.
— Нам нужно это прекратить. Женись уже на Силестии, заведите детей.
— Я не люблю её, — произнёс он с каким-то странным безразличием, вставая с кровати. Его вид меня изумил: обычно Крейвен выглядел безупречно, но сейчас его одежда была неопрятной, штаны свисали с бедер, а рубашка была криво застегнута и не хватало нескольких пуговиц.
— Что с тобой? — прищурила я глаза, пытаясь понять, что произошло.
— Завтра прибудет делегация вампиров, — нервно провёл он рукой по волосам. — Они весьма любят пощекотать нервы. Так что отдохнуть я решил заранее.
В памяти всплыло предстоящие события: брат Слоун, которого я никогда не видела, должен был завтра прибыть. Крейвен всегда ненавидел их — он был секретарём моего отца и вынужден был выполнять его просьбы, мотаясь по всем королевствам и встречаясь с Кланами Теней, и иногда приезжал на их земли. Вампиры были дотошными и придирчивыми; их приход всегда означал напряжение и необходимость быть настороже.
Не сказав больше ни слова, Крейвен направился к выходу.
— Я собираюсь разорвать помолвку с Силестией, — бросил он через плечо перед тем как выйти.
— Это ничего не меняет! — крикнула я ему вслед, но дверь за ним тихо закрылась.
В комнате вновь воцарилась тишина, и я почувствовала, как напряжение уходит из моих плеч. Я снова легла под одеяло пытаясь уснуть, завтра трудный день, Праздник Кровавой Луны.
Я прекрасно спала, пока не почувствовала, что задыхаюсь. Моя голова была плотно прижата к кровати, а поступлению воздуха мешала подушка, прижатая к моему лицу. В панике мои ноги забились по матрасу, в руки метались в поисках того, кто держал подушку, пытаясь меня убить. Я ощущала, как мир вокруг начинает расплываться, и сознание ускользает. Голова пульсировала от недостатка кислорода — еще чуть-чуть, и я потеряю сознание. В этот момент, как по волшебству, подушка исчезла.
Я резко подскочила и начала дышать так, будто пробежала целую милю по лесу, с каждым вдохом заполняя легкие свежим воздухом. Мои глаза метались по комнате, пытаясь понять, что произошло.
— С добром утром, — недовольно пробурчал Каллум.
Сосредоточив потерянный взгляд на нем, я увидела, что в его руках была та самая подушка. В его глазах плескалось злорадство.
— Ты совсем спятил? — попыталась выкрикнуть я, но мой голос оказался охрипшим, еще не отошедшим от сна. На его губах расплылась довольная улыбка.
— А ты бы предпочла кинжал в бок? — спросил он с ухмылкой. И тут до меня дошло: это была месть за вчерашний день. Мне стоило бы извиниться, но я чувствовала что должна этого делать.
— Я не буду извиняться, — одарила Каллума прожигающим взглядом. Он лишь хмыкнул в ответ.
— Мне все равно, но често сказать было больно, — произнес он отвернувшись от меня и по-хозяйски усевшись в кресло у стены, положив ногу на ногу.
— Не знал, что ты предпочитаешь спать почти голая, — произнес он с каким-то странным оттенком в голосе. Я не могла разобрать его интонацию, лишь прищурила свои глаза, пытаясь разгадать его дальнейшие мотивы.
— Тебе и не следует этого знать, — ответила я, не стесняясь вставая с кровати пытаясь найти халат. Он напелся не сразу, так как лежал под кроватью, и мне с трудом удалось его достать.
Каллум продолжал сидеть на кресле, смотря в стену, но не на меня. Радовало то, что мой брат был не совсем испорченным.
— Так что ты потерял в моей комнате? — с вызовом спросила я, завязывая халат и наблюдая, как Каллум пытается скрыть смущение, когда его взгляд случайно упал на меня, слегка раздетую. В его глазах мелькнула растерянность, и это было одновременно забавно и неловко.
Каллум прочистил горло, прежде чем ответить, как будто собирался произнести важное заявление:
— Пришел сообщить, что через пару минут к тебе придет служанка. Она поможет тебе подготовиться к встрече с гостями.
Я расширила глаза от изумления.
— Ты теперь всех уведомляешь о приходе прислуги? — спросила я с легкой усмешкой. Ситуация была слегка комичной.
— В замке гости. Отец распорядился, чтобы я лично сообщил тебе о приходе служанки, — произнес он с выражением лица, которое говорило о том, что он не рад этому поручению.
— Я думала, мне поможет Слоун. — Странно было осознавать, что подруга не была рядом. Мы всегда собирались вместе перед такими мероприятиями, как будто это был ритуал.
— Она занята, — Каллум поднялся с кресла и подошел ближе ко мне. Его глаза искали мои, и в них плескалось что-то странное, похожее на беспокойство. Он взял меня за плечи и слегка сжал их, как будто пытался передать свою тревогу через прикосновение. Мне хотелось сделать шаг назад, но я стояла на месте, словно парализованная.
— Прошу тебя, — его голос звучал убедительно и серьезно. — Не натвори глупостей. Отец ведет себя весьма странно. И я боюсь, что он накажет тебя не совсем в привычной манере.
Я подавила смешок. Как отец наказывает, я узнала на собственном опыте неделю назад. Но слова Каллума заставили тепло разлиться по моему телу. Судя по его взгляду, он не врал; он действительно беспокоился обо мне. В случае моего брата его доброта была редким даром.
— Он принимает «Сирлекс», — вырвалось у меня случайно, но я не жалела о своих словах. Стоило хоть раз попробовать довериться Каллуму.
Он опешил и отстранился от меня так быстро, будто мои прикосновения могли обжечь его.
— Не может быть, — прошептал он, его голос дрожал от волнения. — Он обещал, что не будет больше этого делать.
Его признание шокировало меня. Я не знала, что он был в курсе.
— Ты знал? — спросила я с нажимом, стараясь понять, как долго он уже знал об этом.
— Он кормил меня им на протяжении прошлого года, — в глазах брата появилась печаль. Теперь в моем сознании все прояснилось: вот почему он вел себя так странно. Он был самой настоящей бесчувственной скотиной! Когда действие зелья проходило, он пытался исправить все, что натворил, а я лишь обижалась и злилась на него, думая, что это очередная издевка.
Но тут меня осенила другая мысль: Каллум отстранился от меня в тот момент, когда мне было шестнадцать. А ведь именно тогда он и начал вести себя по отношению ко мне так странно. Значит, «Сирлекс» ничего не менял; дело было в чем-то другом.
Я почувствовала, как сердце заколотилось в груди. Вопросы о том, что же на самом деле происходило между нами и почему он так изменился, начали заполнять мой разум. Я смотрела на него с новым пониманием и тревогой.
— Ты говоришь, что целый год пил «Сирлекс»? — в голосе моем звучали нотки отчаяния, и вдруг мне захотелось расплакаться. Я не могла понять, откуда взялся этот порыв. — Ты был агрессивен, иногда издевался надо мной, докладывал обо мне отцу, пытаясь самоутвердиться. Но зелье тут не при чем.
Обессиленно я опустилась на пол, игнорируя то, что была лишь в одном халате, а под ним скрывалось лишь белье. Вокруг царила тишина, нарушаемая только легким шорохом ткани. Каллум стоял напротив, его взгляд был сосредоточен на мне, не моргая, словно боялся, что если отвлечется, я исчезну. Я чувствовала, что он что-то скрывает, и это ощущение давило на меня.
— Ответь ты уже наконец! — рявкнула я, не в силах сдержать гнев и страх.
— Это долгая история, — произнес он, медленно опускаясь на пол рядом со мной. Его глаза потемнели от внутренней борьбы. — Я давно хочу тебе рассказать, как мне тошно от самого себя. Как я люблю тебя и одновременно ненавижу. Но ты в этом не виновата. Отец запрещает раскрыть тайну.
Он положил голову на руки, и в этом жесте я увидела всю его уязвимость. Я была сбита с толку. Как мог он так говорить? Внутри меня все перевернулось от этих слов.
— Я обещаю тебе, я все расскажу, — вдруг подскочил Каллум и схватил мои ладони своими. Его прикосновение было горячим, почти обжигающим. — Но нам нужно потерпеть. И нужно как-то заставить отца не пить «Сирлекс».
— Он тоже заставил меня выпить, — призналась я, и горечь всплыла на поверхность. — Ты же знаешь, если бы не это зелье, если бы мои чувства не были замедлены, я бы никогда не причинила тебе боль.
Каллум резко задышал, и я почувствовала, как между нами возникло напряжение. Я осторожно отодвинулась от него, не понимая, что именно вызвало его реакцию.
— Если он попытается сделать это в следующий раз, пырни его, — сказал он медленно, вставая и поправляя свою одежду. — Мне пора идти. Вампиры прибудут с минуты на минуту. Но я не забуду наш разговор и обязательно отвечу на твои вопросы. Но не задавай их, если я буду не в духе.
Его голос звучал настойчиво и тревожно, как будто он предчувствовал что-то плохое. Перед тем как уйти, он наклонился и поцеловал меня в лоб. Этот жест был знаком детства, но теперь он вызывал странное чувство неловкости.
Когда он вышел из комнаты, я осталась одна со своими мыслями и эмоциями. В голове крутились вопросы: что же на самом деле происходит с Каллумом? Почему его чувства ко мне так противоречивы?
Пришли две неприметные служанки, которых я раньше никогда не видела. Их лица были не проницаемы — будто восковая маска. Я почувствовала легкое беспокойство, ведь всегда предпочитала одеваться сама, наслаждаясь каждой минутой у зеркала, когда могла быть сама собой. Но сегодня, в этом зловещем ожидании, мне не оставили выбора.
Сидя перед зеркалом, я ощущала, как в воздухе повисло напряжение. Они начали вытаскивать из своих сумок инструменты красоты — блестящие флаконы с ароматами, кисточки и тюбики, словно маги, готовящие заклинание. Мне не пришлось произносить ни единого слова — они и так знали, что со мной делать. Эти две незнакомки были как тени моего отца, который всегда стремился создать идеальный образ дочери, даже если это означало лишить меня свободы выбора.
Алира — так звали одну из них — с нежностью расчесала мои волосы, словно освобождая их от невидимых оков. Её руки двигались уверенно, и вскоре локоны начали закручиваться в игривые завитки. Она ловко нанесла легкий макияж, придавая моему лицу свежесть и сияние. Я уже отвыкла от этого ритуала, ведь краска касалась моего лица очень редко. Воспоминания о том времени, когда я могла быть просто собой, потихоньку ускользали в тень.
Пока Алира творила свои чудеса, София вытащила главное орудие пыток — огромное темно-синее платье с корсетом, который несомненно затянут так, что можно будет увидеть мою душу. Оно было великолепным: ткань переливалась, словно ночное небо с множеством звезд, а лиф был украшен темными камнями, которые сверкали в свете дня. Платье не имело рукавов и открывало спину, обнажая кожу.
София осторожно затягивала корсет, но я чувствовала, как дыхание покидает меня. Каждое движение её рук было наполнено напряжением.
— Достаточно, — раздраженно вскинула руку, ощущая, как тугая ткань сжимает мою грудь, заставляя сердце биться в бешеном ритме.
София замерла, её глаза расширились от неожиданности, но она быстро собрала себя и осторожно отошла, склонив голову в поклоне.
— Мы закончили, Госпожа, — сообщила Алира, её голос был тихим и мелодичным, как шёпот ветра среди деревьев.
— Наконец-то, — выдохнула я с облегчением. Неужели эта пытка кончилась?
Девушки снова мне поклонились, их движения были грациозными и слаженными. Они собрали свои вещи и исчезли за дверью, оставив меня одну в комнате. Я осталась наедине с собой, ощущая, как в груди всё ещё стучит сердце — не от радости, а от тревоги.
Попыталась выйти из комнаты, но там стоял стражник с суровым лицом и крепкими руками, как у дуба. Он посмотрел на меня с выражением неподвижного камня.
— За вами зайдет ваш брат, — произнес он монотонным голосом, словно это было его единственная фраза в жизни.
Пожав плечами, я вернулась обратно в комнату. Внутри меня разгорелось смятение. Я чувствовала себя как птица в клетке, готовая к полету, но не знающая, куда направиться. В воздухе витал запах свежих цветов, но я не могла насладиться этим. Мои мысли были заняты тем, что ожидало меня дальше. Было ощущение будто мы ждали не вампира, а самого короля.
От ожидания я раздраженно начала выкручивать пальцы на руках, словно пытаясь сбросить с себя напряжение. Каждый звук за дверью заставлял моё сердце биться быстрее: шорох платья, тихие шаги по коридору — всё это лишь усиливало мою тревогу. Когда дверь моей спальни наконец открылась, я удовлетворенно выдохнула. На пороге стоял Каллум.
Он был одет великолепно: темные брюки идеально облегали его стройные ноги, заправленные в высокие сапоги из мягкой кожи. Кремовая сорочка подчеркивала его слегка загоревшую кожу, которая всегда казалась мне загадкой — откуда такой оттенок, если мы жили среди зимы? Но сегодня было странно видеть на нем изумрудный бархатный жилет; я думала, что мы, как брат и сестра, будем одеты в одинаковые цвета.
— Ты готова? — спросил он, поднимая бровь и оценивая меня с головы до ног.
Я кивнула.
— Выглядишь хорошо, — улыбнулся он, и я скептически подняла бровь.
— Это был комплимент? — переспросила я с легким недоверием.
Каллум игриво пожал плечами, его глаза блестели с задорным огоньком.
— Можно и так сказать, — произнес он с легкой усмешкой и протянул мне свой локоть. — Идем, уже скоро всё начнется.
— Что начнется? — буркнула я. — Будет всего лишь приветствие, как всегда.
— Не в этот раз. — В тоне брата проскальзывала настороженность. Я почувствовала, как внутри меня заколебался холодок. — Брат Слоун еще ни разу не приезжал. Поговаривают, что он забирает бразды правления Домом.
— А как же их отец? — мне стало любопытно. Тем более Каллум, сейчас выглядел необычайно разговорчивым и добрым.
— Их отец весьма стар, — усмехнулся он, словно это было что-то смешное. — Кажется, ему уже четвертый век.
— Для вампира он еще молод, — заметила я.
Мы шли по темному коридору замка, который словно дышал холодом и тайной, ведущему к тронному залу. Потолок был украшен паутиной из света, которая мерцала, как звезды на ночном небе, а стены были покрыты древними гобеленами, рассказывающими о победах и падениях. Именно там сегодня соберутся все Тени, и мы поприветствуем вампиров.
— У старого вампира есть сын и дочь, — тихо ответил Каллум, его голос звучал как шёпот, сливаясь с эхом коридора. — Значит, главой дома станет кто-то из них. Логично, что это Славий.
— У него странное имя, — заметила я, пытаясь представить себе этого загадочного вампира. Возможно, его мать была южанкой, с пепельными волосами и загадочной улыбкой, способной покорить даже мрак.
— Предпочтения тоже странные, — сказал Каллум, немного ускоряя шаг. Я старалась не отставать, но каблуки на моих ногах стучали по каменному полу, и я боялась запнуться, а потом упасть, как марионетка без нитей.
Каждые три метра стояли стражники в черных доспехах, их голубые глаза светились в полумраке, а рядом с ними — Рыцари Ночи с мечами, сверкающими как лунный свет. Вот кто действительно был готов к гостям. Их присутствие внушало страх и уважение одновременно. Я чувствовала, как напряжение нарастает в воздухе, словно перед бурей.
Наконец мы подошли к резным дверям, которые были украшены изображениями древних битв и мифических существ. Они выглядели так, будто могли открыть не только путь в тронный зал, но и в саму душу замка.
— Голову выше, — произнес Каллум, его лицо стало серьезнее, словно он знал что-то важное, что мне не ведомо.
Я сделала глубокий вдох и выпрямила спину. Двери открылись с тихим скрипом, словно сами знали о нашем прибытии. Мы вошли в тронный зал, где царила атмосфера величия и напряжения.
