17
Лалиса
Невероятно, но вдруг выяснилось, что Чонгук умеет быть совершенно нормальным. Не шипящим, не рычащим, не норовящим завалить на своих семинарах всех адептов, начиная с меня.
Просто лапочка какой-то! Спокойный, уравновешенный, рассудительный, в меру строгий и в меру внимательный. Не тиран, а... вот даже название подобрать сложно.
Король стал нормальным! И в первые пару дней это пугало. Потом началась стадия отрицания, причём коллективная, а в конце учебной недели Джин задал сакраментальный вопрос:
– Лиса, что ты с ним сделала?
– А почему сразу я?
Я возмутилась, но ощущение собственной причастности всё же имелось. Даже при том, что с момента бала мы практически не общались – Чонгук не спешил ко мне подходить, а я тем более держалась в стороне.
Проживала собственные чувства. Пыталась решить, что делать с такой внезапной и не очень-то желанной любовью. Броситься к нему на шею? Попроситься замуж?
Но как же в таком случае учёба? Я не хотела, да и не собиралась оставлять Академию ради мужчины. Просто мужчины приходят и уходят, а высшее образование остаётся навсегда.
Был ещё один вариант, но, конечно, бредовый. Избавиться. Вылечиться от этого чувства ну хоть как-нибудь.
Зачем? А затем. Затем, что мне рано начинать серьёзные отношения, а быть королевой – очень трудно. Гораздо сложнее, чем оставаться наследницей герцогства под заботливым бабушкиным крылом.
Да и мало ли других причин? Если включить фантазию, можно насочинять вагон!
Что не нравилось больше всего – сладкий розовый туман, который заволакивал мозг всякий раз, когда вспоминала о Чонгуке. И если на людях я ещё держалась, то, когда оставалась в одиночестве, начинался полный мрак.
Улыбка идиотки приклеивалась к лицу и держалась на губах до самого вечера. Да что там вечер – я улыбалась даже во сне! Так, что и утром щёки болели.
– У-у-у, как же я влипла, – жаловалась я блудному коту, который окончательно и бесповоротно отжал у меня телепортационную бляшку и теперь каждый вечер мотался во дворец к своей Фиалке.
Туда телепортацией, а обратно – пешком. Через весь город, с бляшкой в зубах.
Ещё была мама, которая писала письма. Причём в первый раз это письмо доставил не обычный посыльный, а варварского вида здоровяк.
Банормец. Когда он подошёл к решётке ворот, все неприметные мужчины в штатском сильно напрягались, а я несказанно обрадовалась. Но на следующий день послание от леди Лалисы передавал уже один из шпионов Чонгука.
Я удивилась, а шпион пояснил:
– Его величество убедительно попросил не привлекать лишнего внимания. За Академией наблюдаем не только мы, но и посторонние. Все ваши действия, леди Лалиса, отслеживаются. Сейчас опасно подчёркивать вашу связь с будущей королевой Банорма.
Он сказал, а я нахмурилась и впервые задумалась вот о чём...
Мою бабушку похитили по приказу Чхве, отца Дитриха. Что если нынешнему королю Откейма известна та история? Вдруг он в курсе кто я и откуда пришла?
Изначально меня вполне могли принять за внучку Эли, а на Марианну и вовсе внимания не обратить – ведь она не похожа на Вей. А то, что портальщица – так какая разница? Мало ли портальщиков вокруг.
Зато теперь, если поставить меня рядом с мамой и чуть-чуть поработать мозгами, то не сообразить сложно. Дитрих, если он в курсе истории Альяны, должен был понять.
Только чем нам это грозит? А чем грозит ему?
Допустим, мы разоблачим ту историю и её участников, но Дитрих не Чхве, ему ничего не предъявишь. Разве что Банорм взбесится. Но банормцы пока не спешат идти на Откейм войной.
При этом есть ещё здравый смысл и стол переговоров... Все вопросы вполне решаемы. Наверное. Может быть.
У Дитриха всё же нет причин опасаться меня и мою маму. Но и причин любить нас тоже не имеется.
Я забрала письмо, отдала шпиону ответное послание и ушла.
О чём писала в своих письмах мама? Да обо всём! В основном на темы, обсудить которые на балу мы так и не успели. Рассказывала историю своего пребывания в этом мире, строила планы о нашем совместном будущем и активно спрашивала про меня.
Я читала и отвечала. Начала описывать свои приключения, но пока без подробностей и максимально позитивно. Зачем драматизировать то, что уже случилось и закончилось хорошо?
Ещё я написала про шпагу Вей, про посещение склепа и очень осторожно коснулась темы с семенами...
Понимала, что моя способность из разряда государственной тайны, но молчать было уже невозможно. Особенно учитывая тот факт, что количество семян прирастало с каждым днём. Часть прилетала после медитаций, часть просто так – их манил росток.
Кстати, что делать с растением я тоже пока не знала. При этом уже начала ощущать его специфическое воздействие на окружающую действительность.
Чаша-артефакт, созданная из древесины первого Великого Древа, подобных свойств не имела, а вот живое растение уменьшало силу магии. Например, магические светильники, расположенные вблизи окна, сначала потускнели, а потом вообще погасли. Р-раз, и освещения нет.
В первый миг я решила, что это банальная поломка, а потом вспомнился Великий Храм с его безмагическим пространством... Тогда я провела эксперимент, переставила горшок в другой угол. Погасшие светильники сразу заработали, зато другие – те, что оказались ближе к ростку – наоборот.
Увы, это была проблема. Только заниматься её решением я была пока не готова. Не хватало внутреннего ресурса.
Кроме прочего у меня оставалась учёба и факультативные занятия с магистром Номаном. А вот единственный факультатив с Чимином на этой неделе у нас почему-то отменили. Меня это немного напрягло.
Ну и ещё одна штука... Клад. Не тот, что находился сейчас в сокровищнице Чонгука, а новый.
Я, разумеется, отказала Психу с Ботаником и ни коим образом не собиралась отправляться на поиски, но любопытство подзуживало – в итоге я заглянула в библиотеку. Чуть позже, улучив момент, обратилась с вопросами к эксперту...
«У-у-у, – протянула на ментальном плане сущность. – Лалиса, ну ты и замахнулась!»
«Ни на что я не замахиваюсь. Просто интересно».
Сущность промолчала – воспринялось так, словно покачала головой.
После долгой паузы она пересказала то, что я успела вычитать в книгах. Хенджин Ненасытный был жестоким и несказанно удачливым разбойником этого мира. Он орудовал в домагическую эпоху, и грабил не только торговцев или путешественников – он разорял крепости и целые города.
Самым «великим» достижением разбойника стал грабёж Эморса – культурной столицы того времени. Хенджин и его подручные вынесли всё, что имело в составе драгоценные металлы. Даже кольца-крепления факелов и ручки с дверей.
Но самое, пожалуй, интересное заключалось в том, что логово располагалось в Тихих горах, а Тихие горы... ну, собственно, тот самый комплекс, к которому относилась гора, на которой стоит Великий Храм и ныне засохшее первое Древо.
Реликт, семечко с которого предок Чонгука не впитал, как все нормальные люди, а съел.
Не знаю почему вспомнилось. Видимо из-за странных проявлений дара нашего драгоценного величества. И когда Лия закончила рассказ про Хенджина, попутно прочитав лекцию, что искать логово – самая бесполезная затея из всех возможных, я задала ещё один вопрос:
«Лия, послушай... А если съесть семя дара, то что будет?»
Саму собеседницу я сейчас не видела, она находилась под юбкой, прилепленная к ноге, но точно знаю – Заучка закатила глаза.
«Лиса, даже не думай».
«Я не думаю, – сообщила поспешно. – Просто размышляю о родоначальнике Чонов».
Подруга тихо фыркнула.
«Ты ведь общалась с Чонгуком? – продолжила я. – А тебе известно, что у него сразу несколько специализаций? Не две, и даже не три, а какое-то запредельное количество?»
В этот раз Заучка вздохнула.
«Да. Знаю. Уверена, что это особенность крови. Последствие поступка его предка, о котором ты упоминаешь. Но Чонгук единственный в своём роде. Ни у кого другого магия так не откликается».
«Точно?» – уточнила я с сомнением.
«Точно. Кроме Чона съесть семя не удавалось больше никому».
Я пожала плечами, и на этом тема была закрыта. Я задвинула подальше мысли о Хенджине с его мифическими сокровищами, о короле с его специализациями, и вернулась к насущным делам.
Всю неделю Чонгук активно появлялся на лекциях, но мы не общались. Я и радовалась такому повороту и печалилась, а в конце последнего учебного дня, наконец, решила: а ну и ладно! Фиг с ним, с королём!
Дышать сразу стало легче. Розовый туман в голове развеялся, возвращая чёткость мышления и радость жизни, поэтому из аудитории, где нас мучал магистр Гримс, я вышла почти счастливая.
И тут же услышала:
– Леди Лалиса?
Ы-ы-ы... Да как же так!
Я повернулась и посмотрела на караулившего у стенки Чонгука почти жалобно. Что у сюзерена с совестью? Я ведь только-только успокоилась, и вот опять.
– Леди Лалиса, – Чонгук вежливо кивнул, а я заметила переброшенную через его руку тёплую накидку. – Будьте добры, проследуйте за мной.
– Куда проследовать? – отозвалась глухо.
Уголки королевских губ дрогнули, но ответа я не получила. Чонгук ограничился тем, что указал направление движения.
Нет, совести у этого темноглазого мужчины однозначно нет!
Туман? Он начал наплывать опять. А ещё у меня горло перехватило и сердце застучало как ненормальное. Вот зачем Чонгук появился и снова взбаламутил? А я сама? Почему реагирую вот так?
Как дурочка какая-то!
Ненормальная!
Неужели нельзя любить спокойно, без всех этих перепадов в голове и теле?
– Леди Лалиса, – напомнил о своём распоряжении величество, и я, сделав глубокий вдох, пошла.
Мои сокурсники отнеслись к ситуации спокойно. Остальные адепты Академии ещё косились, однако шока вопрос наших отношений уже не вызывал.
Мы шли. Миновали один коридор, второй и очутились возле боковой двери – у выхода из корпуса. Тут мне на плечи набросили ту самую накидку и, осторожно ухватив за руку, повели на улицу.
От прикосновения Чонгука я вздрогнула, словно ударенная током. В воздухе повеяло химией – наверное поэтому рука короля в итоге легла на мою талию и притянула ближе. Затем меня бережно погрузили в большой чёрный экипаж, украшенный королевскими гербами, и повезли неизвестно куда.
– Куда мы всё-таки едем? – совладав с голосом, спросила у сидящего на противоположном диванчике Чонгука я.
– Прогуляться.
Отлично.
То есть я опять нарушаю правила Академии.
Вернее, для меня снова сделали исключение – ведь адептам разрешено покидать стены альма-матер только в выходной день.
Я хотела сказать об этом, но промолчала, уставившись в окно. Сегодня занятия немного затянулись, снаружи уже сгущался сумрак. Ещё и осенним холодом веяло – увы тёплая, почти летняя погода плавно сходила на нет.
А ещё молчание... Оно вызывало желание ёрзать. Хотелось то ли бежать без оглядки, то ли прижаться теснее.
Я страдала, а когда экипаж остановился, испытала недоумение. Мы приехали не во дворец или, как вариант, особняк Манобанов, а просто в город.
– Мм-м? – непонимающе выдала я.
Чонгук промолчал. Он вышел из кареты, чтобы тут же подать руку и помочь выбраться на неровную брусчатку. Затем была активация какого-то очередного перстня, и немногочисленные зеваки, которые уставились на нас с большим любопытством, начали отворачиваться. Словно нас и нет.
Тут я сообразила:
– Отвод глаз?
– Да. Он.
Мою руку водрузили на королевский локоть, и мы зашагали к большому, расположенному посередине площади фонтану. Я шла и никак не могла поверить... Прогулка? Неужели свидание? Неужели мы с его величеством...
– Чонгук, что происходит? – всё-таки не выдержала я.
Хмыкнул. Покосился весело.
– Ты ничего не знаешь о нашем мире, это нужно исправить.
Я хотела отреагировать адекватно, но из-за смущения надулась.
– Что-то я всё-таки знаю.
Ведь не зря посещаю занятия в Академии, да и вообще. Говорить, что я чистый лист – точно нельзя.
– Хорошо, – легко согласился Чонгук. – О мире что-то знаешь, а мой город ещё не видела.
Да, такая формулировка была ближе к истине, и я замолчала. Король же начал рассказывать про фонтан – он оказался каким-то особенным. Затем про архитектуру нескольких зданий и саму эту площадь.
Я слушала, но информация воспринималась со скрипом. Розовый туман не просто вернулся – он принялся разжижать мозг!
Колени подгибались, щёки неуместно краснели, а Чонгук всё это видел и явно наслаждался. Вёл меня сначала вдоль домов, затем предложил свернуть в переулок. А в результате мы очутились в крошечном сквере, в центре которого стоял малюсенький такой памятник.
Полуколонна, на вершине которой сидела бронзовая птичка. Она напомнила нашего питерского «Чижика».
– Это снегирь, – неожиданно сообщил его величество.
А через миг добил:
– У таких птиц красная грудка. Считается, это от того, что в их сердце пылает любовь.
Смутить меня ещё больше? Нет, это было невозможно!
Но Чонгуку удалось:
– Для счастья в любви, нужно прикоснуться к клюву, – он кивнул на «памятник». – Попробуешь? Проверишь нашу городскую примету?
У меня словно земля ушла из-под ног. То есть я стояла, и достаточно ровно, но будто проваливалась в какую-то бездну. Бесконечную и невообразимую.
Клюв птицы действительно блестел, и я бы поразилась схожести примет наших миров, но тот самый туман окончательно застопорил все мыслительные процессы. Увы.
– Так что? Потрогаешь? – Чонгук наклонился к моему уху и пощекотал дыханием.
Я уставилась на монарха очень большими глазами. Признать-то свою влюблённость я признала, но что с ней теперь делать?
– Хм... А я потрогаю! – ничуть не расстроился моему нежеланию он.
Потянулся. И схватился за клюв птицы с энтузиазмом вандала. Я даже испугалась – вдруг отломит?
Это и отрезвило. Немного.
– Чонгук, что ты творишь? – с возмущением прошептала я.
– Применяю все возможные методы.
Ы-ы-ы! Я спрашивала не о том!
Я пыталась понять, зачем он так меня смущает? Или проблема не в короле, а во мне самой? В смысле, ему незачем прилагать усилия, если я и так сама не своя?
– Ну что, продолжим нашу небольшую прогулку? – произнёс Чонгук бодро.
Вопрос был риторическим.
Точнее не так – меня спросили, но как бы и не спрашивали.
Завладев моей рукой и снова водрузив её на свой локоть, Чонгук повёл дальше. Сквозь сквер, к новому переулку и к реке.
Там обнаружилось ещё одно место, напомнившее о родном мире. Через реку был переброшен широкий каменный мост, в центре которого высились выкованные из металла деревья. А на деревьях, как и на кованных периллах... да-да, замки, во всём их многообразии!
– Говорят, если постоять на середине этого моста, – сказал король, – то встретишь свою любовь. А если уже встретил, то она станет взаимной.
Я испытала острое желание упереться. Не пойти! Запротестовать! Только удержать Чонгука было невозможно – во-первых, мы в разных весовых категориях, во-вторых, он был слишком целеустремлён.
Итог? Через несколько минут мы очутились на той самой середине, которая, кроме прочего, была отмечена широкими полосками утопленной в камень бронзы.
– Становись, Лиса, – предложение на грани приказа.
Я не спешила и меня мягко подтолкнули. Так, что я всё-таки наступила на бронзовую линию. Потом встала уже двумя ногами и зажмурилась. Ещё и съёжилась вся, зато Чонгук...
Король наоборот расправил плечи и вдохнул полной грудью. Как альпинист, достигший самой сложной вершины.
Спустя пару бесконечно долгих секунд спросил:
– Лалиса, ну как? Чувствуешь что-нибудь?
Я чувствовала смущение, смущение и ещё раз смущение!
Тут в голове невольно всплыли воспоминания о первом знакомстве со шпагой Вей и вспыхнувшее в воздухе: «Будь смелее!»
Короче, надо мной и память сейчас издевалась. Не только Чонгук.
– Лиса? – вновь позвал его величество.
– Здесь очень красиво, – пробормотала я. – И всё такое необычное... И замки эти...
– Замки – это символ брачного союза и соединения. Замок закрылся, и всё. А ключ нужно выбросить в воду.
Блин! Откуда у него такие «глубокие» познания? Он это недавно выяснил или знал всегда?
Мы постояли ещё чуть-чуть. Чонгук сверлил взглядом, улыбался, а я принялась мысленно звать на помощь Хранителя королевского рода – Гришика. В прошлый раз, после бала, он не явился, так может сейчас примчится? Спасёт меня от...
– Ну, ладно. Пойдём дальше.
Было всё-таки прохладно, но врать что замёрзла я не стала. Во избежание попыток согрева. Вместо этого сказала о другом:
– Чонгук, может не надо? У меня... ноги уже устали.
Ошибка.
Чёрт возьми, ошибка!
– Так давай понесу на руках?
– Нет!
Я отпрянула, точно зная, что он может, а король нахмурился. Весёлости в нём в принципе поубавилось.
Словно занервничал. Словно начал в чём-то сомневаться.
Подумав, Чонгук ответил:
– Ещё одно место и переместимся в комфорт. Согласна?
Я неуверенно кивнула. Вот только...
– А что за место? – спросила осторожно.
– Увидишь.
Лучше бы я сказала «нет»!
Просто в результате перехода через мост, мы очутились в очередном переулке, а потом и на новой площади. Что поразило – часть пространства была оцеплена гвардейцами, а вокруг бродили очень недовольные парочки горожан.
В центре оцепления находилась самая обыкновенная, абсолютно ничем не примечательная скамейка.
Когда меня, пользуясь активированным артефактом для отвода глаз, именно к этой скамейке и повели, я не выдержала:
– Чонгук, что это? – прозвучало жалобно!
– Тш-ш... – отозвался король, но нас уже услышали.
Один из гвардейцев оцепления, мимо которого мы как раз проходили, дёрнулся, схватился за шпагу, развернулся... Остальные тоже заволновались. В результате Чонгук с усталым вздохом деактивировал свой перстень и сказал гвардейцам:
– Всё в порядке. Это я.
Секунда, и краска смущения залила меня всю, целиком. Я наконец сообразила, что оцепление стоит тут не просто так. Но зачем? Для чего это нужно?
– Почему эти воины охраняют скамейку? – прошелестела я, едва не плача.
– Потому что желающих посидеть на ней слишком много. Я, разумеется, мог бы занять очередь, прежде чем ехать за тобой в Академию, но для короля это как-то не солидно. Поэтому вызвал гвардию.
О, небо! Спасите меня ну хоть кто-нибудь!
После деактивации перстня нас увидели не только гвардейцы. Десятки глаз! Десятки!!! Причём смотрели парочки, которых мы... ну, фактически, не пустили посидеть.
И, кстати, на чём?
– Чонгук, а что это за скамейка?
– Самая обыкновенная, – сказал король, явно недовольный... чем-то. Может моей реакцией на его романтическую, наполненную всякими смыслами экскурсию?
– Она тоже приносит счастье в любви? – уточнила я.
– Ничего не приносит, – ответил сюзерен. – Просто расположена в самом удобном месте.
Мы как раз дошли до обсуждаемого объекта, присаживаться на который я вообще не хотела. Особенно под взглядами оттеснённых гвардией местных жителей.
Но пришлось. Чонгук расположился рядом и, что совсем уж удивило, в этот раз не попытался приобнять за талию. Он был насторожен! А я огляделась и пришла к выводу, что про удобное место мне наврали. Оно наоборот было ужасным. Сидишь почти в центре площади, как на ладони. А рядом ни дерева, ни клумбы, вообще ничего. Только голая брусчатка на метры вокруг.
– Так что за скамейка? – повторила вопрос.
– Самая простая.
– А точнее?
– Просто красиво. Разве тебе не нравится? – он повёл рукой, подчёркивая окружающий пейзаж.
Я пейзаж опять-таки не оценила.
Заёрзала и принялась озираться – а вдруг где-то здесь есть поясняющая табличка?
Реакция Чонгука? Он всё же обнял, одновременно притягивая к себе и фиксируя так, чтобы не вертелась. Но моего внутреннего исследователя было не остановить!
И удача улыбнулась. Вот только увидела я не табличку, а выцарапанные на дереве скамейки символы. Толпа маленьких человечков рядом с двумя большими. Семейная пара в окружении кучи детей?
Это было совсем уж неожиданно. Настолько, что мой мир кувыркнулся через голову и замер в полной растерянности.
Дети? Чонгук хочет, чтобы у нас были дети?
Да, но... Но из того, что рассказывала Эли, следует, что его величество сам почти ребёнок. Всего-то сорок годков.
– Чонгук! – я захлебнулась воздухом, а король посмотрел пристально и строго.
Я сбилась, но в итоге сказала:
– Ты мне и так нравишься. Без всех этих... скамеек.
Замер, прищурился и тут же уточнил:
– Нравлюсь? Точно?
– А у тебя есть поводы сомневаться?
– Да у меня только поводы и есть! – воскликнул он. – Тебя не поймёшь, Лиса! То сама целуешь, то отталкиваешь, то ревнуешь, то... отказываешься потрогать снегиря.
Ревную? Да он... да я...
Но протестовать, доказывая, что никакой ревности никогда не было, я не стала. Хотя хотелось!
А Чонгук и подобрел, и заулыбался... Вот же зараза. Издеватель, а не король.
– Зачем трогать снегиря, если я и так... симпатизирую, – я запнулась, подбирая нейтральное слово. Не говорить же ему о любви? Я и без таких признаний смущена до предела.
– Мм-м... – протянул мужчина. – А насколько симпатизируешь?
Нет, он не король. Он котяра, причём наглый.
– Сильно, – буркнула, отворачиваясь. – Сильнее, чем хотелось бы.
Кажется, его брови приподнялись.
А после удивлённой паузы я заметила манипуляцию с кольцом, и мы опять оказались под пологом.
– Насколько сильнее? – вопрос как щелчок по носу.
Я не выдержала:
– Гораздо, гораздо, гораздо сильнее.
Монаршая улыбка стала запредельной. А вот голос охрип:
– Тогда поцелуешь?
– Нет!
Туман в голове обрёл какую-то запредельную концентрацию, и я тоже стала кошкой. Не кошечкой! А именно кошкой с их парадоксальным: погладь меня – нет отойди!
Я знала чего хочу, но это было так... так... А вот додумать мне не дали!
Не дождавшись инициативы от леди, Чонгук поцеловал сам.
Его губы сминали властно и сладко – так, что внутри всё запело и обмерло от счастья. Я потерялась в этом мире, в пространстве и времени. Утонула на несколько самых невероятных в моей жизни минут.
Когда король отпустил, меня аж качнуло. Я судорожно глотнула воздуха, вцепилась в лацканы его камзола и услышала:
– Ты мне тоже нравишься, Лиса. Даже больше, чем нравишься. – И совсем тихо, на грани слышимости, так, что я и не поверила: – Я от тебя без ума.