Лондон и апельсины ۵ Blur imagine [rus]

Табачный дым заполнял пространство в комнате и растворялся в прохладном воздухе. Деймон развалился в кресле напротив неё и курил одну из сигарет, которую достал из своего специального чехла.
Когда он вошёл в комнату и увидел её, он тихо обратился к Грэму со словами «Мог бы и предупредить, я бы не стал беспокоить», поэтому Коксон теперь объяснял ему, что она откликнулась на то объявление о репетиторстве, о котором он и сам уже забыл. Забавно, но он писал об этом в газету ещё пару месяцев назад, откуда у неё взялось такое старое издание?
– И как тебе наш милый алкоголик в роли учителя? – вдруг решил заговорить с ней Деймон.
Она лишь перевела взгляд на Грэма, который сделал глубокий раздражённый вдох и злобно уставился на друга.
– Я не алкоголик, – сказал он, а потом только обратил внимание на всю ту же зелёную бутылку у себя в руке и поставил её на кофейный столик.
Деймон ответил разочарованным «угу» и снова обратился к девушке.
– Это похвально, что современная детвора стремиться к музыке. Твои родители, должно быть, гордятся тобой.
Как он смел издеваться над ней? Она привыкла к тому, что это делает Мэтт, но какому-то незнакомцу она не позволит над собой так подшучивать.
– Не смешно, мне двадцать, вообще-то.
Парни рассмеялись и переглянулись. Но Албарн заметил смущение на лице девушки и исправился: объяснил ей, что встал сегодня слишком рано и из-за этого растерял своё английское чувство такта.
Она всё это время вглядывалась в его чистые голубые глаза, обрамленные густыми бровями, любовалась его взъерошенными русыми волосами. Да, он был привлекательным. Но почему-то этим отпугивал её ещё сильней.
– Что ж, – начала она, скрестив руки на груди, – советую тебе отыскать его поскорей, а то английский папочка будет зол, если ты растеряешь его наследство.

Как ни странно, беседа складывалась хорошая. Они всё-таки смогли найти общий язык, когда речь зашла о музыке. У них был похожий вкус, что Деймона приятно удивило. А Грэм почти не встревал в их диалог, задумавшись о той песне, что спела ему новая знакомая. «Может выкупить у неё этот текст? И мелодию тоже? Деймон бы неплохо это спел» – спрашивал он сам себя. «Нет, не думаю, что она стала бы продавать своё творчество» – ответил он на свой же вопрос.
– Кокс, ты пойдёшь сегодня в наш паб? – голос Деймона вывел его из раздумий.
– Разумеется.
Сегодняшний вечер в пабе обещал быть самым обычным, но Албану пришла в голову идея пригласить туда новую знакомую. Заодно он и узнает её поближе, алкоголь раскрепощает людей...
– [Имя], – Деймон исковеркал её имя, превратив его в короткую забавную кличку, как и сделал с Грэмом, – не хочешь составить нам компанию? С нами ещё будет пара друзей, они славные парни.
Она замялась и уже собиралась сказать «нет», когда блондин опять заговорил:
– Ну же, с тобой будет поинтересней. Ты когда-либо была в пабе «Оленья Голова»?

Всё же её уговорили прийти в паб к восьми часам вечера. Главным аргументом являлось то, что Албарн был готов угостить её, то есть она могла заказать что угодно за его счёт. Добившись своей цели и закончив эту несчастную сигарету, Деймон распрощался с ними и покинул квартиру Коксона.

– Чуть не забыл, – Грэм произнёс и прикусил губу от неловкости – восемь фунтов.

Она заплатила столько, сколько было нужно и направилась домой – в общежитие. О снижении цены она не стала говорить, ибо было слишком неудобно.

Поднимаясь по лестнице на второй этаж, где находилась их с братом комната, она услышала родной голос:
– Я стараюсь, – сказал Мэтт, и уже тогда она поняла, что он говорит с их мамой по телефону, – не волнуйся за нас.
В этот момент её сердце упало в пятки. Она замерла на лестнице и наблюдала за тенью брата, отбрасываемой на белой стене напротив. Если Мэтт её заметит, он заставит её поговорить с родителями, а ей этого совсем не хотелось. Картины из сегодняшнего сна вставали перед её глазами и только усугубляли её положение.
– Она ушла сегодня утром, ещё не вернулась.
Теперь, как ей стало понятно, речь зашла о ней. Из любопытства она ещё внимательней прислушалась, а Мэтт, будто специально, понизил голос.
– Я хотел рассказать ей вчера, но... Она не хотела о вас говорить.
Она задалась вопросом, о чём же он хотел хотел ей рассказать?
Мэтт замолчал, но до сих пор не отходил он телефона, видимо, выслушивал материнские жалобы.
А она поднималась по лестнице, осторожно, на цыпочках. Подсмотрев за угол, она увидела, что Мэтт стоял к ней спиной. А потом, чрезвычайно аккуратно открыв дверь, быстренько зашла в комнату.
«Я не знаю, что твориться в её голове, мам» – услышала она у себя за спиной, «Она почти не спит, всё время что-то пишет, а работу так и не нашла. Ну, она работает продавцом в какой-то лавке, но разве это работа?!»
Эти слова разозлили её, она не знала, что Мэтт так о ней думает. Раньше он всегда её поддерживал, даже если она делает маленькие шажки к нормальной работе – он подбадривал её и даже в какой-то степени гордился. Она не виновата, что у неё не хватает денег на достойное обучение, поэтому она вынуждена шляться по совершенно неприбыльным местам, поскольку не имеет среднего образования. Да, она может опуститься и устроиться на какую-нибудь унизительную должность, но Мэтт ей это запрещает. Они вместе копят деньги на светлое будущее, а его поддержка – это то, что двигает её вперёд. Двигало.

Отбросив рюкзак на пол и скинув с себя тяжелую куртку, она запустила руки в волосы, приподнимая их и рассмеялась. Она не знала, что думать о Мэтте в этот момент, поэтому так странно реагировала.
Кто-то постучал по открытой двери и она обернулась. У входа стоял Кевин, лучший друг Мэтта, худой парень среднего роста со светлыми короткими волосами, одетый в вязаный коричневый свитер и спортивные штаны, что смотрелось забавно, но в общежитии одевались иногда и похуже. Он улыбнулся ей помахал, а затем поймал её растерянный взгляд и почесал затылок, опустив свои большие серые глаза.
– С тобой всё в порядке? Ты обещала зайти сегодня. Я нарыл новое издание Doom.
Кевин Хилл обладал единственной во всём доме игровой приставкой, что делало его весьма популярным, однако играть он чаще всего звал именно её. Мэтт нередко подшучивал над этим, делая намёки на то, что у него явно есть к ней чувства, но она никогда не воспринимала это всерьёз. Ей нравилось играть и делала она это неплохо, всего навсего.
– Извини, – произнесла она, выдавив из себя добрый тон, – Я была занята.
И в комнату зашёл Мэтт, даже не удивившись, что она уже здесь.
– Привет, Кев, – сказал он, подойдя к окну, ни разу не посмотрев на сестру. Она поняла, что он игнорирует её и нервы ещё сильнее закипели в её мозгу.
Кевин поприветствовал своего друга и похоже сам понял, что-то здесь нехорошо.
– Я просто зашёл сказать, что игрушка классная. Пока.
С этими словами он развернулся и ушёл, а она подошла к Мэтту, и выдала:
– Не знаешь, что твориться у меня в голове? – её голос дрожал, она не могла его контролировать и поэтому чуть ли не кричала, – Я мучаюсь, стараюсь забыть этот чёртов Грейтаун!
– Забыть родных родителей? Свою семью? – Мэтт обернулся и указал на неё пальцем, глаза широко раскрыты и стреляли в неё яростными лучами, – Ты могла бы им позвонить, мне одному сложно выслушивать всё это! Знаешь, что отец вот-вот покинет этот свет собачий?
Она замерла на месте, глаза заплыли солёной жидкостью, она упала на диван. Почувствовав на себе безумие отца, вспомнив детство, ей стало не по себе.
– Прости, – прошептал Мэтт, присев рядом с ней, – Я не так выразился. Отец в больнице, гипертония.
Он положил ладонь на плечо сестры.
– Мать потратила большую часть сбережений на его лечение. Врачи делают всё возможное. Хоть и не дают хороших прогнозов...

До самого вечера она так и не смогла смириться с мыслью о том, что может потерять отца. Тогда мать останется одна... Ей нужна поддержка дочери, но как она может помочь? Звонить она боялась. Кажется, мать зла на неё из-за того, что та не связывается с ними уже больше половины года.

И так, настало время собираться в паб. Она спросила у веселых студентов из общежития, где находится эта «Оленья Голова». Получив конкретный, но подозрительный, адрес, она искала подходящий наряд. Настроение было паршивое, не такое, чтобы строить из себя «Королеву дискотеки». Отыскав какое-никакое вечернее платье темного кофейного цвета у себя в шкафу, она подобрала и сапоги (туфли на каблуках она ненавидела), а потом нанесла макияж, подчеркнув глаза выразительными тенями и стрелками. Платье облегало её тело сверху, а ноги прикрывала элегантная юбка чуть ниже колен. Такое платье ей досталось от мамы... Она уселась на кровать и снова уставилась в пустоту, предавшись воспоминаниям.

После очередной поездки на автобусе она уже стояла перед дверью с неоновой вывеской «лучшие виски Лондона». На улице  уже царил мрак, а в окнах заведения сияли разноцветные лампы, зазывая прохожих на кружку спиртного. Войдя внутрь, её встретила джазовая, ритмичная музыка. Вдалеке, где-то за столиками и креслами, стояла высокая чернокожая женщина, поющая бархатным тенором. По бокам от неё была пара мужчин в костюмах и чёрных шляпах, один сидел за роялем, а другой зажимал струны на контрабасе.
Людей было немного, некоторые столы были пусты или за ними сидели одинокие, наслаждающиеся компанией бутылки. В центре находилась барная стойка, за которой трудился симпатичный бармен, а за кассой красовалась не менее красивая девушка, которая могла оказаться моделью, со своими длинными сияющими локонами и стройной фигурой.
Откуда-то ей послышалось собственное имя, она оглянулась и увидела как на встречу к ней идёт знакомый молодой человек, Деймон.
– Я думал, ты не придёшь.
– Я тоже так думала, – сказала она, издав короткий смешок. И правда, она не знала, зачем оказалась здесь. Возможно, сейчас ей как никогда хотелось бесплатной выпивки.
Албарн проводил её к столу, который находился в самом конце бара и был отгорожен от остального пространства чучелом лани в стеклянном куполе. Пасть животного была приоткрыта, а в глазах застыл непоколебимый ужас, что вызвало сочувствие у девушки. Всё это место показалось ей слишком напущенным, должно быть напитки здесь были дорогими.
За круглым столом, на бардовом кожаном диване сидели трое парней. Первым она заметила Грэма, который чиркал что-то ручкой по салфетке и, увидев её, произнёс:
– А вот и моя ученица.
Деймон сел рядом с Грэмом, с каким-то намёком ткнув его локтем, и сказал ей присаживаться.
Она села рядом с Албарном и почувствовала на себе взгляд окружающих, от чего она слегка смутилась. А Деймон принялся представлять её ребятам.
– Это та самая [Имя], с которой я сегодня утром познакомился.
Он указал на парня, сидящего напротив неё. Тот улыбнулся и у неё возникло чувство, что они уже где-то встречались.
– Это Алекс, наш старый кореш.
– Значит, [Имя].... – сказал он себе под нос, – А я самоучка. На басу играю отлично и без всяких там репетиторов.
Она промолчала, лишь слегка кивнула головой, чтобы дать понять то, что выслушала его самолюбование.
– А итальянский ничего такой был, мне понравился.
Тут она вспомнила его попытки флирта у лавки с апельсинами и рассмеялась. Алекс сделал то же самое. Остальные уставились на них обоих с видом недопонимания. Затем Алекс переглянулся с Деймоном и махнул рукой, как бы давая понять, что «это неважно».
– А этот симпатяга, – указал Деймон на другого парня с худым, вытянутым лицом и короткими рыжеватыми волосами, он казался старше всех остальных, – Дейв. У него уже жена есть, так что даже не пытайся.
Деймон засмеялся, а остальные слегка улыбнулись, чтобы поддержать его шутку, которую, судя по их реакции, слышали уже не первый раз.
На столе уже была выпивка, каждый из ребят выпил около половины бутылки или одной рюмки, а Грэм уже попивал второй стакан скотча.
Деймон спросил, что она хотела бы выпить и она попросила его заказать стакан виски.
– Представь, если эта красотка сейчас запоёт "She's So High"? Вот это будет приятный сюрприз, – сказал Алекс, обращаясь с Деймону. Он говорил о той чернокожей певице, что сейчас на фоне продолжала издавать приятные уху мелодии.
– Свою песню мы можем и сами выдать. Вот, как на прошлой неделе.
– Да-а-а, – Алекс достал сигарету и  держал её во рту, пока искал зажигалку в кармане.
Услышав это, она насторожилась.
– Вы пишите песни? – спросила она и они сразу заметили, как она оживилась, особенно Грэм. Он так и не сказал друзьям, что она спела ему свою песню. Он до сих пор не знал, как ему быть – помочь ей с написанием или лучше не заморачиваться.
– Ну, – хотел он что-то сказать, видимо чтобы закрыть этот вопрос и не дать ей узнать о группе. Что, как он понимал, очень глупо. Рано или поздно она узнает, услышит их по радио или увидит их клип на телевидении.
– Да, чёрт возьми! – отозвался Алекс, – Мы записали хит и его уже как год крутят по телику. Ты разве не слышала, дорогая?
– Угомонись ты, – ответил ему Деймон, – Ты ещё не так знаменит.
Но, чтобы напомнить ей этот самый хит, Деймон стал напевать:
– She's so high, I want to crawl all over her...
– Что-то знакомое. Да, я помню эту песню с прошлого года. Я её редко слышала, если честно, – ответила она и ей стало забавно, когда она заметила разочарованное лицо Деймона, – И клип ни разу не видела. Но она неплоха!
– Интересно, – пробормотал Коксон.
– У нас совсем скоро альбом выходит, – заметил Деймон, – Это, конечно, не Abbey Road...
Она усмехнулась.
– Я думаю, мне понравится.

Та самая милая официантка принесла ей выпить. Даже не раздумывая, она залила в себя немало виски залпом, что вызвало подбадривание со стороны других, только не Алекса. Он уже предался своей сигаре, так что его разум витал где-то в воздухе, вместе с кольцами дыма.
– Так ты из Лондона? – спросил её Деймон, развернувшись в её сторону.
Поставив на стол стакан, в котором почти ничего не осталось, она ненадолго прикрыла глаза, почувствовала как зелёный змей пробирается ей в голову.
Тогда она посмотрела на Деймона и застыла у его голубых глаз. Она чувствовала себя беспомощной, когда он так на неё смотрел. Почему-то от него исходила такая энергетика, слишком сильная. Это ошпарило её как кипяток и она отвернулась.
– Нет, – ответила она, не желая уточнять то, откуда она на самом деле.
Но им нужны были подробности.
– Грейтаун.
Алекс фыркнул:
– Это что за дыра такая?
– Алекс! – заткнул его Грэм, – Кончай это.
– Нет, он прав, – сказала она, улыбнувшись, – Это и правда дыра. Беспросветная.
И допила эти крепкие виски.
– И как ты из неё выбралась? – спросил Деймон, усмехнувшись и сделав глоток пива.
Она не хотела говорить о своём прошлом, но все вокруг замолчали в ожидании её ответа.
Алкоголь в крови заставил её говорить:
– Когда семье стали угрожать, а долги поджимали как никогда, родители отправили меня жить к старшему брату.
Она даже не стала упоминать нападки со стороны шизофреника-отца, городскую мафию, держащую весь Грейтаун в страхе, бедность, недостаток продовольствия, разруху на улицах... Город образовался во времена охоты за золотом. Только там не нашли ничего, кроме «золота дурака», так и остались в нём жить одни дураки.
– Припрятали своего барашка, – заметил Алекс, улыбнувшись и пристально посмотрев на неё.
Она осознала, что являлась центральной фигурой в компании. Все взгляды устремлены на неё, оценивают, прислушиваются к её словам, следят за мимикой и поведением.
– Всё же, – настаивал Деймон, – почему всей семьёй не переехали?
Похоже, он явно не понимал, что означают «долги».
– Так сложилось.
Ещё пара глотков. Она столкнулась взглядом с Грэмом, когда поднесла стакан к губам. Он выглядел обеспокоено. Но пил он явно больше неё. Закончил уже второй напиток и ждёт, когда ему подадут следующий.
– Я программист, вообще-то, – вдруг начал Дейв, этого никто не ожидал, – Никогда не хотел играть в группе, но... «так сложилось».
Он улыбнулся. Красноватый свет падал на его и так рыжие, цвета имбиря, волосы, что делало его похожим на некого Красного Паладина. Он одолжил у Алекса его сигарету и сделал пару затяжек. Дым поднимался вверх, а затем опускался и медленно растворялся в тёмном, таинственном помещении бара.
– В таком случае, я актёр, – усмехнулся Деймон, закинув голову, склонив её набок и уставившись на неё хищно. Такое поведение вводило её в замешательство, но она старалась не подавать виду. Это и так должно было быть заметно.
Грэм поддержал цепочку, заметив, что он ещё и художник.
С её губ сорвался одобрительный смешок.
– Да, я помню твоё художество.
Затем она обратилась к Алексу.
– А ты тогда кто? Или ты настолько совершенный басс-гитарист, что большего для счастья не нужно?
Джеймса, казалось, рассердили такие слова.
– Я... Писатель, – мечтательно ответил тот.
Ребята рассмеялись.
– Ты жалкий графоман, – сказал Грэм, указав на друга пальцем.
– Даже Дейв в большей мере писатель, чем ты, – сказал Деймон, – Программы пишет, а не какую-нибудь несуразицу о сыре.

Они продолжали расспрашивать её о родном городе, а она попутно вливала в себя всё больше алкоголя. И не только для того, чтобы отойти от вопросов, а для того, чтобы приглушить назойливые голоса в голове, напоминающие ей о прошлых травмах.
В один момент она встала и сказала, что отлучится ненадолго, однако она вышла на улицу и не оглядываясь направилась в сторону общежития. До него было далеко, но это её не останавливало – почему-то ей не хотелось возвращаться в этот бар. Спиртное плохо влияло на её разум, делая окружающую картину всё более мутной, размазанной. Машины мчались мимо неё с бешеной скоростью, чуть ли не сбивая её с ног одним лишь своим видом. Прохожие всё равно не замечали её, смотрели куда-то в стороны, общались между собой и она почувствовала себя невидимкой. От приятного чувства она засмеялась.

Деймон уже начал нервничать, когда отсутствие барышни затянулось.
– Где же она? Сбежала? – спросил он, подёргивая ногой.
– Я знал, что это была плохая идея, – ответил Грэм. Да, ему нравилось её видеть, но когда они мучали её этими вопросами, он снова убедился, что его друзья становятся придурками, когда выпьют. Он и сам выпил много, как всегда. Он винил себя в том, что познакомил её с Деймоном. По его эмоциям было понятно, что он её не отпустит, пока не добьётся. Но чего он хочет добиться?
– Лучше помолчи, Кокс, – заткнул его Албарн, – Когда у вас следующее занятие?

«Я конченая!» – подумала про себя она, блуждая по ночной улице. Голоса в её голове продолжали о чём-то болтать, а она лишь наслаждалась этим чувством сумасшествия. И тут, среди всех этих незнакомых лиц, она встретила его.
Кевин шёл вниз по улице, ни во что не вглядываясь, опустив голову.
Воскликнув его имя, она протянула руки, чтобы обнять его.
– [Имя]! Что ты здесь делаешь? – удивился Хилл, ответив на объятия девушки. Это показалось ему странным, но он решил не спрашивать об этом.
– Да вот, решила пройтись.
Парень обвёл её взглядом и раскрыл рот в изумлении. Он никогда не видел её в таком роскошном платье, с косметикой, такой аккуратной причёской... Она и раньше казалась ему идеалом, но сейчас она была просто воплощением его мечты.
– Ты, – он запнулся от волнения, заметив с каким восхищением она него смотрит, – Ты выглядишь потрясно.
Сегодня ей никто не делал комплиментов, хотя она так старалась! Если бы такие слова ей сказал Деймон, она бы была на седьмом небе от радости.
«А они даже похожи» – подумала она про себя. Можно представить, что Кевин – это Деймон... В ней проснулось неожиданное чувство. Захотелось к нему прижаться, почувствовать биение его сердца... Ведь именно он, единственный в этом чужом городе, показался ей таким светлым в этот момент.
Она обвела руки вокруг его шеи и притянула к себе, соединив их губы в поцелуе. Кевин широко раскрыл глаза в шоке, вкус её губ наталкивал его на мысль, что она уже немало выпила. Но почувствовав как её язык прошёлся по его нижней губе, он прижал её ближе к себе. Она вскружила ему голову и особых усилий ей это не составило.
Они держались за руку, пока шли на остановку, затем шептали друг другу всякие глупости, сидя в автобусе.
«Развлеки меня» – прошептала она ему на ухо, разжигая в нём огонь.
Приехав в общежитие, они сразу побежали в комнату Кевина. Закрыв за собой дверь, он прижал её к стене, покрывая поцелуями: сначала губы, потом щеки, подбородок, шею. Вдруг она стала чувствовать себя неудобно, голоса в голове затихли и она осталась наедине со своими истинными мыслями. Кевин Хилл? Это неправильно!
– Что-то не так? – спросил он, заметив её растерянный взгляд.
Та лишь оттолкнула его от своего замёрзшего, дрожащего тела, которое совсем недавно обнимало лживое пламя страсти.
– Да что это с тобой? – Кевин был в замешательстве.
– Мне нельзя пить, – сказала она, открыв дверь, к которой была прижата.
И на слове «прости» она покинула его комнату.
– Твою мать.