Моя хулиганка

Кладу в сумку несколько упаковок стерильных марлевых салфеток, бинты, послеоперационные наклейки, стрипы, шовный материал, хирургические инструменты, спирт, хлоргексидин, перекись, гемостатические губки, да почти всю свою домашнюю аптечку «на всякий случай» переложила. Лучше быть готовой ко всему, чем потом пожалеть, что не взяла. Самое главное чуть не забыла – роман Колин Гувер «Уродливая любовь». Что значит, ты его уже раз пять читала? Будет шестой. Нет предела совершенству.

Приезжаю на центральную площадь, иду в сторону театра, перед которым расположена большая сцена и уже играют какие-то ребята. Захожу по пропуску, который дала мне «мадам с бобом». Меня провожают по коридору до комнаты для персонала. Там уже сидит терапевт. Очень уважаемый в нашей больничке врач Илья Петрович. Ему около 60 лет, но пациенты его обожают. Не мудрено, что ему предложили эту работу. К нам должен еще будет присоединиться Артем Владимирович. Да. Тот самый. Муж Анжелы. Интересно, он догадывается, чем сейчас занимается его жена? В больницах, как и в других организациях бывают свои любовные треугольники. И квадраты. Хм... Напомните, как я тут оказалась?

Поздоровавшись с доктором, устраиваюсь в нашей комнатке на диване и сразу достаю книжку. Комната небольшая, вмещает в себя диван, два стола со стульями и большое зеркало с подсветкой. Наверное, это была гримерная.

Через пятнадцать минут открывается дверь, заходит анестезиолог и женщина-боб. Да, я не запомнила, как ее зовут. Имена – это не мое.

- Размещайтесь поудобнее, это все для вас троих. Наш артист скоро приедет. На время его сета разрешается покинуть комнату, чтобы посмотреть на выступление, если есть такое желание. Телефоны держать при себе на случай, если вы потребуетесь. Проверьте, пожалуйста, у всех ли включен звук.

Продемонстрировав свою готовность в любую минуту броситься на спасение дитенка, доктора расселись по свободным местам и занялись своими делами.

Читаю книжку. Ох, как же мне нравится Майлз... Хочу пилота! Мои мысли нарушает шум в коридоре, какой-то кипиш начался и быстро пролетел мимо наших дверей. Ну и ладно. Лишь бы не трогали. Надеюсь, я спокойно проведу сегодняшний вечер. Хотя бы завтра не дежурить, а то выходные прошли бы вообще насмарку.

В очередной раз от книжки меня отвлек нарастающий вой толпы. Крики, возгласы, дождь аплодисментов. Понимаю по женским визгам, что Холидей Бой вышел на сцену.

- Пойду посмотрю на концерт, раз уж можно, - сказал анестезиолог.

- Я тоже посмотрю, что нынче нравится молодежи. Оль, пойдешь?

- Нет, спасибо.

- Странно. Из нас троих ты единственная похожа на человека, который может его слушать.

- Видимо, я исключение из правил.

- Если что, мы на телефоне!

- Хорошо. Я тоже. Это у вас он будет в пределах видимости, а не у меня.

- Ты даже взглянуть на него не хочешь? Ну типа там, популярная личность?.. – говорит мне Артем Владимирович. – Даже моя жена завидует, что я сейчас здесь, а она дома.

Ох, как же ты ошибаешься сейчас...

- Нет, нет, спасибо! Я больше по року! Попрыгать там у сцены... а не вот это вот все, - морщусь я, представляя верезжащих школьниц.

- Хорошо. Если передумаешь, присоединяйся!

- Ладно!

Ага, как же. Не дождетесь.

Когда коллеги ушли, слышу, как вой толпы усиливается и начинает просто неистовствовать. Как же это мешает читать... Начинается выступление Холидей Боя, и я слышу все, что происходит там. Сколько же людей пришло? Спорим, если бы не День города, он не собрал так много людей? Хм, а песни, вроде, ничего. Слов не разбираю из гримерки, но это далеко не электронщина, как я думала. Скидываю кеды, чтобы поудобнее забраться на диван с ногами. Специально надела сегодня голубые джинсы слипы и свободную черную футболку. Практично и комфортно.

Через час моего запойного чтения, распахивается дверь в комнату. Я чуть на диване не подпрыгнула. Передо мной во всей красе Иван Ржевский. В черных облегающих джинсах, черной рубашке на пуговицах с коротким рукавом, длинные кудрявые волосы... и серо-зеленое лицо.

- Я к врачам вообще пришел?

- Да... Что?.. – Я не успеваю договорить, он начинает съезжать по закрытой двери вниз.

Я бросаю книжку, прямо босиком вскакиваю с дивана, ловлю падающую звезду сегодняшнего вечера. Укладываю его на пол на спину. Вроде, успела, головой он ударился только об мою руку!

Ай!

Хватаю его за запястье, пытаясь прощупать пульс. Слабый. Обморок. Слышу, что дышит.

- Иван! Ваня! Слышите меня? - в ответ тишина.

Надо обеспечить приток кислорода. Окна и так открыты – лето на дворе. Надо освободить грудную клетку и живот, а еще ноги закинуть повыше. Глазами нахожу стул, подтаскиваю его к Ваниным ногам, закидываю их по одной на стул. Надо расстегнуть ему рубашку, чтобы послушать дыхание и сердцебиение. Хватаю из своей сумочки тонометр со стетоскопом и пузырек с нашатырем. Мочу марлевый шарик нашатырем, нюхаю сама – фу! Очень резкий запах. Подношу к его носу. Ноль реакции.

Твою мать! Возьми себя в руки и расстегни ему рубашку, время идет!

Собравшись с мыслями, пытаюсь расстегнуть эти маленькие пуговички, но получается очень медленно. Психанув, дергаю за обе полы рубашки. Пуговицы разлетаются в разные стороны.

Боги... Вот это я понимаю пресс! А грудь какая... А сколько, интересно, тут татуировок? Оля, сосредоточься, пожалуйста, потом поглазеешь!

Я помнила его тощеньким мальчиком, а передо мной лежит такой красивый накаченный татуированный мужчина... Я даже растерялась. Так вот, что имела в виду Машка...

Надеваю стетоскоп, продолжая водить нашатырем около носа артиста. Слушаю. Дыхание есть. Пульс усилился. Хорошо. Что же ему мешает прийти в себя? Намазала ему виски нашатырем. И обращаю внимание, что у него туго затянут ремень на джинсах.

А вдруг...?

Медленно протягиваю трясущуюся руку к его ремню, когда мою кисть перехватывает его рука. Я вздрагиваю от испуга. А потом выдыхаю – пришел в себя! Иван медленно кладет мою руку себе на грудную клетку в проекции сердца.

На ощупь он еще круче, чем на взгляд! Весь холодный и липкий из-за обморока. Но все равно горяч...

Чувствую, как под моими пальцами бьется его сердце. Уже сильнее. Хочу выбраться из его хватки, чтобы позвонить коллегам, но, когда я пытаюсь вывернуться, он сжимает мою руку. Ваня открывает глаза, смотрит на меня, потом на наши прижатые к его груди руки.

- Так сильно хотела, что разорвала на мне рубашку?

Я вырываю свою руку и вскакиваю с пола.

- Вы сознание потеряли у меня на глазах! Я чудом поймала, чтобы вы головой не ударились! А пуговицы маленькие, не могла никак расстегнуть, чтобы сердцебиение послушать!

- А в штанах, что хотела найти?

- Вы вообще в своем уме??? Дышать чтобы легче было! Ремень сжимает! Кому я это все объясняю?..

- Ладно, не злись. Я шучу. Не привык быть уязвимым.

Я уже звоню своим коллегам.

- Артем Владимирович, приходите обратно, у меня тут на полу наш артист лежит. Да нет, все нормально, просто сознание потерял, уже пришел в себя. Да, жду.

Ваня пытается встать с пола.

- Ну куда вы? Еще не до конца пришли в себя.

- Перестань мне выкать. Раздражает. Как и лежать на полу. Дай хотя бы на диван лягу.

- Ладно.

Помогаю ему встать. Подвожу правую ладонь ему под шею, подталкиваю корпус вверх в вертикальное положение. Ваня садится, оказавшись в сантиметрах от моего лица. Я сразу отодвигаюсь, опустив вниз глаза. Он хватает меня за левую руку, не давая далеко отстраниться. Опять кладет ее себе на грудь и закрывает глаза. Цвет лица еще не пришел в норму.

- Как голова? Все еще кружится? В глазах темнеет? В ушах звенит? – Спрашиваю я, вглядываясь в его все еще бледное лицо.

- Все нормально, уже лучше. Дай мне минутку. Просто посиди со мной.

Да где же носит моих коллег? Затоптаны пятнадцатилетними фанатками?

- Давайте я помогу вам встать и дойти до дивана?

- Как тебя зовут? – Спрашивает Ржевский, игнорируя мой вопрос.

- Оля.

- Оль, прекрати ко мне формально обращаться.

То, что он разговаривает – хороший прогностический признак. А по поводу содержания разберемся потом.

- Вань, давай уже встанем с пола. Судя по твоим препираниям, ты достаточно пришел в себя, чтобы это сделать.

Я поднимаюсь и тяну его за руку, так как он мою ладонь так и не отпустил. Ваня медленно встает, я поддерживаю его и веду к дивану. Как же неловко. Он так ко мне прижимается своим мускулистым телом, что кажется, давление поднялось у меня, а не у него. Артист укладывается на диван, потом заводит руку за спину и достает оттуда мою книжку.

- Это еще что такое?

- Это моя книжка, - говорю я и выхватываю ее. Не хватало только, чтобы издеваться начал.

- Ты вместо того, чтобы смотреть на меня, сидела тут и читала книжку?

- Ну да, - с невозмутимым лицом открываю свою сумку, достаю тонометр и начинаю измерять ему давление.

- Ты странная.

- Потому что не пищу в толпе пятнадцатилетних школьниц перед сценой на твоем выступлении?

- Пищать, конечно, не обязательно...

Точно высокомерное говно. Все как я и думала. Вот же самовлюбленный...

Давление низкое, как и предполагалось. Снимаю с его руки манжетку тонометра и убираю его в сумку. Беру ампулу кофеина и набираю в шприц

- Я не слушаю такую музыку.

- Какую такую?

- Твою, - Говорю я и подхожу к нему со шприцем.

- Что ты делаешь?

- Хочу сделать тебе укол. Это кофеин, не переживай. Просто поднять тебе давление. Поскольку я не готова увидеть твои ягодицы, поэтому, будь любезен, закатай рукав рубашки повыше.

- А когда будешь готова?

- В другой жизни.

- А ты дерзкая! – Говорит Ваня, поднимая рукав.

- С такими «звездами» как ты только так, - бурчу я себе под нос и делаю ему укол.

- Ты хоть слушала мою музыку, чтобы так категорически негативно относиться?

- Ну так...

- То есть нет. Ты попробуй, вдруг, понравится.

Это вряд ли.

Не успеваю ничего ответить, заходят Артем Владимирович и Илья Петрович.

- Что у нас тут? Нас фанатки не пускали, ели пробрались обратно. Ого, Оль, а ты шустрая! Уже его к себе в кровать уложила? – Говорит анестезиолог, и вместе с терапевтом начинают ехидно смеяться.

- В смысле к себе?! – Пищу я от удивления. – Он в обморок упал, как только вошел сюда. Я его поймала, он чуть голову не разбил! Потом нашатырем в себя привела, на диван уложила. Не на полу же валяться.

- Да, на полу не так удобно! – Говорит анестезиолог, и теперь смеются все трое.

- Перестаньте, пожалуйста, мы же профессионалы! Если кому-то интересно, давление у пациента было 90\60мм рт. ст.. Я сделала кофеин перед вашим приходом. И судя по тому, как он смеется над вашими скабрезными шуточками, давление уже поднимается.

Мужики... Все одинаковые, любого возраста.

- А пуговицы у него от рубашки тоже во время падения отлетели? – Невинным голосом интересуется Артем Владимирович, пнув носком своего ботинка пуговицу на полу.

- Это она воспользовалась моим бессознательным состоянием и разорвала на мне рубашку. После этого еще к джинсам потянулась, представляете! – Мои коллеги смеются уже со слезами на глазах, а я покраснела и ничего не могу поделать, кроме как скрестить руки и стоять обтекать. - Я вовремя пришел в себя и убрал ее руки от моего ремня!

- Хватит надо мной издеваться, я вам помощь оказывала! В конце концов, почему травматолог тут бегает вокруг пациента, а терапевт с реаниматологом только смеются? Пациента передала, анамнез рассказала. Он весь ваш. Хоть в штаны ему лезьте, хоть в душу.

Новый залп дружного смеха заставляет меня захотеть уйти отсюда побыстрее. Я резко дергаю свою сумку, которая оказалась не застегнута. В итоге все содержимое моей «аптечки» вываливается на Ивана. Начинаю собирать все обратно, Ваня помогает. Берет шовный материал и протягивает мне.

- Это что вообще такое?

- Хирургическая нить. Если бы я тебя не поймала, и ты разбил голову, то познакомился с ней поближе, - ехидно говорю я, кладя нить в сумку. Собрав все, ухожу в дальний угол комнаты.

Иван Петрович, не торопясь, достает свой тонометр со стетоскопом. Садится на стул рядом с Ваней и начинает измерять ему давление.

- Оль, ты так торопишься уйти, что готова это сделать босиком? – спрашивает терапевт, двигая ногой мои кеды из-под дивана. Смех возобновляется, но уже не такой сильный. Забираю кеды и начинаю их надевать. – Иван, все в порядке, Ольга Сергеевна давление вам подняла. Как себя чувствуете?

- Все отлично. Как новенький, в отличие от моей рубашки. Спасибо, Ольга Сергеевна! – Говорит Ваня под подавляемые смешки терапевта и анестезиолога. Это что, сарказм?

- Можешь вычесть стоимость этой рубашки из моей зарплаты за сегодняшний день, - говорю я, стоя у двери, которая резко распахивается. В дверь заходит женщина-боб.

- Ваня, вот ты где, мы тебя обыскались! Что тут происходит? - Взволнованно спрашивает его менеджер.

- Небольшой обморок, уже все в порядке. Мне помогли, - говорит музыкант и встает с дивана.

- А что с твоей рубашкой?

- Зацепился за ручку двери, - говорит Ваня под хихиканье моих коллег. Но они довольно быстро берут себя в руки и продолжают стоять уже с серьезными лицами.

- Спасибо вам за помощь, - говорит нам женщина. - За вами зайдут, когда мы поедем. После того, как Иван доедет до отеля, водитель развезет вас всех по домам. Если, конечно, ваша помощь не потребуется еще, - добавляет она, косясь на то, как Ваня медленно идет к выходу.

- Если что обращайтесь. Ольга Сергеевна, как самая молодая из нас, рвется помогать людям!

На этот раз мужчины не выдерживают и начинают смеяться вслух, и Ваня вместе с ними. А я сжимаю кулаки, сгорая от стыда. Женщина-боб изумленно смотрит на всех, задерживая взгляд на моем красном лице.

- Я не понимаю, что здесь происходит, но я рада, что все в порядке.

Она уходит, за ней уходит и Ваня, махнув на прощание рукой и продолжая улыбаться.

Какая красивая у него улыбка...

- Оль, ну ты даешь! – говорит Артем Владимирович, смеясь. – А почему на выступление не пошла смотреть, раз он тебе так нравится?

- Да не нравится он мне!!!

- Картина, которую мы с Иваном Петровичем застали, говорит об обратном! Да, Петрович?

- Однозначно! Давно я не видел, чтобы женщины рубашки рвали от нетерпения!

- И тапочки теряли!

Я уже чуть не плачу от обиды. А они все ржут. Решила их игнорировать. Если не реагировать, они сами успокоятся. Села на диван, взяла книжку и стала читать. Под их гогот сделать это сложно, но лучше так, чем подстрекать их и дальше надо мной издеваться.

- Оль, ну ты чего приуныла? Мы же шутим! Не обижайся.

- Да, Оль. Не сердись, мы не со зла, - поддерживает Иван Петрович.

- Я не обижаюсь, - говорю я, ерзая на диване, не отрывая глаз от книжки.

- Оно и видно. Ладно, надо собираться, скоро за нами зайдут.

Пишу от обиды Машке.

Я: «Это катастрофа!»

Маша: «Ты, наконец, поняла, что ошибалась на счет Холидей Боя?»

Я: «Нет, я подтвердила свои догадки, что он высокомерное говно»

Маша: «ТЫ С НИМ РАЗГОВАРИВАЛА?!?!?! Я ХОЧУ ЗНАТЬ ВСЕ!»

Я: «Позвоню тебе из дома. И вообще, я тебе пишу не про него рассказать, а нажаловаться на Петровича и Артема Владимировича!»

Маша: «А они что?»

Я: «Они издевались надо мной, что я Ване рубашку разорвала...»

Маша: «ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА?!?!»

Я: «Пуговицы от рубашки оторвала... Да не в этом суть! Они гоготали как тюлени, так обидно, Маш!»

Маша: «Я ничего не понимаю, но уже тебе завидую! Крутой у него пресс, да? А я говорила, что ты будешь под впечатлением!»

Я: «И она туда же...»

Маша: «Лёля, не отрицай! Уж кто-кто, а ты бы не прошла спокойно мимо такого тела!»

Я: «Ну если честно... То да. Я даже к нему прикасалась!»

Маша: «АААААААААААААААААААААААА!!!!!! *упала без чувств*»

Я: «Именно это он и сделал. Расскажу тебе, как буду дома»

Маша: «Ох, Лёля, иногда я даже завидую твоей способности попадать в неловкие ситуации!»

- Вы готовы? Пойдемте в машину, — говорит зашедший в нашу комнату мужчина. Наверное, водитель, судя по тому, что он крутит в руках ключи от автомобиля.

Я: «Я поехала, жди звонка!»

Мы втроем выходим из комнаты, идем по коридорам за водителем. Он выводит нас служебным выходом, где всё еще караулят Ваню молоденькие фанатки. Каково же было их разочарование, что вышли всего лишь мы! Хорошо, что стоят ограждения и есть охрана. Наверное, тяжело вот так каждый раз проходить через толпу.

Это что? Я сейчас его пожалела? Похоже на то.

Подходим к припаркованной у служебного входа черной легковой машине, мужчины садятся оба на заднее сидение, мне ничего не остается, кроме как сесть вперед.

- Сейчас дождемся остальных и поедем, - говорит водитель. – Меня зовут Андрей, если что обращайтесь.

- Я Артем, это Петрович, а рядом с вами сидит наша Оленька.

- Очень приятно. Адреса ваши у меня есть, так что сначала завезем Петровича, потом Олю, а вас, Артем, завезу последнего.

- Как скажете, шеф!

Наш диалог нарушает писк и крики толпы. Из служебного входа выходит Иван Ржевский. Обращаю внимание, что он переоделся в синие рваные джинсы и белую футболку. Машет рукой и улыбается фанаткам, пока они его фотографируют. Его провожают в белый минивэн. Когда дверь за ним закрывается, Андрей заводит машину. И мы дружной колонной едем к отелю.

Дорога занимает примерно пятнадцать минут. Мы встаём у входа в отель. Ладно хоть тут нет безумных фанаток. Видать, не прознали, где он остановился. И на том спасибо. Вижу, как из минивэна выходит Ваня, поднимается по ступенькам крыльца. Потом он на секунду останавливается и оборачивается в нашу сторону. Мы встречаемся с ним глазами. Ну нет, вряд ли он смотрит на меня. Ваня расплывается в невероятно сексуальной улыбке и подмигивает мне. Он. Мне. Подмигивает. После чего сразу отворачивается и заходит в отель.

Мне ведь не показалось? Боги! Он мне подмигнул!

- Олеся Александровна написала, что все в порядке и мы можем ехать, - говорит Андрей.

Надо запомнить, как зовут женщину-боб. По дороге домой я все прокручивала в голове события сегодняшнего вечера. Наивно было предполагать, что все пройдет без происшествий. Я же магнит для неприятностей. Попасть в неловкую ситуацию? Раз плюнуть! Но все же, какой Ваня стал привлекательный. Я была так удивлена такими переменами. А, вдруг, и песни теперь у него другие? Надо послушать будет. А то действительно, почему я голословно делаю какие-то выводы относительно его творчества. Надо ознакомиться с материалами, а потом уже утверждать со стопроцентной уверенностью, что его музыка мне не нравится! Сомневаюсь, что мы еще с ним встретимся, но все равно. Меня это задело.

Захожу домой, кидаю свою «аптечку» на пол. Потом разберу. Иду в душ. После такого дня, мне нужно срочно смыть все события с себя. И промыть себе мозги, а то реагирую всякими тахикардиями на какое-то подмигивание, которое вообще может и не мне предназначалось. Может, ему Андрей нравится. Ходили же раньше слухи, что у Ржевского нетрадиционная ориентация. Да я и сама так думала года три назад. Не то чтобы я вообще о нем думала. Но когда видосы его попадались в Тик-Токе, то мелькала мысль, что он гей. Хотя сейчас уже так не думаю. Получается, вероятность того, что Ваня подмигнул Андрею, – невысокая.

Выйдя из душа, звоню Машке и рассказываю ей, что со мной приключилось. Маша не перестает смеяться над моим рассказом.

- Лёль, а подсунуть стетоскоп ему под рубашку ты не могла? Надо было обязательно ее разрывать? – Сквозь смех спрашивает подруга.

- Маш, ну вообще не до раздумий было, если честно.

- Признайся, что просто хотела его раздеть!

- Не правда! Ничего я такого не хотела.

- Как же ты любишь отрицать свои чувства! Признайся, что он тебе понравился.

- Нет, он мне совершенно не понравился! Он заносчивый, ехидный, высокомерный!

- А еще он талантливый, красивый, у него рельефный торс, невероятно сексуальный голос и обворожительная улыбка. Сама так сказала.

- Я только про улыбку сказала!

- Представь, как он томно тихо на ухо называет тебя «Лёль»?

У меня побежали мурашки по шее, когда я представила, как он шепчет в правое ухо моё имя.

Твою мать...

- Ну и что? И ничего. Такому не бывать, - говорю я, рефлекторно наклоняя голову вправо, чтобы прижать ухо к плечу.

- Судьба злодейка. А с учетом твоего везения, зарекаться не стоит. Он же тебе подмигнул, может, это еще не конец истории.

- Какой истории? Успокойся уже.

- Да ты его точно зацепила! Как ты ему про ягодицы сказала?

- Что буду готова их увидеть только в другой жизни.... – Машка разражается очередным залпом заливистого смеха.

- Жаль меня не было с вами! Я бы хотела видеть его лицо в этот момент!

- Да ты бы дар речи потеряла, если бы его увидела! Встала бы как вкопанная и стояла глазела!

- Он настолько красивый в жизни?

- Нет, но ты бы так и сделала из-за своего фанатизма.

- Наверное, ты права...

- Маш, день был тяжелый, я пойду спать.

- Мокрых снов, подруга! С участием Ржевского!

- Ну ты-то куда? – Машка опять смеется в трубку, эту хохотушку не остановить. – Не нравится он мне, не нравится!

- Как скажешь! Спокойной ночи. 

- Я не дежурю, так что можно такое желать.

- Никогда не понимала эту примету. Чего быть, того не миновать.

- Когда мне на дежурстве желают спокойной ночи или спокойной смены, я просто говорю, что теперь знаю, кого обвинять в случае, если смена реально будет плохой.

- Отдыхай, Лёль.

- И ты. Пока!

- Пока.

Досушив волосы, беру в руки телефон, вижу пять пропущенных от Олеси «Боб» Александровны и тревожное сообщение: «Ольга Сергеевна, срочно перезвоните мне! Иван пострадал, ему требуется ваша помощь. Он отказывается говорить, где он и что случилось, пока мы с вами не свяжемся!»

Вот тебе и «спокойной ночи».