Глава 3
Уже минут десять я еду по темной улице за городом. Куда еду? Сама не знаю. Зачем еду – тем более. После моего согласия помочь Ржевскому, Олеся Боб перезвонила мне с уточнением, вожу ли я машину и смогу ли я сейчас сесть за руль. Подтвердив все вышесказанное, Олеся Александровна повесила трубку, приказав ждать дальнейших инструкций. Мне пришло сообщение с неопределяемого номера, где была геолокация. Я восприняла это как призыв к действию, закинула на переднее сидение своей машины так и не разобранную «аптечку» и поехала по навигатору. Ну во что я опять вляпалась?
Подъехав максимально близко к точке, указанной в навигаторе, паркую машину на обочине, включив аварийку. Пытаюсь найти в темноте хоть что-то.
- Иван? – Ответа нет.
Включаю фонарик на телефоне, свечу на дорогу, но там пусто, даже машин на трассе нет. Поворачиваюсь к обочине и свечу вправо и влево. Кажется, что-то есть на обочине метрах в пятидесяти впереди. Иду по дороге, сердце бешено колотится. А, вдруг, это он лежит? Ладошки начинают потеть от страха. Подхожу ближе, с каждым шагом мысли проносятся в моей голове одна хуже другой. Как-то тень не очень похожа на человека, что не может не радовать. Но где же тогда Ваня? В конце концов, достигнув цели я понимаю, что это лежит на обочине мотоцикл. Одно зеркало разбито, на земле осколки пластика. А где...
- Оль, ты что так долго?
- Аааааааа!!! – Как закричу от страха на всю трассу я.
Обернувшись, вижу, что сзади по направлению ко мне из леса идет Ржевский. Я направляю на него фонарик телефона. Рукав куртки порван, сам весь в земле. Голова, вроде, целая, крови не вижу. Не хромает. Но держит левой рукой правую, где рукав порван.
- Ты зачем меня так пугаешь? Нельзя так к людям подкрадываться! Я тебя звала, ты не слышал?
- Слышал, но я был немного занят в лесу.
- Закапывал труп разбившейся с тобой на мотоцикле несовершеннолетней фанатки?
- Не ревнуй.
- Да я не...!
- Я не катаюсь с фанатками. Меня папарацци поймали, хотел от них укрыться, взяв байк нашего басиста. Кажется, я должен ему новый мотоцикл.
- Кажется, еще тебе нужна новая куртка.
- Может, ты посмотришь сначала?
- Подходи ближе. Хоть глаз выколи – ничего не вижу.
Ваня медленно подходит ко мне. Я аккуратно убираю его руку с правого плеча и вижу, что у него идет кровь.
- Снимай куртку, у тебя там рана, - к моему большому удивлению, он повинуется без слов.
Рукав у кофты тоже разорван. Подхожу ближе, дорываю рукав до плеча и смотрю на рану.
- Надо обработать рану. Кажется, придется зашивать.
- Почему каждый раз, как мы с тобой видимся, ты рвешь на мне одежду? – С кошачьей улыбкой спрашивает Иван.
Игнорируя его вопрос, я прижимаю лоскут от рукава к его ране.
- Ай! Больно!
- Больно с мотоцикла падать, когда ездить не умеешь. А теперь терпи. Хронические заболевания есть какие? ВИЧ? Гепатит? Туберкулез? Я в крови твоей испачкалась.
- Нет, конечно! Ты что вообще такое спрашиваешь?
- Предосторожность не повредит...
- А вот сейчас обидно было. Я тебе доверился, а ты со мной так разговариваешь!
- Ах, спасибо за оказанную честь! Прыгаю от радости, что мне пришлось ехать ночью неизвестно куда и трястись от страха, что сейчас я увижу твой размазанный по асфальту труп! – Зло кричу я и спешно иду в сторону своей машины.
Ржевский меня догоняет, здоровой рукой хватает и разворачивает к себе лицом.
- Может, ты уже перестанешь на меня орать и поможешь? Где ваше гребанное сочувствие, доктор? Ты ж там какому-то Гиппократу клятву давала!
- Не знаю я, кому кто давал, но точно не я и точно не Гиппократу! Отпусти меня! – продолжаю кричать я, вырываясь из его хватки.
- Ладно, Оль. Хорошо. Только не убегай, пожалуйста, - говорит Ваня и убирает свою руку.
Ничего себе, оказывается, мы все же знаем вежливые слова!
Встаю к нему лицом, скрестив руки на груди.
- Почему ты меня позвал? Почему не вызвал свою бравую команду помощников, менеджеров и прочих прихвостней?
- Они бы панику подняли, увезли меня в Москву в самую пафосную больницу, где передо мной все будут ходить на цыпочках. Там меня заметят журналисты и будет слишком много вопросов и внимания, а Олеся будет медленно клевать мне мозги, что я повел себя неосмотрительно.
- Но ты так и сделал.
- Ну да, но...
- И что тебе от меня надо? Как видишь, лебезить перед тобой я не намерена.
- Это я еще сегодня вечером понял...
- Ну и? – нетерпеливо спрашиваю я, задрав нос.
- Кажется, я готов познакомиться с твоей подругой.
- Что???
Он вообще страх потерял?
- Я про хирургическую нить. Рану точно надо шить?
- Не уверена, - говорю я, немного растерявшись. – Тут не видно. Пойдем в машину, там посмотрю, - добавляю, успокоившись.
- Оль, у меня к тебе просьба.
- Еще одна? – Сердито спрашиваю я.
- Да. Можешь никому не говорить, что я упал с мотоцикла.
- Вряд ли твой басист ничего не заподозрит.
- С ним я договорюсь. Мне нужно, чтобы ты ничего не говорила Олесе.
Стою раздраженная и заведенная. Так хочется ему навредничать. Да чтоб знал, как «вызывать» меня из дома. Тоже мне нашел девушку по вызову! А с другой стороны, как-то даже сочувствую ему.
- Оль, пожалуйста, помоги...
У меня даже что-то ёкнуло от его тихой просьбы, тем более таким глубоким голосом. Ну как я могу отказать, когда меня так просят. Ладно хоть мурашки не побежали.
Ну все, до свидания!
- Ладно... - очень тихо отвечаю я.
- Прости, я не уверен, что...
- Хорошо, я тебе помогу! – Уже громче говорю я. – И Олесе не скажу. Я так понимаю, в больницу ты не поедешь?
- Меня там узнают. Ты сможешь сама справиться с моей раной?
- Я-то могу, но где?
- Ко мне в отель нельзя, там меня караулят фотографы. Если они увидят меня в разорванной куртке и в крови, завтра фотографии будут красоваться на всех сайтах. А ты одна живешь?
Вот это наглость!
- Ч...что?
- Да не заводись ты. Сможешь это сделать у себя? – Спрашивает Ваня с мольбой в глазах, кивая на раненую руку.
- Смогу, - говорю я, тяжело вздохнув.
- Так можно?..
- Поехали, - сдаюсь я. – Но сначала я тебе рану перебинтую. Не держать же тебе руку всю дорогу. Пойдем к машине, я взяла свою сумку. Даже разобрать не успела.
- Оль, я твой должник!
- Давай без этого? Не уверена, что я переживу еще одну встречу с тобой.
Ваня молча идет за мной к машине. Нет, все же немного прихрамывает. Сразу не заметила.
- Правая нога тоже болит?
- Да, а как ты?..
- Ты прихрамываешь.
- Да там ничего серьезного.
- Ладно, поверю на слово. А то опять скажешь, что я с тебя штаны снять пытаюсь.
- Я сдержался, честно! Очень хотелось! – Понимаю, что улыбаюсь, когда достала бинты и развернулась к такому же улыбающемуся лицу Вани.
- Тебе повезло, что я отходчивая, - бросаю я ему, во время бинтования. – Рану все же придется зашить, быстрее заживет.
Мы так близко друг к другу, что я чувствую, как он него приятно пахнет цитрусовыми нотками.
- Хорошо. Тогда я предлагаю перемирие. А лучше мир, - внезапно говорит мне Ржевский, выводя меня из обонятельного ступора.
- Как кот Леопольд? «Ребята, давайте жить дружно»?
- Вроде того. У нас сразу как-то не заладилось. Давай начнем сначала? И постараемся не пререкаться друг с другом?
- Хорошо, - отвечаю я, закончив бинтовать ему руку.
- Привет, меня зовут Ваня, я музыкант.
- Привет, я – Оля, врач травматолог-ортопед, - мы пожимаем друг другу руки. Несмотря на ночь и полученную травму, рука у него теплая и сильная. Кажется, я даже чувствую мозоли от струн.
- Ты можешь мне помочь с раной? – Спрашивает он, отпустив мою руку.
- Помогу, чем смогу.
- Спасибо, Лёль.
Меня как током простреливает по всему позвоночнику сверху вниз.
- Как ты меня назвал?
- Ой, прости, не хотел обидеть. Думал, Лёля – производное твоего имени. Быстро же я опять облажался...
- Меня только близкие друзья так называют.
- А мне можно?
- Мы не настолько близки.
- Пока... - Буркнул Ваня.
- Что ты сказал?
- Ничего! Поехали, говорю...
- А как же мотоцикл?
- Я уже написал нашему басисту и все объяснил. Он заберет его, потом заедет за мной со сменной одеждой.
Хотя бы ночевать у меня он не настроен, уже хорошо.
- Дай телефон, я скину ему свой адрес.
Я протягиваю руку. На секунду задумавшись, Ваня достает из кармана джинсов телефон, открывает чат и протягивает мне. Отправив свой адрес, возвращаю ему телефон.
- Готово. Садись в машину.
- И даже не читала, что я там писал?
- Нет, мне не интересно.
- Почему?
- Потому что я не твоя фанатка и мне глубоко без разницы, о чем ты переписываешься с друзьями и коллегами.
Убираю «аптечку» на заднее сидение, пока Ваня задумчиво забирается на пассажирское. Обхожу автомобиль и сажусь за руль. Мой пассажир сразу пристегивается.
Хороший мальчик.
- Почему ты так удивленно на меня смотришь?
- Думала, тебя придется заставлять пристегиваться, - отвечаю я, заводя машину и пристегивая свой ремень.
- Я не забыл, с кем еду. Наверное, ты столько всего насмотрелась на работе.
- С чего ты взял? Может, я все время из поликлиники не вылезаю?
- Ты слишком рьяно кричала про мой развороченный на дороге труп.
- Размазанный, - поправляю с улыбкой я, разворачивая машину в обратный путь.
- Точно. Размазанный. Ну так что? Я прав?
- Да, тут ты оказался прав. Судьба меня потрепала по разным больницам и разным отделениям. В том числе и после тяжелых ДТП.
- Ты признала, что я прав! Это прогресс, я считаю, - радуется Ваня, пока я недовольно кошусь в его сторону. – Ты так и не ответила на мой вопрос.
- Это какой?
- Ты одна живешь?
- Вряд ли я бы повезла тебя в дом, полный верещащих от твоего вида девчонок.
- Почему ты так на этом повернута?
- Просто меня это раздражает.
- Тебе не нравится моя популярность?
- Мне не нравится твоя популярность среди школьниц. Придешь на концерт, а тебя даже к сцене не пустят – загрызут. Это одна из причин, почему я не пошла смотреть твоё выступление сегодня. Хотя нет, судя по часам – уже вчера.
- С этим я уже ничего поделать не смогу.
- Понимаю. Но это не перестаёт раздражать.
- Как ты вообще оказалась в такой серьезной специальности? Надо быть довольно сильной, чтобы девочке решиться работать травматологом.
- Что ты сейчас делаешь? Пытаешься подружиться?
- Пусть будет так. Ты ответишь на вопрос?
- Не думаю, что я готова с тобой откровенничать. Просто прими факт, что я врач, а ты пациент. Поэтому делаешь сейчас все, что я говорю.
- А если...
- Не переживай, ты мне интересен только как пациент.
Воцарилась неловкая тишина. Так молча мы и доехали до моего дома. Подъезжаю к воротам, нажимаю на кнопку, пока они открываются, разворачиваю машину, чтобы заехать задним ходом.
- Погоди, ты здесь живешь?
- Да.
- В частном доме.
- Да.
- Одна.
- Да. Тебя что-то не устраивает?
- Да нет, даже наоборот. Здесь меня точно искать не будут.
У меня звонит телефон, установленный на передней панели. Мы оба видим, что звонит Олеся Боб Александровна.
- Боб?
- Проблема с запоминанием имен. Мне надо ответить.
- Я сам с ней поговорю.
Я успеваю припарковаться, нажимаю кнопку закрытия ворот, а Ваня в это время берет мой телефон и выходит из машины.
- Привет, Олеся! Да все нормально, не переживай. Через час приеду в отель. Расскажу все сам, не названивай Оле.
Я выхожу из машины, забираю свою сумку-аптечку, прохожу мимо Вани по направлению к дому.
- Спасибо.
- За что? – Не понимает Ржевский.
- Что попросил меня не беспокоить. Скорей всего я просто заблокирую ее номер.
- Не нужно.
- Почему?
- Вдруг, ты мне снова понадобишься.
- Именно поэтому и заблокирую.
- Ну хорошо, сама напросилась! – Говорит Ваня, что-то тыкая в моем телефоне.
- Отдай немедленно, ты что творишь?
- Ничего плохого. Можешь блокировать ее.
Проверяю телефон, не нахожу никаких следов пакости. Блокирую Женщину-Боб, и чтобы наверняка, выключаю звук на телефоне. Приглашаю Ваню войти ко мне в дом.
- Тебе не страшно жить одной в пустом доме?
- Самый часто задаваемый вопрос.
- Считаешь меня банальным?
- Как ни странно, но нет. У тебя аллергия есть на лекарства? – спрашиваю, снимая верхнюю одежду и разуваясь.
- Нет.
- Местную анестезию делали когда-нибудь? Например, когда зубы лечили?
- Да, делали.
- Все нормально перенес?
- Да.
- Хорошо. Тогда пошли рану обрабатывать.
Провожаю незваного гостя в гостиную. Там стоит диван и журнальный столик перед телевизором. Если он испачкает мне диван кровью, я сама его по асфальту размажу.
- Ты можешь сесть на пол, чтобы руку полностью на стол положить? А то мне будет неудобно.
- Делай так, как тебе нужно.
Ваня садится на пол, я стелю на столик чистое полотенце.
- Стерильного белья у меня дома нет.
- Белья?
- Какой же ты испорченный! Стельных пеленок и простыней нет. Которыми укрываются на операции. Это называется стерильное бельё. Ну типа как постельное, только операционное.
- Понял.
Достаю перчатки, стерильные марлевые салфетки, антисептики, перекись, инструменты.
- Сегодня эта крошка окажется в тебе, - машу я перед Ваниным удивленным лицом хирургической нитью, расплываясь в коварной улыбке.
- Оказывается, ты умеешь шутить.
- Просто твоя компания не располагала к шуткам. До этого. Клади руку вот так. Смотреть не обязательно.
Укладываю его руку на стол, сама рядом сажусь на пол. Чего-то не хватает.
- Слишком темно. Сейчас лампу принесу, посиди секунду.
Бегу на второй этаж, беру из мастерской настольную лампу, спускаюсь вниз, подключаю ее к сети и ставлю на журнальный столик, освещая операционное поле.
- Ну погнали, - говорю я, надевая перчатки. – Сейчас пощиплет, спиртом края раны обработаю.
- Аааай! Ничего себе немного!
- Татуировки вытерпел? И тут потерпишь.
- Злюка.
- Не мешай, - говорю я, поднимая глаза на него.
- Какие глаза у тебя красивые.
Сердце пропускает удар...
- Спасибо. Наверное...
- Ты покраснела!
- Я не покраснела! – Говорю я, вводя иглу с анестетиком ему под кожу. Будет знать. – Сиди не дергайся.
- Не умеешь принимать комплименты?
- Не привыкла. Помолчи пару минут, пожалуйста.
Обезболив, начинаю промывать рану перекисью и хлоргексидином. В целом рана не сильно большая. Заряжаю иглу в иглодержатель.
- Блин. Это тебе еще и косметику шей, да?
- А ты как хотела?
- Да как обычно – через край.
- Нет-нет-нет!
- Ладно, не переживай. Сиди спокойно, - говорю, крепко держа Ванину руку на столе. - Сейчас сделаю красиво. Но будет дольше. Потерпишь?
- Конечно. Я не мешаю! – Ваня левой рукой изображает, что застегивает рот на молнию.
Не смотри на его губы! Смотри в рану!
Начинаю зашивать и понимаю, что на моем пути еще одна сложность – рана проходит прямо по татуировке.
- Чёрт, у тебя все не как у всех.
- Что на этот раз?
- Сижу складочки плаща у татуировки совмещаю! Не мог разрезать руку где-то вне татуировок?
- Оль, ты не поверишь, но я не сам выбирал, где мне руку порезать...
- Дай поворчать. Эх, ты со мной не расплатишься за это! – Восклицаю я, продолжая медленно сопоставлять рисунок на его плече.
- Проси все, что хочешь!
Я многозначительно поднимаю на него глаза, играя бровями, игриво улыбаясь.
- Ладно, согласен, ляпнул не подумав! Но если что ты меня своим мимическим представлением все равно не напугала.
- А жаль. Ничего мне от тебя не надо. Если честно, день был длинный, я уже устала. И просто хочу в кровать.
Ваня двусмысленно молчит, и я чувствую, что он смотрит на меня с насмешкой.
- Одна. Я всегда сплю одна.
- Что за дурацкое правило у тебя?
- Это не правило. Это жизненный вывод. Я плохо засыпаю рядом с кем-то, отвратительно сплю, ворочаясь всю ночь, соответственно, совершенно не высыпаюсь. А сон для врача – святое. На святое нельзя покушаться.
- А как же обнимашки?
- Обниматься во время сна не обязательно. А обнимашки в вертикальном положении я очень даже приветствую.
- Такая тактильная? А не скажешь.
- Я бы не сказала, что я сильно тактильная. Я ненавижу, когда меня трогают незнакомые или неприятные мне люди. Мне нравится только, когда меня касаются мои близкие. Тут я как котенок становлюсь, - забывшись, продолжаю откровенничать я.
- Опять это слово.
- Какое?
- Близкие.
- Несмотря на всю мою разговорчивость и дерзость, я подпускаю к себе довольно небольшой круг людей.
- Я тебя понимаю. И про круг, и про тактильность.
- Наверное, неприятно, когда каждая пищащая от восторга школьница пытается схватиться за тебя.
- Ты что, сейчас мне сочувствуешь?
Я резко поднимаю голову от раны, поворачиваюсь к Ване и смотрю ему в глаза. Кстати, под голубыми линзами, оказывается были довольно теплые карие.
- Я во время операций снимаю все защитные барьеры, полностью сосредотачиваясь на работе, вот и разоткровенничалась. Не думай, будто пытаюсь с тобой подружиться. Ты меня просто подловил.
- Может, это я пытаюсь с тобой подружиться?
- Считаю эту затею бессмысленной, - продолжаю говорить я, зашивая рану. - Завтра ты уедешь из нашего небольшого городка. Уже сегодня. Ты будешь жить в своём мире, а я останусь в своём. Какова вероятность нашей повторной встречи? Минимальная. Это был интересный опыт, но он закончился. Больше никаких концертов, я вернусь в свою больницу.
- А ты хотела бы продолжить?
- Я не могу бросить своих пациентов. Я даже когда в отпуск ухожу, меня никто не замещает. Зачем мечтать о нереальном?
- Поверь мне, мечтать стоит всегда. И только тогда ты сможешь приблизиться и даже достигнуть своей мечты. Это под силу только мечтателям.
- Звучишь поэтично. Все готово, - говорю я, отрезая нитку.
- Вау! Мантия как новенькая!
- Ладно хоть не череп собирать пришлось, - отмечаю я, косясь на татуировку повыше. – И хорошо, что твой череп тоже не пришлось собирать.
- Да уж.
- Завтра надо будет сделать перевязку. Крайний срок – послезавтра, потому что сегодня уже ночь.
- Понял, док! – Салютует мне Ваня, пока я укоризненно на него смотрю. – Давай я помогу тебе. Куда лампу отнести?
- Можешь на втором этаже ее поставить на стол? Как поднимешься, стол справа, не ошибешься. Лестница там, - тыкаю я пальцем себе за спину.
- Видел.
Пока я убираю с импровизированного операционного стола, слышу, как Ржевский поднимается по ступенькам на второй этаж.
- Ого, это что у тебя тут?
Поднимаюсь за ним наверх, убрав инструменты. Застаю Ваню, рассматривающего мой рабочий стол, раскиданные по нему пакетики с бисером.
- Это моя мастерская, - будничным тоном объясняю я, отбирая у него из рук недоделанный браслет.
- Ты сама делаешь украшения?
- Да.
- И работаешь врачом.
- Да.
- И вот это тоже все сделала ты? – Он подходит к стеллажу, начиная перебирать мои подставки и планшетки с украшениями.
Мне уже надоело утвердительно отвечать на поток его вопросов.
- Да. И перестань, пожалуйста. Ничего такого.
- В смысле ничего такого? Это же красота! А мужские есть?
- Нет, еще не делала ни разу.
- Жаль.
- Почему?
Ваня не успевает ответить, потому что у него начинает вибрировать телефон.
- Ты приехал? Отлично. Оль, откроешь?
- Бегу.
Мы вместе спускаемся на первый этаж, я нажимаю кнопку открытия ворот и встречаю еще одного гостя.
- Привет. Саша, - протягивает мне руку высокий мужчина лет тридцати с длинными темно-русыми волосами.
- Оля, - пожимаю гостю руку.
- Да, я уже про тебя наслышан.
- Санёк, лучше молчи, а то потом получишь от меня!
- Даже знать не хочу, - устало говорю я.
- Держи свою одежду, переодевайся и поехали. Олеся там рвет и мечет, пока ты с Олькой развлекаешься!
- Да мы не развлекались тут! – Опять начинаю закипать я.
- Сань, я только ее успокоил, не беси опять. Мне ради этого даже кровь себе пустить пришлось, только после этого она перестала на меня орать!
- Я все ещё тут! – Я тонко намекаю на присутствие, указывая на себя пальцем.
- В таком случае, она ра-зор-ва-ла все шаблоны поведения! – По слогам говорит Алекандр, и ребята начинают дружно смеяться.
- Теперь я поняла, что он про меня тебе рассказывал. Иди переодевайся в гостиную, - тороплю я Ваню.
- Хорошо-хорошо! – Смеется Ваня, показывая ладони в знак капитуляции. – Меня не обсуждать!
- Да кому ты сдался, - говорит басист.
- И я того же мнения.
Слегка поникнув, Ваня забирает у Саши пакет с одеждой.
- Как ты доверил ему мотоцикл? – Спрашиваю я.
- Вообще, он прекрасно водит мотоцикл. Я ума не приложу, как он на ровной дороге упал. Хотя, кажется, начинаю догадываться.
- Я же просил меня не обсуждать, - говорит Ваня, переодевшись в чистые черные зауженные брюки и темно-синюю футболку с V-образным вырезом.
- А мы не тебя, а твою безбашенность, - отвечает Саша. – Поехали, пока Оля не уснула прямо в коридоре.
А я и не заметила, что клюю носом. На часах – три ночи. Хорошо, что завтра выходной, хоть высплюсь.
- Оль, посмотри на меня, - говорит мне на ухо Ваня.
Я резко поворачиваю голову на него, а он смотрит куда-то прямо. Слышу щелчок.
- Ты что, сейчас нас сфотографировал?
- Мне нужная фотография с моим спасителем! – Довольно говорит артист. – А ты это сделала уже два раза!
- Третьего не миновать! – Радостно говорит Александр.
- Только не это! Удали фотографию! – Ною я, пряча лицо в ладошках.
- Первая в истории фотография не фанатки с артистом, а наоборот, - смеется Саша.
- Я не его фанатка!
- Ладно, ладно, успокойся, - говорит Ваня, тянет меня за руку вверх, чтобы я встала.
Встав на ноги, я пытаюсь отнять руку, а вместо этого, он дергает меня за нее, и я оказываюсь в теплых Ваниных объятиях. Он заводит мою руку и кладет себе на спину, обнимает меня за плечи. Смирившись, я кладу голову ему на плечо, устало медленно моргая.
- Спасибо, Лёль, - шепчет он мне на ухо.
От шеи по всему телу пробегает волна тепла.
Так уютно.
- Мы не настолько...
- Теперь настолько, - перебивает меня Ваня, и я решаюему не возражать.